Поместья. Тяглые земли. Права на чужие вещи. Приобретение недвижимостей.

Поместье

Под поместьем разумеется целое имение, т.е. такой хозяйственный участок земли, в состав которого входит известное количество дворовой и пахотной земли, лесов и лугов. Кроме того, в поместья давались иногда и отдельные угодья: рыбные ловли, бобровые гоны и пр.

Такие “данные дворы” не называются поместьями, но до некоторой степени им соответствуют. Они давались служилым людям в городах на условии службы. Все споры о данных дворах решались по поместным статьям. Собственником поместья был Государь: помещик – только условный владелец.

Между поместными и вотчинными правами первоначально существовало глубокое различие; дальнейшая же история поместий состоит в том, что они понемногу сближаются с вотчинами и, наконец, сливаются с ними. Помещику принадлежало только право пользования произведениями поместных земель, и то временно и условно, пока он служил.

Самое же поместье он должен был сохранять в том виде, как получил, и не пустошить, т.е. он не должен был вырубать лесов и переводить крестьян в другие поместья или в свои вотчины. Права распоряжения он не имел. Если помещик пустошил поместье, переводил или разгонял крестьян, поместье у него отбиралось.

Вот в чем заключались первоначальные особенности поместных прав. Сближение поместных прав с вотчинными идет довольно медленно: только в императорскую эпоху уничтожаются последние различия между поместьями и вотчинами, и те и другие безразлично соединяются в общем понятии недвижимых имуществ.

При Иване Грозном принято за правило: по смерти помещика только в том случае отдавать его поместье постороннему человеку, а не сыну, если сын не годен к тому роду службы, которую нес отец. Это повело к наследственности поместий.

За службу отца правительство находило справедливым обеспечить и дочерей его; по смерти отцов им тоже стали нарезать участки. В хозяйственных целях помещикам с течением времени было предоставлено право менять свои поместные земли на поместные же, первоначально для уничтожения чересполосицы.

Помещики так воспользовались этим правом, что мена мало чем отличалась от купли-продажи: малоземельные поместья менялись на многоземельные, а в приплату брались деньги. Мена заменяла им и дарение, совершать которое они не имели права. Кроме мены у помещиков возникло право сдачи поместий.

Под сдачей разумеется право передать поместье другому лицу с тем, чтобы оно кормило и содержало передавшего поместье. Право сдачи принадлежало женщинам и дряхлым людям, которые не могли сами управлять имением. Девица, выходя замуж, сдавала свою часть поместья мужу.

Но и помимо выхода замуж каждая помещица могла сдать свой участок, полученный для прокормления, родственнику с тем, чтобы он кормил ее и содержал; то же делали старики. Сдачей в XVII в. также стали пользоваться для того, чтобы, под видом сдачи, продавать поместья.

Правительство воспротивилось этому; в 1683 г. последовало запрещение сдавать поместья за деньги. При Михаиле Федоровиче дозволено было из поместья давать приданое за дочерьми. Уложение дозволило, наконец, продавать поместья, но всякий раз по особому указу Государя. Поместные права, таким образом, сближаются с вотчинными правами.

Тяглые земли

Под тяглыми землями мы разумеем здесь земли вел. князя, данные в прекарное владение крестьян или посадских людей. О них идет речь в т. I. Древностей. С. 251 – 264 и в т. III. С. 301 – 313.

Права на чужие вещи

В московских памятниках права на чужие вещи сложились под несомненным влиянием византийского права.

Сервитуты разделяются на личные и реальные. Признак личных состоит в том, что право на чужую вещь принадлежит непосредственно известному лицу; под реальными разумеют такие, когда право на чужую вещь принадлежит не прямо известному лицу, а через посредство недвижимой собственности, напр., поземельного участка.

В этом случае право на чужую вещь неотделимо от недвижимости и переходит вместе с ней к каждому владельцу. В Московском государстве встречаемся с теми и другими. Так, ратные люди во время похода могли останавливаться на прилежащих к дороге лугах, которые с этой целью не должны были закрываться ранее Троицына дня; а после Троицына дня они могли пользоваться пространством в три сажени от дороги.

Служилые люди, идя на войну, могли въезжать в прилежащие к дороге леса для добычи дров и кольев для постройки палаток. К реальным сервитутам принадлежали следующие. Владелец вышележащего имения мог запретить владельцу нижележащего имения строить плотину, если от этого покрывались водой его луга.

К этим сервитутам нужно отнести и права угодий, напр., право владельцев известных имений въезжать в чужие лесные дачи, чтобы рубить лес, ловить в озерах рыбу, иметь бортные деревья и т.п.

Это право въезда было весьма точно определено Уложением: так, кто имел право въезда для пчеловодства, тому позволялось устраивать только ульи на деревьях, но самими деревьями он не мог пользоваться, он не мог их рубить и брать для постройки. Если бы даже какое-нибудь дерево сгнило и свалилось, он не имел права взять его в свою пользу, так как ему принадлежало только право бортных угодий.

Кроме того, в Уложении есть и так называемые городские серви-туты; они все заимствованы из римского права. К ним относятся следующие: никто не имел права строить дома на меже своего участка; никто не мог ставить печи к стене своего соседа; никто не имел права сваливать сор и всякую нечистоту и лить воду с крыши своего дома на чужую сторону.

Эти ограничения были сделаны в пользу соседних участков; владелец соседнего дома мог требовать, чтобы сосед сломал свой дом, если он пристроен к его дому, чтобы он сломал печку, если она сделана к его стене, и т.п. (Неволин. П. С. 276 и ел.).

Приобретение недвижимостей

Из самых древних московских памятников видно, что для приобретения недвижимости мало было совершить договор купли-продажи или какой-нибудь другой, а надо было еще произвести на месте отвод приобретателю приобретенной им земли. В XV и даже в XVI в. отвод был частным делом сторон.

В купчих и меновых грамотах они договариваются о том, кто должен позаботиться, чтобы отвод был сделан. При отводе в натуре обходят межи и, если нужно, копают ямы и ставят столбы. Этот отвод делаетсл в присутствии посторонних людей, конечно, местных жителей. Об отводе пишется отводная грамота.

К этому старинному порядку в XVII в., а, может быть, с конца XVI присоединилось нечто новое. Это новое состоит в том, что для приобретения поземельных прав сделалась необходима справка.

Недостаточно было по договору совершить передачу купленной вещи из рук в руки, а нужно было сделать еще справку по книгам Поместного приказа, в которых записывалось, что такой-то человек продал, а такой-то купил. Юридическое значение справки в литературе спорно.

Неволин сомневается, чтобы справка была безусловно необходима. Энгельман утверждает противное. В Уложении прямо не говорится, что справка должна непременно иметь место. Но там предусматривается такой случай: один и тот же владелец продал одно и то же имущество двум лицам.

Кто собственник имущества – первый или второй покупатель? Уложение решает этот вопрос в пользу того покупателя, который совершил справку, хотя бы купчая его была и моложе. Это дает повод думать, что справка действительно была необходима. Но справка не исключает старого отвода, а дает ему официальный характер.

За совершение справки взыскивалась пошлина. Тому, кто справил за собой имущество, давали “отказную грамоту”, в которой приказывалось местным властям отказать ему приобретенное. С этой отказной грамотой приобретатель ехал на место.

Иногда сверх отказной грамоты давали еще вводную или послушную грамоту, в которой предписывалось местным крестьянам слушаться нового владельца. По приезде совершался отвод земли: местные власти читали отказную и послушную грамоту, обходили приобретенную землю и составляли об этом акт.

Этот акт носил также название отказной грамоты. Эта отказная грамота писалась в двух экземплярах, из которых один отдавался приобретателю, а другой посылался в поместный приказ. Справка применялась только к поместьям и вотчинам, государевы черные тяглые земли передавались без справки.

Василий Сергеевич

Русский историк права, тайный советник, профессор и ректор Императорского Санкт-Петербургского университета.

You May Also Like

More From Author