I. Определение давности владения
Давность владения (usucapio, Ersitzung) есть один из непосредственных способов приобретения права собственности. Определение его содержится в ст. 557 [ч. 1 т. X Свода Законов]:
Земской давностью, или давностью владения, называется спокойное и бесспорное продолжение его в течение законом определенного времени, которое называется сроком давности.
В этой статье выражения: земская давность и давность владения употребляются как безразличные. Из нее видно, что основанием приобретения есть владение, которое временем превращается в собственность. Владением при известных обстоятельствах по истечении определенного срока времени приобретается право собственности.
II. Условия давности владения
Условия владения, необходимые для действия давности, определены в ст. 533, 558-560 ч. 1 т. Х Свода Законов.
Статья 533: Спокойное, бесспорное и непрерывное владение в виде собственности превращается в право собственности, когда оно продолжится в течение установленной законом давности.
По этой статье существенными условиями давности владения по русскому праву следующие:
1. Владение должно быть в виде собственности.
2. Владение должно быть: а) спокойное, б) бесспорное и в) непрерывное.
3. Владение должно продолжаться в течение срока давности, т.е. 10 лет.
1. Владение в виде собственности. Это выражение – перевод с французского: à titre de propriètaire – само по себе ясно и понятно: оно означает, что владение должно быть таким, которое имело бы вид, облик собственности, имело бы свойство, в котором выражалось бы полное господство над имением, чтобы владелец фактически мог им распоряжаться. Требуется владение, фактическим содержанием своим соответствующее праву собственности.
Одним словом, этим выражением требуется, чтобы владение было юридическое, чтобы им высказывалась воля лица: распоряжаться вещью как своей (animus rem sibi habendi), чем исключается владение зависимое, в силу коего лицо владеет, пользуется, распоряжается вещью от имени или с согласия другого, т.е. собственника. Положение владельца должно быть фактически таким, в каком по закону находится обыкновенно только собственник[1].
В несколько измененном виде изложены условия владения в ст. 560, где они притом объяснены приведением примера.
Статья 560: Для силы давности надобно владеть на праве собственности, а не на ином основании. Как посему одно пользование не составляет основания к праву собственности, то государственные крестьяне, городские общества и духовные установления, равно все те, которым даны казенные земли в пользование на известных условиях или для известного употребления, не могут приобрести в свою собственность, по праву давности, казенных земель, состоящих в их пользовании, как бы долго то пользование ни продолжалось.
Разноречие статей нетрудно устранить.
Прежде всего заметим, что ст. 560 составлена в 1845 году как логическое последствие закона 1787 года о давности иска, что при составлении ее имели в виду выразить в ней относительно одного особенного случая то, что уже было сказано в статье 533; во всяком случае в ней не предполагалось изменить условий давности, установленных в ст. 533. Уже отсюда видно, что выражением “на праве собственности” хотели выразить лишь то же самое, что содержится в словах “в виде собственности”.
Выражение “на праве собственности” поэтому должно быть толкуемо в том же смысле, как и выражение “в виде собственности”; им законодатель хотел выразить то же самое понятие[2]. С первого взгляда оно могло бы показаться довольно странным: как будто от давностного владельца требуется, чтобы он был собственником, чтобы он основывал свое давностное владение на существующем уже праве собственности.
Но о таком понимании не может быть и речи, так как в ст. 560 все дело идет именно только еще о достижении владением самого права собственности. изречению на праве собственности дается здесь значение не по его основанию или источнику – уже существующему праву собственности, но по его направлению и цели – обладать имуществом как собственностью.
В ст. 560, кроме того, значение владения в виде собственности объясняется примером, указывающим на зависимое владение как не могущее вести к приобретению права собственности: пользование, предоставленное кому-либо, никогда не может повести к приобретению права собственности, как бы долго оно ни продолжалось. В таком же положении находятся: пожизненный владелец, опекун, управляющий, залого- и поклажедержатели, арендатор и т.п.[3]
Однако все эти лица по нашему праву могут произвольно обращать свое владение alieno nomine или “держание” (detentio) во владение юридическое, нарушая права собственника[4], одним словом – противозаконными действиями, насилием и даже уголовным преступлением. Такими действиями detentio делается владением самовольным, насильственным и подложным и как таковое получает характер владения в виде собственности.
Доказать характер владения, т.е. что оно в виде собственности, должен тот, кто ссылается на него[5].
2. Владение в виде собственности должно быть спокойное, непрерывное и бесспорное. Толкование этих понятий возбудило в русской юридической литературе много споров, и полного согласия до самого последнего времени установить не удалось.
Понятие бесспорности толкуется более или менее согласно, благо определение дано в самом законе, хотя и тут возбуждают сомнения, подчас даже чересчур тонкие, замысловатые. Гораздо более неясным и вследствие того более спорным является понятие непрерывности; а попытки объяснения понятия спокойствия оказались пока безуспешными[6].
Относительно владения бесспорного толкователи согласны в том, что владение делается спорным с предъявлением иска. Возбужденные при это Анненковым частные вопросы получают свое решение на основании этого общего правила и будут рассмотрены в своем месте.
Относительно непрерывности разногласие выразилось в том, что большинство писателей[7] понимает ее как постоянное фактическое господство или возможность такового над вещью, причем иные[8], следуя профессору Куницыну, смешивают прерывность владения с лишением ее, между тем как другие смешивают ее с бесспорностью[9].
По определению понятия спокойного владения существует, как уже упомянуто, полное разногласие.
Д.И. Мейер полагает[10], что хотя под спокойным владением можно понимать фактическую ненарушимость владения, отсутствие фактических нападок, но такое объяснение, не указанное самим законом, не может быть допущено. Поэтому слова “спокойное” и “бесспорное” скорее употреблены в законе безразлично.
“Если же настаивать, – говорит он, – на самостоятельном значении спокойного владения, то должно придать ему такой смысл, что законодательство требует, чтобы не было и таких нападков на владение, которые фактически представляются спором, хотя и не составляют спора в юридическом смысле.
Понимая спокойное владение в таком смысле, должно сказать, что и спор, предъявленный против давностного владельца несобственником, но с его согласия, или спор со стороны собственника, но предъявленный ненадлежащему судебному месту, или даже и простое заявление собственника полиции, о неправильном владении давностного владельца, уже лишают владение свойства владения спокойного и тем разрушают давностное владение”.
Профессор Куницын оспаривает мнение Мейера и утверждает[11], что закон не поставил здесь рядом двух однозначных выражений, но что каждое из них имеет свое определенное значение. Он с большим остроумием старается доказать из источников ст. 533, что под спокойными владельцами подразумеваются такие, которые с своей стороны не дают повода к начатию исков.
По нашему мнению, это объяснение слишком искусственно. Действительно, владельца, который не беспокоит других, можно назвать спокойным. Но когда говорится о спокойном владении, то прежде всего имеется в виду владение, которое не было обеспокоено другими. Беспокойствие самого владельца тут ни при чем: оно может нарушить спокойствие других, но не нарушает спокойствия собственного его владения.
Далее, вопрос, каким образом вредит беспокойное владение владельцу, профессор Куницын объясняет тем, что это может произойти, когда владелец сам начинает спор и этим вызывает настоящего собственника начать с своей стороны иск, дабы предъявлением его сделать владение спорным и прервать давность.
Из этого объяснения выходит, что сам автор его возвращается к мысли Мейера, что спокойствие – то же самое, что бесспорность, только бесспорность, которая не была прервана иском по вине самого владельца. Следовательно, результат, полученный профессором Куницыным, вполне согласен с тем, что уже высказал Мейер. Закон хотел, однако, выразить словом спокойно нечто другое, чем бесспорно, но трудно определить, что именно законодатель хотел выразить.
В другом месте[12] профессор Куницын полагает, что если владелец начинает спор, хотя бы, например, для распространения своих владений, прежде истечения срока десятилетней давности, – спор, вынуждающий настоящего собственника начать иск о собственности для ответа на иск противника, последний должен быть принят, хотя бы и по истечении десятилетнего срока.
Так как владелец, начиная тяжбу, выказал себя владельцем <беспокойным> и, таким образом, сам прервал давность, то он поэтому потерял право противопоставлять давность иску собственника. С этим мнением с точки зрения русского права нельзя согласиться. В законе сказано: иск, не учиненный в течение десяти лет, просрочен; далее, давность прерывается предъявлением иска.
Нигде не говорится, что давность прерывается иском со стороны того лица, в пользу которого она течет. Поэтому течение давности исковой может быть прервано только предъявлением того самого иска, по отношению к которому она течет, а не какого-либо другого[13].
По мнению Любавского[14], владение спокойное есть владение без насилия и гласное, хотя основанное на насилии против собственника и неспокойное вследствие нападений последнего. К.П. Победоносцев, отчасти и Шершеневич вполне соглашаются со взглядом Д.И. Мейера.
Боровиковский же правильно доказывает, что спокойствие владения есть фактическая ненарушимость действиями, которыми явно выражается или притязание завладеть этим имуществом как своим, или, по крайней мере, отрицание такого права у владельца.
Поэтому спокойствие владельца почитается нарушенным, между прочим, и в тех случаях, когда бы владелец был лишен владения и затем восстановлен в нем решением суда о восстановлении нарушенного владения. С последним выводом нельзя согласиться, точно так же, как с мнением, что все равно, происходит ли беспокойствие со стороны собственника или лица постороннего.
По справедливому замечанию Анненкова, в этих разнообразных мнениях о значении спокойствия мы имеем выражение собственно двух господствующих взглядов: одного, отождествляющего спокойствие с бесспорностью, и другого, отличающего его от последней как такого условия владения, которым требуется фактическая ненарушимость.
При этом он справедливо указывает, что я во втором издании моего труда о давности, высказываясь за возможность объяснения спокойствия в смысле фактической ненарушимости, сам привел более веские аргументы против сего толкования и что взгляд, защищавшийся мною (во 2-м издании) и Боровиковским, ведет к смешению спокойствия с непрерывностью и лишает понятие спокойствия самостоятельного значения, так же как это делает взгляд, отождествляющий спокойствие с бесспорностью.
Наконец, Анненков заявляет, что более согласным со смыслом закона представляется приравнение спокойствия к непрерывности фактического владения, чем к бесспорности. К.П. Змирлов[15], напротив, высказывается за приравнение спокойствия к бесспорности, также делает замечание, что я смешиваю спокойствие с непрерывностью. В этом суждении он прав, но вряд ли он дал себе отчет в причине, по которой произошло это смешение, иначе он сам дошел бы до правильного толкования[16].
Главная причина неудачи, постигшей попытки толкования понятия спокойствия, и смешения этого понятия с понятием то непрерывности, то бесспорности заключается в неуверенности найти сему понятию, при недостатке законного определения, такого самостоятельного содержания, которого могла бы держаться судебная практика. Эта неуверенность имела последствием недостаток последовательности при исследовании понятия спокойствия, а она и есть причина неудовлетворительности толкования.
Единственно правильный путь к объяснению какого бы то ни было понятия – это толкование, при котором оно ясно разграничивается от соприкосновенных к нему понятий, а в нашем случае – объяснение каждого из трех понятий таким образом, чтобы не захватывать при этом и частички соседней области.
Эта дорога была указана мною во 2-м издании этого труда, но, к сожалению, я тогда не дошел по ней до конца и, не уверенный в возможности практического применения данного мною определения, я совершенно напрасно назвал “единственно правильное толкование” “натянутым” и сам дал сигнал оставить это определение. Между тем необходимо пойти по указанной дороге до конца и вполне исчерпать данное определение.
Русское законодательство позаимствовало ст. 533 у Code civil. Представляет поэтому большой интерес обратить внимание на то, как понимают ст. 2229 Code civil французские юристы[17].
Possession continue – это владение, при котором владелец действует на вещь и пользуется ею постоянно как хозяин. Слово <постоянно> имеет, конечно, значение относительное, зависящее от свойства предмета и образа пользования им.
Если пользование происходит сообразно с планом хозяйства, оно, как бы редко ни происходило, все-таки будет постоянное. La continuation владения, таким образом, зависит от действия владельца. Если он перестает действовать на вещь, пользоваться ею, то происходит discontinuitiè. Однако он этим еще не теряет владения, оно будет только discontinuitiè.
Cessation de jouissance перестает пользоваться имением по собственному усмотрению, не лишаясь владения, имеет последствием, что владение перестает иметь одно из свойств, требуемых для давности владения, где необходимо не владение вообще, но владение квалифицированное. При cessation de jouissance нет повода предполагать отказа от владения.
Под possession non interrompue понимается владение, продолжающееся без препятствия фактического или юридического. Фактически interruption происходит, если владелец против своей воли будет лишен владения действием другого лица, собственника или третьего лица. Privation de jouissance – лишение возможности пользоваться против воли.
Не всякое фактическое лишение владения считается privation, но только такое, которое продолжалось больше года, потому что в течение года владелец может требовать восстановления владения иском посессорным. Непредъявление этого иска обнаруживает, что он не имеет права на вещь. Если же его владение восстановляется, оно не считается interrompue.
Юридически interruption производится или признанием со стороны владельца прав собственника, или предъявлением иска со стороны собственника, но только относительно того права, по которому предъявлен иск или воспоследовало признание.
При discontinuitè владелец перестает проявлять выражение своей воли, эта приостановка дает повод к предположению, что у него нет права на вещь, потому что хороший хозяин не упустил бы осуществления того, что считает своим правом.
Interruption есть обыкновенно действие собственника для осуществления своего права или фактически – собственным действием, или юридически – судебным порядком. Если владелец, вытесненный из имущества, не воспользуется посессорным иском для восстановления владения, он как бы признает право вытеснившего его.
При судебном производстве суд решает, кто прав. При этом ответчик продолжает владеть во время процесса; если иск собственника отвергается, владение это может быть зачитаемо в срок давности, если имение присуждается собственнику, владение после interruption не имеет значения, как бы его вовсе не было.
Interruption совершается также юридически, если владелец признает право собственника и таким образом отказывается от самостоятельного, юридического владения, объявляя его зависимым.
Под possession paisible понимается владение, не обеспечиваемое фактически. Предъявлением иска и лишением владения производится interruption, поэтому ни то ни другое не могли быть в виду законодателя при установлении условия paisible, которым требуется отсутствие таких нарушений, какие не производятся ни предъявлением иска, ни лишением владения.
Владение может быть не только continue, но и discontinue, то и другое есть владение, но последнее не способно превратиться в право собственности. Точно так же владение может быть paisible et non paisible, спокойное и беспокойное, и то и другое есть владение, но последнее не способно чрез давность обращаться в право собственности.
Если собственник, хотя не в состоянии вытеснить владельца, старается выжить его, завладевает жатвой, сеном, рубит лес, эти повторяющиеся нападения делают владение беспокойным; если владелец отражает насилие силой, его владение этим делается не насильственным, но troublèe, беспокойным.
Такое владение не способно обратиться через давность в право собственности, потому что для достижения этой цели владение должно являться выражением права на вещь. Фактическое нарушение, которому владелец противопоставляет лишь фактическое сопротивление, делает сомнительным право владельца.
Собственник привлек бы нарушителя к суду, бездействие владельца в этом отношении свидетельствует против него. Закон не признает выражением права постоянно нарушаемое владение, в защиту которого он не взывает к суду. Примером таких отношений в нашем веке приводятся споры сельских общин о пустопорожних землях (terres vains et vagues), которые десятилетиями велись ежегодно возобновляющимися драками да набегами[18].
На таких землях общины пользуются пастьбой и драки возобновляются, как скоро пастухи встречаются. Владение, постоянно нарушаемое насилием, не есть спокойное. Отдельные случаи нарушения владения, за которым немедленно следовало обращение к суду, не делают владение беспокойным.
Обращение к суду – законный способ устранения нарушений и сохранения за владением характера спокойствия. Устраненное таким образом нарушение уже бессильно оказать вредное влияние на характер владения, защищаемого судом и признанного им законным.
Владение не есть спокойное, если насилие повторяется и владелец не прибегает к судебной защите, чтобы прекратить оное.
Владение должно быть publique, явное, чтобы всякий, имеющий интерес в том, что происходит с известным имением, был в состоянии узнать о том, причем безразлично, узнал ли он о том на самом деле или нет, хотя в последнем случае, конечно, не мог искать судом. Значит, возможность предъявлять иск не стоит на первом плане.
Владение должно быть явное, потому что хозяин, имея права собственности, не скрывает своей власти, поэтому владеть в виде собственности можно только явно, и при отсутствии сего условия владение не таково, чтобы могло обращаться давностью в собственность.
Владение не должно быть équivoque, двусмысленное. Оно должно быть таково, чтоб не было сомнения, что владелец владеет на себя. Двусмысленно, например, владение участника в общей собственности, который владеет pro indiviso, вместе с другими, общим имением, нераздельным или неразделенным.
Но такое лицо может приобрести давностью владения, если фактически его владение стало исключительным и выражалось явными, недвусмысленными последовательными действиями, которые должны были вызвать противодействие со стороны соучастников, но последние оставались в бездействии и молчали.
Позаимствовав ст. 2229 Code civil, хотя с изменениями, мы при толковании ее, конечно, не только вправе, но и обязаны руководствоваться объяснениями ее в французской юридической литературе, насколько текст 533-й статьи и другие постановления русского права не изменили норм подлинника.
Выше мы указали, что при заимствовании ст. 2229 опущены слова “явно” и “недвусмысленно” и оставшиеся выражения possession continue et non interrompue, paisible переданы по-русски: спокойное, бесспорное и непрерывное владение.
Мы видели из истории, что при составлении Свода наша давность имела исключительно исковой характер. Сперанский при тогдашнем положении нашего законодательства, в особенности при слабом развитии понятий о собственности, при отсутствии сознания о различии давности владения от давности исковой, считал, очевидно, перевод выражений publique et non équivoque излишним.
Выражение “спокойное”, поставленное им во главе статьи, обнимало вместе с тем и понятие публичности и ясности. Спокойный владелец не прячется, ему нечего прибегнуть к уловкам или к самоуправству. Он владеет имением в виду всех, так что относительно его власти не может быть никакого сомнения.
Понятию continue (связное, в известном отношении постоянное, продолжающееся бесперемежно, непрерывно; по-немецки: zusammenhängend, fortlaufend, ununterbrochen), по тому значению, какое оно имеет во французском праве, из двух понятий бесспорности и непрерывности более всего соответствует последнее, несмотря на то, что непрерывное, по словопроизводству и буквальному смыслу, соответствовало бы выражению non interropue[19].
Такой перевод тем более необходим, что для передачи non interrompue французского подлинника, по тому смыслу, какого оно имеет во французском праве, ближе всего подходит слово бесспорное.
Соответствие понятия непрерывное понятию continue нарушается в значительной степени отрицательной формой первого слова, а еще более тем, что понятие interruption передается на русском языке перерывом, и такое значение не только вкоренилось в русской юридической литературе, но по словопроизводству вполне соответствует французскому выражению и вовсе не соответствовало бы понятию discontinuité.
Таким образом, у нас не только нет прямого выражения для понятия discontinuité, но указанными изменениями французского текста юридически тонкое различие между continuité и non interruption, discontinuité и interruption, основанное на понятии гражданского права о различном отношении воли и власти к вещи, заменяется различием между судебным спором, с одной стороны, и лишением владения или признанием права собственника – с другой.
Понятие continuité выражает, что воля владельца направлена на удержание вещи и власть действует на вещь в этом отношении постоянно, non interruption – что ни та ни другая не встречает тому препятствия.
При discontinuité воля не изменила своего направления, только власть бездействует и воля не получает внешнего выражения, хотя этим ее направление не изменяется и возможность осуществления не прекратилась; при interruption, напротив, последнее произошло: воля или прекратилась, перестала быть направленной на удержание вещи, или встретила фактические или юридические препятствия, при которых уже более не может быть осуществляема.
Понятие же бесспорности говорит только об юридических и притом процессуальных препятствиях осуществления воли со стороны других лиц, а непрерывность – о фактических и юридических препятствиях осуществления воли, происходящих как от самого владельца, так и от других лиц. Таким образом, ясность и стройность в определении условий владения французского права затерты при перенятии этих норм.
При рассмотрении каждого из этих понятий в частности оказывается следующее:
a) Владение бесспорное. Понятие бесспорности определено самим законом – ст. 558: “Владение, на которое нет притязаний от посторонних лиц, называется бесспорным; в противном случае оно почитается спорным”. Статья 559: “Но притязания посторонних лиц на имущество тогда только делают владение спорным, когда поступили в судебные места не только явочные, но и исковые прошения”.
Отсюда видно, что владение считается бесспорным, если против владельца не предъявлен иск суду, которому дело подсудно. Значит, спорным делается владение лишь предъявлением иска в суд, которым по закону тяжба может быть решена по существу. Подача искового прошения суду, которому дело не подсудно, когда оно поэтому подлежит возвращению, не делает владения спорным.
Также одно лишь оглашение предмета иска, без предъявления самого иска, не может иметь сего последствия[20]. Спорным владение делается лишь спором против него со стороны лица, притязания которого более основательны, чем фактическое владение.
Поэтому спорным владение может сделаться лишь благодаря иску о праве собственности со стороны собственника или о владении прежнего владельца, а не иском о каких-нибудь отдельных вотчинных правах, каковые, по справедливому замечанию Шершеневича[21], подтверждали бы право владельца, и не иском лиц посторонних[22]. Употребление в приведенных статьях выражения иски лиц посторонних как будто противоречит этому, но выражение это, очевидно, употреблено в этом месте неправильно.
По буквальному смыслу его, оно обнимает всех лиц, кроме владельца и собственника, но этот смысл в сем случае неприменим, так как не подлежит сомнению, что только иск собственника или прежнего владельца делает владение спорным. Значит, под посторонними лицами необходимо понимать собственника и прежнего владельца.
Если спросить, могут ли кроме них иски других лиц сделать владение спорным, то ответ должен основываться на следующих соображениях. Прервать владение положительным действием может всякий; во время перерыва нет владения. Спорность же – понятие отвлеченное и поэтому относительное, простого факта предъявления иска недостаточно, необходимо, чтоб действительно этот иск сделал владение спорным.
При предъявлении иска со стороны собственника или прежнего владельца это действительно происходит: предъявление иска делает владение спорным. Но иск постороннего лица, не основанный на праве собственности или на владении, не в состоянии сделать владение спорным, потому что будет отвергнут судом, и как неосновательный является ничтожным.
Таким образом, в упомянутых статьях под посторонними лицами можно понимать лишь собственника или прежнего юридического владельца.
Затем, относительно содержания иска владение в виде собственности делается спорным только такими исками, которые направлены на осуществление права собственности или владения в виде собственности, причем безразлично, отыскивается ли возвращение вещи или совершение со стороны ответчика такого действия, в котором лежит признание права истца, и то и другое требование основывается на праве собственности[23].
Н. Анненков указывает, что из источников ст. 558, 559 также видно, что под иском посторонних лиц следует разуметь иск собственника о праве собственности. Он же возбуждает затем вопрос: действительно ли одним предъявлением иска владение делается спорным? Этот вопрос по сущности своей относится к учению о давности исковой и будет нами рассмотрен в своем месте. См. ниже о перерыве течения давности.
b) Владение непрерывное. В законе нет определения непрерывности, поэтому мы прежде всего должны держаться грамматического смысла слова. Он указывает на владение, продолжающееся постоянно и беспеременно в том же виде, как оно раз приобретено.
При владении мы различаем два составных элемента: волю и власть. Эти два элемента должны быть налицо во все время владения, тогда только можно говорить о владении. Но обнаружение их может быть различно, смотря по свойству предмета.
На пашню, сенокос, выгон, озеро, лес, каменоломню действуют различным образом; на одни действуют на самом деле постоянно, на другие, например рыбную ловлю, лес, каменоломню, – чрез более или менее значительное пространство времени, раз в году, чрез два, три года и реже, смотря по образу хозяйства. Кочующие инородцы живут часть года в зимовьях, другую – на летних кочевьях и не перестают владеть теми и другими.
От редкого по хозяйственному плану пользования имуществом надо отличать более или менее продолжительное непользование им, между тем как по правильному хозяйственному порядку следовало бы пользоваться: не производится долгое время ловля рыбы; лес не рубится в течение десятков лет, не потому чтобы дать ему вырасти, а, напротив, несмотря на то, что он завален валежником да перерослями и пересохшими деревьями, годами не косят покоса и т.д.
Собственник может себе разрешать подобное неряшливое беспорядочное владение: оно не может вредить его праву. Он волен в своей вещи, хочет – употребляет ее, пользуется ею, не хочет – не пользуется: подобным бездействием не ухудшается его положение. Он собственник и во всякое время может доказать документом свое право собственности, которого непользованием не лишается[24].
Другое дело давностный владелец. Он не собственник и может приобретать право собственности лишь тогда, когда в течение давностного срока его владение в виде собственности было непрерывное. Таким образом, ввиду того, что он желает заменить собственника без достаточного основания, по одному своему владению, закон требует, чтобы это владение было непрерывное, чтобы из образа владения видно было, что он владеет вещью как хороший хозяин.
Таким образом, в понятии непрерывности лежит то, что во французском праве выражается словом continue, но оно более обширно, – в нем лежит также часть того, что во французском праве выражено словом non interrompue, именно все то, что не выражается понятием бесспорности, которое ýже понятия non interrompue.
Мы уже указали на то, что перерыв соответствует слову interrup-tion. Перерыв может быть произведен юридически и фактически. Юридически перерыв производится: а) предъявлением иска со стороны управомоченного лица, чем владение делается спорным; б) признанием права управомоченного лица со стороны настоящего владельца, чем юридическое владение его или прекращается совершенно, или превращается во владение зависимое. Фактически владение прерывается лишением владения со стороны управомоченного или третьего лица.
Иск может быть предъявлен: а) о праве, и тогда решением суда определяется или отрицается право и вместе с тем решаются и все важные вопросы о перерыве, и все дело исчерпано; б) о (так называемом у нас нарушенном) владении – иск посессорный, тогда решением суда перерыв или признается, или не признается; в последнем случае он, как неправильный, незаконный, устраняется и, как действие незаконное, ничтожен, как будто его и не бывало.
Перерыв, произведенный признанием, остается навсегда перерывом, пока признание не будет объявлено судом недействительным, как основанное на недоразумении.
Перерыв фактически остается перерывом, если вытесненный владелец собственными силами восстановит свое владение, пока дело не решено будет судом. Незаконные и произвольные действия хотя могут быть прекращены действиями частных лиц, но уничтожены могут быть только судом.
Действие перерыва владения состоит в том, что владение прекращается, и если оно начнется снова, то прежнее время не может быть засчитано в срок давности, так как в него может быть засчитываемо лишь владение непрерывное. Поэтому если кто, признав право собственника, опять начнет владеть на себя или, лишившись владения, опять завладеет имением собственными силами, то начинается новое владение, при исчислении срока которого прежнее прерванное владение не может быть засчитываемо.
Другое дело, когда владение восстановлено судом потому, что перерыв объявлен незаконным, признан ничтожным, тогда за отменой судом перерыва и прежнее владение, и новое владение одно и то же, и время, когда имение было в незаконном владении, все засчитывается владельцу[25].
Фактический перерыв имеет безусловный характер и различается от юридического тем, что при нем безразлично, кем он производится – собственником или посторонним лицом, не имеющим права на это имущество. Владение может быть <нарушено>, т.е. отнято, каждым лицом, имеющим достаточно силы или ловкости; юридический же перерыв может быть произведен или самим владельцем, или прежним владельцем, или собственником, но не посторонними лицами.
От перерыва владения отличается приостановление течения давности владения. Оно происходит, когда собственник, имением которого владеет другой, по малолетству и т.п. причинам не вправе искать[26].
с) Владение спокойное. Понятие спокойствия также не определено в законе. Грамматически оно означает положение безмятежное, бестревожное – внешнее и внутреннее. Спокойным будет поэтому владение, когда владельцу на основании своего права или своего могущества нечего бояться нарушения.
При несомненности своего права или при своем всесильном могуществе он владеет имением открыто и так, что все видят, что он хозяин. В благоустроенном государстве, где царствует законный порядок, могущество отдельного лица не имеет значения, а только его право, внешнее нарушение которого во всяком случае будет устранено судом на основании закона.
Беспокойным владение может быть по причинам внутренним или внешним. По внутренним – если владелец, сознавая неправильность, незаконность своего владения, прибегает к разным уловкам; по внешним – когда его владение подвергается фактическим нападениям, которые он терпит или отражает насилием, не прибегая к защите закона. Конечно, здесь не говорится о шалостях или случайных беспорядках или недоразумениях, случающихся между соседями, но о нападениях, в которых видно намеренное, настойчивое нападение на сущность его власти.
При этом толковании понятие спокойного владения строго разграничивается от понятия как бесспорности, так и непрерывности. Таким образом, исключая все то, чем, как мы выше видели, владение делается спорным, а также все то, чем оно прерывается, мы получаем понятие владения спокойного.
3) Владение спокойное, бесспорное и непрерывное в виде собственности должно быть таковым в течение срока давности. Общий срок для давности владения – 10-летний, установленный для давности исковой. При преобладании до последнего времени искового характера нашей давности учение о начале и истечении срока развилось исключительно по началам исковой давности; поэтому для избежания повторений условия почина, течения и истечения срока давности владения будут рассмотрены совместно с изложением соответствующих норм по давности исковой.
По нашему Своду Законов рассмотренные пять условий считаются достаточными для приобретения права собственности владением. Дальнейших условий для действия давности владения в нем не предусмотрено.
В частности, требуемые по всем европейским законодательствам условия правильного основания (justus titulus) и добросовестности (bona fides) владения по нашему Своду Законов не требуются, и вследствие того, как выше уже указано, владение может быть основано на насилии и вообще на преступлении, хотя мы в истории давности в России видели, что в прежнее время при решении дел о давности на это обращалось внимание[27].
К.Д. Кавелин[28] выводит из выражения ст. 560: “для силы давности надобно владеть на праве собственности, а не на ином основании”, – что “никто не может самопроизвольно изменить основания, на котором вещь ему предоставлена и что сообразно со ст. 529 “владение вещью с целью присвоить ее себе тогда только может быть владением на давность, когда владелец мог, по доброй совести, думать, что, присваивая себе вещь в собственность, он не нарушает ничьих прав”.
Наоборот, когда владелец получил вещь в свое владение насилием, обманом, подлогом или другим незаконным способом и знает, что она не может принадлежать ему на правах собственности, – такое владение не доставит ему прав собственности. Продолжительное владение само по себе еще не создает этого права; оно только поправляет, пополняет юридические недостатки, мешающие вещи обратиться в собственность, когда есть законное основание владения и владелец добросовестен”.
Эти требования соответствовали бы правде и справедливости и существенны в развитом учреждении давности владения. Существенное различие между владением добросовестным и недобросовестным (самовольным, насильственным, подложным) внесено в Х том законом 21 марта 1851 года[29], составленным по началам пандектного права.
Но эти начала применены нашим законодательством только по вопросу о вознаграждении за незаконное владение. Хотя весьма желательно было бы применение их к приобретению права собственности давностью владения, но такое применение без дополнения законов о давности владения невозможно. Таким образом, толкование К.Д. Кавелина, к сожалению, пока не может быть принимаемо.
Флексор[30] старается вывести требование, чтобы владение было в первоначальном основании его приобретения непротивозаконным и добросовестным, из требования закона, что оно должно быть в виде собственности и спокойное. Но и этот вывод представляется не толкованием, а дополнением закона[31].
В том, что по русскому праву для превращения владения давностью в право собственности не требуется от давностного владельца добросовестности[32] и правильного основания[33], и что даже зависимый владелец произвольно может изменить основание своего владения[34], и что достаточно одного факта владения[35], – согласна и литература, и практика.
[1] Мейер. Русск. гражд. пр., II, стр. 86 и сл., где приводятся автором и другие объяснения этих выражений и лишь издателем проведено правильное толкование. Мы не считаем нужным остановиться на приведенных Мейером разных толкованиях, так как после всестороннего толкования упомянутого выражения профессором Куницыным в его статье “О приобретении права собственности давностью владения”, “Журн. Мин. Юст.”, 1864, XXII, стр. 59 и сл., уже не может быть никакого сомнения в правильности этого толкования.
Победоносцев. Курс гражданского права, I, стр. 134 и сл.; К. Змирлов. О недостатках наших гражданских законов. <Журн. Гражд. и Угол. Пр.>. 1883, VI. 63-74; Шершеневич. Учебник русского гражданского права. 1896, стр. 235-239; Анненков. Сист. русск. гражд. пр., II, стр. 175-179.
[2] Ср. там же. В таком смысле понималось это выражение как в литературе, так и в судебной практике. Нам известен только один случай из судебной практики, где выражено было мнение, что будто по ст. 560 от давностного владельца требуется, чтобы он доказал свое право собственности, т.е. доказал, что имел право на имущество, независимо от владения, и вводом получил власть распоряжаться. <Ж. М. Ю.>. 1861, Х, стр. 498-499.
А. Думашевский объясняет выражение <на праве собственности> в том же смысле, как это сделано выше. Он говорит: оно имеет значение: 1) отрицательное – чтобы владение не было условное (например, на праве аренды); закон требует отсутствия таких оснований, которые исключали бы возможность владения на праве собственности; 2) положительное – которое должно выражаться в желании владельца удержать за собой вещь в собственность (<Судебный Вестник>. 1868, N 62, и <Ж. М. Ю.>. 1868, N 4, стр. 374 и 375).
[3] Шершеневич. Учебник, стр. 236. К. р.
[4] К. р. 1879 г. N 21, 130.
[5] Шершеневич, там же, стр. 236, 237; к р. 1872 г. N 678, 1879 г. N 196, 1880 г. N 61, 1891 г. N 68, 1894 г. N 71.
[6] Д. И. Мейер. Русск. гражд. пр., II, стр. 66 и сл.; Варадинов. Иссл. об имущ. пр., II, стр. 116 и сл.; Куницын. <Ж. М. Ю.>. 1864, XI, стр. 247 и сл., XII, стр. 510 и сл.; Любавский. Юрид. мон., I, стр. 143 и сл.; Кр. М. <Ж. М. Ю.>. 1867, Х, стр. 135; Энгельман. О давн., 2-е изд., 1868, стр. 109-114; Победоносцев. Курс, 4-е изд., I, стр. 185 и сл.; Кавелин. Пр. и обяз., стр. 76 и сл.; Змирлов. О недостатках. <Ж. Ю. О.>. 1883, VI, стр. 63 и сл.; Боровиковский. Отчет судьи, II, стр. 97 и сл.; Шершеневич. Учебник, стр. 187 и сл.; Анненков. Сист. русск. гр. пр., II, стр. 187 и сл.
[7] Мейер, Победоносцев, Кавелин, Змирлов, Шершеневич, Анненков.
[8] Победоносцев, Кавелин, Шершеневич.
[9] Варадинов, Куницын, Любавский, Боровиковский.
[10] Русское гражд. пр., 1-е изд., II, стр. 83.
[11] <Ж. М. Ю.>. 1864, N 11, стр. 225-233.
[12] <Ж. М. Ю.>. 1864, N 12, стр. 514 и 515.
[13] Касс. реш. 1879 г. N 199.
[14] Юр. моногр., I, стр. 143.
[15] <Ж. Ю. О.>. 1883, VI. О недостатках, стр. 63-66.
[16] К.П. Змирлов в своих критических заметках о недостатках наших гражданских законов слишком мало внимания обращает на причины указанных им недостатков, между тем как только указанием их дотрагиваешься до корня зла, иначе – вертишься в кругу, не подвигая дела вперед. В нашем случае это так и произошло.
Мое определение понятия спокойствия он называет неудовлетворительным потому, что оно спутывает два понятия – <спокойствие> и <непрерывность>, тогда как в законе, <несмотря на существование слова “непрерывное”, помещено тут же рядом и слово “спокойное””.
Затем он выговаривает К.П. Победоносцеву за неудовлетворительность определения; профессору К.Д. Кавелину – что он, считая точное юридическое значение спокойного владения трудно определимым, ограничился этим заявлением, не попытавшись преодолеть трудность и дать надлежащее определение; профессору Куницыну – по доводам, молча заимствованным у меня; профессору Пахману, – Неволину, Любавскому, Московскому Юридическому Обществу, – за то, что не дают объяснения о различии между спокойным и бесспорным владением.
После таких суровых приговоров можно было ожидать предложения правильного толкования. Но, сыпя направо и налево осуждения и порицания, он в конце концов присоединяется к мнению Мейера о тождестве понятий спокойствия и бесспорности – мнению, бывшему в виду всех вышеприведенных ученых и к которому большинство их склонилось задолго до г. Змирлова.
Имея в виду далекую будущность нового уложения, он упускает из виду злобу дня, не замечает данных в действующем законе для удовлетворительного толкования 533-й статьи и даже отвергает всякую возможность толкования этой статьи: <общая неудовлетворительность редакции наших гражданских законов не допускает, чтоб ст. 533 составила изъятие и отличалась точностью и определенностью.
Нельзя поэтому предполагать, чтоб с каждым словом связывать строгое, точно определенное значение. Помимо того, понятия спокойное и бесспорное владение совершенно сходны между собой: Слову <спокойное> редакторы Свода не могли придать никакого другого значения, кроме того, которое содержалось в слове paisible.
Но к каким бы выводам мы ни пришли, как бы мы ни поняли слово спокойное владение, мы во всяком случае не можем признать точности и ясности за этим определением, когда рядом с словом спокойное стоит слово бесспорное”. Не много тут логики!
Подобное отношение к своей задаче, оканчивающееся заявлением, что закон плох, не годится, что напрасны всякие толкования, что одна надежда на будущее уложение – причина тому, что у нас и юридические понятия так неразвиты и содержание нашего права нам даже частью осталось неизвестным.
Мы все еще не знаем даже того, что содержит в себе 10 том, которым, как бы то ни было, все-таки гражданский порядок держится у нас и коего подробное изучение всего содержания – дело первой важности, дабы установить наконец, что у нас есть. Это, однако, возможно лишь напряженным трудом и постоянной работой мысли.
И другие законодательства стали совершенными не сразу и притом неутомимым трудом целых поколений юристов, с любовью и устойчивостью вникающих во внутренний смысл отдельных норм.
Мы же, в особенности наше судебное ведомство, не найдя сразу в статье закона ответа на вопрос, склонны оправдать отвращение от умственной работы и настойчивого труда при отыскивании настоящего смысла закона тем, что не стоит, закон плох. Таким образом, закон действительно остается плохим, не разработанным.
Если бывали порывы к действительной мысленной работе, как после введения судебной реформы в 1866 г. и следующих годах, о чем свидетельствует “Судебный Вестник”, то они скоро заглохли. Прекращение “Судебного Вестника” чрезвычайно невыгодно отозвалось на дальнейший ход судебной практики наших судов. С тех пор улучшилась лишь практика Сената, у которого свой орган “Сборник кассационных решений”.
То, что урывками сообщается из практики низших судов, не говорит об умственной работе, а лишь о том, что судьи наши пробавляются без собственной самостоятельной работы кассационными решениями: их деятельность ограничивается ссылкой на статьи закона и номера кассационных решений. Внешнее применение тех и других не может заменить недостатка работы над внутренним смыслом их.
[17] Laurent. Principes du droit civil français. 1887, t. 32, p. 283-307; Les codes annotes de Sirey, 3-e ed. Paris, 1892. Art. 2229, p. 878-880.
[18] Laurent. Principes, t. 32, p. 293-294.
[19] Таким же образом переводит это слово Шершеневич, между тем как я, во 2-м из-дании, и Змирлов держались буквального перевода.
[20] Сенат разъяснил, что предъявление иска правительственному установлению (1867 г. N 97) или судебному месту, которому решение дела не подлежит (1868 г. N 376), составляет одно оглашение иска и не может прерывать давности (ср. также 1869 г. N 1242, 1870 г. N 1297, 1828 и др.). Отсюда следует, что подобным предъявлением иска владение не делается спорным.
[21] Шершеневич, ук. соч., стр. 235.
[22] Учебник гражд. права, стр. 238.
[23] Ср.: Мейер. Русск. гражд. пр., 1-е изд.; К. Змирлов. Недостатки: <Журн. Гр. и Уг. Пр.>. 1883, VI, стр. 72, 73; Боровиковский. Отчет судьи, II, стр. 106-111; Анненков. Сист. русск. гражд. права, II, стр. 191, – где излагаются более или менее сходные воззрения и в частности.
[24] Конечно, здесь говорится исключительно о непользовании, а не о пользовании вещью собственника другим лицом.
[25] Ср. касс. реш. 1878 г. N 113.
[26] Об этом ср. ниже, в главе о приостановлении давности исковой.
[27] См. выше, стр. 155-160.
[28] Права и обязанности по имуществам и обязательствам. 1879, стр. 77.
[29] П. С. З. N 25055, II.
[30] Законное основание и добросовестность давностного владельца. <Судебная Газета>. 1892, N 28.
[31] Ср. обо всем этом также: Анненков. Система, стр. 184 и 186.
[32] Касс. реш. 1878 г. N 47.
[33] Касс. реш. 1884 г. N 107, 1891 г. N 154, 1894 г. N 107 и мн. др.
[34] Касс. реш. 1872 г. N 430, 1879 г. N 21, 130, 1880 г. N 19.
[35] Касс. реш. 1884 г. N 107.
