Положение церкви в русском обществе в первые века христианства на Руси
Рядом с тем делением, которое вносилось в общество государством XI и XII вв., и церковь делила его по-своему. Христианская церковь явилась на Руси вполне организованным учреждением, с выработанными источниками права. Эти источники были двоякие: церковные каноны и византийские императорские законы с перебранными в них остатками римского права.
Первые были для церкви обязательным руководством, вторые имели только авторитет привычной традиции и юридической выработки. Применение тех и других к жизни русского общества создавало много затруднений. По отношению к русскому праву те и Другие источники представляли более новизны, чем противоречий, устанавливая такие отношения, которых не знала русская жизнь или не считала доступными юридической нормировке.
Русь, например, не понимала, как может быть поводом к судебному иску брань, не причиняющая ни личного, ни имущественного вреда. Поэтому церкви приходилось более созидать, чем реформировать, более бороться с юридическим непониманием, чем с юридическими предрассудками.
Это и определило ее образ действий. Она не столько противодействовала встреченному на Руси порядку, сколько приноравливалась к нему; терпеливее относилась к положительным порокам, чем к отрицательным недостаткам; ее более огорчало равнодушие к новому, чем упорство в старине.
Состав церковного общества
Точно так же она действовала и в устроении общества. С принятием христианства постоянно возникали отношения, не укладывавшиеся в рамки установленного порядка. Из общественного строя выпадали лица, с которыми закон не знал, что делать. Сирота, увечный, больной, вольноотпущенный набожного новокрещенного господина не знали, к какому пристать классу, и во имя христианского сострадания вопияли о помощи.
Все такие брошенные общественные элементы и вошли в состав нового класса русского общества, получившего название церковных или богадельных людей. Этих богадельных, или церковных, людей государство охотно предоставило исключительной заботливости церкви. Это общество было очень пестро по своему составу.
Его части обыкновенно перечислялись в церковных уставах, которыми христианские князья Руси, начиная с первого из них, Владимира Святого, определили положение церкви в своем государстве, указывали судебно-полицейские и благотворительные дела, которые поручались церковной власти, и выделяли ей из своих имений и доходов материальные средства, необходимые для ведения этих дел.
По признакам, какими условливалась принадлежность лиц к церковному обществу, в составе последнего можно различить такие разряды. 1) Лица черного и белого духовенства с семьями последнего. Назначение этих лиц – руководить христианами на пути душевного спасения совершением таинств, пастырским словом и живым назидательным примером. То и другое духовенство составлялось из лиц разных классов гражданского общества, начиная с князей и кончая холопами.
2) Миряне, служившие материальным нуждам церкви. В древних церковных уставах из таких слуг обыкновенно упоминаются просвирни и свещегас (церковный служитель при богослужении). К этому разряду можно причислить и прикладней – холопов, пожертвованных церкви. Она обыкновенно возвращала таким холопам личную свободу и назначала на службу при церковных учреждениях, которым они были пожертвованы.
3) Миряне, занятия которых подлежали ближайшему наблюдению духовенства по их тесной связи с ведомством церкви. Таковы были повивальные бабки и врачи – “бабы вдовицы” и “лечцы”, как тогда говорили. Те и другие помогали духовенству следить, все ли новорождающиеся принимают крещение, а умирающие напутствуются по церковным правилам.
В первую пору христианской жизни Руси, когда многие, наружно принявши новую веру, уклонялись от предписываемых ею обязанностей, такое наблюдение было очень важной заботой церкви. Кроме того, врачи были обязаны служить в больницах, которые заводила и содержала церковь.
4) Миряне, вследствие болезни или увечья лишавшиеся способности работать и нуждавшиеся в благотворительной поддержке, – слепые, хромые, вообще калеки.
5) Миряне, из набожных побуждений добровольно становившиеся или чужой волей поставленные в такое положение, которое делало для них необходимой юридическую защиту или материальную помощь.
Таковы были паломники – путешественники-богомольцы, странники, питавшиеся подаянием и для того становившиеся при храмах во время богослужения; прощеники или пущеники – холопы, отпущенные на волю при жизни господина благотворительным образом, без выкупа. Затем задушные люди – рабы, получавшие свободу по завещанию на помин души.
Наконец, 6) миряне, по собственной вине или несчастной случайности принужденные выступить из своего состояния и лишиться соединенных с ним прав или средств к жизни. Таковы были сыновья духовных лиц, по безграмотности лишавшиеся возможности вступить в духовную службу; купцы, становившиеся несостоятельными должниками и с потерей капитала принужденные прекратить торговлю; холопы, выкупавшиеся на волю и остававшиеся без общественного положения и определенного рода жизни.
Наконец, князья, преждевременно сиротевшие и остававшиеся без княжества, выпадавшие из владельческой очереди, по которой потомки Ярослава занимали княжеские столы в Русской земле. Безграмотные сыновья духовенства, обанкротившиеся купцы, выкупившиеся на волю холопы и преждевременно сиротевшие князья – эти четыре разряда лиц носили в древнерусском праве XII в. название изгоев.
К ним можно причислить и лиц монашествующего духовенства, которые слагали с себя иночество и возвращались в мир. Этот разряд лиц в одном из списков устава Владимира Святого обозначается словами: “кто порты чернеческие свержет”.
Таков состав церковного общества по княжеским уставам XI и XII вв. Я намеренно подробно перечислил его составные элементы, чтобы нагляднее обозначить его пестроту. Наружная юридическая особенность, которой оно отделялось от гражданского общества, состояла в подсудности. По всем делам, по которым светские люди ведались в княжеском суде, люди церковные судились духовными судьями – митрополитом и епископами либо их уполномоченными.
С течением времени церковное общество стало еще сложнее; особенно расширился разряд церковных слуг. Когда церковные учреждения стали приобретать недвижимые имущества, крестьяне, селившиеся на церковных землях, также получили характер церковных людей, подлежали полной, либо ограниченной юрисдикции церковных землевладельцев по уголовным и гражданским делам.
Для управления церковными землями и благотворительными учреждениями, порученными церкви, для ведения дел сложной церковной юрисдикции с течением времени образовался многочисленный штат светских слуг церкви, таких же служилых людей, какие были орудиями княжеского, государственного суда и управления, и с одинаковыми званиями бояр, стольников, дворян и т.д. Митрополичьи бояре и слуги впоследствии даже участвовали в вооруженной защите страны вместе с княжескими ратными людьми, ходили в походы под командой особого митрополичьего воеводы.
Сходство церковного общества с государственным по составу
Все это делало церковное общество по составу очень похожим на государственное; за исключением самого духовенства, первое – церковное общество – состояло из таких же точно элементов, какие входили в состав второго. У церкви были свои бояре и вольные слуги, свои крестьяне и даже горожане, потому что она владела не только селами и деревнями, но и целыми городами.
Еще в начале XIII в. епископ Владимирский Симон в послании к киево-печерскому монаху Поликарпу писал о кафедральных церквах своей епархии, церкви владимирской и церкви суздальской, сколько имеют они городов и сел, и всем этим владеет “моя худость”. В уставе князя Всеволода даже предполагается возможность церковных богадельных князей.
Таким образом, церковное общество не входило в общий строй государственного как однородное цельное сословие, не становилось в один ряд с другими его классами, а выделялось из него как особое, параллельное ему общество. Духовенство, руководимое всероссийским митрополитом, стояло во главе этого общества как правящий класс, как власть, у которой были свои органы управления и свои подвластные. Итак, церковное общество XI и XII вв. нельзя назвать сословием.
Отличие церковного общества от государственного по устройству
Но при сходстве в составе церковное общество резко отличалось от государственного по своему устройству. Основания того и другого были совершенно различны. Положение лица в государственном обществе определялось его правами и обязанностями или его экономическим состоянием. Положение лиц в церковном обществе определялось их нравственно-религиозным назначением или степенью нужды в чужой помощи.
Наибольшей властью в нем облекались лица, отказывавшиеся от всех благ мира – монахи-иерархи. Наиболее привилегированными, т.е. наименее обязанными, считались в нем люди наиболее беспомощные – убогие и бесприютные.
Если государственное общество было похоже на тогдашний большой русский дом с хозяином, приказчиками и рабочими слугами, то общество церковное было устроено по образцу богадельни, в которой, по евангельскому слову, хотящий быть больше всех должен стать слугой всех. Таким образом, церковь осложнила общественное деление, внесла в него новые мотивы, поставила общежитию неведомые задачи и, согласно с ними, заставила людей установиться в новые ряды и шеренги.
Отношение церковного деления общества к политическому
Легко заметить, что она делила общество совсем не в том направлении, как государство: последнее резало его горизонтально, на политические и экономические слои, лежавшие один на другом; церковь, напротив, делила общество вертикально, сверху вниз, отрезая куски от разных общественных классов и для своих целей расставляя их совершенно не в том порядке, в каком расставлял их государственный закон.
Действие церкви на состав государственного общества
Но, поставив рядом с государственным обществом свое особое общество, состоявшее из одинаковых элементов, но устроенное на иных основаниях, церковь оказала сильное действие и на состав самого государственного общества.
Переработку последнего она вела снизу, с класса, лежавшего в самой глубине его и, следовательно, наиболее обремененного – с холопства. Она произвела в русском рабовладельческом праве такой решительный перелом, которого одного было достаточно, чтобы дать церкви место в ряду главных сил, созидавших наше общество. Этот перелом обозначился тремя переменами.
Перемены, внесенные в русское рабовладельческое право
Во-первых, церковь ввела в русское общество обычай благотворительного освобождения рабов по завещанию. Этот обычай был принесен из византийского общества, где его источником было внушаемое христианам сознание нравственной несправедливости рабства. Это сознание успело давно проникнуть в византийское законодательство.
Обычай благотворительного освобождения по завещанию
Закон императора Константина Багрянородного, относящийся к половине X в., постановил посвящать Богу треть имущества, оставшегося без прямых наследников. В состав этой трети отчислялись все рабы, оставшиеся после умершего, которые при этом получали свободу. Мотивируя этот закон, император признал наследственность рабства учреждением богопротивным и бессовестным.
Допустить, говорил закон, что и самая смерть господина не разбивает тяготеющих на рабе оков, значило бы оскорбить святость божию, мудрость государя, самую совесть человека. Действуя во имя этих понятий, духовенство рано путем исповеди и участия в составлении завещаний укрепило среди рабовладельцев обычай отпускать по смерти свою челядь или часть ее, чтобы создать из отпущенных вечных богомольцев за освободителя.
Случаи обязательного дарового отпуска на волю
Вторая перемена состояла в установлении случаев обязательного дарового отпуска холопов на волю. Церковь успела установить в XI и XII вв. три таких случая:
1) Раба, прижившая детей от собственного господина, по смерти его обязательно освобождалась вместе с прижитыми детьми.
2) Свободный человек, совершивший насилие над чужой рабой, тем самым делал ее свободной.
3) Холоп или раба, которым причинено увечье по вине их господина, становились свободными.
Два первых случая обязательного дарового освобождения не были заимствованы прямо из греко-римского права: они были плодом самостоятельного опыта русского духовенства в применении греко-римского церковного права к туземным нравам.
В греко-римском праве очень точно была определена зависимость юридического положения детей от юридического состояния их родителей; это определение основывалось на возможности или невозможности законного брака между лицами разных состояний, на которые делилось римское общество. Здесь действовало правило: если родители были люди разных состояний, между которыми закон допускал брак, то дети наследовали состояние отца, в противном случае – состояние матери.
Так, закон не допускал равного брака свободного лица с несвободным; поэтому дети свободного и рабы рождались рабами, дети свободной и холопа – свободными. Эти определения имели целью оградить интересы, связанные с правами римского гражданства, от слишком обильного прилива чуждых элементов в состав гражданства.
Византийское законодательство усвоило себе эти римские постановления и, переработав их, вносило в византийские кодексы, например в Эклогу, кодекс VIII в., и в Прохирон, кодекс IX в. Христианская церковь была равнодушна к языческим институтам, которые ограждались этими определениями; но она старалась усвоить и охотно принимала лишь те из них, под защиту которых можно было поставить более дорогие ей интересы.
Так, не отвергая прямо неравных браков, т.е. брачных союзов лиц различных состояний, между которыми римское право не допускало законных браков, церковь, в интересе чистоты семейных нравов провела в упомянутые кодексы постановление, в силу которого раба, ставшая наложницей женатого господина, конфисковалась по закону: местный правитель обязан был продать такую соперницу домохозяйки в пользу казны за границу области.
Далее, под влиянием духовенства получил более широкое действие в греко-римском праве особый способ отпуска рабов на волю, носивший название молчаливого освобождения – σιωπγρά έλευθερία tacita libertas. Такое освобождение имело место в том, например, случае, когда господин вступал в связь как с женой с выкупленной им пленницей.
Пленница получала свободу в силу презумпции, т.е. юридического предположения, что господин, вступая с ней в связь, тем самым прощал ей стоимость выкупа и, следовательно, возвращал ей свободу. В древнерусском обществе долго и по принятии христианства господствовали чрезвычайно неопрятные отношения к холопкам. Духовенство не имело прямых средств бороться с этим обычаем; оно подступило к нему осторожно, со стороны.
Щадя местные привычки и не покидая принесенных из Византии понятий о значении общественных состояний в брачных отношениях, церковь не принуждала неженатого господина закреплять свою связь с рабой женитьбой на ней и не разрывала насильственно связи с ней женатого господина; она оставляла рабу-наложницу при том и другом до его смерти.
Но, применяя к таким связям римскую презумпцию молчаливого освобождения, она требовала, чтобы раба, прижившая детей со своим господином, по смерти его получала свободу, право на которую она приобрела самой связью с ним. Это право переходило с матери и на прижитых ею детей.
Последовательно развивая ту же презумпцию, русское духовенство прилагало ее и к случаям насилия, совершенного свободным человеком над чужой рабой: такая раба получала свободу независимо от того, сопровождалось ли насилие известным положением или нет, т.е. учинивший насилие должен был выкупить ее у господина.
Так сложилась в нашем праве норма, выраженная в известной статье Русской Правды, которая гласит, что дети рабы, прижитые от господина, не участвуют в разделе оставшегося после него наследства наравне с законными наследниками, но получают свободу вместе с матерью. Впрочем, Русская Правда не досказала всего: духовенство добилось большего.
В византийском законодательстве было точно определено, какую часть отцовского имущества и в каких случаях получали его незаконные дети. Применяя эти византийские постановления, и русское духовенство провело в законодательство “урочную прелюбодейную часть”, которая обязательно выдавалась детям рабы из имущества прижившего их господина их матери.
Эта урочная прелюбодейная часть является как обязательное постановление в церковном новгородском уставе Всеволода Мстиславича 1130-х гг. Я изложил историческое происхождение двух случаев обязательного дарового отпуска холопов на волю, чтобы показать, как русское духовенство применяло греко-римское и церковное право к местным общественным условиям.
Принудительный выкуп холопов на волю
Третья перемена, внесенная церковью в русское рабовладельческое право, состояла в установлении принудительного выкупа холопа. Греко-римское право в иных случаях обязывало господина отчуждать своего холопа, получая за него вознаграждение или выкуп. Таких случаев было два: жестокое обращение с холопом и выкуп пленника; в первом случае господина принуждали продать холопа в другие руки; во втором – сам холоп мог выкупиться без согласия господина.
Как известно, по греко-римскому праву свободный человек, попавший в плен к неприятелю, считался рабом и в своем отечестве. Тогда все права, которыми он пользовался дома, приостанавливались до его возвращения. Если соотечественник выкупал такого пленника, последний становился в личную временную зависимость от него, которую мог прекратить по своей воле, уплативши ему условленную сумму.
Если он не был в состоянии уплатить ее, он оставался у выкупившего как бы наемным работником, и тогда судебным порядком определялось, по скольку засчитать пленнику в счет выкупной суммы каждый год его работы. К русскому рабовладению X – XII вв. удобно применялось это греко-римское постановление о выкупе пленных.
Огромное количество русских рабов образовалось из туземного населения; князья и их дружины, завоевывая непокорные племена или враждуя между собою, массами обращали туземцев в рабство, продавая их туземным же купцам. Применяя к этим пленным туземцам греко-римское постановление, церковь и дала широкое действие обязательному выкупу самими холопами своей свободы.
Свободный человек, продавшийся в рабство, мог возвратить себе свободу, уплатив хозяину сумму, за которую тот купил его. Действие этого права мы открываем в памятниках XII и XIII вв. Легко видеть, как изменилось юридическое значение продажи свободного лица в рабство: эта продажа обратилась в долговое обязательство, создавшее временнообязанное состояние, которое холоп мог прекратить уплатой долга.
Из этой перемены с течением времени и развились сложные сделки о срочной или бессрочной зависимости, обеспеченной личным закладом, и в удельные века образовавшей особое, полусвободное состояние закладной. С появлением мысли об условной зависимости из холопства были изъяты некоторые виды неволи.
Русская Правда, указывая основные источники холопства, обозначает три вида личной зависимости, которые она не признает холопством: это, во-первых, отдача детей родителями в работу, во-вторых, вступление свободного человека в личное услужение за один прокорм и, в-третьих, вступление в такое услужение за прокорм с придатком, т.е. с платой, выдаваемой вперед, в виде ссуды.
Эти виды зависимости Русская Правда характеризует одной общей чертой: дослужив до условленного срока, такие слуги могли уходить от хозяев, ничего не платя им; но они могли уйти и до срока, только уплатив ссуду или вознаградив хозяина за прокорм по условию. Прежнее русское рабовладельческое право не признавало таких видов условной зависимости.
Следствия перемен в рабовладельческом праве для личного и имущественного положения холопов
Вот главные перемены, внесенные церковью в русское рабовладельческое право. Она существенно изменила юридический характер русского холопства. Прежде это холопство отличалось цельностью, однообразием и безусловностью; к нему была вполне приложима встречаемая в Прохироне характеристика греко-римского рабства: “рабство неделимо”. Состояние рабов не допускало никаких различий. Про раба нельзя сказать, что он раб больше или меньше.
Теперь в русское холопство внесены были различия и условность: рядом с полным холопством появляется ограниченная зависимость. Эти перемены и сделали возможным появление описанных выше двух переходных состояний – закупов и привилегированных холопов, т.е. боярских тиунов, из которых первые не делались холопами, несмотря на свою личную зависимость от хозяев, а вторые пользовались некоторыми правами свободных людей, несмотря на свое холопство.
Всем этим было положено начало разложения древнерусского холопства. Вместе с этим разложением росло и юридическое значение личности холопа. Дети Ярослава запретили дозволенное прежде законом убийство холопа за удар, нанесенный им свободному человеку. В Смоленском договоре с немцами в 1229 г. назначена даже денежная пеня за удар, нанесенный холопу свободным человеком.
Вместе с юридическим значением личности холопа укреплялось и его имущественное положение. Первоначально холоп не мог иметь ничего своего. Все, что он приобретал, принадлежало его господину. Но с течением времени имущество холопа (отарица Русской Правды, римское peculium) стало считаться его собственностью, хотя и ограниченной, неполной.
В упомянутом Смоленском договоре есть статья, из которой видно, что долг холопа, княжеского или боярского, свободному человеку обязан платить тот, к кому переходило по наследству имущество должника. Значит, имущество по крайней мере некоторых привилегированных холопов переходило по наследству одинаковым порядком с имуществом свободных людей.
Выводы из сказанного
Таково было действие церкви на состав общества; он, было двоякое: 1) церковь усложнила общественное деление, поставив рядом с государственным обществом другое, церковное; 2) она начала подкапывать самое основание государственного общества, изменяя положение холопства.
Она изменяла его в двух отношениях: во-первых, она стесняла пределы холопства, выделяя из него некоторые виды зависимости; во-вторых, она размыкала холопство, открывая выход из него в свободные состояния.
