Источником доходов в изучаемом периоде были налоги, пошлины и регалии. Кроме того, известный доход получался и с государственных имуществ. До введения подушной подати основным налогом являлась подворная подать, установленная еще в 1679 году на смену посошной и унаследованная XVIII столетием. Хотя единицей обложения при этой подати являлся двор, но на практике, как и в Московском государстве, она распределялась “по животам и промыслам”.
Этой модификации подати в платеж, пропорциональный имущественной состоятельности каждого плательщика, не препятствовало законодательство, напротив, оно даже стремилось к равномерному распределению ее между населением, как это видно из регламента Камер-коллегии.
Последний предписывает, чтобы “все окладные земские подати зело крепко, по состоянию натуры и обстоятельству провинций, как могут придать, и по цене полевых плодов и прочих товаров, и по другим потребным резонам и обретающимся обстоятельствам определены были, чтоб меж великими и нижними, убогими и богатыми по препорции надлежащее равенство, и никто б от надлежащего более другого уволен или отягчен не был”.
Ввиду расстройства финансов и необходимости содержать армию, вызванных Шведской войной, Петр I решил приступить к реформам в области налогов. Этот вопрос, видимо, долго обсуждался, прежде чем был выполнен на практике. До нас дошло несколько финансовых проектов, представленных Петру, в которых авторы их доказывали необходимость положить в основу всей финансовой системы “поголовщину”, т.е. создать новую единицу обложения в виде души.
Так, уже в 1714 г. обер-фискал Нестеров в своем доношении Петру высказался за введение особого “уравнительного платежа”, которым “все будут довольны и платить станут без доимок”. Мало того, он указал даже на тот путь, по которому позднее пошло правительство при определении цифры подушного оклада, а именно: сосчитать “наличных людей всех губерний”, вычислить общую сумму собиравшихся до того прямых податей и “расписать, почему из того окладу достанется по расположению на всякого человека числом оного платежу”.
Затем вот что читаем в другом проекте (“Новый проект расположения собрания казны денежной”): необходимо “послать верных описчиков по провинциям всей империи и велеть описать всех жителей, не утая ниже единой души… и, положа по полтине на всякую душу дани государевой на год”.
Впрочем, автор оговаривается, что подобная “дань” должна взиматься только с одного “подлого” народа, а не со “шляхетства, гражданства и духовного чина”. Точно так же и третий проект (Филиппова) высказывается за необходимость “дворами не писать, а написать крестьянство, в крестьянские дворы счислением мужеска и женска пола людей, поскольку семей во дворе, и от того никому обиды и тягости излишней не будет, а будет всем равность”.
Наконец, и в четвертом проекте (неизвестного автора) предлагается обложить все население поголовно сбором в размере 75 копеек с души в год[1]. Идея, положенная в основу всех этих проектов, получила осуществление в 1718 году. А именно, Петр, воспользовавшись пребыванием в Финляндии Романа Брюса (брата известного Якова), поручил ему “осведомиться, с коликого числа мужиков у шведов был солдат, и по чему положено было на двор, или на гак, или поголовщину, и каким образом оных и их офицеров держали на квартирах”.
Брюс исполнил поручение государя и доставил ему записку о содержании армии в Финляндии. Тогда, не решаясь сам высказаться за введение подушной подати, государь предписал Сенату разъяснить вопрос, “сколько душ или дворов (что удобнее) будет солдат, драгун и офицер”?
Сенат, по всей вероятности, высказался за введение подушной подати, почему государь и решил взимать новый налог не с дворов, но “с работных персон”[2]. Ввиду этого указом 26 января 1718 года было предписано произвести перепись населения. “Взять сказки у всех, – гласит указ, – сколько у кого в которой деревне душ мужеска пола, объявя им то, что кто что утаит, то отдано будет тому, кто объявит о том”.
Во исполнение этого указа Сенат предписал в 1719 году “учинить общую перепись людей податного состояния”[3], а в два следующие года государь велел переписать также церковнослужителей с их детьми (19 янв. 1720 г.) и посадских (26 февр. 1721 г.). Ввиду же того, что во время переписи происходила утайка душ, правительство предписало в 1721 году губернаторам и воеводам произвести ревизию переписи (с этого года и самая перепись получила название ревизии).
Переписав население, государь пожелал определить количество налога с души. С этой целью он предписал привести в известность, “со скольких работных персон может содержан быть один человек пеший со всем, что к нему принадлежит, в год, также конный, лошади, палатки, телеги и проч.”.
По произведенному расчету оказалось, что содержание одного кавалериста обходится правительству в 40 рублей 50 копеек, а пехотинца – в 28 рублей 52 копейки в год, общий же расход на армию не превышает 4 миллионов.
Разделив это число на число душ (5 000 000), мы получим частное – 80 копеек на душу. Впрочем, уже в 1724 году размер подати был понижен до 74 копеек. При Екатерине I он уже равнялся 70 копейкам, при Екатерине II (с 1794 г.) 1 рублю[4], при Павле I – 1 р. 26 к., с 1816 г. – 3 р. 30 к. Посадские же платили по 40 алтын (указ 1722 года)[5].
Самый предмет уплаты был определен при Екатерине I, а именно: императрица разрешила вносить подать не только деньгами, но и натурой, “по рассуждению провинций, по хлебному уроду и по способности к магазинам, понеже крестьяне ничем так не скудны, как для платежа подушных денег многие принуждены хлеб продавать за половину цены”.
Подобный способ уплаты просуществовал в некоторых местах вплоть до конца царствования Екатерины II[6]. Подушная подать, подобно подворной, распределялась по тяглой способности плательщиков. Об этом свидетельствует целый ряд указов Петровского и Екатерининского времени. “В платеже тех денег, – читаем, напр., в указе 1725 г., – надлежит верстатися по земле и по тяглам, усматривая, чтоб одним перед другими тягости не было”.
Точно так же и при Екатерине II было предписано “взимание подати делать не с душ, но с тягол”[7]. И все же подушная подать легла тяжелым бременем на народ ввиду необходимости платить ее за умерших (до новой ревизии) и за нетрудоспособных младенцев (после новой ревизии).
Что касается до способов взимания, то при Петре, как известно, были созданы особые должности выборных земских комиссаров, на обязанности которых и лежало взимание подати. Однако ввиду того, что подушная подать была установлена на содержание армии, то к названному делу были привлечены и полковые комиссары, получавшие подушные деньги от земских комиссаров и передававшие их местному военному начальству.
С Екатерины I, по уничтожении указанных должностей, подушная подать взималась крестьянскими и посадскими старостами и десятскими под надзором провинциальной администрации, а с Петра III помещиками (с крепостных крестьян). Уже при Екатерине I был возбужден вопрос о преобразовании подушной подати.
Для этой цели была даже организована особая комиссия под председательством кн. Голицына (в 1727 г.), которой императрица предписала обратить внимание на то, “почему впредь с крестьян каким образом удобнее и сходнее с пользой народной, с душ так, как ныне, или, по примеру других государств, с одних работников, кроме старых и малолетних, или тот платеж с дворового числа, или с тягол, или с земли положить”.
Таким образом, комиссии было предоставлено право совершенно преобразовать характер подушной подати и даже заменить ее новым налогом с иной единицей обложения. Однако комиссия высказалась за сохранение подушной подати, но за необходимость произвести новую ревизию.
Действительно, в 1742 г. было предписано произвести ревизию и впредь производить их каждые 15 лет. При Екатерине II от подушной подати были освобождены купцы (в 1775 г.), для которых она была заменена уплатой одного процента с объявленного ими капитала. Окончательное уничтожение подати произошло только в царствование Александра III (1 янв. 1887 г.).
Вторым источником доходов являлись пошлины, которых было довольно много. Так, существовала весчая пошлина или весчее, взимавшаяся с продажи весчих товаров, причем она вычислялась с рубля. Впрочем, иногда пошлина бралась и с самого веса. Следующая пошлина была дрягильская, шедшая в пользу лиц, находившихся при весах, так называемых дрягилей.
При Петре (в 1698 г.) от уплаты этой пошлины были освобождены лица, весившие товары своими людьми. Затем существовало несколько пошлин, взимавшихся при продаже лошадей.
К их категории относились: пятенное, уплачиваемое с пятнания продаваемых лошадей как покупщиком, так и продавцом (при Петре эта пошлина давала около 20 тысяч дохода), писчее – с записи образца пятна и масти продаваемой лошади и поводное – со вручения пятенщиком, т.е. особым должностным лицом, производящим пятнание проданной лошади покупателю, причем эта пошлина бралась только с последнего.
Немало было также и дорожных пошлин. Среди них главную роль играл мыт, взимавшийся с привозимых товаров, с возов, с судов, с проезжавших и проходивших людей, с прогоняемого скота и т.п., причем как по сухому пути, так и водой. Эта пошлина, доставляя большие выгоды казне, крайне стесняла торговлю, на что неоднократно жаловались купцы.
Кроме мыта, существовали еще следующие пошлины: перевоз, уплачивавшийся с людей, с товаров и со скота, перевозимых с одного берега на другой на паромах или на лодках (при Петре эта пошлина доставляла казне до 8000 руб.), мостовщина, т.е. пошлина за проезд через мосты, и др.
Большинство названных пошлин было уничтожено при Елизавете Петровне в 1753 г., по инициативе графа Петра Ив. Шувалова. Последний в 1752 г. представил Сенату проект уничтожения этих пошлин и замены доставляемого ими дохода увеличением пошлин с привозимых товаров из-за границы, получивший санкцию со стороны императрицы в 1753 г. Пошлины же с продажи лошадей, падавшие преимущественно на беднейший класс населения – крестьян, просуществовали до Екатерины II и были отменены лишь манифестом 28 июля 1777 г.
Последнюю категорию пошлин представляли таможенные пошлины с заграничных товаров. Как известно, торговля с иностранцами получила настоящее свое развитие лишь при Петре, причем государь всеми зависящими от него мерами старался поощрять это развитие.
До нас дошел любопытный указ Коммерц-коллегии (1724 г.), в котором государь говорил: “понеже всем известно, что наши люди ни во что сами не пойдут, ежели не приневолены будут, того ради Коммерц-коллегия для сей новости (речь шла об учреждении частной компании для торговли с Испанией) дирекцию над сим и управление должна иметь, как мать над дитятем во всем, пока в совершенство придет”.
В другом указе государь писал, что “надлежит умножать свои коммерции, которые великую прибыль принести могут”. Но, поощряя торговлю с иностранцами, Петр не думал об уничтожении таможенных пошлин. Напротив, при нем, вследствие возникновения в России мануфактурной промышленности, явилась необходимость охранения ее от конкуренции западноевропейских фабрикатов, достигших уже известного совершенства.
С этой целью с Петра вводится система покровительственных пошлин, т.е. на такие иностранные продукты, для выделки которых были основаны в России фабрики и заводы, напр., на бумажные и шерстяные материи, на разные выделанные вещи, как-то: ножи, вилки, иглы, гвозди, башмаки и т.п. Что эти пошлины имели характер покровительственных, явствует из того, что произведения, не выделывавшиеся на русских фабриках, были освобождены от пошлин.
После смерти Петра таможенный тариф стал изменяться в сторону понижения ставок, а в 1731 г. правительство совершенно отказалось от покровительственной системы. Однако такой порядок вещей продолжался недолго, и при Елизавете Петровне (в 1757 г.) был издан новый тариф, крайне высокий по своим ставкам. Царствование Екатерины II в отношении таможенной политики разделяется на два периода.
До 1782 г. действовал довольно высокий тариф 1766 г., но в 1782 г. был введен, под влиянием идей свободной торговли, тариф с весьма умеренными ставками[8]. Что касается до управления таможенными пошлинными, то оно было двух родов: казенное и откупное.
С Петра I и до Екатерины II правительство предпочитало систему откупного управления, “понеже никакие сборы не приличествуют быть толико на откупе, как таможенные”. При Екатерине II откуп был уничтожен, и управление таможенными сборами перешло непосредственно в казну, причем расчет с откупщиками и организация таможенного управления были возложены на известного Миниха[9].
Третьим источником доходов являлись регалии. Среди них первую роль, бесспорно, играла питейная регалия, унаследованная еще от времен Московского государства. Вплоть до царствования Елизаветы Петровны у нас существовало казенное управление питейной регалией, установленное еще указом 18 июля 1681 г. Казна, пользовавшаяся питейной регалией, обыкновенно проявляла свою деятельность при двух операциях – при приготовлении и при продаже вина.
Первая производилась в местах, наиболее плодородных, причем в случае неурожая в одних губерниях хлеб поставлялся на винокурение из других. Вообще, когда появлялась нужда в запасах, употребляемых на производство вина, то винокурение временно запрещалось в разных местностях. Вино для государевых кабаков или приготовлялось на казенных винокурнях, или поставлялось по подряду частными лицами.
При Петре казенное винокурение было очень распространено, причем многие частные заводы государь предписал уничтожить или обратить в казенные, причем “управителей к ним определить людей добрых и верных, которые бы не токмо во всем том исправные счеты чинить и показывать могли, но и способы сыскивали, через что может дешевле и казне прибыльнее сделанные на таких заводах и промыслах казенные товары и курение вина становиться”.
Что касается до подряда на поставку, то он мог выражаться или в форме поставки одних материалов, нужных для винокурения, напр., хлеба, хмеля и самого вина, причем в последнем случае подрядчик уплачивал пошлину, которая долженствовала бы быть взята с количества, употребленного им на винокурение хлеба, если бы он поступил в продажу.
Продажа вина, по справедливому замечанию графа Толстого, есть тот акт деятельности правительства по управлению питейной регалией, при котором оно получает свои доходы определением цены вину[10].
Ввиду получения наибольшего дохода вино продавалось гораздо дороже его поставки и приготовления, причем в разных местах цена вина была различна. На это жаловался еще Посошков, говоря, что “вину имя одно, а ценой продают разной, и каждый город особливую цену имеет; обаче и та цена непостоянная, но на каждый год изменяют, а иное и дважды в году изменяют, и то стало быть непостоянство”.
Вино обязательно продавалось на наличные деньги, причем платить за него не деньгами, а другими предметами было запрещено. Продавали вино особые целовальники и (с 1699 г.) бурмистры (впрочем, скоро уничтоженные), избиравшиеся членами торгово-промышленного класса из зажиточных (“лучшие и прожиточные”), хорошего поведения (“добрые, которые душой прямы, а не воры и не бражники”), знающих дело (“чтоб кабацкий сбор был им за обычай”) и грамотных людей.
В своем месте мы уже говорили о тяжести этой повинности и о просьбе городских наказов, поданных в законодательную комиссию 1767 г., об освобождении от нее купечества. На обязанности целовальников было, по продаже вина, полученные деньги немедленно класть в особые запечатанные ящики, а “мимо ящиков в мошны и карманы, и под блюда, и под ставцы никуда не класть”.
В особенности регламентируют деятельность целовальников, сплошь и рядом до мельчайших деталей, петровские указы. Так, в указе 30 августа 1698 г. мы читаем: “ящики все осматривать, чтоб у них как за печатью крышки не отодвигались и деньги из них не высыпались, и дыр бы у ящиков целовальники для воровства не прибавливали”.
Относясь вообще крайне недоверчиво к деятельности целовальников, Петр указом 1696 г. разрешил покупщикам самим мерить покупаемое ими вино, “чтоб впредь купцам для покупки питий приходить было повадно, и оттого в сборе денежной казны чинилось пополнение”.
Ежегодно, соразмерно со сборами в прошедшие годы, определялся размер сбора с каждого питейного дома или, как тогда говорилось, с кружечного двора, причем недобор доправлялся с целовальников, а при их несостоятельности с их избирателей. Мало того, правительство даже требовало, чтоб целовальники сбирали больше против прежних годов.
Но, заботясь, с одной стороны, об увеличении дохода от продажи питей, правительство, с другой стороны, принимая во внимание религиозно-нравственные соображения, старалось об ограничении пьянства, т.е., в сущности, попадало в известный заколдованный круг, из которого не было выхода.
Так, продажа вина запрещалась в посты и в постные дни (впрочем, с издания указа 1698 г. продажа питей ограничивалась только одной страстной неделей Великого поста). Затем летом кабаки открывались с трех часов пополудни и закрывались до вечера, зимой же с трех часов и до сумерек (это подтвердил и Устав о винокурении 1765 г.).
При Елизавете Петровне, а именно указом 19 сентября 1755 г., казенное управление питейной регалией было уничтожено и заменено откупным содержанием. Мотивы подобной реформы были изложены в названном указе и состояли в следующем:
1) благодаря откупам достигалось уничтожение многих затруднений при поставке вина на кабаки и унитожалось корчемство, “не употребляя против такого законам преступления строгости”;
2) казенный доход значительно увеличивался, “ибо от ежегодных вину подрядов не токмо какое казне приращение есть, но многое… бывает затруднение и в делах помешательство и остановка”;
3) дворянство получало известные выгоды, ввиду приобретения исключительных прав на винокурение, и
4) прекращалось излишнее употребление хлеба на производство вина.
Однако ожидаемые выгоды не получились, и уже в царствование Екатерины II была назначена комиссия под председательством графа Фермера для рассмотрения всех подробностей состояния питейной регалии.
Хотя лично императрица не была сторонницей откупной системы (см. указ 23 марта 1764 г.), однако комиссия высказалась за необходимость сохранения последней, почему манифестом 1 авг. 1765 г. правительство предписало, “чтобы питейная продажа была во всем государстве на откупе и с торгов отдавалась охочим людям из купечества”.
Этот же указ “обнадежил” откупщиков “монаршим покровительством”, причем они получили право называться “коронными поверенными служителями” и носить шпаги, а кабаки было предписано называть “питейными домами”, потому что “от происшедших злоупотреблений название кабака сделалось весьма подло и бесчестно”.
Вино заготовлялось казной, хотя винокурением могли заниматься не только казенные, но и частные заводы, откупщики же продавали вино. Помещикам было разрешено курить вино для себя, но не на продажу. Провоз вина из одной губернии в другую был ограничен, а крестьяне даже не имели права вывозить его за пределы уезда. Откупа были уничтожены только при имп. Александре II.
Питейная регалия являлась одним из главных источников доходов, но, несмотря на это, величина дохода, получавшегося с нее, не была точно известна (по крайней мере, в XVIII ст.) и определялась приблизительно.
Так, при Елизавете Петровне она, нужно думать, давала ежегодно с лишком два миллиона руб., а при Екатерине II, по расчету комиссии графа Фермера, этот доход достиг уже цифры 4 миллионов рублей; в конце же царствования императрицы возрос до 15 млн. рублей[11].
Следующей регалией являлась табачная, возникшая при Петре, так как до него употребление табаку было воспрещено. Эта регалия в большинстве случаев отдавалась на откуп и приносила государству до 70 000 р. доходу. При Екатерине II регалия была уничтожена, и торговля табаком стала свободной, но правительство, взамен регалии, ввело акциз на табак.
Третьей регалией являлась соляная, введенная с 1705 г., что немедленно выразилось на цене соли, значительно увеличившейся. Само собой разумеется, что вздорожание такого предмета первой необходимости, как соль, должно было привести к весьма печальным результатам, о чем и сохранилось немало свидетельств.
Вот, напр., что говорит Посошков: “ныне в деревнях такую нужду подъемлют, что многие без соли едят и оцынжают, и умирают, и от задержания соли в иных местах выше рубля пуд покупают, да и то не всегда, и от такой бессолицы напрасно люди помирают”.
Правительство неоднократно обращало внимание на соляную регалию и даже несколько раз объявляло вольную продажу (напр., в 1727 г., в 1733 г. и т.д.), но через некоторое время опять обращалось к регалии. Наконец, при Екатерине II (23 марта 1764 г.) была организована особая комиссия из четырех лиц[12], долженствовавшая ответить на следующий вопрос: “может ли без ущерба казенного дохода, но с некоторой, напротив того, выгодой и прибылью дозволена быть вольная продажа соли”?
Комиссия 28 янв. 1766 г. представила императрице донесение, в котором высказалась за сохранение казенной продажи соли лишь в городах, а в остальных местах за разрешение как добычи, так и продажи соли всем, кто пожелает заняться этим делом. Кроме того, комиссия высказалась за необходимость удешевления цены соли путем удешевления ее поставки. Однако предположения комиссии не были утверждены Екатериной II, и соляная регалия продолжала существовать по-прежнему[13].
Четвертой регалией была горная (“нам одним, – гласит Берг-Привилегия 1719 г., – яко монарху, принадлежат рудокопные заводы и их употребление”), но, ввиду поощрения развития горного дела, Петр предоставил всем право искать и вырабатывать металлы как на казенных, так и на частных землях с единственным условием отчисления 10% с дохода казне.
Кроме того, правительству принадлежало право покупки золота, серебра, меди и селитры преимущественно перед частными лицами по ценам, установленным Берг-коллегией. Одновременно с этим правительство заводило немало своих заводов для эксплуатации горных богатств, получивших большое развитие в царствование Екатерины II.
Пятой регалией являлась монетная, благодаря которой чеканка монеты как из меди, так и из серебра и золота производилась не иначе, как особыми денежными мастерами на казенных монетных дворах, на казенных станках и казенными инструментами.
Шестой регалией была почтовая, дававшая при Петре в год доходу лишь 16 000 р., а при Екатерине II уже до 139 000 р. Вплоть до 1783 г. не существовало однообразия в платеже за посылки и письма, и только с этого года была введена однообразная почтовая такса во всем государстве. Управление почтами сосредоточивалось в генеральном почтамте, учрежденном в 1722 г. Однако в 1727 г. почтамт был уничтожен, и управление почтами разделилось между коллегией иностранных дел и Ямским приказом.
Кроме перечисленных регалий, существовало еще немало других, то появляясь, то исчезая, напр., регалии хлеба, льна, пеньки, сала, поташа, ревеня и т.п. Большинство этих предметов недолго играло роль объектов правительственной монополии, и с течением времени была разрешена свободная торговля ими с обязательством уплаты определенной пошлины в казну.
Что касается до государственных имуществ, то главную роль среди них играли леса. При Петре правительство впервые обратило внимание на необходимость введения правильности в лесоводство, так как лес с этого времени получил большую ценность ввиду создания флота и учреждения фабрик и заводов. В 1722 г. была издана инструкция обер-вальдмейстеру, положившая начало нашему лесному законодательству.
По инструкции во главе лесного управления был поставлен обер-вальдмейстер, подчиненный Адмиралтейств-коллегий. Ему, в свою очередь, были подчинены губернские вальдмейстеры, избиравшиеся из дворян и имевшие при себе унтер-вальдмейстеров и особых надсмотрщиков из отставных солдат и крестьян.
При Екатерине II вальдмейстеры были уничтожены (в 1782 г.), и надзор за лесами был возложен на полесовщиков и лесных старост, избиравшихся из крестьян. В то же время управление лесами было изъято из ведения Адмиралтейств-коллегий и поручено так называемым директорам государственного домоводства.
С этого времени леса стали приносить казне большой доход, главным образом, вследствие вывоза за границу; на нужды же флота была назначена только пятая часть всего леса. Таким образом, Екатерина II изменила коренным образом самую цель, которую желал достигнуть Петр, сохраняя леса, получившие в конце XVIII ст. преимущественно финансовое значение[14].
К числу источников доходов следует также отнести и повинности, ложившиеся, как было уже сказано (см. выше), исключительно на членов торгово-промышленного класса и на крестьян.
К числу этих последних относились разные обязательные службы у казенных сборов (напр., у продажи питей, соли, гербовой бумаги и т.п.), полицейская служба, т.е. избрание из своей среды низших полицейских органов, и следующие повинности: рекрутская, постойная, подводная, фуражная, ямская, мостовая, караульная и др.
Как мы уже сказали, все эти повинности ложились тяжелым бременем на материальное благосостояние купцов, мещан и крестьян, яркой иллюстрацией чего служат наказы, поданные в законодательную комиссию 1767 г.
В царствование Екатерины II был составлен первый свод государственных доходов в России, чем правительство сделало большой шаг вперед в деле приведения доходов в известный порядок и единство. Так, в 1770 г. состоялось высочайшее повеление генерал-прокурору князю Вяземскому составить “для совершенного сведения и исчисления о всех государственных доходах окладную книгу”.
На основании этого повеления была составлена окладная книга за 1769 г., и с этого времени ежегодно составлялись подобные книги. Доходы в них были сгруппированы по четырем отделам, а именно: 1) окладные непременные (прямые налоги), 2) окладные, по временам переменяющиеся, 3) неокладные (напр., таможенные и соляные сборы) и 4) неокладные, временно вступающие[15].
[1] Милюков. Государственное хозяйство в России и реформа Петра Великого. С. 556-562; Павлов-Сильванский. Проекты реформ в записках современников Петра Великого. С. 106.
[2] Павлов-Сильванский. Указ. соч. С. 108.
[3] Однако, несмотря на этот указ, далеко не все разряды податного населения были переписаны (см.: Пландовский. Народная перепись. С. 213).
[4] Правда, при Екатерине II, еще в 1769 г. по случаю турецкой войны, возник вопрос об увеличении размера подушной подати, но тогда императрица заявила, что “она на сие согласиться не может и почитает сие за последний ресурс, которого без самой крайности употреблять не надлежит”. (Архив Госуд. Совета. Т. I. С. 408 и след.).
[5] Обложению посадских предшествовало рассмотрение Петром особых проектов, и, между прочим, выписи о том, “как с купечества положены сборы в Голландии, Риге и Швеции”.
Что касается до нормы в алтын, т.е. в 1 р. 20 к., то она получилась вследствие надбавки к назначенному с крестьян 80 к. окладу дополнительных 40 к. ввиду свободы посадских от помещичьих оброков, падавших на крестьян (Кизеветтер. Посадская община в России в XVIII ст. С. 396-400).
[6] Граф Толстой. История финансовых учреждений в России. С. 40-41; Ключевский. Подушная подать и отмена холопства в России (Русская мысль. 1886. Кн. V).
[7] Чечулин. Очерки по истории русских финансов в царствование Екатерины II (Журн. Мин. нар. пр. 1905. Январь).
[8] Подробности см. у Лодыженского. История русского таможенного тарифа.
[9] Подробности см. у Куломзина. Государственные доходы и расходы в царствование Екатерины II (Русск. вестн. 1869. Кн. 11. С. 119 и след.) и у Чечулина. Указ. ст. в Журн. Мин. нар. проев. 1905. Март.
[10] Граф Толстой. Указ. соч. С. 157.
[11] Граф Толстой. Указ. соч. С. 148 и след.; Куломзин. Указ. ст. (Русск. вестн. 1869. Кн. 11); Чечулин. Указ. ст. (Журн. Мин. нар. проев. 1905. Кн. 2).
[12] Та же самая, которой было поручено разрешить и питейный вопрос.
[13] Куломзин. Указ. ст. (Русск. вести. 1869. Кн. 11).
[14] Граф Толстой. Указ. соч. С. 231.
[15] Куломзин. Указ. ст. (Русский вести. 1870. Кн. 10); см. также другую статью того же автора “О финансовом управлении в царствование Екатерины II” (Юрид. вести. 1869. Кн. 2) и Чечулина. Указ. ст. (Жури. Мин. нар. проев. 1904, 1905 и 1906 гг.).