Литература: Влияние греческой философии на римское правоведение выдвигалось еще в XVI веке Куяцием и нашло энергичного защитника в лице Лейбница. Напротив Д. Вико отвергал решительно это влияние. Hildebrand, Geschichte und System der Rechts und Staatsphilosophie, т. I, 1860, стр. 523-537; Voigt, Die Lehre vom Jus naturale, aequum et bonum und jus gentum der Romer, 1856, т. I, стр. 229-266; Carle, La vita del diritto, 1890, стр. 134-167; Moriani, La filosofia del diritto nel pensiero dei giuresconsulti romani; 1876; Марта, Философы и поэты – моралисты в Римской империи, рус. перев. 1879.
О стоицизме специально: Veygoldt, Die Philosophie der Stoa nach ihrem Wesen und ihren Schicksalen, 1883; Ogereau, Essai sur le systeme philosophique des Stoiciens, 1885; Diehl, Zur Ethik des Stoikers Zeno, 1877; Kuster, Grundzuge der stoischen Tugendlehre, 1864; Laferriere, De l’influence du stoicisme sur la doctrine des jurisconsultes romains; L. Stein, Psychologie der Stoa.
I. Можно было думать, что в Риме философия права станет на более твердую почву, чем в Греции, и даст еще более пышный цвет.
Для этого в Риме было много благоприятных данных. Римская история представляет собой сплошную картину борьбы имущих классов с неимущими. Сначала борятся патриции с плебеями, потом, после некоторого затишья, – оптиматы с пролетариями. Эта борьба невольно должна была выдвигать социальные вопросы и возбуждать мысль к разрешению на самых широких основаниях. Эти вопросы, особенно на почве аграрной, ставятся на практике целым рядом энергичных общественных деятелей, глубоко образованных, как Гракхи.
Второе благоприятное для философии права условие состояло в том, что наукой, которая привлекла к себе в Риме особенное внимание, было правоведение. Ни до, ни после ни в одной стране не проявлялся такой интерес к правоведению, как в Риме. В то время как мысль Греков была обращена к природе, мысль римлян всецело сосредоточивалась на обществе и притом исключительно своем. В то время, как греки проявили творческий гений в литературе, искусстве, философии, гений римлян нашел себе выражение в политическом и правовом устроении своего общежития.
Для римлян казалось смешным изучать астрономические законы, не зная твердо законов своего отечества. Поэтому мысль и интерес римлян сосредотачивались на правовом порядке и внешней политики. Нигде юристы и полководцы не пользовались таким уважением, как в Риме. Как в Греции в школе учили стихи Гомера, так в Риме школьное заучивание наизусть обратилось на законы XII Таблиц.
Ввиду этого можно было ожидать, что правоведение, ставшее чуть не государственной наукой Рима, даст блестящие труды по философии права.
II. А между тем философия права не подвинулась ни на шаг в Риме по сравнению с тем, что уже дала Греция. Если для широких общественных планов, для социальных перестроений у римской мысли не хватало того творческого размаха, каким обладали греки, зато можно было думать, что успехи правоведения находились в тесной связи с разработкой теоретических вопросов. И, однако, это не подтверждается: римские юристы почти ничего не внесли в теорию права.
Если философия не сделала в Риме никаких успехов, несмотря на видимые благоприятные для нее условия, то объяснение этому следует искать в характере римского народа и в особенностях римского правоведения.
Практичность, составляющая отличительную черту мысли и действий римлянина, представляется, в сущности, довольно узкой. При отсутствии глубокой мысли, широкой точки зрения, римляне обнаруживали понимание лишь ближайших моментов: они хорошо знали, как им следовало поступать в данную минуту. Практические успехи римлян обусловливались не столько практическим складом их ума, сколько необыкновенной твердостью характера, железной волей, об которую разбивались все усилия их врагов. Как в области внешней, так и в сфере внутренней политики римляне задавались лишь мыслью, что нужно предпринять, чтобы сделать возможным сожительство. Их политика заключалась не в преобразованиях, а в последовательных уступках настоятельным требованиям дня.
Таково было и их правовое творчество. Их не интересовали логическое соотношение положений, стройность всего действующего права, они не обсуждали отдаленных экономических и нравственных последствий той или иной правовой нормы – их занимала лишь необходимость найти разрешение данному случаю, выдвинутому жизненной волной. Такому направлению соответствовало творчество права не путем законодательным, а посредством магистратского эдикта, которым временно испытывалась нормировка общественной жизни.
Римляне, поражающие цельностью своего характера, не создали себе цельного философского миросозерцания. Этому препятствовал в Риме военный и земледельческий тип общества так же, как и в Спарте. Поэтому пришлось воспользоваться результатами чужой, греческой, мысли.
III. Со второго века до Р. Хр. происходит усиленное перенесение греческой культуры на римскую почву. Сильные, но грубые победители поддались культуре ослабевших, но просвещенных греков. Подчинив греков своей государственной власти, римляне сами подчинились их духовному могуществу. Религия, домашняя обстановка, воспитание, одежда, обращение стали с этого времени принимать греческий характер. Эмилий Павел, победитель Персея, берет себе, в виде военного трофея, библиотеку македонских царей, а Сулла привозит в Рим сочинения Аристотеля, как лучший памятник своих малоазиатских походов.
Если греческий язык не вытеснил в жизни римский, то все же знание его, как средства овладеть культурой, стало необходимым для каждого образованного римлянина. На греческом языке римляне стали писать, произносить речи. Из высшего круга употребление греческого языка перешло в средние классы. Изучение его облегчалось массой рабов, вывезенных из Греции и сделанных, ввиду их образованности, воспитателями римских детей.
Искусство, литература, наука, не дававшие до сих пор никаких плодов в Риме, стали целиком переноситься из Греции, придавая греческий оттенок римской мысли.
Узкий национализм сменяется космополитизмом греков, проявившимся у них в последнее время до римского покорения.
Само слово римлянин начинает быстро менять свой характер под влиянием торгового оборота, созданного на римской почве иностранцами, нахлынувшими отовсюду к победителям с предложением услуг и товаров. С одной стороны, национальная гордость, с другой – неприспособленность норм к требованиям оборота, не позволяли распространить действие старого права на пришлых торговцев. Пришлось создавать особое торговое право с сильным иностранным оттенком. А с принятием чужой культуры это право стало оказывать сильнейшее влияние на старое, национальное.
Воспринимая иностранную культуру, сами римляне внесли в нее весьма мало. Римская литература, в начале чисто подражательная, и впоследствии не могла сравниться с греческой ни по силе, ни по обширности. В области искусства римляне никогда не достигли высоты греческого образца. Римские театры были не более как подражанием греческих. Изучая греческих мыслителей, римляне сами не дали ни одного видного мыслителя, не создали ни одного философского направления. И в области философии права римские юристы, проникнутые духом греческой мысли, не проявили ни малейшего творчества.
IV. На римлян и римских юристов в частности оказало наибольшее влияние то философское учение, которое известно под именем стоицизма.
Философское направление, известное под этим именем, возникает в конце IV столетия до Р. Хр. и имеет своим основателем Зенона с острова Крита (342-270). Еще более точно формулировано это учение Хризиппом из Сицилии (280-204). В половине второго столетия до Р. Хр. в стоицизме происходит некоторый перелом под влиянием Панэция из Родоса (180-110), который был современником и неразлучным другом Сципиона Африканского[1]. Благодаря имено Панэцию и утвердился стоицизм в Риме.
V. В основе стоицизма лежит мистическое представление. Стоики придерживались материалистической точки зрения. Существует только материя, которая дает начало отдельным вещам и которая одарена силою, называемой всеобщим разумом. Материалисты в метафизике, стоики являются сенсуалистами в психологии: душа человека, составляющая часть мирового разума, представляет собой чистую дощечку, на которой вписывается лишь то, что дается восприятиями.
Душа, как часть мирового разума, должна стремиться к согласованию с этим последним. А так как мировой разум – это сама природа, то основная проблема этическая состоит в том, чтобы жить по разуму, согласно с природой.
VI. Этика составляет центр стоической философии, а центром стоической этики является начертание образца совершенного человека.
На вопрос, как надо жить, стоики отвечают: согласно с природой, иначе – с разумом. По противоположению следует, что в жизни не надо полагаться всему тому, что не вытекает из требований природы, а является результатом человеческих установлений. С индивидуальной стороны это предписание ведет к выработке характера, способного относиться равнодушно к порождаемым жизненными отношениями волнениями. Силой воли человек должен выработать в себе презрение к лишениям, равнодушие к радостям. Главное – освободиться от страстей.
Бесстрастный, замкнутый в себе, сосредоточенный на себе самом, свободный от всяких волнений, порождаемых внешними условиями существования, гордый и независимый – таков образец человека по представлению стоиков. С общественной стороны совершенный человек относится равнодушно к тому, что волнует вообще граждан, как, напр., национальная гордость или скорбь. Стоик не связан условиями времени и места – он убежденный космополит.
VII. В идеале стоиков нельзя не подметить некоторых черт сходства с идеалом циников, с которыми стоики находятся в несомненном родстве как по условиям происхождения, так и по сущности воззрений. Те и другие относятся с презрением к внешним благам, но циники последовательно не только презирали их, но и уклонялись от них, тогда как стоики пользовались благами, презирая лишь возможность их лишения. Те и другие подчеркивали индивидуальность против поглощающей силы общества.
Но циники уклонялись от участия в государственной жизни, тогда как стоики принимали в ней участие, презирая лишь те явления общественной жизни, которые противоречили их взглядам. В этом крайнем освобождении личности от общественных уз стоики отличались от Платона и Аристотеля, которые в подчинении личности шли даже далее того, что представляла окружавшая их действительность.
VIII. Подчинение жизни требованиям вечного разума природы натолкнуло стоиков на представление, что единственный источник права – это природа, единственное право – это право естественное. Мы не можем судить по тем несчастным отрывкам, которые сохранила нам история из сочинений греческих стоиков, каково было их учение о естественном праве. Несомненно, только, что именно их учение оказало то сильное влияние на римские умы, которое выразилось в преклонении римлян перед jus naturae.
Презирая внешние блага, стоики не отрицают, однако, значения государства. Но в понимании государства стоиками замечается значительное отступление от того, как представляли себе государство греческие философы более раннего периода. Платон и Аристотель жили в то время, когда государственная жизнь греков сосредоточивалась в узких рамках небольших городов. Поэтому даже такие крупные мыслители не могли перешагнуть за пределы понимания государства, как города. Но с того времени произошли крупные политические перемены.
Македонская монархия объединила много государств в одно, перемешала массу народностей в подчинении одной власти. Римское государство, бывшее сначала также городом, постепенно стало расти за эти пределы, и в эпоху господства стоической философии составляло огромное государство, объединившее под своей властью много разных народов, поглотившее немало самостоятельных государств. С точки зрения стоиков государство одно – это весь мир, народ один – это все люди. Отдельные государства по отношению к этому целому – все равно, что дома по отношению к городу.
IX. Именно стоицизму выпало на долю представить влияние греческой философской мысли на римлян. Причиной его успеха является не только то, что оно оказалось последним по времени направлением греческой философии, но также и то, что по своему этическому характеру оно наиболее подходило к психическому складу римского народа. Несмотря на преклонение перед разумом, основой этики стоиков является воля. Твердость, сила, спокойствие, выносливость, характерные для стоика, как человека, вполне соответствовали чертам римского народа, достаточно проявленным как в частной жизни, так и в политике, внутренней и внешней. Космополитизм стоической философии совпал со стремлением римского государства объединить весь известный тогда мир под одной властью.
Сторонники стоицизма в Риме были люди различных общественных классов и положений: от раба (Епиктет) до императора (Марк Аврелий), от республиканцев (Брут) до придворных (Сенека). Стоицизм оказал особенные успехи у юристов в то время, как между поэтами встретил лучший прием эпикуреизм (Лукреций Кар, Гораций). Это широкое распространение стоицизма не могло, конечно, не отразиться на единстве направления. Стоическое мировоззрение представляет ряд оттенков, которые нередко затрудняют общую его характеристику[2].
[1] Цицерон, Тускуланские беседы, кн. I, гл. 33.
[2] Примером может служить рабство. По мнению одних, стоики, подобно Аристотелю, отстаивали рабство (Hildebrand, I, 513); по мнению других, стоики высказались за равенство всех и за неестественность рабства (Janet, I, 267, Carle, 131).
