Основание защиты владения

Еще более разноречивы ответы современных юристов на вопрос, почему право дает владению защиту. Все теории сводятся к двум группам: 1) теории абсолютные, по которым владение защищается ради него самого, и 2) относительные, которые видят основание защиты владения в правах и учреждениях, стоящих вне его.

Согласно абсолютным теориям, владение защищается само по себе, либо потому, что представляет собой результат воли правоспособного лица (Ганс, Брунс, Пухта, Виндшейд, Ранда), либо в силу своего экономического значения (Сталь, Дернбург).

Согласно относительным теориям, владение защищается не потому, что само по себе заслуживает охраны, а потому, что эта охрана необходима по другим соображениям: вследствие запрещения насилия (Савиньи), ради поддержания общественного порядка (Рудорф, Нейнер, Козак), по предполагаемой связи владения с правом собственности (Унтергольцнер, Тренделенбург, Гуфеланд) в видах лучшей защиты права собственности (Иеринг, Вермон, Муромцев).

Попытки объяснить защиту владения относятся еще ко временам глоссаторов. Но до XIX века успели выработаться и получить распространение только три теории. Согласно мнению одних юристов, владение вещью обыкновенно принадлежит собственнику ее, а потому оно должно быть защищаемо правом, в качестве вероятной или возможной собственности[1].

По мнению других, владение должно быть охраняемо от нарушений до тех пор, пока суд не разрешит, кому оно принадлежит по праву[2]. Третьи усматривали основание защиты владения в запрещении самоуправства[3].

К последнему мнению присоединился Савиньи и выразил его так: “когда владение нарушается силой, то в этом нарушении заключается правонарушение, так как каждое насилие незаконно; устранение этого незакония и является целью владельческого иска… Владение должно быть, следовательно, защищаемо в интересе совершенного над личностью насилия”[4].

Против этого можно сказать, что как римское право, так и другие законодательства защищают владение не только тогда, когда оно нарушается насилием, но и в тех случаях, когда ни о каком насилии нет речи, напр. при тайных нарушениях[5].

Мнение Савиньи было видоизменено Рудорфом, который заменил понятие “насилие над личностью” понятием “нарушение правового порядка”, перенеся, таким образом, основание защиты владения из частного права в публичное[6]. Совсем иначе взглянули на вопрос Пухта, Ганс и Брунс. Первый поставил владение под охрану права личности и признал его личным правом.

Второй и третий, отрицая за владением характер права, основывали защиту владения на необходимости защиты воли владельца. “Воля сама в себе, по своей сущности, – говорит Брунс, – абсолютно свободна; именно признание и проведение этой свободы образует всю систему права. Принуждение и насилие против нее вообще и сами по себе, без отношения к ее правомерности, представляют незаконие, от которого она должна быть защищаема”[7].

Мнение Ганса и Брунса нашло многих последователей[8]. Сталь выдвинул экономическую точку зрения. Владение, подобно собственности, служит общей цели обладания: удовлетворению человеческих потребностей с помощью вещей.

Поэтому следует и его снабдить юридической защитой, но только другого рода, чем защита собственности, именно не охраной самой вещи, направленной, следовательно, против каждого, у кого ни окажется вещь, но охраной фактического состояния, направленной лишь против того, кто нарушает это состояние (своим положительным поступком, т.е. преступлением).

Цель владельца – сохранить “фактическое состояние вещей”[9]. Подобного же рода соображения высказывает Дернбург: “владение представляет собой фактический общественный порядок, наличное распределение общественных благ. Оно непосредственно предоставляет лицу орудие его деятельности, средство к удовлетворению его потребностей.

Произвольное нарушение этого фактического отношения могло бы повлечь за собой невознаградимый ущерб. Неприкосновенность нашего фактического имущественного положения является одним из условий упорядоченного общежития.

Она не менее необходима для поддержания гражданского общества, чем и защита права[10]. Иеринг принял и преобразовал старую теорию, приводившую защиту владения в связь с защитой права собственности.

“Если бы не существовало владельческих исков, – так рассуждает Иеринг, – то собственник вещи, при каждом нарушении своего владения ею, должен был начинать процесс о праве собственности и приводить на суде доказательства этого права.

Такой процесс сложен, труден и нередко продолжителен. Вдобавок во все время процесса владение собственника оставалось бы нарушенным, вследствие чего он не мог бы осуществлять своего права собственности.

Все эти неудобства устраняются благодаря существованию владельческих исков, с помощью которых собственник в состоянии легко и быстро возвратить себе владение вещью, не начиная процесса о праве собственности. Таким образом, “владение – это позиция, передовое укрепление собственности.

Оно воздвигнуто не ради самого себя, а ради собственности. Во владении собственник защищается от первых атак, направленных на его право. На этом пункте происходит не решительный бой о собственности, а простая стычка аванпостов, для которой не нужно тяжелого оружия, а достаточно легкого”[11].

Правда, воспользоваться владельческими исками может иной раз не собственник и даже не законный владелец (вор, присвоитель). Но во-1-х, это случается сравнительно редко, так как в громадном большинстве случаев владение вещами принадлежит их собственникам.

А во-2-х, “нет возможности применить защиту владения к собственнику, не сделав в то же время причастным ей и несобственника. Ибо если доказывание собственности сводится на степень доказывания владения, то такое облегчение обращается в пользу всякого, кто докажет в своем лице это условие.

Таким образом, владение, вместо того чтобы служить собственности, иногда может обращаться даже против нее. Это печальное, но неизбежное следствие: Защита владения введена ради честных людей, но, в силу необходимости, приходится наделять ею и людей нечестных”[12].

Взгляд Иеринга, высказанный им, собственно, по отношению к римскому праву, воспроизведен и теоретически разработан в нашей литературе проф. Муромцевым[13]. К такому же выводу пришли гораздо раньше и совершенно самостоятельно Кавелин и г. Победоносцев.

Несколько туманные рассуждения Кавелина сводятся к тому, что государство, желая оказывать защиту справедливому владению, принуждено защищать и несправедливое, так как иногда нет внешних признаков, по которым можно было бы отличать одно от другого[14].

Если принять во внимание, что Кавелин определяет право собственности как “справедливость владения, признанную государством”[15], то выйдет, что владение защищается в качестве возможного или вероятного права собственности. Г. Победоносцев прямо говорит: “Владение предполагается основанным на праве собственности до тех пор, пока не будет доказано противное”[16].

Некоторые ученые усматривают не одно, а несколько оснований защиты владения. Так, напр., по Кунце, владение охраняется, во 1-х, с целью определения процессуальной роли сторон в процессе о праве на вещи, а во 2-х, в интересах поддержания правового порядка и устранения самоуправства[17].

Кольоло, соединяя все теории вместе, говорит, что владение защищается: 1) как самостоятельное экономическое отношение, 2) как предполагаемое право собственности, 3) как внешняя сторона собственности, 4) как проявление человеческой воли, 5) с целью охраны личности от насилия и 6) ради поддержания правового порядка[18].


[1] Такое объяснение дал еще глоссатор Плацентин: eo ipso, quod quis possidet, dominus praesumitur (Dernburg. Pand., § 170, anm. 5). Такого же взгляда были след. ученые XVIII и начала XIX в.: Mühlenbruch (Pand., II, § 229, п. 7), Trendelenburg (Naturrecht, § 95), Nufeland, Tigerström и др.

[2] Cocceji, Thibaut. System, § 203, 204. Таков же взгляд Арндтса (Pand., I, § 129), Ruggieri (II possesso, I, 1888, § 84) и др.

[3] Напр., Spangenberg. Die Lehre vom Besitz, § 177.

[4] Savigny, § 2.

[5] Подробную критику взгляда Савиньи дали Иеринг (Ук. соч., стр. 7 и сл.) и Брунс (Die Besitzklagen des röm. und. heut. R., 1874, § 7).

[6] Rudorff. Rechrtl. Grundlag. der. Possess. Interd. (Ztschr. f. gesch. Rechtwiss., VIII. B.).

[7] Bruns. Das Recht des Besitzes, 490–491; Gans. System, 1827, 202 ff.; Ueb. die Grundlage des Besitzes, 1839.

[8] Randa, § 8; Windscheid. Pand., § 148, n. 6; Bellavite (Arch. Giur., v. III); Padelletti (ib., XV); Martinelli. Sul fondamento razionale della protezione giuridica del possesso, 1889.

[9] Stahl. Die Philosophie des Rechts, II, I, стр. 364 (2 изд.).

[10] Dernburg. Pand., § 179, S. 404.

[11] Ihering, стр. 44–45.

[12] Ihering, стр. 45, 50. К мнению Иеринга присоединились: Hauser. Stellvertretung im Besitz, 1871; Reuling (Zeitschr. f. Handlr., XIII); Lang. Würtemb. Sachenrecht, § 9, п. I (I изд.); Vermond. Théorie de la poss. en dr. rom., 1895; Buonamici (в “Arch. giur”, v. IX, 400); Olivart. La possessión, su noción, en el derecho abstracto, 1884.

[13] Муромцев. Владение по рим. пр. (в “Очерках общей теории гр. пр.”).

[14] Кавелин. Ук. ст., 17–18.

[15] Там же, 17.

[16] Победоносцев, I, 163.

[17] Kuntze. Zur Beitzlehe, 1890, 110–111.

[18] Cogliolo. Filosofia del diritto privato, 1891, 200–201.

Евгений Васьковский https://ru.wikipedia.org/wiki/Васьковский,_Евгений_Владимирович

Русский и польский цивилист и процессуалист, адвокат и судья.

You May Also Like

More From Author