Право и закон
Обыкновенно доказывают собственность добросовестного владельца на плоды выражениями источников, которые, несомненно, характеризуют отношение добросовестного владельца к плодам именно как право собственности. Последнего обстоятельства не отрицают и противники признания права собственности в новейшей литературе – Виндшейд и Гепперт[1]. Тем не менее они не считают общих выражений источников решительным доказательством.
Из сказанного уже видно, что исходной точкой развития права – по крайней мере, в европейские средние века – является не личность, а племя, род, семья, сословие и другие общественные союзы, поглощающие собою личность и склоняющиеся к установлению не общего правопорядка, а целого ряда правопорядков для различных кругов лиц, на которые расчленяется средневековое общество. Не удается подняться даже над противоположением отдельных племенных прав, и средневековое право, особенно германское, все более и более расщепляется по территориям, городам, деревням, сословиям, промыслам, видам имущества и т. д.
Не подлежит сомнению прекращение брака от событий случайных, не зависящих от воли человека, напр., вследствие смерти физической или политической и безвестного отсутствия одного из супругов; но вопросы о том, в каких случаях брак может быть расторгнут или признан недействительным по воле одного из супругов и вследствие действий, от воли зависящих, – принадлежат к числу самых неясных и запутанных.
Мена регламентируется договором, по которому одна сторона обязывается предоставить другой право собственности на какое-либо имущество, но с тем чтобы и другая сторона передала ей право собственности на какое-либо имущество, не состоящее в деньгах. Это последнее условие именно и отличает мену от купли-продажи: если сторона, приобретающая право собственности на имущество, обязывается вознаградить противную сторону деньгами, то договор будет уже не о мене, а о купле-продаже.
У нас так же, как и в других государствах Западной Европы, действуют собственно только свои законы; если же в некоторых случаях и допускается применение в одном государстве законов, действующих в другом, или применение законов иностранных, то только вследствие развившегося общения между народами, вызывающего необходимость уступки в этом отношении, но, однако же, такой только уступки, в виду которой может быть речь никак не о действии в каком-либо государстве закона иностранного, а только о его применении.
Отомстить за поруганные права изобретателей призвана была центральная власть в лице королей. Еще в XIII веке они предоставляли цехам полную автономию и не вмешивались в их внутренние дела[1]. Но чем дальше шло усиление королевской власти и чем меньше короли нуждались в буржуазии для борьбы с обезличенным уже дворянством, – тем все тяжелее и тяжелее начинала давить на корпорации властная рука центрального правительства.
Мы принимали цивильную правоспособность как одинаковое достояние всех людей на известной степени культуры. Если бы, однако, гражданская правоспособность, и, в особенности, дееспособность была действительно равною для всякого, без видоизменения и приноровления ее к фактическим различиям, существующим между людьми в действительности, то это было бы насилием над жизнью, часто прямо вредным для интересов самих правоспособных субъектов. Задача юридических норм заключается в приближении, а не в удалении от условий действительности.
1. В Саксонии в ср. века приобретение вещных прав, именно – rechte Gewere, совершалось в суде (Dingstätte) по месту нахождения недвижимости, в форме Auflassung[1].
*Родство имеет важное значение в особенности в области семейных и наследственных прав. То же, хотя в гораздо меньшей степени, следует сказать о свойстве.
Юридические факты, не зависящие от воли заинтересованных лиц, называются событиями. Некоторые из них, именно рождение, смерть, безвестное отсутствие и пр., были уже рассмотрены выше. Среди остальных наиболее важное значение имеет время.