Толкование разъясняет смысл отдельных юридических норм. Не выяснив смысла нормы, нельзя ее и применять. Поэтому толкование есть безусловно необходимое условие применения юридических норм. Но одно толкование само по себе еще недостаточно. Одно толкование не может дать полного понимания права.
Прежде всего толкование, как объяснение смысла только данной нормы, слишком непосредственно связано с правом данной страны, данного времени. Как только нам приходится иметь дело с применением иностранного закона или хотя бы и нашего, туземного, но вновь изданного, толкование, выработанное нами для объяснения нашего или старого закона, оказывается ни к чему непригодным.
Если бы изучение права ограничивалось одним толкованием, не только юристам каждого отдельного государства, но даже каждому новому поколению юристов одной и той же страны приходилось бы начинать дело изучения права сызнова, так как законы нередко меняются быстрее людских поколений.
Между тем, несмотря на разнообразие и изменчивость права, в нем есть и постоянные или, по крайней мере, более устойчивые элементы, не меняющиеся с каждой переменой законодательных определений. Юридическая нормировка отношений меняется гораздо быстрее и легче, чем самые отношения и их основные элементы.
Поэтому, если за основу изучения права принять не нормы юридические, как это бывает при толковании, а юридические отношения, то получаются более прочные и устойчивые выводы.
К тому же требованию, не ограничиваясь толкованием норм, перейти к изучению самых отношений, приводит и другое соображение. Мы видели, что и при толковании нельзя юридические нормы рассматривать вполне обособленно. Действуя совместно в данном обществе, они по необходимости образуют из себя одно связное целое.
На этом и основано систематическое толкование. Но система эта установляется не внешней формой законодательных сборников, а органическою связью тех отношений, к которым применяются юридические нормы. Поэтому и для построения системы необходимо обратиться к изучению юридических отношений.
Только изучение юридических отношений, а не толкование отдельных законодательных постановлений дает обобщенное и систематическое знание права, знание научное. В этом смысле Иеринг называет толкование низшей юриспруденцией, противополагая ей как высшую анализ, конструкцию и систематизацию юридических отношений.
В чем же заключаются приемы такого научного изучения права? Наука обобщает наше знание; она заменяет непосредственное, частное, но и более разрозненное, более конкретное знание — более абстрактным и более общим; она изучает частности только как материал для обобщения, стремясь прийти к выводам, применимым к целым группам сходных явлений и заменяющим для нас поэтому знание всех частных явлений, относящихся к той или другой исследованной группе.
Но обобщение не может быть совершено над сырым материалом в том виде, как он дается нам непосредственным наблюдением. Сопоставляя непосредственные данные наблюдения, не подвергнутые аналитическому разложению на составные элементы, мы можем подметить в них сходство лишь в весьма ограниченных пределах и притом весьма легко этим путем впасть в ошибки, сблизив такие явления, которые в действительности представляют весьма мало общего, и наоборот.
Для того чтобы расширить обобщения и дать им надежную постановку, необходимо предварительно подвергнуть представляющийся нам в наблюдении материал известной обработке.
Мы подвергаем для этого наши представления анализу, разлагая их на составные элементы, с тем, чтобы найти общие элементы, из различных комбинаций которых составляется все разнообразие наших представлений известного рода.
Затем полученные посредством анализа общие элементы наших представлений мы комбинируем уже сознательно и так, как того требуют цели научного исследования, строя, конструируя таким образом научные понятия, которые, как идеальные построения, не суть простые копии действительности, но своеобразные, требующиеся для целей науки, конструкции. Наконец, полученные путем конструкции научные понятия мы классифицируем, соединяя их в группы, руководясь их сходством и различием.
Все эти приемы: анализ, конструкция и классификация, суть общие приемы научного исследования, отнюдь не составляющие исключительной принадлежности только науки права. Но это не сознается нередко и самими юристами, по крайней мере в отношении к анализу и, в особенности, в отношении к конструкции.
Так, Иеринг, излагая учение об юридическом анализе и юридической конструкции, для пояснения этих приемов, ссылается не на общие начала научной методологии, а на пример азбуки для пояснения анализа и на пример органических тел для пояснения юридической конструкции, — подобия в обоих случаях весьма отдаленные и неполные.
Муромцев же прямо относит все приемы юридической конструкции к «особенностям юридического воззрения»[1], имеющим лишь «условное практическое значение и не могущим служить средством научного объяснения»[2].
Мы постараемся доказать, что ни в конструкции, ни в анализе нельзя никоим образом видеть особенности юридического воззрения, что, напротив, мы имеем тут дело лишь с частным применением общих научных приемов обобщения. Начнем с анализа.
В противоположность обыденному воззрению, юрист не рассматривает каждый отдельный юридический казус, как одно целое. Он, напротив, всегда разлагает представляющийся ему практический вопрос на составные элементы, установляя сначала распознавание, диагноз каждого отдельного элемента, и затем уже давая решение вопроса так, как он становится практикой, основывая это решение на совокупности диагнозов, составляющих этот случай элементов.
В силу этого там, где не-юрист видит один нераздельный вопрос, допускающий только категорическое решение в положительном или отрицательном смысле, юрист нередко видит целый ряд отдельных вопросов, допускающих каждый самостоятельное решение. В отношении к отдельному практическому случаю такое аналитическое его разложение может естественно показаться лишь напрасным усложнением и запутыванием вопроса.
Но если, не ограничиваясь отдельным случаем, мы примем во внимание бесконечный ряд разнообразных случаев, представляемых юридической практикой, то мы поймем, что юридический анализ не запутывает, не усложняет разрешения отдельных случаев, а, напротив, чрезвычайно его упрощает.
Дело в том, что посредством такого аналитического разложения мы сводим все бесконечное разнообразие юридических казусов, встречающихся в жизни, к различным комбинациям небольшого числа все одних и тех же основных элементов. Таким образом, изучением этих элементов мы заменяем изучение всего этого пестрого разнообразия возможных казусов. Понятно, что это дает большую экономию времени и труда.
Можно ли признать этот прием юридического анализа своеобразною особенностью правоведения? Чтобы убедиться в противном, стоит только открыть любой курс логики: мы везде найдем изложение совершенно аналогичных приемов анализа наших представлений, как общих приемов образования понятий. Зигварт, так тот такое разложение наших представлений на их общие основные элементы прямо считает основным вопросом всего учения о методах[3].
В старых логиках, правда, процесс образования общих понятий излагался несколько односторонне. Дело представлялось так, как будто общие понятия мы образуем всегда одним путем: путем последовательного опущения в них признаков, так что общей формой соотношения понятия признавали соотношения вида и рода.
Это, вероятно, и побудило Иеринга искать объяснения юридического анализа не в общих приемах логического анализа, а в аналогии с азбукой. Действительно, в старых логиках он не нашел бы, пожалуй, подходящей формулы для объяснения того, что он называет различием самостоятельных и не самостоятельных, конкретных и абстрактных элементов. Он поясняет это различие сравнением с различием гласных и согласных.
Гласная юридической азбуки это то, что может существовать в жизни само по себе, отдельно, напр., купля-продажа, завещание. Согласен это то, что мыслимо только как принадлежность чего-либо другого, таково, напр., понятие просрочки.
Повторяю, подыскать подходящую формулу для такого различия действительно могло бы представиться затруднительным, если держаться только старых логик. Но современные немецкие логики, Зигварт, Лотце, Вундт, не признают опущения признаков общим приемом образования понятий, не признают и различия вида и рода общей формой их соотношения.
По словам Вундта, соотношение вида и рода есть лишь одна из возможных форм соотношения понятий и общность есть общее свойство понятий лишь в том смысле, что каждое понятие состоит из элементов, которые входят в состав и других понятий, и различной комбинацией которых единственно и обусловливается различие отдельных понятий[4].
Поэтому нельзя сказать, чтобы большая отвлеченность понятия обусловливала всегда и большую общность. Так, напр., понятие обязательства менее абстрактно, нежели понятие отсрочки. Но нельзя сказать, чтобы оно вместе с тем было и менее общим.
При таком взгляде на дело и общим приемом обобщения является не опущение частных признаков, а разложение представлений на их составные элементы, и нет уже надобности искать объяснения приемов юридического анализа вне логических формул.
В немецкой литературе и была уже сделана попытка воспользоваться результатами логических исследований Зигварта и Лотце для объяснения процесса образования юридических понятий[5].
Таким же совершенно общим логическим приемом представляется и то, что Иеринг называет логической концентрацией понятий. Тут все дело заключается в определении взаимного соотношения понятий, и следует только заметить, что Иеринг упускает из виду разнообразие форм этого соотношения.
Соотношение понятий может быть не только отношением соподчинения, но может принимать и различные другие формы, напр., взаимоисключения (случай и умысел), соотносительности (право и обязанность), соприкосновения (dies incertus an, certus quando u conditio), перекрещивания (вещные и имущественные права) и т. д.[6]
Но эта так называемая Иерингом логическая концентрация понятий дает объединение материала лишь в весьма узких рамках. Для того, чтобы объединение могло обнять весь материал общих элементов, полученных путем анализа, а не отдельные только их группы, необходимо обратиться к синтезу, посредством юридической конструкции.
Подобно анализу, и юридическая конструкция не представляет исключительной особенности юридической науки. Это общий прием научного обобщения[7]. Не следует думать, чтобы научные обобщения были просто суммированными копиями действительности.
Такие копии по необходимости представляются неясными, неопределенными. Они подобны тому смутному впечатлению, какое мы получим, если наложим одну на другую несколько прозрачных картин и станем рассматривать их против света. При этом, конечно, и краски и очертания контуров сольются, смешаются, потеряв всякую определенность.
Обобщения, подобные таким неясным впечатлениям, не годятся для целей науки. Они могут, пожалуй, удовлетворить потребностям обыденной жизни, где мы зауряд руководствуемся неясными, для нас самих смутными представлениями. Но наука требует прежде всего отчетливости, ясности, определенности.
И в действительности научные обобщения не суть вовсе суммированные лишь копии действительности. Все научные обобщения суть идеальные построения, представляющие собою своеобразные комбинации полученных путем анализа общих элементов наших представлений.
Эти комбинации не копируют рабски действительность: они составляются свободно, сообразно целям научного обобщения, и потому всегда уклоняются несколько от действительности. Таков характер обобщений во всех науках без исключения: всякая наука дает не копию действительности, а идеальное построение.
Так, например, когда говорят, что Луна обращается по определенной орбите вокруг Земли, то это нельзя понимать, как простое описание действительно совершающегося обращения Луны вокруг Земли — это только идеальное построение, объясняющее нам движение Луны. В действительности Луна вовсе не описывает эллипсисов вокруг Земли.
Если бы она в своем движении оставляла за собою видимый след, след этот имел бы фигуру не эллипсиса и вообще не замкнутой кривой, а незамыкающейся волнообразной линии. Весьма наглядно выражается конструктивный характер научных обобщений в кристаллографических системах.
Для того чтобы объяснить сложные явления, наблюдаемые в кристаллах, кристаллографы воображают, что внутри каждого кристалла существуют известные оси или линии направления, соотносительной длиной и взаимным наклонением которых определяется природа кристалла.
В одном классе кристаллов есть четыре таких оси, во всех других только три: они могут быть или одинаковой длины, или, различной, или перпендикулярны друг к другу, или наклонны.
Этим различием числа, длины и наклона воображаемых осей обусловливается деление кристаллов на семь различных систем, представляющих различие геометрических форм и физических свойств. Но, конечно, эти оси только воображаемые. Таким образом, вся кристаллография опирается на конструкцию, на идеальное построение.
Совершенно такое же, не только практическое, но и научное значение имеет и юридическая конструкция. Между нею и конструкциями, напр., астрономическими или кристаллографическими, нет никакого принципиального различия. Но, конечно, приемы юридической конструкции иные, так как тут и самый предмет, подлежащий объяснению, совсем не тот.
Основной прием юридической конструкции заключается в том, что отношения юридические, существующие между людьми, объективируются, рассматриваются как самостоятельные существа, возникающие, изменяющиеся в течение своего существования и, наконец, прекращающиеся.
Затем в организации, в структуре этих отношений различают их субъектов, т. е. тех лиц, между которыми происходят отношения, и их объекты, т. е. те силы, пользование которыми служит поводом установления отношений. Наконец, в содержании отношений различают всегда два элемента-, право и соответствующую праву обязанность.
Подобно тому, как определением числа, соотносительной длины и положения осей определяются все свойства кристалла, так и определение всех свойств различных юридических отношений сводится к определению их субъекта и объекта, содержания и условий установления и прекращения.
Конструкция юридических отношений выполняет совершенно ту же функцию, как и конструкция кристаллографических систем. Это есть приноровленное для целей юридического исследования идеальное построение. Поэтому и критика юридической конструкции не может заключаться в разрешении вопроса о том, соответствует ли она во всех своих частностях действительности.
Оси кристалла, орбита Луны существуют только в нашем мышлении, мы только воображаем их себе. И это нисколько не мешает этим конструкциям иметь высокое научное значение. Не беда поэтому, если и юридическая конструкция не представляет простой копии действительности.
Оценка ее должна обусловливаться исключительно тем, представляется ли она пригодной формой для наглядного и точного воспроизведения всех свойств правовых явлений и их взаимного соотношения. Пригодность для этой цели установившегося приема юридической конструкции, как конструкции отношений, лучше всего доказывается успешным ее применением на практике.
Выработанный собственно цивилистами этот прием конструкции находит себе с течением времени все более и более широкое применение. И по самому существу своему он вполне пригоден для воспроизведения всевозможных юридических явлений, как бы они ни были разнообразны.
Чтобы конструкция соответствовала своему назначению, она должна удовлетворять известным общим условиям, которые Иеринг называет законами юридической конструкции. Первое из этих условий — условие полноты. Конструкция, чтобы быть полной, должна покрывать собою всевозможные частные случаи.
Все они должны укладываться в ее рамках. Второе условие — условие последовательности. Правильная конструкция должна быть последовательна и притом в двояком отношении. Она сама не должна составлять исключения из более общих юридических положений, она должна быть согласована с ними.
И, кроме того, она должна быть такова, чтобы решение всех частных вопросов, относящихся к данному отношению, получалось как необходимый логический вывод. Наконец, в-третьих, конструкция должна быть также простою, естественною. Это потому, что слишком сложная или неестественная конструкция не облегчит, а только затруднит понимание.
Когда выработана конструкция отдельных институтов права, остается затем дать их общую классификацию. Сообразно различию в логическом соотношении понятий, соподчиняющихся или перекрещивающихся, возможны две формы классификации: классификация системой и классификация рядами. Классификация системой получается путем сопоставления соподчиняющихся друг другу понятий.
Она имеет в виду не только разделить классифицируемые явления на группы, но и соединить эти группы в одно целое, связать все отдельные группы так, чтобы они представляли постепенно разветвление одного основного понятия, так что систематическая классификация может быть представлена графически, как разветвляющийся ствол (отсюда название: порфириево или рамусово древо).
Юристами почти исключительно и применяется такая классификация системой. Но это только частный вид классификации. Если мы станем сопоставлять не соподчиняющиеся, а перекрещивающиеся понятия по степени их взаимной близости (abc, bed, cde и т. д.), то получим не систему, а ряд, так как такое сопоставление не может дать разветвления.
Мы получим тут ряд понятий, представляющих, так сказать, последовательные звенья одной непрерывной цепи понятий. Такая классификация в особенности применима к сопоставлению чередующихся во времени явлений юридического быта.
Ihering. Geist des romischen Rechts. II. 2 Abth. 3 Aufg. 1875. S. 309-389; Коркунов. О научном изучении права //Журнал гражданского и уголовного права. 1882. № 4. С. 1-29, № 5. С. 159-194.
[1] Определение и основное разделение права. С. 93
[2] Там же. С. 121.
[3] Sigwart. Logik. В. II. Methodenlehre, 1878. S. 5.
[4] Wundt. Logik. 1.1880. S. 96.
[5] Rtimelin. Juristische Bergriffsbildung. 1878.
[6] Wundt. Logik. I. S. 113.
[7] Льюис. Вопросы о жизни и духе. Т. I. СПб., 1875. С. 272-300.
