До XVIII столетия сношения России с западными государствами представляли редкое явление и носили особенный характер. Эти сношения будут понятны, если иметь в виду условия, среди которых складывалось Русское государство.
Уже само географическое положение древней России в значительной степени препятствовало развитию ее сношений с западными народами[1]. С XIII столетия к этим невыгодным условиям присоединяется нашествие Татар, которое в продолжении с лишком двух столетий разобщало Россию с Западной Европой.
Когда затем Русская земля мало-помалу собралась около Москвы и образовала из себя государство под верховной властью царей, то и после того она не скоро еще могла действительно выступить в роли субъекта международных сношений.
Замкнутый общественный и государственный строй Москвы и недостаточное культурное развитие ее населения делали эти сношения невозможными и излишними. Китаизм соответствовал нравам и воззрениям русского общества, будучи в то же время лозунгом, данным ему правительством[2].
Со своей стороны, западные европейские государства чуждались московитов и относились к ним неприязненно. Нельзя не видеть главную причину этой отчужденности и вражды в различии основных элементов духовной жизни тех и других.
Разделение церквей греческой и римской привело к тому, что народы, исповедующие православие, благодаря влиянию католических первосвященников, перестали считаться на западе Европы христианами и полноправными членами европейского международного общества.
Вот почему Киевская и первоначально Московская Россия поддерживала сношения не с латинским Западом, но почти исключительно с Византией, с которой соединяла ее общность религиозных верований, а впоследствии, когда та и другая подверглись завоеванию азиатских варваров, также и политических интересов.
Указанные неблагоприятные обстоятельства были причиной, что ни Русское государство, ни русский народ долгое время не сознавали необходимости в международных сношениях.
Поэтому до XVIII столетия, когда верховная власть Московского государства пришла, наконец, к сознанию известных целей и интересов, связывающих ее с западными государствами, Россия играла в области международных сношений большею частью пассивную роль.
Они возникали по инициативе иностранцев и имели предметом обыкновенно торговые выгоды, эксплуатацию русского народа и естественных богатств его страны. О действительном сближении между русскими и иноземными людьми, при отсутствии общих им культурных или политических интересов, не могло быть и речи[3].
Такой характер носили первоначальные сношения России с Англией[4].
Они возникли в 1553 г., когда купец Ченслер пристал к Холмогорам и отсюда отправился в Москву просить царя о позволении вести торговлю в его государстве. Получив грамоту на свободный торг, Ченслер возвратился в Англию, где устроилась “русская компания” для торговли с неведомой Московской землей.
С этого времени начались частые посылки в Москву английских купцов и даже посланников и, со своей стороны, московское правительство также посылало в Англию своих представителей. Уже в начале XVII в. упоминается об английском консуле в Москве.
Главным предметом этих международных сношений неизменно оставались торговые интересы Англичан, которые выговорили в свою пользу не только монопольную торговлю в пределах России, но и право транзита через Россию в Персию и Индию[5]. Не ранее XVII ст. сношения между Англией и Москвой несколько изменяют свой характер.
Убедившись в могуществе и богатстве английского государства, московские цари стали обращаться к нему за помощью против злейших своих врагов – Швеции и Польши. Англия не отказывала в своих услугах, постоянно имея в виду новые торговые выгоды.
Так, Столбовский мир (1617 г.) между Русскими и Шведами был заключен при посредничестве английского уполномоченного Джона Мерика, который вслед за тем заявил требование значительных привилегий для торговли Англичан в Московском государстве.
В царствование Алексея Михайловича дружественные отношения к Англичанам охладились на некоторое время вследствие известия, дошедшего до царя, о казни над королем Карлом I.
Алексей Михайлович издал указ, которым английские купцы “за такое злое дело” были изгнаны, вместе со своим консулом, из Москвы; впредь дозволялось им приезжать только в Архангельск и торговать здесь не иначе, как с уплатой пошлин.
Дружба опять возобновилась по восстановлении на английском престоле Стюартов; но с этого времени московское правительство относится уже более осмотрительно к назойливым домогательствам Англичан насчет новых льгот в отношении торговли, наносивших ущерб как русским торговым людям, так и казне.
Сношения России с Австрией, точно так же как и с Англией, начались не по инициативе московских царей. Римский император Фридрих III отправил в 1489 г. посольство в Москву, прося для своего племянника Альбрехта, маркграфа Баденского, руки одной из дочерей великого князя Александра Васильевича, а также о воспрещении Псковитянам делать набеги на Левонию.
В этом же году московский князь послал от себя в Австрию грека Траханиота с товарищами для переговоров о свободных сношениях между обоими государствами и взаимных посольствах.
Так зародились постоянные дипломатические сношения России с Австрией, которые с течением времени все более укреплялись.
Дружественность отношений между двумя государствами поддерживалась, прежде всего, самим географическим их положением: они разделялись в рассматриваемое время владениями других государств, им враждебных, и потому не имели поводов вступать в пограничные столкновения, весьма естественные между соседними державами.
Одной из важных причин сближения между ними было также и то, что оба государства имели одинаковых врагов и друзей. Действительно, вся история Австрии проходит в захватах и приобретениях соседних земель при помощи браков, дарений, завоеваний, которые не всегда делали счастливыми народы, этими средствами присоединяемые.
Так, Бельгия и Венгрия имели много причин быть недовольными своей судьбой под австрийской властью. Постоянные смуты и заговоры, возникавшие в этих землях, открывали широкое поле для вмешательства в австрийские дела соседних государств, Польши и Турции.
Последняя захватила в свою пользу большую часть Венгрии, и в силу Адрианопольского трактата 1545 г., император Фердинанд I вынужден был платить султану ежегодную дань. В подобных же неприязненных отношениях к Польше и Турции находилась Россия.
Московские великие князья и цари имели основание опасаться замыслов польского народа на независимость Русской земли. Польша неоднократно вмешивалась во внутренние дела России и успела захватить многие из ее областей, западных и южных. Естественно, что московские князья были заклятыми врагами Польши и искали союза против нее в австрийских государствах.
Не менее враждебно относилось московское правительство к Туркам, под властью которых находились, с одной стороны, единоверные русским народы Балканского полуострова, с другой – беспокойные крымские Татары, разорявшие Россию своими набегами. В борьбе против Оттоманской империи Россия была опять естественной союзницей Австрии[6].
Поэтому нет ничего удивительного, что в течение XVI и XVII столетий между обеими державами постоянно заключались союзные контракты, направленные против общих их врагов, Польши и Турции, и что отношения между ними остаются самыми дружелюбными[7].
Исключительно торговые сношения существовали между Великим Новгородом, Псковом и Смоленском с одной стороны, и германскими коммерческими городами, входившими в состав Ганзы, – с другой.
Они возникли в XII столетии, по почину предприимчивых немецких торговцев, которые завели в названных русских городах свои “дворы” и жили здесь совершенно на военном положении, постоянно опасаясь нападений “северных варваров”. Но нельзя сказать, чтобы Немцы не дорожили русскими рынками.
Они пользовались здесь обширными торговыми правами и привилегиями, которые давали им полную возможность эксплуатировать русский народ. Все стремления немецких купцов были направлены к расширению своих вольностей за счет интересов русской торговли и сохранению за собой монополии торговых оборотов с Русскими.
Затем, они нисколько не интересовались ни общественным строем, ни политическими целями Великого Новгорода или дальней Москвы и не возбуждали в самих Русских никакого желания ознакомиться с заморской жизнью.
Взаимные сношения их ограничивались исключительно торговлей и не имели никакого политического значения. Они должны были прекратиться в 1478 г., когда, по уничтожению вольностей Новгорода, немецкий двор, по приказанию великого князя, был закрыт и отменен[8].
Напротив, сношения между Российским государством и герцогством Прусским и Бранденбургским маркграфством, установившиеся в XVI столетии, имеют своим основанием политические интересы.
Герцогство Прусское и маркграфство Бранденбургское завоевали свое положение на востоке, говоря словами Ранке, тремя главными орудиями: мечом, плугом и крестом. Силой оружия они поработили строптивое население Пруссии, крестом распространили в этом населении христианскую веру, под покровом которой развивалась культура и цивилизация; наконец, плугом они положили начало гражданственности.
Утвердив на этих основаниях свое независимое политическое существование, обе германские страны соединились под одним скипетром в XVI столетии, и в то же время Бранденбургский курфюрст убедился, что союз с Москвой представляется для него надежнейшим средством отстоять свою независимость в борьбе со своими врагами – Польшей и Швецией.
Польское королевство держало в сюзеренной зависимости от себя Пруссию; его владения разделяли Пруссию и Бранденбург. После соединения последних под властью курфюста главной целью политики Берлинского правительства явилось освобождение от ленных отношений к Польше и к обогащению себя за счет владений этого государства.
В преследовании подобных целей бранденбургские курфюсты находили, естественно, сочувствие и союз со стороны Московского государства. Новым основанием для сближения между ними явились в XVII столетии одинаково враждебные отношения их к соседней Швеции, которая завладела Померанией и Прибалтийскими землями, впоследствии отошедшими от нее к Пруссии и России.
Таким образом, тесное сближение между Москвой и бранденбургским курфюршеством вызывалось общими жизненными условиями и политическими стремлениями обоих государств. Ввиду этого в течение XVI и XVII столетий союзные между ними отношения все более укреплялись дипломатическими сношениями и трактатами[9].
В XVI в. начались сношения между Россией и Нидерландами. В царствование великого князя Василия Ивановича голландские купцы, благодаря подаркам, получили грамоту, обеспечивающую за ними свободу приезда и торговли в Московском государстве.
Подобно Англичанам, Голландцы входили в переговоры с царями и отправляли в Москву посольства с исключительной целью выговорить в свою пользу возможно широкие торговые права и привилегии.
Сношения России с Францией, уже по причине отдаленности этих государств друг от друга, не могли получить широкого развития в московское время. Но сношения эти замечательны, как первые и единственные, возникшие по почину московского правительства[10].
По совету цезарского посла, барона Герберштейна, великий князь Василий Иванович в 1518 г. отправил к французскому королю грамоту, в которой просил о помощи против Польши. Король ответил выражением готовности оказать всякое содействие московскому государю, но на самом деле ничего не предпринял.
Не имело успеха и посольство, снаряженное во Францию при царе Михаиле Федоровиче, в 1615 г., с жалобами на польские и шведские захваты и нападения. В 1629 г. в Москву прибыло первое французское посольство: оно имело целью обеспечить в пределах России торговые права Французов, но находило излишним входить в соглашение о союзе между Францией и московским царем против Поляков.
По предмету этого союза московское правительство снова отправило посольство в Версаль в 1667 г., но опять без успеха, на этот раз благодаря грубости московского посла Потемкина, делавшего всевозможные затруднения французскому двору.
Сношения России с Англией, случайным образом возникшие в царствование царя Иоанна Грозного, постоянно развиваются в смысле мирного торгового обмена. Англичанам удалось обеспечить за собой в России совершенно исключительные права по торговле и мореплаванию, которыми они беспрепятственно пользовались в продолжение нескольких веков до конца прошлого столетия.
Политические интересы стали выдвигаться на первый план в сношениях России с Англией только в царствование императрицы Екатерины II[11].
Более важными и сложными представляются сношения России со Швецией. Начало этих сношений восходит к XIII столетию. Невская битва открыла собою ряд кровопролитных столкновений между двумя соседними народами, боровшимися за обладание Северной Русью и берегами Балтийского моря.
Можно сказать, что с XIII по XVIII столетия война являлась нормальным порядком взаимных отношений между Россией и Швецией. Поэтому все трактаты, которые были заключены между ними в течение этого времени, имеют своим содержанием условия мира или, вернее, перемирий, на короткий срок приостанавливающих войну. Союзы между обоими государствами составляли редкое исключение.
Вековые неприязненные отношения между Швецией и Россией разрешились великой Северной войной (1700-1721 гг.). На основании Ништадтского мирного трактата 1721 г. Россия приобрела Эстландию, Лифляндию, Ингрию, остров Эзель, часть Карелии и Финляндии с г. Выборгом; другие завоеванные финляндские области были возвращены Швеции.
Вместе с тем правительство русское обязывалось не вмешиваться во внутренние шведские дела и подтвердило те привилегии и права, которыми пользовалось дворянство и городское население Прибалтийского края под шведской властью.
Ништадтский мир обеспечил постоянные и правильные сношения русского народа с Западной Европой. С этого времени Россия сделалась необходимым членом европейского международного общества и в течение XVIII столетия без ее участия не получал решения ни один более или менее серьезный международный вопрос.
[1] См. меткие замечания у Leroy Beaulieu. L’empire des Tzars et les Russes (Paris 1881), t. I, chap. I et III.
[2] Вот что говорит Котошихин: И о поезде московских людей, кроме тех, которые посылаются по указу царскому и для торговли с проезжими, ни для каких дел ехати не позволено”. („О России в царствование Алексея Михайловича”, глава IV, стр. 24).
[3] Ср.: Брикнер. Русские дипломаты – туристы в Италии в XVII столетии. Москва, 1878, с. 6 и след.
[4] Мое “Собр. трактатов”, т. X. Трактаты с Англией. Введение. Толстой. Первые сорок лет сношений между Россией и Англией 1553-1593 гг. СПб., 1875. Введение.
[5] Впрочем, иногда затрагивались также вопросы иного свойства. В 1569 г. в Лондон был отправлен посланником Совин, которому было приказано обратиться к королеве Елизавете, между прочим, со следующим вопросом:
“Что если ему, государю, случится какая невзгода от недругов, то дозволено ли будет ему приехать в Англию? Равным образом ежели то же и с королевой воспоследует, то и она может приехать свободно в Россию”.
[6] См. подробности относительно исторического развития сношений России с Австрией во введении к т. 1 моего “Собрания трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными державами” (СПб., 1874).
[7] Fiedler. Die Allianz zwischen Kaiser Maximilian I und Vasilji Ivanovic, im Jahre 1514. Wien 1863. (Sitzungsbericht der Wiener Academie der Wissenschaften).
[8] См. Бережков. О торговле Руси с Ганзою до конца XV века. Спб. 1879 года. В особенности гл. VI и сл. – Костомаров „Очерк торговли московского государства в XVI и XVII ст.” Спб. 1862.
[9] См. мое “Собрание трактатов и конвенций”, т. V. Трактаты с Германией. СПб., 1880. Введение.
[10] Résumé historique des relations politiques de la Cour de France avec celle de Russie dès le XVII siècle jusqu’au traité de Paris en 1814 (из Московского Главного Архива Министерства Иностранных Дел). Rambeau. Recueil des instructions. Russie, t. I, 1890.
[11] См. Введение к т. X моего „Собрания тракт. и конвенций” (1892). Трактаты с Англией. Срав. также: Александренко. Русские дипломатические агенты в Лондоне в XVIII веке. Варшава 1897 г., 2 тома.
