В канонические сборники было внесено римское определение брака: “nuptiae sunt conjunctio maris et feminae, consortium omnis vitae, divini et humani juris communicatio”, или, как в другом месте: “conjunctio individuam consuetudinem vitae continens”, т. е. брак есть моногамический союз мужчины и женщины, представляющий собой нераздельное общение жизни и взаимное соучастие в божеском и человеческом праве.
В браке есть несомненно юридический, договорный элемент, так как он, подобно другим частным союзам, устанавливается соглашением или договором. Но брачный договор отличается от всех других договоров,
во-первых, тем, что содержание его не зависит от определения индивидуальной воли, а дается природой, как необходимое выражение неизменного естественного влечения к продолжению и сохранению рода,
во-вторых, тем, что брачный договор направляется не на совершение отдельных каких-либо действий, исполнением которых он прекращался бы, подобно другим договорным обязательствам, а на взаимное восполнение двух личностей по всем сторонам человеческой жизни и на всю жизнь.
Рассматриваемый с этой последней стороны, брачный союз наполнен нравственным содержанием, как ежедневная, укрепляемая житейскими испытаниями, школа взаимной любви, преданности и самоотвержения. Для государства брачный союз имеет величайшее значение как такой общественный институт, который составляет одну из основ самого государства.
Поэтому современное государство не может удовлетвориться точкой зрения философии естественного права, которое смотрело на брак только как на договор, интересующий частных лиц.
Христианская церковь внесла в понятие брака еще один момент: брак, как образ таинственного союза Христа с Его церковью, есть таинство, соединяющее мужа и жену для полного неделимого общения жизни и низводящее на них дары Божией благодати. Но на западе и востоке идея таинства получила далеко не одинаковое развитие.
По католическому учению, таинство имеет материю и форму, и что касается таинства брака в особенности, материю его составляет взаимная передача двух лиц разного пола друг другу, а форму таинства составляют те слова, действия и знаки, которыми в момент передачи выражается взаимное согласие на вступление в брак.
С этой точки зрения, формальное участие духовного лица или органа церкви в заключении брака несущественно для таинства, ибо все, что принадлежит к существу брака – и материя, и форма – исполняется самими брачующимися, а не третьим каким-либо лицом. Другими словами, совершители таинства суть сами супруги.
Священник же, наравне с свидетелями, удостоверяет лишь юридическую действительность состоявшегося взаимного волеизъявления, направленного на вступление в брак. Отсюда выводится, что всякий вообще брак, заключенный между христианами в христианском духе, без противоречия требованиям христианства, есть таинство, или, иначе, брачный союз между лицами, получившими благодать крещения, не может не быть таинством.
В восточной церкви, прежде чем сделалась на востоке известной западная конструкция таинств, различавшая форму и материю и принимавшая самих супругов за совершителей таинств, фактически существовала масса браков, которые, в качестве христианских браков, должны были рассматриваться как таинство, а между тем были заключаемы без церковного брачного священнодействия.
Таковы вторые и третьи браки, которые церковью не допускались до благословения, и браки рабов, которые государством не допускались до брачного священнодействия; затем не требовалось, чтобы браки нехристианских супругов, по обращении их в христианство, венчаемы были в церкви, причем, следовательно, по взгляду церкви, брачный союз необходимо должен был становиться таинством, вследствие именно того, что супруги стали христианами.
Да и вообще, до издания законов Льва Мудрого (в конце IX в.), и Алексея Комнена (в конце XI в. об этом ниже), для юридической силы брака не требовалось церковного брачного священнодействия, так что, следовательно, и вообще между христианами, вступавшими даже в первые браки, возможны были браки без церковного священнодействия.
С конца IX в., когда с одной стороны закон стал требовать для действительности брака церковного венчания, а с другой стороны установилась известная обрядовая форма венчания, как особого церковного чинопоследования, в венчании же стала поставляться и сущность таинства.
Хотя западная богословская разработка в дальнейшей истории не осталась без влияния на востоке и отразилась не только на сочинениях отдельных восточных богословов (как Гавриил филадельфийский), но и на произведениях, получивших церковное признание (статья о тайне супружества в 50-й главе кормчей книги и православное исповедание митр. Петра Могилы); но в новейшей византийской и русской теологии получил господство взгляд, что не сам брак, как союз, есть таинство, а церковное священнодействие.
Отсюда в нашей церковной практике сделаны были важные выводы:
1) непризнание раскольничьих браков за таинство, а так как брачное священнодействие по нашим государственным законам есть вместе юридический способ заключения законного брака, то отсюда выводилось до последнего времени непризнание раскольничьих браков за брак вообще;
2) не наказуемость двоеженства тех раскольников, которые вступали в брак, состоя в расколе, и, перешедши затем в православие, вступали в новый брак;
3) попытка ввести обязательное венчание супругов – нехристиан, переходящих в православие, несмотря на то, что, по нашим гражданским законам, брак, заключенный между лицами всех вероисповеданий, терпимых в государстве, по обрядам этого исповедания, есть брак законный, а брак, законный с государственной точки зрения, должен признаваться за таковой и со стороны церкви;
4) включение в число дозволенных для православных трех браков также и тех браков, которые объявлены недействительными, на том именно основании, что венчание было совершено.
Из последнего пункта в особенности открывается необходимость тщательного богословского разъяснения, как нужно понимать таинство брака, и в чем нужно поставить его сущность.
Трудно примириться с мыслью, что напр. брак с сумасшедшим, с таким близким родственником, с другой женой при существовании первой, есть церковное таинство, изображающее союз Христа с церковью на том основании, что подобный брак был обвенчан.
Следует добавить, что с воззрением на церковное венчание, как на таинство, решительно не вяжется тот факт, что православным духовенством могут быть венчаемы браки неправославных христиан, а между тем считается несомненным, что церковь может предавать свои таинства только своим членам.
У нас нет противоположности между церковным брачным законодательством и государственным законодательством о браке, между церковным браком и гражданским.
Поэтому постановления русского церковного права, в особенности православного; относительно 1) условий заключения брака, или, иначе, препятствий к браку, 2) способа или формы заключения брака и 3) прекращения брака, суть вместе и государственные законы, и наоборот.
С означенных именно трех сторон брак должен быть рассмотрен в науке церковного права, так как ни личные, ни тем более имущественные отношения супругов к церковному праву не относятся.
