Если абстрактное или естественно-философское направление лишило науку международного права реальной силы и кредита в глазах государственных людей, то, как мы видели, школа позитивистов впала в противоположную крайность: она обратила науку в прислужницу практики, в защитницу всех ее недостатков и злоупотреблений.
Авторитет науки мог быть возвышен не иначе, как примирительным соединением того и другого метода, правильным соотношением данных опыта и философского умозрения. Таково направление третьего, современного нам, периода развития науки международного права.
Родоначальником нового, истинно научного метода исследования вопросов международного права был известный Георг-Фридрих фон-Мартенс, профессор Геттингенского университета, впоследствии представитель Ганноверского правительства при союзном сейме во Франкфурте-на-Майне[1].
Мартенс считал бесполезными отвлеченные рассуждения о вопросах международного права, но восставал и против механического собирания фактов международной жизни, без вывода из них общих руководящих начал.
Ему казалось, что наука международного права только тогда станет на высоту своего призвания, когда путем отвлечения и критики выяснит, на основании международных обычаев, трактатов и исторических примеров, те юридические нормы, которыми современные ему государства действительно могут и должны определять взаимные свои отношения.
Мартенс признает существование положительного международного права, основываясь, согласно своему методу, на анализах многочисленных трактатов, международных обычаев, общего правосознания цивилизованных народов, доказывающих несомненно фактическое согласие народов и правительств насчет общих условий правомерной международной жизни.
Нельзя не удивляться тому остроумию и учености, с которыми он, из массы исторических фактов всех стран и времен, выводит общее заключение, что международная жизнь не есть область господства произвола, но что, напротив, государства признают определенные взаимные права и обязанности, при соблюдении которых только и возможно правильное ее течение.
Своим исследованиям и выводам Мартенс придает вполне научную форму в одной стройной системе, которая превосходит системы многих современных корифеев науки международного права.
Он начинает изложение положительного международного права с учения об его субъектах, которыми являются европейские цивилизованные государства, затем переходит к рассмотрению средств приобретения международных прав и определяет права государств относительно территории и отношения между ними по обязательствам, возникающим из договоров; война же рассматривается им, как средство для разрешения международных столкновений.
Наконец, огромное собрание трактатов, изданное Мартенсом, и основательная разработка некоторых специальных вопросов международного права дали ему одно из самых почетных мест в ряду авторитетных писателей по международному праву.
Однако ни труды, ни направление Мартенса не свободны от ошибок и односторонности. Так, во-первых, он имеет совершенно превратное мнение о существе философского международного права, говоря, что оно есть только применение естественного права, определяющего отношения между индивидами, к отношениям государств друг к другу.
Затем, во всех сочинениях Мартенса замечается недостаток самостоятельной критики и, напротив, излишнее пристрастие к фактам. Он мало осмыслил и обобщил собранные им положительные исторические данные и дал им значительное преобладание над умозрением.
В течение первой половины настоящего столетия направление, которого придерживался Мартенс, было вообще господствующим в науке международного права. Особенно страдают недостатком критического отношения к источникам положительного международного права труды английских и американских юристов.
Все внимание этих писателей устремлено на то, чтобы доказать, что то или другое защищаемое ими правило или учреждение существует издавна, и кроме того, опирается на согласные мнения авторитетов. Соответствует ли оно требованиям современной международной жизни и законам ее развития – об этом у них не возникает даже вопроса.
Вместе с тем писатели англо-американской школы не отличаются объективностью исследования начал международного права: политические и патриотические соображения очень часто затемняют их взгляды и ставят их в оппозицию к гуманным и прогрессивным стремлениям юристов континентальной Европы.
Видное место в ряду замечательных представителей этой школы занимает североамериканский дипломат и юрист Уитон[2].
Под положительным международным правом он понимает совокупность юридических правил, выведенных из природы международного общества и необходимых для определения взаимных отношений государств, с теми ограничениями и изменениями их, которые введены обычаем или всеобщим согласием.
Отсюда видно, что Уитон не замыкает свое исследование в узкую сферу договоров и практики сношений государств, но принимает в соображение “природу международного общества” (nature of society), которую нельзя раскрыть без уяснения сущности международных отношений.
Однако, как и у Мартенса, у него нет точного разграничения философского и положительного международного права. Подобно своему предшественнику, он также дает перевес фактам над идеями, не отличаясь ни глубиною мысли, ни логичностью выводов.
Но метод Уитона оригинален в том отношении, что он обыкновенно сперва выставляет какие-либо философские начала, общие положения, а затем сопровождает их подобранными фактами и обычаями международной жизни, их подтверждающими.
Очевидно, что этим путем никак невозможно выяснить существо положительного международного права, потому что отвлеченные начала, выставляемые Уитоном, суть petitiones principii, предполагают доказанным то, что еще требуется доказать.
Несравненно выше стоит труд современного английского ученого Филлимора: “Комментарии международного права”[3].
Здесь охвачена вся область международного права, видно основательное знакомство с континентальной литературой и континентальными международными отношениями, что не всегда можно найти в сочинениях других английских юристов; наконец, Филлимор обратил внимание на такие вопросы международного права, которые не изучались его предшественниками, например, на отношения римской курии к католическим государствам.
Весь его труд разделяется на два главных отдела: первые три тома имеют содержанием правовые отношения между государствами, нарушение которых служит законным поводом к требованию удовлетворения тем или другим способом, или к начатию военных действий.
Здесь рассматриваются права государств, как субъектов международных отношений, объекты международного права, право войны и нейтралитета (публичное международное право). В IV томе излагается международное частное и уголовное право, нарушение которого, как полагает Филлимор, не дает законного основания объявить войну[4].
Из отдельных вопросов английский юрист весьма подробно останавливается на учении об источниках международного права и, между прочим, признает обязательными положения, выведенные из самой природы международных отношений.
Но он придает особенно важное значение римскому праву, называя его “written reason” – писаным разумом – и наилучшим пособием для приобретения точных и полных познаний о международном праве. Нельзя не видеть в подобном понимании римского права, которое не знало международных отношений, коренную ошибку Филлимора, невыгодно отразившуюся на всем его труде.
Несостоятельно также и его разделение международного права на указанные два отдела, потому что вся область частноправовых международных отношений находится под такой же гарантией правительств, как и непосредственные отношения между государствами.
Эти недостатки не умаляют, однако, высокого научного значения труда Филлимора, остающегося до сих пор одним из наиболее чтимых авторитетов науки международного права[5].
[1] G. F. von Martens (1821). Primae lineae juris gentium Europaearum practici. Göttingen 1785. Id. Precis du droit des gens moderne de l’Europe, fondé sur les traités et l’usage. Göttingue 1789 (имело много изданий, из которых заслуживают внимания издания Pinheiro-Ferreira, Paris 1831 и Charles Vergé. Paris. 1864). См. о научной деятельности этого писателя у Mohl. Geschichte und Literatur der Staatswiss., В. II, S. 460 flg.
[2] Wheaton. Elements of International Law. 2 vols. London 1836; французское изд. 1848 г. и второе изд. 1852; изд. Dana 1866 г.; изд. Boyd 1878 в Лондоне. Lawrence. Commentaire sur les Eléments du droit international et sur l’Histoire des progrès du droit des gens de Wheaton. Leipzig 1868-1880, 4 vols. Сочинение Уитона переведено на китайский язык.
[3] Phillimore. Commentaries upon International Law. London 1854-61. 4 vols 2 ed. 1871-1874. 3-е изд. стало выходить с 1879 г. и не окончено за смертью автора.
[4] „The obligationes juris privati inter gentes are not – as the obligationes juris publici inter gentes are – the result of legal necessity, but of social convenience, and they are called .by the name of Comity – сomitas gentium”. Публичное международное право основывается на „Law”. Commentaries, I, p. 12, § 16.
[5] Из трудов англо-американских юристов заслуживают особенного внимания: Travers-Twiss. The law of Nations considered as independent political communities, 2 vls. Oxford 1861; последнее издание 1884 года. Kent’s Commentary on International Law ed. by Abdy. Cambridge 1866.
Halleck’s International Law ed. by Sherston Baker. London 1878. 2 vls. Creasy. First platform of international Law. London 1876. Hall. International Law. Oxford 1894. 4 изд. Walker. The science of International Law. London 1893.
