Но институт представительства, к которому примыкает адвокатура, имеет в процессах гражданском и уголовном значения крайне различные и весьма мало между собой совпадающие.
Представительство в гражданском праве есть замещение, заступление одного лица другим[1]. Представитель действует от имени своего клиента, вполне в данной сфере заменяя его.
Его действия имеют для представляемого те же значения и силу, как бы они были учинены самим представляемым; последний совершенно уступает ему свою личность в определенной сфере и несет по действиям его ответственность перед третьими лицами, как бы они были учинены им самим.
Такое полное заместительство возможно лишь в сфере частных отношений имущественного оборота, и самое представительство здесь носит резко очерченный частный характер.
В сфере уголовно-правовой представительство может иметь место только со значительными видоизменениями, коренящимися в особенностях уголовно-юридических отношений.
В силу начала индивидуального, по которому ныне уголовную ответственность каждый несет только за самого себя и она не переходит на третьих лиц, здесь немыслимо заместительство, а только помощь одного другому, не устраняющая индивидуального начала ответственности.
Эта помощь при частном складе уголовно-правовых отношений носила такой же характер, как в области гражданской. Но по мере вытеснения частного начала публичным она должна была существенно измениться.
Будучи по первоначальному своему происхождению помощью представляемому в его частных интересах, она мало-помалу проникается интересами общественными, публичными и становится на службу им. Представительство частное становится служением общественно-государственным.
Конечно, эволюция эта далеко еще не завершилась, и для одних видов представительства, именно в процессе уголовном для представительства обвинения, она подвинулась далее, для других (представительство обвиняемого) она сделала едва заметные первые шаги.
Но тем не менее коренные начала уголовного процесса, индивидуальное и публичное, успели уже положить резкую границу между представительством на суде гражданском и уголовном, устранив прежнее смешение их. Так:
1) в делах уголовных не только чаще, чем в отношениях гражданских, назначается представитель, не справляясь с желанием представляемого, но ему сообщается и более независимое от представляемого положение; иногда представительство здесь получает даже могущественную должностную организацию, подчиненную твердым правилам, не зависящим от частного усмотрения;
2) задача гражданского представительства – служение частным интересам представляемого; в делах уголовных она умеряется и пополняется задачей служения общественным интересам, получившим уже и ныне в некоторых сферах представительства такое развитие, что за ними стал совершенно незаметен интерес частный; такова, например, деятельность прокуратуры, освободившаяся от всякой зависимости от интересов потерпевшего; даже в деятельности защиты замечается большее и большее развитие обязательности для нее служения интересам дела и правосудия предпочтительно перед частными интересами обвиняемого[2];
3) потому же действия представителя в сфере уголовной не имеют и не могут иметь того значения для представляемого, как в процессе гражданском. Последний, как замечено, знает кроме представительства в узком смысле понятие правозаступничества, означающее выступление перед судом не взамен и вместо представляемого, а в помощь и дополнение ему.
Представительство в уголовном процессе может быть сближено именно с таким правозаступничеством; оно есть организация судебной помощи, не покрывающая самой личности представляемого, но помощь эта учреждается, главным образом, в общественных интересах правосудия; служение частным интересам данной стороны является здесь лишь средством для достижения общественных интересов.
Из общей совокупности уголовных дел выделяются лишь дела частные, по которым представительство доныне носит частно-правовой склад гражданского процесса и всецело определяется началами последнего.
Право представительства в уголовном процессе принадлежит обеим сторонам – обвинителю и обвиняемому; право первого распределяется между государством и потерпевшим от преступного деяния; право обвиняемого на судебное представительство носит название защиты формальной.
В основании судебного представительства лежит или категорическое требование закона, или воля стороны; отсюда различение представительства на необходимое и добровольное. Последнее обеспечивается главным образом организацией адвокатуры.
[1] В отличие от правозаступничества, означающего выступление в процессе в дополнение, а не в замену клиента.
[2] См. мою монографию: Защита в процессе уголовном как служение общественное. Спб. 1885.