Предметом давности владения по действующим законам являются вещи осязаемые, телесные. По ст. 533 при указанных условиях владение обращается в право собственности, из чего следует, что закон при давности владения имеет в виду лишь вещи телесные и приобретение права собственности на них и не говорит ни о владении правами, ни о приобретении каких-либо отдельных прав на оные[1]. В этом смысле высказался и Государственный Совет в мотивах к закону 23 апреля 1845 года[2], и Сенат в многочисленных решениях[3].
Возбужденные Анненковым и другими, указанными им писателями[4], вопросы: допускается ли приобретение давностью владения вещей лишь в целом составе или также части вещей и в особенности части вещей, по свойству своему нераздельных – суть не вопросы права, а вопросы факта и решаются на основании ст. 533.
Если доказано спокойное, бесспорное, непрерывное владение сими частями в виде собственности, они могут быть приобретаемы. Так, например, в Малороссии разделяются дома на части проведением заборов, поэтому такая часть может быть приобретаема давностью владения. В других случаях нельзя будет доказать наличность необходимым для давности владения условий.
Во многих городах России гостиные дворы, ряды, рынки устроены таким образом, что каждая лавка, а иной раз и погреба принадлежат порознь отдельным лицам. В таких случаях отдельный погреб, отдельная лавка могут быть приобретаемы давностью владения, хотя стоят в тесной связи между собой в отношении управления и имеют вид общего владения.
В этом случае возможно будет доказать давность владения, между тем как по отношению к отдельной части дома, где есть хозяин, отдельной квартире, погребу, комнате нельзя будет доказать наличности условий, при которых возможно приобретение собственности путем давности владения. Такими соображениями можно примирить мнимые противоречия у Победоносцева, о которых говорит Анненков[5].
Довод последнего, что части юридически нераздельных вещей не могут быть приобретаемы давностью владения потому, что давность есть способ приобретения права собственности, а по закону нераздельная вещь приобретается целиком, неубедителен.
При этом выводе упущено из виду, что давность владения хотя и является способом приобретения, но способом чрезвычайным, различающимся от обыкновенных способов приобретения не только тем, что переход права собственности совершается без воли и даже против воли собственника, но и тем, что завладение вещью может быть производимо действием запрещенным, даже под угрозой уголовного наказания.
Если давность покрывает собой приобретение вещи преступлением, то тем более она должна покрывать собой приобретение, нарушающее нормы гражданских постановлений.
Говоря о вещах нераздельных, Анненков имеет в виду такие вещи, кои являются нераздельными по свойству своему, как-то: дома, корабли и т.д., – а не такие, кои объявлены законом нераздельными неотчуждаемыми, как имения заповедные, изъятые по закону из-под действия давности.
Кроме них все прочие вещи, хотя бы по сущности своей они были нераздельными, могут быть приобретаемы по частям, насколько владелец может доказать, что его владение соответствует условиям давности[6].
Как уже замечено выше, все это вопросы факта, которые должны быть разрешаемы на основании общего правила, и нечего измышлять для каждого отдельного случая особого юридического правила. Юрист-систематик не законодатель и должен решать вопросы логическими выводами из общего правила. Утверждая, что вещи, нераздельные по свойству своему, не могут быть приобретаемы по частям, он сочиняет закон, которого у нас нет.
Самый важный недостаток Х тома состоит в казуистичности его правил, а наши юристы, вместо того чтобы обрабатывать и извлекать заключающиеся в отдельных указаниях общие правила, весьма часто стараются умножать казуистические правила.
Вопрос о возможности применения давности владения к имуществу, состоящему в общем владении, также разрешается в указанном выше порядке. Где многие лица владеют таким имением сообща, так, что каждому принадлежит лишь мысленно определенная часть, там увеличение одних и уменьшение других идеальных частей общего имущества давностью владения может произойти, когда одни совладельцы присваивают себе более значительные части доходов, чем им по праву приходится; при молчании других присвоение давностью может обращаться в право.
Здесь, впрочем, они приобретут увеличение своих участков не столько давностью владения, сколько промолчанием других соучастников. Подобные изменения давностью могут случиться как когда участники владеют чрез одного участника-управляющего, так и когда сами обрабатывают общими силами землю, имея все вместе одно хозяйство. Пока доходы разделяются между участниками правильно, поровну, например, они остаются относительно участков в первоначальном положении.
Если же при разделе дохода или просто при потреблении их будет постоянно допускаемо в течение, по крайней мере, срока давности, хотя несправедливое, незаконное, но не оспариваемое увеличение доли, то оно, если не является вознаграждением за особые услуги в качестве члена-распорядителя и т.п., указывает, что он имеет право на большую долю, значит, владеет большим идеальным участком, чем другие, и таким образом может приобрести давностью владения ту часть, которая приносила увеличенный доход совладельцу.
Общим владением называется также чресполосное, смешанное владение. если оно есть переменяющееся, то, пока эти перемены повторяются, о давности владения речи быть не может. как скоро же кто-либо завладеет известным участком, не пуская его более в перемену, он, если владение его будет соответствовать условиям давностного, может приобретать этот участок давностью владения.
Чресполосное владение, далее, может быть таким, что каждый соучастник владеет известными, определенными полосами постоянно, без перемены; здесь, конечно, давность владения может иметь применение.
Наконец, общим владением иной раз называется и то, когда несколько собственников владеют каждый своим участком или участками, отдельно от других, причем, однако, по случаю спорности границ все эти владения окружены одной общей межой. В этом случае общего владения, собственно, нет, а есть специально неразмежеванные земли, по отношению к которым в межевых законах есть особое постановление относительно применения к ним давности.
В этих правилах постановлено[7]: если общее владение образовалось после генерального межевания, споры решаются по гражданским законам; если оно существовало еще прежде, то при специальном межевании давность владения служит доказательством права лишь для владельцев, поименованных в плане генерального межевания, и лишь тогда, когда владельцы, имеющие крепости или за которыми по плану генерального межевания числились крестьяне, удовлетворены, по крепостям – вполне или, при отсутствии таковых, – по 8-десятинной пропорции на душу.
В этом постановлении противоречие общему правилу объясняется тем, что при составлении его принималось в соображение уже не право, но необходимость обеспечения крестьян землей. Это межевое правило и применяется при специальном межевании таких участков, чем действие его и исчерпывается.
Таким образом, и в случаях общего владения вопрос о применении или неприменении давности есть вопрос о факте, разрешаемый на основании общего правила, и учение, что, как скоро дело идет об общем владении, давность не может иметь применения и участки совладельцев не могут быть ни увеличиваемы, ни уменьшаемы давностью владения, в таком общем смысле неправильно и противоречит закону.
Несобразности и несправедливости, которые могут проявляться в отдельных случаях, не происходят от применения давности к общему владению, но от неразвитости давности владения по русскому праву.
Весь вред учения о неприменении давности владения к делам об общем владении сказывался в практике при разрешении спорных дел, где встречались самые странные решения и еще более странные обоснования их[8].
В других решениях встречается подобное учение о неприменимости давности владения к дачам общего владения на основании закона о ненарушимости генеральной межи[9]. Впрочем, встречаются также решения, в которых проводится правильный взгляд на эти отношения, допускается увеличение участков отдельных участников на счет других по давности владения и проводится правильное различие между постановлениями межевыми и гражданского права[10].
Со времени судебной реформы Сенат в своей кассационной практике с самого начала установил правильный взгляд на действие давности по общему владению. Так, он решил, что совладелец общей собственности может потерять по давности свое право на участие в общем имуществе, только если кто-либо из совладельцев положительно присвоит себе исключительное право собственности на это имение[11].
Далее, он решил, что как участие в общей собственности может быть приобретено давностью владения[12], так может быть приобретаемо и целое имущество в общую собственность[13].
Относительно порядка приобретения участия или жребия в общем нераздельном имении Сенат решил, что признание и утверждение сего приобретения не может произойти в порядке охранительном, а только в исковом, т.е. на основании иска, предъявленного давностным владельцем к его совладельцам[14].
Приобретаемы давностью владения могут быть только вещи, способные состоять в частной собственности. То, что физически или по закону не может состоять в частной собственности, не может быть приобретаемо. То, что вообще не может быть приобретаемо, не может быть приобретено давностью владения.
Обыкновенно в этом случае говорят об изъятии этих вещей из-под действия давности. Это неточно, и так говорят только в виде краткости выражения. Изъятия из общего правила закона допускаются только в том случае, если они прямо в законе установлены, и не могут быть выводимы из постановлений о свойстве вещей; никаких предположений тут не допускается.
В приведенном случае нет изъятия этих вещей из-под действия давности. Они не способны состоять в частной собственности и поэтому не подлежат приобретению давностью владения[15].
К вещам, изъятым из гражданского оборота, относятся:
1. Res divini juris: церкви, кроме домашних, монастыри, кладбища, из движимых – священные и освященные вещи, т.е. употребляемые исключительно при богослужении[16].
2. Res omnium communes. Предметы, употребление которых необходимо для всех и которые по своей природе не могут подлежать праву собственности, так как нет физической возможности удержать их во власти частного лица. Сюда относятся: воздух, море, текущая вода.
3. Res publicae. Вещи, которые в общем интересе считаются государственной, а не казенной собственностью и назначены или на общее употребление всех и каждого, или на определенное употребление в общем интересе. Сюда относятся: морской берег, судоходные реки, большие озера, никому в особенности не принадлежащие, государственные, губернские уездные и общественные дороги и мосты, крепости, порты, гавани и публичные памятники[17].
Из предметов, подлежащих гражданскому обороту, по закону изъяты из-под действия давности владения:
1. Межи генерального межевания.
О значении этого изъятия происходило много споров. Из истории мы видели[18], что в манифесте генерального межевания и межевых инструкциях установлена непоколебимость на будущее время меж генерального межевания.
О давности в этих узаконениях не говорилось, так как во время издания их десятилетняя давность еще не была установлена. Когда она появилась, то при применении ее следовало отличать дела межевые от дел гражданских, вотчинных.
В наших законах это различие действительно проводилось. Однако при применении законов на практике возникли недоразумения, причина которых – отчасти неразвитость нашего права, в особенности же недостаток юридического образования практиков в то время, вследствие чего различие между делами межевыми и вотчинными не всегда правильно проводилось.
Когда генеральная межа изгладилась и смежные владельцы отводят ее разноречиво, но оба ссылаются на генеральную межу, то спор должен быть решаем по межевой книге и межевому плану.
Если бы по ним даже оказалось, что один из соседей владел чужой землей десять и более лет, то все-таки землю следует отсудить от него, потому что он чужой землей владел ошибкой, полагая, что по межеванию она входит в состав его дачи, не имел намерения завладеть чужой землей.
Не имея этого намерения, он и не вызывал иска о вотчинном праве; этот иск, не сделавшись положительно существующим, не мог задавнеть. Владение, основанное будто на межевании, вызвало лишь иск о восстановлении межевых знаков; этот иск не подлежит давности.
Напротив того, если бы кто-либо нарочно перешел чрез межу, завладел, хотя насильно, чужой землей, желая ее отнять от настоящего собственника, – в таких тяжбах давность должна иметь применение.
Конечно, при этом сказывались бы резко недостатки наших постановлений о давности: завладевший землей не только добросовестно, на каком-либо основании, но и насильно, открыто нарушающий чужое право, приобретают оба давностью владения чужую землю.
Чем резче бы обнаружились недостатки закона о давности буквальным применением его, тем скорее законодательство было бы возбуждаемо к улучшению закона установлением учреждения usucapio.
Наши практики, очевидно, старались применять закон о давности, избегая слишком резкого нарушения правды и справедливости. Вследствие этого неминуемо возникали противоречия с началами давности, которые, по неразвитости и неполноте законных постановлений, вели к последствиям, нарушающим естественную справедливость. Вот, по нашему мнению, причины недоразумений и противоречий, возникших по поводу правила о ненарушимости меж генерального межевания.
Сомнения о значении непоколебимости меж генерального межевания возникли до издания Свода Законов и после того. Для разрешения их в Высочайше утвержденном мнении Государственного Совета от 21 апреля 1845 года издано правило, заключающееся в 563-й статье 1-й части X тома, изд. 1857 года:
Межи генерального межевания не могут быть уничтожены давностью владения; равным образом, не могут быть разрушены давностью и права, соединенные с постановлением сих меж; права, заключающиеся в том именно, чтобы они определяли пространство владений и оставались навсегда бесспорными, и всякие споры о границах владения в дачах генерально обмежеванных должны быть разрешаемы, в отношении окружности дачи, межевыми законами.
Редакция этой статьи, очевидно, неясна; уже многословность затемняет ее смысл; толковалась она в различном смысле. В научных исследованиях, появлявшихся с 1861 г.[19], придерживались единогласно одного толкования, между тем как практика в большей части случаев следовала противоположному, и лишь в немногих решениях появилось толкование, согласное с взглядом, выраженным в приведенных сочинениях.
На практике судебных мест, и в особенности Правительствующего Сената, это постановление толковалось в том смысле, что захват или завладение участком земли в черте генерально обмежеванного имения не может покрываться давностью и что споры о землях разбираются: одни по доказательствам права вотчинного, где спокойное, бесспорное и непрерывное владение имеет всю силу давности; другие же – по генеральному межеванию, где земская давность не может нарушать выданных планов.
К разбору по доказательствам права вотчинного принадлежат тяжбы о целых дачах или о землях, генеральною межою не обойденных, а споры о поземельных захватах в чертах генерального межевания разрешаются единственно планами и межевыми книгами[20].
На этом основании Сенат постоянно почти отсуждал, несмотря ни на какую давность, земли, состоявшие в самостоятельном владении приобретателя, как скоро эти земли при генеральном межевании были замежеваны за другим лицом, в особенности за казною, несмотря на то, что со времени владения эти земли перешли из рук в руки по праву наследства или на основании формальных актов.
В немногих лишь решениях Правительствующего Сената это правило толковалось в том смысле, что оно касается лишь межевых споров и не имеет применения к спорам вотчинным, о праве собственности.
Решением 1-го департамента от 9 января 1863 года по делу покровской церкви города Яренска с казною определено: спорные земли признать собственностью церкви на том основании, что хотя они и записаны за казною по плану генерального межевания, но вошедшим в законную силу решением Правительствующего Сената, состоявшимся в 1810 году, оставлены за церковью. Решение 1810 года, по-видимому, основано на пропуске казной более чем десятилетней давностью.
Решением общего собрания московских департаментов Сената от 23 октября 1864 года по делу наследников Богданова с казной признано: что спорные земли состояли в бесспорном владении Богданова, без всякого притязания со стороны казны, в течение более десяти лет; что ни сам Богданов, ни предки его не показаны особо владельцами в сей даче по плану генерального межевания, то сие обстоятельство само по себе не может служить к предосуждению частных лиц в вотчинном праве на землю, как признано Высочайше утвержденным мнением Государственного Совета 1 декабря 1828 года[21], потому что одно есть дело межевое, а другое – дело вотчинное, границы генерального межевания утверждаются к селениям и пустошам, а не к лицам владельцев, а межевание внутренним владельцам дачи в крепость не поставляется – поэтому и земли оставляются за владельцем.
Последнее решение основано и на других соображениях, но нас интересует лишь упомянутый вопрос. Он разрешен в пользу не показанного в актах межевания давностного владельца потому, что Сенат основывался на прежнем постановлении, ясно отделявшем дела межевые от дел вотчинных, и совершенно оставил в стороне ст. 563.
Писатели, разбиравшие этот вопрос с научной точки зрения, убедившись из истории его, что необходимо отличать межевые споры от вотчинных, равно что принятое на практике толкование 563-й статьи ведет к неизбежным противоречиям с постановлениями о земской давности, постарались толковать 563-ю статью в смысле прежних законов, строго отличавших дела вотчинные от межевых, и согласно с значением давности, действие которой вышеизложенным толкованием ограничивается.
Доводы сами по себе совершенно убедительны. Действительно, как мы видели, наши законы всегда различали споры межевые от споров вотчинных. Далее, генеральным межеванием обмежеванные дачи не делаются нераздельными: точно так же, как отдельные участки могут быть приобретаемы на основании купли-продажи, дарения, точно так же возможно по закону и приобретение по давности.
Все писатели, даже К.П. Победоносцев, стараются доказать, что ст. 563 смысл прежних законов не изменен; но едва ли это положение основательно. Что действительно ст. 563 противоречит не только прежним постановлениям, но и вообще постановлениям о давности, что толкование Сената более согласно с буквальным смыслом 563-й статьи, – все это видно из соображений, на которых основана ст. 563, а именно соображений и оснований мнения Государственного Совета, Высочайше утвержденного 23 апреля 1845 года. Рассмотрим эти доводы подробно.
Вопрос о том, распространяется ли земская давность на обмежеванные земли, был возбужден в общем собрании Сената. При обсуждении этого вопроса заявлены были разные мнения.
Одни полагали, что “межевые планы и книги могут защищать, невзирая ни на какую давность, границы как генерального, так и специального межевания, где сие последнее уже совершено; в спорах же на целую дачу, а особенно заселенную обладателем, хотя бы и в части дачи, должна быть уважаема преимущественно пред всеми другими правами десятилетняя давность владения”.
Другие, соглашаясь с этим мнением, полагали притом, что “в спорах на часть обмежеванной дачи, хотя бы и заселенную, должны быть уважаемы преимущественно пред всеми другими правами межевые планы и книги”.
Третьи полагали, что “межевые планы и книги могут и должны быть приемлемы за единственное основание в разрешение всех споров именно только о границах или межах, утвержденных генеральным и специальным, где оно уже было, межеванием; споры же о владении или о переходе владением за межу, утвержденную межеванием, подлежат разбору гражданским порядком и действию земской давности, без всякого изъятия и ограничения, на все ли особо обмежеванное место или только на часть оного распространено владение”.
При рассмотрении этого вопроса на консультации Министерства юстиции признано было необходимым установить: во-первых, свойство завладения и, во-вторых, признаки или доказательства оного. Затем, относительно преимущества межевых планов и давности консультация полагала, для соглашения этих двух оснований права, равносильных и равно полезных, установить:
“1) что неправильное завладение в недвижимых имуществах, подлежащих обмежеванию, но еще необмежеванных, покрывается давностью, несмотря на крепостное право, если только завладение будет иметь определенные различным видам этого свойства и признаки или доказательства;
2) что в недвижимых обмежеванных имуществах такого рода, когда одно и несколько селений, деревень и пустошей замежеваны в одну окружную дачу и утверждены в принадлежность одному вотчиннику, из всех завладений покрывается давностью токмо одно, а именно: кто на чужой земле водворился сам, заселил деревню с крестьянами или возвел какое-либо строение, если, однако ж, и этот вид завладения будет иметь определенные ему свойства; все же прочие, отстраняясь силой межевания и планов, уничтожаются во всякое время и давностью владения покрываемы быть не могут;
3) что никакое постороннее владение не покрывается давностью, если оно сделано и существует:
а) в даче, составляющей несколько селений и деревень, обведенных при генеральном межевании одной окружной межой и утвержденных в принадлежность разных вотчинников, хотя бы каждое селение владело землями и угодьями, одно от другого отдельно, и
б) в даче, состоящей из одного селения или деревни, обведенных при генеральном межевании одной межой и утвержденных в принадлежность разным вотчинникам, владеющим землями и угодьями чресполосно, распространив сие и на прямых вотчинников дачи в том случае, если бы при внутреннем или специальном собственно между ними размежевании обнаружилось, что кто-либо из участников дачи владеет бóльшим количеством земель и угодий против того, сколько ему следует по крепостям”.
Министр юстиции с своей стороны находил “как причину возникшей в вышеприведенных мнениях разности, что одни принимают межевые планы и книги доказательством только границ или пространства обмежеванных земель, другие, сверх сего, и доказательством владельческих прав на те земли.
По его мнению, генеральное межевание, при существовавшей у нас неясности вотчинных прав, служило не токмо к разграничению дач между собой, но и к утверждению прав владельцев.
Ссылаясь на слова межевой инструкции, по которым генеральное межевание имело целью утвердить спокойствие владельцев постановлением правильных и несомненных границ поземельного владения, министр юстиции находит, что утвержденные единожды правительством межи должны служить вечным и неизменным признаком пространства дач и границ, отделяющих одну межу от другой, что никакая дача не может без нового межевания ни увеличиться, ни уменьшиться в своем пространстве, т.е. никакая дача не может привладеть к составу своему никаким участком из дачи соседней, и всякий спор о границах дач разрешается изысканием меж и восстановлением в первобытном их виде.
Отступление от сего правила разрушило бы все благодетельные последствия генерального межевания, так что права, определяющие владение землями, не имели бы никакой твердости, подвергаясь ежедневным спорам, к разрешению которых не представлялось бы никаких законных средств, ибо признаки действительного владения землей сами по себе не определены и доказательства на оное не ясны, и едва ли возможно различить иначе, как по документам, простое пользование, подчиненное праву вотчинника, от владения под своим именем и под видом собственности, особливо в лесах и покосах.
Споры о завладении могут относиться к дачам, состоящим в единственном владении, и к дачам общего владения. Если предоставить право земской давности в первых, то нужно было бы распространить оное и на последние.
Но применение права земской давности к дачам общего владения оказывается явно невозможным, потому что в таком случае нельзя было бы разрешить множество вопросов, встречающихся беспрестанно на опыте.
В доказательство справедливости сего приводится следующий пример: ежели захват за межу соседей дачи признавать по земской давности за собственность, то в общей даче кому он должен обратиться в ущерб: все ли владельцы потеряют доли по соразмерности прав каждого из них или тот, кто допустил до завладения?
По приведенному предположению, что не должно при рассмотрении настоящего вопроса различать споров о границах от споров о владении, потому что генеральное межевание не только определило границы дач, но установило и права бесспорного владения.
Второе Отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии нашло, что споры о землях обмежеванных бывают двух совершенно различных родов: споры, так сказать, гражданские, относящиеся к правам собственности на обмежеванные дачи в целом их составе или в какой-либо их части, и споры межевые, или о границах и пространстве обмежеванной дачи.
При споре гражданском едва ли возможно межевые планы и книги признавать преимущественными доказательствами пред прочими доводами, на коих основано владение. Хотя действительно генеральное межевание служило не только к разграничению дач между собой, но с тем вместе и к утверждению прав владельцев, но сие может лишь относиться к владению, существовавшему в то время, когда производилось генеральное межевание.
Тогда действительно разграничение земель посредством межевания должно было соответствовать и действительному владению, а после выдачи планов нельзя уже допускать новых притязаний о изменении показанного в оных бесспорного владения, если сии притязания основаны на давности владения, предшествовавшего сему межеванию, ибо выдача планов и книг на бесспорно обмежеванные земли служит доказательством, что права владения до межевания рассмотрены и окончательно определены.
Но значение меж при генеральном межевании не могло установить постоянного неизменного владения и прекратить всякий переход имений из одних рук в другие как в целом их составе, так и отдельными частями.
Помещики не лишены права посредством разных сделок распространять свои владения за межевые знаки или уступать какую-либо часть из примежеванной им земли. Нет и правила, чтобы при каждом таком переходе владения были непременно выдаваемы новые межевые планы или чтобы такой переход всегда был отмечаем на прежних планах.
В сих случаях планы и межевые книги не могут быть признаваемы исключительными доказательствами владения, а следственно и нарушать действие земской давности, когда в оной нет сомнения, ибо давность составляет у нас в делах гражданских одно из главнейших оснований права собственности. что межевые книги и планы не должны почитаться единственными признаками собственности, это явствует из самой межевой инструкции 1766 года, в которой[22] предписано: в случае гражданских споров о межуемой даче решение предоставлять надлежащему судебному месту, не останавливаясь межеванием и выдачей планов, в коих означать, впрочем, у кого и с кем эта дача в споре.
Сии споры могли впоследствии быть решены или же прекращены миром, или безмолвным отречением от прав, то есть давностью. Следственно если надлежит письменному законному акту о переходе собственности дать преимущество пред межевыми планами и книгами, которые могут служить непреложным доказательством лишь существовавшего при выдаче этих владений, а не происшедших после того во владении перемен, то необходимо признать здесь и влияние давности владения, ибо ею нередко уничтожается сила даже крепостных актов. Но когда спор относится собственно к границам дач обмежеванных, то, конечно, межевые планы и книги представляют самое твердое, непоколебимое доказательство.
Изъясненное здесь различие споров сделано и в указе 1823 года апреля 12[23]; в оном изображено: “в разборе споров о границах руководствоваться только положенными генеральным межеванием границами и выданными от межевых правительств планами и межевыми книгами, а если кто жаловаться будет, что соседних, особо обмежеванных дач владельцы перешед за межу, утвержденную между ими по генеральному межеванию, сделали вновь завладение или произойдут споры у общественных, в одном плане значащихся владельцев между собой по завладению одним у другого или заселению, также и по отделению казенных поселян особо от помещиков внутри обмежеванной в общую округу дачи, то в таковых случаях при разборе сих споров руководствоваться существующими на то особыми правилами, не нарушая отнюдь меж, утвержденных генеральным межеванием и межевыми правительствами”. Упоминаемые здесь правила суть не что иное, как рассмотрение и суд порядком гражданским, в коем принимаются в основание и права, приобретенные земской давностью.
В подкрепление этого мнения можно привести еще замечание бывшего министра юстиции (Дашкова) в представлении, с которым он в 1832 году входил в Государственный Совет по делу Черкасова с Жеребцовым и которое было отчасти поводом к возбуждению настоящего вопроса.
Он также касался этих двух противоположных оснований на право владения спорной землей, т.е. межевых планов и книг, с одной стороны, и давности владения – с другой, и признавал:
1) что планы и книги по самому названию своему служат более доказательством границ поместья, нежели утверждением права собственности, исключительно какому-либо лицу принадлежащей; ибо все поместья межеваны не к именам владельцев, а к названиям селений;
2) что в правилах, изданных для межевания Пермской губернии 1824 года февраля 10[24], несмотря на межевые книги и планы, установлена десятилетняя давность, из чего надлежит заключить, что допущения пользования в продолжение срока, для давности назначенного, собственностью, хотя и утвержденной выдачей межевых планов и книг, должно быть почитаемо подразумеваемой уступкой со стороны владельца на том же основании, как и всякое владение, другими законными актами огражденное.
В рассматриваемом ныне предложении министр юстиции объясняет, что межи, утвержденные генеральным межеванием, должны служить вечным и неизменным признаком пространства дач и границ и что никакая дача не может привладевать к составу своему никаким участком из дачи соседней.
Положим, что никакая дача не может, вопреки утвержденным ее границам, самовольно присваивать к составу своему новые участки, но можно ли дать сему такое значение, что всякий владелец дачи должен необходимо оставаться навсегда при границах, определенных его владению во время межевания, и что он не может приобрести какого-либо участка от соседней дачи и присовокупить оный, разумеется, не к прежней уже обмежеванной даче, но вообще к своему владению.
Что касается мнения, будто отступлением от предполагаемого правила о неизменности границ владений разрушились бы благодетельные последствия генерального межевания, то едва ли можно опасаться этого. Несмотря на бывшие и могущие быть еще изменения в пространстве владений, общие последствия генерального межевания всегда будут благодетельны.
Оно привело, по крайней мере до некоторой степени, в известность бóльшую часть недвижимой земской собственности в государстве, определило взаимное положение имуществ, – и им одним, в отношении к обмежеванным дачам, положен конец многим из бывших до этого споров о владении.
Посему, конечно, планы и межевые книги должны служить главным основанием не только при разрешении дел собственно о границах, но и при суждении о всяком переходе владения, и даже исключительным, единственным в тех случаях, когда владение оказывается сомнительным или же известно, что со времени выдачи планов не было в оном изменения, утвержденного какими-либо актами или же неоспоримо признанной давностью.
Что генеральное межевание и утвержденные им границы, вопреки даже изменения против оных пространства владения, не теряют своего значения и своей важности и что признано полезным, несмотря на изменения в пространстве владения, сохранять генеральную межу, тому может служить доказательством, между прочим, и содержание данного по специальному межеванию указа 25 мая 1843 года, в коем изображено:
“Когда общие и чресполосные владельцы, участвующие не в одной, а в двух, трех и более дачах, смежных между собой, из коих на каждую выданы были особые планы при генеральном межевании, пожелают соединить оные дачи в один общий круг для удобнейшего выдела, принадлежащего каждому, из общего в единственное владение участка земли, – чего им закон не воспрещает, – то, по утверждении таковому участку формальных меж, при сочинении плана и межевой книги руководствоваться следующим порядком: дабы видно было, какие части из какой дачи вошли в состав участка, вымежеванного из общего в единственное владение, и чтобы сохранен был очерк бывших по генеральному межеванию окружных межей, то на сочиняемых вновь планах означать те очерки красными линиями, нанося углы, ромбы и меру линии с планов генерального межевания, и описывать оные в конце межевых книг”.
По выраженному выше мнению, признается неудобным или даже невозможным применение права земской давности к дачам общего владения и приводится в доказательство сего трудность определить, кому из участвующих в общей даче должен обратиться в ущерб признанный по земской давности собственностью захват за межу соседней дачи – всем ли владельцам, по соразмерности прав каждого из них, или тому, кто допустил до завладения.
Гражданские споры о праве собственности могут возникать равномерно в дачах как единственного, так и общего владения. Дачи, нескольким лицам принадлежащие, составляют или чресполосное, или общее, в полном значении этого слова, владение. Чресполосные земли, даже внутри и не обмежеванные, всегда делятся на разные участки, коих принадлежность тому или другому владельцу известна, коих границы, хотя иногда межевым правительством еще неопределенные, или показаны в других документах, или же в течение продолжительного времени, хотя негласно, но бесспорно признаны.
Отдельность этих участков дает возможность владельцам защищать себя от незаконных притязаний их соседей, а молчание их, в случае завладения, утверждает бесспорное право незаконного владельца.
Напротив того, в тех дачах, где нет отдельных участков, где владение есть совершенно общее, нельзя допускать и споров о завладении между общими владельцами, ибо ни у одного из них не может быть в общей даче отдельной собственности, а потому если бы они пожелали разделиться, то не могли бы один против другого основывать свои права на давности.
Но в делах прочих смежных с ними владельцев или посторонних лиц, не участвующих в общей их собственности, право давности ни в каком случае не должно быть отрицаемо.
Если принять противное этому мнение, то надобно вместе с сим по строгой логической последовательности признать, что для всех нераздробляемых имуществ, как-то: фабрик, заводов и т.д., – не может существовать давности, единственно потому, что они принадлежат нескольким лицам в совокупности. Нет сомнения, что такое заключение было бы противно как духу наших законов, так и общему свойству земской давности.
Разрешение вопроса о том, кто из общих владельцев дачи должен быть в потере от завладения части оной, кажется, не представит затруднений непреодолимых, если размежевание участвующих в общей даче будет основано, как это и следует, на действительном, продолжавшемся долгое время, бесспорном владении.
Признание оного покажет, кто именно из участников в общей даче потерял чрез этот захват[25], и в сем случае должно, по общему началу давности, принять предположение, что последний из владельцев добровольно уступил захваченную у него часть из доли, причитавшейся ему в общем владении”.
В мотивах[26] далее говорится:
“По вопросу, чему отдать преимущество при недостатке других доказательств, межевым ли книгам и планам или давности спокойного владения, в отношении целых обмежеванных дач, министр юстиции в дополнение вышеизложенных своих отзывов присовокупил: споры о собственности производятся гражданским порядком и рассматриваются на основании тех прав и доказательств, коими ограждается или приобретается собственность.
Споры о границах рассматриваются межевым порядков и решаются на основании правил, преподанных межевыми законами. Сообразно сим основаниям не должно быть производства межевым порядком о праве владения на целую дачу или о праве собственности на участок, поступивший к владельцу по законному перекреплению или по наследственному праву, но все дела о завладении чрез межу, при существовании или изглажении оной, подлежат, на основании действующих законов и сообразно межевой инструкции, разбору межевым порядком.
При подобном разбирательстве межевые книги составляют преимущественное доказательство, и в этом смысле обещано правительством, что утвержденные при генеральном межевании границы и основанные на утверждении оных права останутся навсегда неприкосновенными.
Если бы границы утверждены были токмо на время генерального межевания, то следовало бы оное беспрестанно возобновлять, ибо каждое пространство между межами открывает путь к завладению; межи зарастают и могут быть легко изглажены. Возобновление их требует геометрических измерений и судебного удостоверения, а в малых участках границы означились одной бороздой, трижды проведенной.
Твердость границ слабо защищается внешними или закрытыми признаками, но планы и описания дают средства к возобновлению сих признаков, и неизменность местоположения меж ограждается законом, с теми лишь изъятиями, кои могут быть последствием ошибочного измерения.
Выдачи отдельных планов при отчуждении участников правительство не требовало, по невозможности определить с точностью пространство этих участков в дачах общего владения и потому, что составление подобных планов иногда не нужно по естественным урочищам, сопряжено с немалыми издержками и затруднительно по недостатку в землемерах.
В случае спора о собственности, крепости, доказывающие право на оную, должны, без всякого сомнения, иметь преимущество перед планами и межевыми книгами, но если этим последним утверждается непоколебимость границ, то можно ли это относить только к времени генерального межевания?
В таком случае землемер, возобновив старую межу без всякой для обеих сторон пользы, проведет новую по мере завладения, и тогда всякое завладение повлечет за собой пересочинение планов, всегда затруднительное и почти невозможное до внутреннего размежевания дач общего владения.
Подобное постановление совершенно бы противоречило 2-му пункту XXXIII главы межевой инструкции[27], коим узаконено следующее: “К которому селению или пустоши данным от сего генерального межевания планом или сей и землемерам инструкциями прежних межеваний по данным планам все примежеванные к нему земли и урочища и всякие угодья вышеписанным образом к владению их на всегдашнее время утвердятся” и пр.
Указом 1823 года[28] подтверждено, что в разборе споров о границах должно руководствоваться только положенными генеральным межеванием границами и выданными от межевых правительств планами и межевыми книгами, а если кто жаловаться будет, что соседственных, особо обмежеванных дач владельцы перешед за межу, утвержденную между ними по генеральному межеванию, сделали вновь завладение, то руководствоваться существующими на то особыми правилами, не нарушая отнюдь меж, утвержденных генеральным межеванием и межевыми правительствами.
Особые правила, о которых упомянуто в сем указе, относятся до разбора споров между владельцами общей дачи, порядок разрешения коих объяснен в XXXIII главе межевой инструкции.
В сих правилах, о соблюдении коих Сенатом сделано повсеместное подтверждение, предписано руководствоваться, впредь до специального подтверждения, писцовыми книгами и прежними планами, но относительно споров о завладении между соседственными дачами постановлено именно, что они разрешаются не гражданским, а межевым порядком, на основании межевых актов, а не другими какими крепостями”.
Сими узаконениями не отнято у владельцев право отчуждать или приобретать отдельные участки дач посредством покупки, разделов и других прикреплений, но им преграждается возможность нарушать границы чрез владение, в том, без сомнения, убеждении, что подобное завладение, не основанное ни на каком документе и не огражденное законными признаками права на недвижимую собственность, не только трудно определить, но повело бы к уничтожению всех признаков поземельной собственности и к уничтожению всех благодетельных последствий генерального межевания.
Известно, до какой степени виды владения с того времени изменились, сколько меж умышленно и не умышленно уничтожено, сколько живых урочищ изменилось и до какой степени раздробление имений, продажа их без поверки и описания, неудовлетворительное изложение и утрата крепостных актов затрудняют розыскания о пространстве и границах владения, приводимого обыкновенно в ясность и большую или меньшую определительность токмо посредством планов генерального межевания и подробности описания в межевых книгах.
По всем сим соображениям министр юстиции полагает:
1) что межи генерального межевания не могут быть уничтожены давностью владения;
2) что равным образом не могут быть разрушены давностью и права, соединенные с постановлением сих меж, права, заключающиеся в том именно, чтобы они определяли пространство владений и оставались навсегда бесспорными, и
3) что всякие споры о границах владения в дачах генерально обмежеванных должны разрешаться, в отношении окружности дачи, межевыми законами в доп. ст. 478 Свода Зак. Гражд.”.
К сему присовокуплено еще, что заключение сие вполне согласно и с основаниями, принятыми Государственным Советом в Высочайше утвержденном 8 апреля 1843 года мнении по делу коллежского регистратора Протопопова.
В мнении этом сказано, что <не только разум, но и сами слова законов (ст. 579 и 580 Свод. меж. зак., изд. 1832 г., и ст. 715 и 716, изд. 1842 г.) ясно определяют, что тяжбы о целых дачах, хотя бы они и были обмежеваны, или о землях, не обойденных генеральной межой, подлежат вполне действию давности; но споры о поземельных захватах в чертах генерального межевания разрешаются единственно планами и межевыми книгами, без всяких обысков о древнем владении, бывшем до утверждения межей.
Иначе сие и быть не может, ибо допустить возможность нарушения границ генерального межевания давностью завладения значило бы повергнуть поземельную собственность в первобытное неустройство, существовавшее до межевой инструкции 1766 г., когда пограничные споры разбирались не столько судебным производством, как драками на межах и другими насилиями.
Тогда ни живые в крепостях урочища, ни описания смежности, ни известная мера, ни сами крепости не будут уже иметь своей силы; нужно одно лишь засвидетельствование о старинном владении сторонних людей, коих иногда нетрудно преклонить и к показаниям несправедливым.
Напротив, единственно чрез соблюдение коренного основания по земельной собственности, то есть чрез признание границ генерального межевания непоколебимыми, могут быть предотвращены захваты и неминуемое их последствие – межевые разбирательства.
При существовании общего и чресполосного владения и перепродаже из рук в руки прав на участки, окончательно не вымежеванные, подчинение права, основанного на генеральном межевании, праву давности повело бы к уничтожению последних признаков бесспорного владения, а вместе с тем, по мнению четырех членов, и к упадку в цене недвижимых имений, и в особенности продаваемых с публичного торга, потому что ни планы, ни описи не служили бы тогда надежным ручательством для покупателя, что он приобретает именно то, что в них содержится, а не то, что осталось от захватов, покрывшихся давностью”.
С другой стороны, ссылаясь на вышеизложенное мнение главноуправляющего вторым отделением и вследствие представленных им соображений, предложено было постановить:
“1) Межевые книги и планы должны быть принимаемы единственным доказательством к разрешению споров, относящихся собственно к границам обмежеванных дач, на которые они выданы.
2) В спорах о принадлежности как целой дачи, так и части оной может, сверх крепостных актов и судебных решений о переходе сей дачи или части ее после обмежевания в собственность другого, быть принимаемо в уважение доказанное по закону, в течение определенного срока давности продолжавшееся, действительное и спокойное владение на праве собственности. такое владение должно быть предпочитаемо, как доказательство, межевым планам и книгам, когда началось и продолжалось бесспорно после выдачи планов и книг”.
В изложенных соображениях проводятся два противоположных мнения.
По одному, генеральное межевание, при существенной неясности вотчинных прав, служило не только к разрешению дач между собой, но и к утверждению права владельцев.
Утвержденные единожды межи должны служить вечным и неизменным признаком пространства дач и границ их, так что никакая дача не может без нового межевания ни увеличиться, ни уменьшиться в своем пространстве. По этому мнению допускалось приобретение давностью владения целого имения и следовало запретить приобретение давностью отдельных участков обмежеванной дачи.
На основании этого мнения предложено было принятие правил, заключающихся в нынешней 563-й статье 1-й части Х тома.
По другому мнению, в котором первое весьма справедливо окритиковано и в котором доказано противоречие такого правила с началами исковой давности, следовало строго различать дела межевые и дела вотчинные, и по последним допускать непременно и применение давности.
Из этих мнений последнее отвергнуто и принято первое, как видно из п. 5 мнения Государственного Совета от 23 апреля 1845 года[29] о силе и действии давности в отношении межевых актов. Здесь сказано:
“В отношении действия давности по спорам между целыми обмежеванными дачами Государственный Совет признал, что при существующем различии между спорами межевыми и гражданскими, если, с одной стороны, не должны быть производимы межевым порядком дела о праве владения на целую дачу или о праве собственности на участок, поступивший к владельцу по законному перекреплению или по наследственному праву, то, с другой – все дела о завладении чрез межу при существовании или по изглажении оной подлежат разбору межевым порядком, при котором межевые книги составляют преимущественное доказательство; в сем смысле обещано правительством, что утвержденные при генеральном межевании границы и основанные на утверждении оных права останутся навсегда неприкосновенными.
В случае спора о праве собственности, крепости, доказывающие это, должны, без всякого сомнения, иметь преимущество перед планами и межевыми книгами; но споры о поземельных захватах в чертах генерального межевания разрешаются единственно планами и межевыми книгами, без всяких обысков о древнем владении, бывшем до утверждения межей.
Иначе сие и быть не может, ибо допустить возможность нарушения границ генерального межевания давностью завладения значило бы повергнуть поземельную собственность в первобытное неустройство, существовавшее до межевой инструкции, когда пограничные споры разбирались не столько судебным производством, как драками на межах и другими насилиями.
Тогда ни живые в крепостях урочища, ни описания смежности, ни известная мера, ни самые крепости не будут уже иметь своей силы; нужно одно лишь засвидетельствование о старинном владении сторонних людей, коих иногда нетрудно преклонить и к показаниям несправедливым.
Напротив, единственно чрез соблюдение коренного основания поземельной собственности, т.е. чрез признание границ генерального межевания непоколебимыми, могут быть предотвращены захваты и неминуемое их последствие – межевые разбирательства.
При существовании общего и чресполосного владения и перепродаже из рук в руки прав на участки, окончательно не вымежеванные, подчинение права, основанного на генеральном межевании, праву давности повело бы к уничтожению последних признаков бесспорного владения.
Отступить от сих начал, столь ясно изложенных в мнении Государственного Совета по делу Протопопова, невозможно было бы без пересмотра вновь и означенного дела, разрешенного окончательно высочайшей властью. Вследствие сего Государственный Совет положил: в дополнение 478-й статьи Св. Зак. Гражд. постановить:
1) межи генерального межевания не могут быть уничтожены давностью владения;
2) равным образом не могут быть разрушены давностью и права, соединенные с постановлением сих меж, права, заключающиеся в том именно, чтобы они определяли пространство владений и оставались навсегда бесспорными, и
3) всякие споры о границах владения в дачах генерально обмежеванных должны разрешаться, в отношении окружности дачи, межевыми законами”.
Доводы эти сами по себе доказывают, что толкование ст. 563 ч. 1 т. Х, изд. 1857 г., принятое судебной практикой, одно соответствует тому намерению, с каким издан закон. Это подтверждается тем еще, что, принимая приведенное правило, отвергнуто было другое, выражающее собой, что межи не могут иметь никакого значения по спорам о праве собственности. Этим несомненно доказывается, что установлением правила, выраженного в 563-й статье, межевым актам приписано было значение доказательств о праве собственности.
Буквальным смыслом этой статьи исключается применение давности к отдельным участкам обмежеванного имения. Попытки доказывать, что не таков смысл 563-й статьи, должно признать неудачными.
Употребление в ст. 563 слова владений вместо дач указывает уже, что не говорится об окружности дачи независимо от лица владельца, но говорится о земле, владеемой известным лицом, принадлежащей известному лицу.
Еще яснее сказано в следующем затем предложении: всякие споры о границах владения в дачах и т.д. Здесь, очевидно, границы владения означают не границы дач, а границы пространства, на которое распространяется право собственности известного лица.
Таким образом, мы видели, что толкование этого закона судебными местами соответствовало намерению, выраженному при издании его, хотя не соответствовало всему духу законодательства и прочим постановлениям его о давности.
Неправильность толкования этого закона судебными местами постарались доказывать тем, что если смысл этого закона действительно таков, каким представляется по редакции ст. 563, то отчего же все почти дела, в которых приходилось взвешивать силу давности владения, и в особенности основанного на законных актах, с силой межевых документов, возбуждали и возбуждают разногласие в высшей инстанции.
Это явление, по нашему мнению, не объясняется неправильностью толкования 563-й статьи, но единственно неправильностью самого постановления, прямо противоречащего принятым у нас началам давности.
Но спрашивается, чем же объяснить принятие в 1845 году закона, столь резко противоречащего правилам нашего законодательства? По нашему мнению, это объясняется недостатком в нашем законодательстве учреждения usucapio. Этот недостаток особенно резко бросается в глаза по вопросу о действии давности по отношению к обмежеванным землям.
Весьма основательно чувствовалось, что не следует допускать приобретения земли давностью, когда владение ею началось очевидно недобросовестно, может быть, насилием. Не желая потворствовать незаконным завладениям, постарались устранять таковые изданием частного правила по отношению к тому случаю, где эта несправедливость резко бросалась в глаза.
При этом, однако, упустили из виду, что подобные несообразности вытекают не из недостаточности того или другого частного правила, но от недостатка целого учреждения: usucapio, – и поэтому могли быть устраняемы только введением такого. Частное правило 1845 года о ненарушимости границ генерального межевания не могло достигнуть этой цели.
Стоя особняком среди совершенно противоположного по характеру учреждения исковой давности, оно необходимо приходило в столкновение с ним и, не имея за собой необходимых условий для правильного действия, с своей стороны явилось несправедливым во многих случаях его применения.
В особенности резко проявилось противоречие этого постановления с правилами о давности в том, что, ограждая собственника от завладения участка генерально обмежеванной дачи даже тогда, когда давностный владелец действовал добросовестно, оно не ограждало его против потери по давности права собственности на целую дачу, хотя бы ею завладели обманом или насилием.
Правило, принятое в 563-й статье, столь резко противоречило всему характеру нашего права, что, когда в 1850 году изданы были правила о судебном разбирательстве споров, возникающих при специальном межевании, в 16-й статье этого Положения[30] постановлено: дачи, кои при генеральном межевании утверждены были в единственное владение, но после того в них образовалось общее и даже чресполосное владение, разверстываются на основании общих законов вотчинного судопроизводства, по крепостям и давности.
Правило это совершенно согласно не только с принятым у нас началом давности, но и со всем прочим строем гражданского межевого права. Оно противоречит только 563-й статье 1-й части Х тома. В этом нельзя не видеть нового доказательства несообразности этой статьи с остальными постановлениями гражданского и межевого права.
Правило, выраженное в 563-й статье 1-й части Х тома, возбуждало на практике постоянно сомнения и недоразумения. Предложенное в вышеприведенных сочинениях толкование этого правила хотя противоречило буквальному смыслу его, но, очевидно, имело целью согласить его с характером и значением существующей давности.
Противоречия эти были настолько резки, что наконец само законодательство уступило силе вещей и согласилось толковать 563-ю статью не по буквальному ее смыслу, а сообразно с началами давности владения, что было единственным средством устранения постоянных противоречий.
Упомянутое аутентическое толкование ст. 563 воспоследовало Высочайше утвержденным мнением Государственного Совета от 3 апреля 1867 года по делу Бек[31].
В соображениях, на коих основано это толкование, изложены те доводы, которыми руководствовались и в научных исследованиях по этому вопросу.
“Буквальное содержание 563 ст. 1 ч. Х. т. возбуждает сомнение: не устраняется ли ею всякое давностное владение в дачах генерально обмежеванных? По крайней мере, таким образом в большинстве случаев понимала этот закон наша судебная практика в высшей инстанции.
Правительствующий Сенат, руководствуясь этой статьей, почти постоянно отсуждал в пользу собственника генерально обмежеванной дачи земли, не только захваченные внутри межи, но и такие, которые в течение десятилетий бесспорно состояли в добросовестном и законном владении частных лиц по крепостным актам, законно совершенным и законно оглашенным, по правам наследства в нескольких поколениях, по судебным решениям, вошедшим в окончательную законную силу, – отсуждал, как только по спору, объявленному против такого владения, оказывалось, что предки владельцев или лица, от которых перешло к ним право на землю, не были показаны в документах генерального межевания.
Словом, ни добросовестность, ни законность, ни гласность владения, ни правильное его основание (justus titulus), ни вековое его спокойствие, бесспорность и непрерывность не принимались в уважение, и все это признавалось ничтожным перед межевыми документами.
Справедливы ли подобные решения, и достигаются ли ими желаемая твердость прав поземельной собственности и уверенность в них частных лиц – об этом нет вопроса; нужно решить только, согласны ли эти решения с действующим законом?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо выяснить истинный смысл статьи 563 ч. 1 т. Х, основанной на Высочайше утвержденном 23 апреля 1845 года мнении Государственного Совета, приняв во внимание цель и значение генерального межевания, и затем, рассмотрев те соображения, вследствие которых закон, выраженный в этой статье, состоялся.
Цель генерального межевания, предпринятого по манифесту 19 сентября 1765 года[32], составляло, как видно из содержания манифеста, приведение в точную известность земель, состоящих во владении государственном и частном, причем для более успешного осуществления этого важного государственного предприятия повелевалось не производить рецензии и редукции, т.е. поверки частных прав на земли по документам, а признавать за основание законности владения действительное и бесспорное владение поземельной собственностью в тех пределах, в которых оно находилось в 1765 году, когда обнародован был манифест о генеральном размежевании земель по всей империи.
Необходимым последствием этого основного правила должно было быть, с одной стороны, устранение всех древних документов на владение (каковы, например, писцовые книги и т.д.) при разборе в судебных местах споров в отношении к дачам генерально обмежеванным, а с другой – признание за документами этого межевания, т.е. межевыми планами и книгами, безусловной и исключительной силы доказательств поземельного владения.
Присваивая, таким образом, документам генерального межевания исключительную силу доказательств поземельного владения, устраняющих все древнейшие документы, закон, однако ж, не имел в виду приурочивать межуемые земли к лицам владельцев и подчинять все споры о владении землями в дачах генерально обмежеванных межевому разбирательству.
Приурочивание земель к селениям и пустошам представляется совершенно правильным и даже необходимым, потому что означение по планам лиц владельцев не может оставаться навсегда современным, так как владельцы в личном своем составе переменяются, владения их уменьшаются или распространяются, и обмежеванная дача то соединяется в руках одного или немногих лиц, то раздробляется между многими, владеющими и в этой даче, и в других.
При таком воззрении законодательства на значение генеральных меж ими определяются границы только дач, как территориальных единиц в государстве, независимо от прав на владение обведенными этими границами землями.
Спор гражданский происходит о праве на землю; спор межевой – только о границе и может соприкасаться с вопросом о праве, может и не иметь с ними связи. В деле гражданском можно ссылаться на давность владения, в деле межевом, напротив, давность не может иметь даже и применения.
Так, например, владелец родового имения, смежного с обмежеванной дачей, приобретает землю внутри этой дачи, и, таким образом, межа разделяет родовое имение от благоприобретенного. Со временем она изглаживается, и владелец пишет завещание о всем своем имении. Законные наследники оспаривают право его завещать имение родовое. До сих пор дело было гражданское.
Но нужно определить, где кончается родовое имение и начинается благоприобретенное. Это дело межевое, целью которого должно быть открытие о восстановление границы, как она значится по плану, и давности тут быть не может.
Другой пример: если бы к генерально обмежеванной даче, хотя бы в течение веков, приурочивались земли вне межи и потом возник вопрос, что именно к ней принадлежит, то для решения его возможно опять только восстановить действительную межу по плану, и при этом также никакая давность немыслима.
Равным образом если смежные владельцы заспорили о границе, отводя ее разноречиво, то спор их может быть решен только возобновлением межи по межевым документам, но если бы кто стал доказывать свое право владеть далее за межой, тогда возникает уже спор гражданский, а не межевой.
Тут спорящий может ссылаться и на акты, и на наследство, и на давность владения, и суд может принять или не принять его ссылку, руководствуясь существующими в сем отношении законами.
Из рассуждений, на коих основан закон 1845 года, ясно видно, что Государственный Совет различал дела о праве владения на целую дачу или о праве собственности на участок, поступивший к владельцу по законному перекреплению или наследственному праву, от дел о захвате или — что то же — о завладении участками внутри дач и только споры этой последней категории признавал необходимым подчинить межевому разбирательству, с тем чтобы именно эти захваты не могли покрываться давностью владения.
По каким соображениям признано, что точно такой же захват целой дачи может покрыться земской давностью, осталось необъясненным. Весьма вероятно, что при допущении такого различия имелось в виду то обстоятельство, что захват общий нельзя утаить, тогда как захват частный может оставаться в безгласности, и что посему в случае завладения целой дачей собственник ее имеет полную возможность, не пропуская давности, предъявить иск о восстановлении нарушенного владения.
Во всяком случае нельзя не согласиться, что изложенное выше правило о необращении земель, захваченных чрез генеральную межу, в собственность самовольного владельца силой одной давности, соответствует как вообще состоянию у нас поземельной собственности, так еще более нашим законам о земской давности.
В Западной Европе поземельная собственность лучше ограждена, чем у нас, а между тем там требования от давностного владельца несравненно строже наших. По законам западных государств для приобретения собственности давностью нужно правильное основание владения (justus titulus), нужно, чтобы владение было добросовестное, гласное, и срок давности полагается не только в десять, но и в двадцать, тридцать и даже шестьдесят лет.
Французское законодательство снисходительнее других: оно для тридцатилетней давности не требует ни правильного титула, ни даже добросовестности; другие же (например, австрийское) не покрывают недобросовестного владения никакой давностью.
У нас, напротив, ни добросовестности, ни гласности, ни правильного основания владения не требуется, и при всем том кратковременный десятилетний срок давности обращает такое владение в право собственности. При таком порядке ограждение землевладельцев тем или иным способом от захватов совершенно необходимо.
Ближайшим к тому средством было бы установление более строгих требований от давностного владения, и такая мера имела бы за собой то преимущество, что в одинаковой степени послужила 6ы к обеспечению всех вообще владельцев, как обмежеванных, так и необмежеванных дач.
Но в 1845 году принята была иная законодательная мера, клонившаяся в пользу владельцев дач обмежеванных и состоящая в том, что давность владения захваченными внутри межи участками совершенно уничтожена.
В сущности, захват есть не что иное, как владение недобросовестное, без законных акта и основания, и до тех пор, пока оно остается таким, нельзя, по справедливости, допустить, чтобы оно могло покрываться давностью.
Против такого-то владения исключительно направлен закон 1845 года, и в соображениях Государственного Совета, послуживших ему основанием, только и говорится о захватах или завладениях.
Но можно ли назвать захватом владение по законному акту, по правам наследства или по судебному решению, хотя 6ы в первоначальном возникновении владения действительно была погрешность?
Так, например, поверенный, превысив данное ему полномочие, продает имение в обмежеванной даче; покупщик приобретает его, судебное место совершает купчую, покупщик вводится во владение и владеет в течение давности бесспорно и непрерывно.
Или государственный крестьянин, по неведению, что земля, доставшаяся ему от отца, находится у него только в пользовании, или, положим, даже недобросовестно продает свой участок; купчая совершена, ввод во владение сделан, установленная публикация последовала в свое время, исков и споров ни от кого нет, владение продолжается в течение давности, купленная земля переходит по наследству к другому, перепродается третьему и т.д.
Неужели считать подобное законное владение захватом и вменять его преемнику покупщика, изгоняя его и восстанавливая по плану право казны, забытое ею самой или ее представителями? Такое решение едва ли можно признать правильным, потому что:
1) оно было бы несогласно с вышеприведенными соображениями Государственного Совета, в которых прямо и положительно выражено, что межевым порядком не должны быть разбираемы споры о праве собственности на участок в обмежеванной даче, поступивший к владельцу по законному перекреплению или по наследству, а следует производить таким образом только дела о захватах или самовольных завладениях через межу, каковыми, по статье 528 т. Х, ч. 1, признаются, когда кто хотя и без насилия, но вопреки закону владеет или пользуется чужим имуществом;
2) владение, основанное на акте укрепления, праве наследства и давности владения, соответствует даже строгим условиям, требуемым в законодательствах Западной Европы от давностного владельца, и разрушать давность такого владения, когда у нас допускается давность владения негласного, недобросовестного, самовольного и беззаконного (ст. 533 т. Х, ч. 1), было бы несправедливо;
3) всегдашняя непоколебимость границ нимало не может нарушиться тем, что, вследствие давности владения по акту укрепления или на ином законном основании, в числе лиц, владеющих внутри генеральной межи, окажется одним новым вотчинником более; межи при этом останутся межами, ибо они суть границы дач, а не имений, число которых может увеличиваться или уменьшаться, и
4) возбуждать вопрос о погрешности в первоначальном давнем акте приобретения нет основания, как это признано в указе Правительствующего Сената 27 сентября 1863 года[33], по которому казенные земли, проданные однодворцами частным лицам, хотя и после запретительного указа 1765 года, тем не менее, при полюбовных соглашениях, должны быть считаемы частной собственностью, если только земли эти состояли в частном владении более десяти лет.
На основании всех изложенных соображений должно полагать, что намерением законодателя при издании правила, вошедшего в ст. 563 т. Х, ч. 1, было оградить владельцев обмежеванных дач от захватов соседних владельцев, но не совершенно исключить действие земской давности при спорах о праве собственности внутри тех дач.
В таком именно смысле следует понимать выражения 563-й статьи, что давностью не уничтожаются межи генерального межевания и не разрушаются права, соединенные с постановлением сих меж, права, заключающиеся в том, чтобы определять пространство владений.
Но нельзя не сознаться, что мысль эта выражена в означенной статье весьма темно, неточно и что настоящее изложение закона допускает самое разнообразное его толкование. В начале сей записки уже замечено, что Правительствующий Сенат в большинстве случаев применял его в смысле решительного недопущения давностного владения в дачах генерально обмежеванных.
Ввиду этого обстоятельства, для устранения на будущее время сомнения относительно истинного смысла закона 23 апреля 1845 г., представляется необходимым разъяснить в законодательном порядке (зак, осн. ст. 61) правило ст. 563 т. Х, ч. 1, изменив редакцию ее в следующем виде:
«Межи генерального межевания не могут быть уничтожены давностью владения, и всякие споры о границах владения в дачах генерально обмежеванных разрешаются, в отношении окружности дачи, межевыми законами.
Право собственности внутри тех дач приобретается давностью владения лишь в случае спокойного и бесспорного, в течение указанного статьей 563 срока, владения, по акту укрепления, в законном порядке совершенному, по праву наследования или по судебному решению””.
Отсюда уже видно, что, собственно говоря, дело вовсе не шло о толковании 563 статьи, но о6 изменении ее. При дальнейшем обсуждении этого предложения заявлено было:
«Предложенная редакция имеет целью и точнее выразить основную мысль законодателя, которую он имел в виду при начертании статьи 563.
Намерение это состояло в том, чтобы оградить владельцев обмежеванных дач от захватов соседних владельцев, но при этом законодатель не имел намерения совершенно исключить действие земской давности при спорах о праве собственности внутри тех дач.
За опущением слов: равным образом не могут быть разрушены давностью и права, соединенные с постановлением сих меж, права, заключающиеся в том именно, чтобы они определяли пространства владений и оставались навсегда бесспорными, – которые, впрочем, весьма ясно определяли бесспорность и ненарушимость меж, предполагается прямо оговорить о приобретении давностью владения права собственности внутри обмежеванных дач.
За таковым разъяснением намерения законодателя нельзя предвидеть, чтобы встретились на практике затруднения в применении нового закона при разрешении споров о праве владения отдельными участками внутри обмежеванных дач, если участки эти находятся не на границах дачи.
Однако же при разрешении споров о владении участками, лежащими на самых границах дач обмежеванных, легко может случиться, что и по издании нового закона в предложенной редакции возникает то же самое разномыслие при применении оного, которое возникает в отношении 563-й статьи.
Поводом к возбуждению подобного разногласия может послужить то, что в новой редакции говорится о приобретении права собственности внутри обмежеванных дач, а не о самых границах оных; при разрешении спора об участке, лежащем на границе дачи, опять возникнет сомнение о том, не уничтожается ли межа генерального межевания присуждением спорного участка в постороннее владение, а между тем споры о завладении участками, лежащими на границах, всего чаще встречаются в судебной практике.
Во избежание сего и для установления новой редакции 563-й статьи необходимо прежде всего условиться в истолковании ее и уяснить себе то, что именно желательно в статье этой выразить.
Достигнуть этого всего удобнее следующим примером:
Представим себе две смежные обмежеванные дачи: одно лицо владеет дачей А, другое – дачей Б. Границы между означенными дачами не могут быть ни уничтожены, ни нарушены, и они навсегда будут обозначать окружность дач.
Внутри дачи А имеется, издали от границ ее, отдельный участок, например поемный луг. Смежный владелец дачи Б завладевает означенным участком, вступает в распоряжение оным, а именно сдает участок в аренду по контракту и в течение десяти и пятнадцати лет возобновляет арендные контракты.
По истечении срока земской давности владелец дачи А начинает отыскивать принадлежащий ему участок, доказывая, что оный входит в состав дачи генерально обмежеванной; владелец дачи Б защищается давностью владения, и суд присуждает ему спорный участок.
Подобным решением нарушаются ли межи генерального межевания и границы обмежеванных дач?
Нисколько: границы обмежеванных дач остались неизменными; отдельный участок из дачи А, присужденный владельцу дачи Б, не входит в состав этой дачи, и дача Б будет заключать в себе лишь то, что в ней показано по межам генерального межевания, так что владелец дачи Б явится владельцем как этой дачи, так и вновь присужденным ему участком, отдельным от дачи Б.
Представим себе тот же пример, только при несколько измененных условиях:
Владелец дачи Б запахивает через межу землю, входящую в состав смежной обмежеванной дачи А; владелец дачи А ему в том не препятствует; владелец дачи Б запахивает ежегодно все большее и большее количество, так что наконец образуется довольно значительный участок, лежащий на самой границе двух владений.
Участок этот владелец дачи Б сдает в арендное содержание соседним крестьянам по контракту, и контракт этот возобновляется в течение нескольких земских давностей. Наконец владелец дачи А, почитая означенный участок своей собственностью, как входящий в состав обмежеванной его дачи, продает оный по купчей крепости лицу В.
Владелец дачи Б предъявляет спор, доказывая, что действительно владел и распоряжался спорным участком в течение нескольких земских давностей. Суд присуждает спорный участок владельцу дачи Б на основании давности владения.
Нарушается ли подобным решением неприкосновенность меж генерального межевания?
Нисколько: даже и за присуждением спорного участка владельцу дачи Б границы дачи Б от дачи А остаются ненарушенными и присужденный участок никогда не войдет в состав дачи Б.
Если, например, владелец дачи Б отдаст эту дачу по духовному завещанию одному из своих наследников, то наследник этот приобретет только то, что заключалось в границах дачи Б, и не может, на основании духовного завещания, под дачей Б разуметь и присужденный прежнему владельцу спорный участок, хотя бы участок этот лежал на самой границе дачи Б.
Для того, чтобы наследник по завещанию мог сделаться владельцем и означенного отдельного участка, необходимо, чтобы о том оговорено было в завещании, т.е. чтобы в завещании сказано было, что завещается дача Б и, сверх того, отдельный участок из дачи А.
Могут возразить, что при подобном толковании значения неприкосновенности границ присуждение участка из дачи А нарушает целость меж этой дачи. Подобное возражение, однако же, несправедливо.
С присуждением участка из дачи А владельцу дачи Б границы между двумя этими дачами, однажды установленные, ни в чем не нарушаются и остаются по-прежнему; все изменение заключается только в том, что в даче А вместо одного владельца появляются два владельца, а подобное разделение права собственности на дачу между несколькими владельцами ни в чем не может касаться границ, которыми дача отделена от других смежных дач.
Принятие вышеприведенных толкований ведет к заключению, что однажды установленные межи не могут быть нарушены давностью владения, т.е. что направление оных ни в каком случае и никогда изменено быть не может, но что право собственности как на целые обмежеванные дачи, так и на отдельные участки оных, хотя 6ы они лежали на самых границах, может быть приобретаемо и давностью владения, наравне с прочими установленными в законах способами приобретения права собственности.
В новой редакции статьи 563 далее предполагается оговорить, что право собственности внутри дач обмежеванных приобретается давностью владения только в известных определенных случаях; таким образом, действие давности внутри дач обмежеванных ограничивается и стесняется. Чем же вызывается подобное стеснение и чем оно оправдывается?
Приобретение права собственности давностью владения равносильно приобретению этого права другими установленными в законе способами; если приобретение права собственности в дачах обмежеванных посредством всех прочих указанных в законе способов не ограничивается, то отчего же ограничивается только приобретение посредством давности владения?
И отчего дается предпочтение только обмежеванным дачам? Право собственности на землю должно быть одинаково неприкосновенно как в даче обмежеванной, так и в даче необмежеванной.
Наконец, по новой редакции 563-й статьи право собственности на отдельные участки внутри обмежеванных дач будет приобретаемо давностью только в известных определенных случаях, между тем как всю обмежеванную дачу можно приобрести посредством давности без всякого ограничения.
На чем основано подобное различие? Неизвестно, действительно ли оно имелось в виду при составлении новой редакции статьи, или различие это является только вследствие неполноты редакции.
Во всяком случае в новой редакции статьи предполагается установить приобретение права собственности посредством давности на совершенно новых условиях, доселе не известных нашему законодательству, между тем как подобное изменение не вызывается необходимостью или какими-либо особыми соображениями и предлагается совершенно отдельно от общих постановлений о давности.
Посему представлялось 6ы более удобным оставить без изменения установленные в законе условия давности владения, тем более что вновь проектируемые условия едва ли будут служить к большему ограждению права собственности, и самое даже помещение правила по сему предмету в статье о непоколебимости границ могло 6ы подать повод к смешению понятия о неприкосновенности границ с понятием о праве собственности на поземельные участки, тогда как именно этого смешения и желательно было избегнуть в новой редакции статьи 563”.
Замечания эти нельзя признать совершенно справедливыми. Недостатки нашей давности никак нельзя исправить отдельными дополнениями, но только установлением целого учреждения usucapio, давности владения.
На основании изложенных соображений состоялось мнение Государственного Совета следующего содержаниях[34]:
“Государственный Совет, рассмотрев внесенное из общего собрания Правительствующего Сената следственное дело о6 отыскиваемых казной из владения помещицы Бек сенных покосах, состоящих в казенной оброчной статье Романовщине, нашел, что в этом деле подлежит разрешению вопрос, правильно и законно ли владение г-жи Бек участком в 3 дес. 400 саж. в даче, генерально замежеванной за крестьянами ведомства государственных имуществ?
В доказательство предъявленного ведомством государственных имуществ против г-жи Бек иска представлена межевая книга 11 октября 1782 г., из которой видно, что на плане генерального межевания в покосах оброчной статьи Романовщины частного владения не находится.
С другой стороны, г-жа Бек представила: купчие крепости 1791 и 1824 годов и духовное завещание 1851 г., по которым частные владельцы введены были во владение значащейся по этим актам землей, против чего со стороны ведомства государственных имуществ не было предъявлено в судебных местах иска до 17 августа 1855 г.
Так как настоящий спор возник не при судебно-межевом разбирательстве, а по иску казны, предъявленному против крепостей, то, по точной силе ст. 1152 т. Х, ч. 3, зак. меж., он должен быть разрешен на основании общих гражданских законов.
Из дела видно, что спорная земля находилась в спокойном, бесспорном и непрерывном владении частных лиц с 1791 г. до 17 августа 1855 г., т.е. в течение шестидесяти четырех лет, как это подтверждено и самими государственными крестьянами, показавшими, что г-жа Бек владела землей как своей собственностью, следовательно, не на праве пользования, а в вине собственности.
Напротив, ведомство государственных имуществ до 1850 г. даже не знало о существовании всех вообще отхожих сенных покосов под названием пустоши Романовщины и потому не могло ими ни управлять, ни распоряжаться.
Доказательством сему служит собственное показание даже и со стороны государственных крестьян деревень Романовщины и Кaлитной, что они пользовались этой землей (за исключением небольшой части покоса, бывшей во владении Алексеева и Бека) до 1852 г. без платежа оброчных денег, и, кроме того, дело свидетельствует, что только по открытии в 1850 г. этой земли землемером Чистяковым находившаяся во владении государственных крестьян в пустоши Романовщине земля обращена в оброчную статью и отдана с торгов в арендное содержание.
Что касается самой местности 3 дес. 400 саж., принадлежащих по крепостям г-же Бек, то хотя они и не обведены межами, но действительное их положение в даче соответствует сделанному в купчей крепости 1791 г. описанию.
Наконец, по производству настоящего дела обнаружено, что спорная земля в пустоши Романовщине находится внутри обмежеванной дачи и нисколько не нарушает генерального межевания.
По закону спокойное, бесспорное и непрерывное владение в виде собственности превращается в право собственности, когда оно продолжится в течение установленной законами давности. Для силы давности надобно владеть на праве собственности, а не на ином основании.
Межи генерального межевания не могут быть уничтожены давностью владения; равным образом не могут быть разрушены давностью и права, соединенные с постановлением сих меж права, заключающиеся в том именно, чтобы они определяли пространство владений и оставались навсегда бесспорными, и всякие споры о границах владения в дачах генерально обмежеванных должны быть разрешаемы, в отношении окружности дачи, межевыми законами.
Соображение содержания статей 553, 560 и 561 1 ч. Х т. Зак. Гражд. с обстоятельствами самого дела показывает, что спорная земля в пустоши Романовщине, как состоящая внутри обмежеванной дачи и находившаяся в бесспорном владении частных лиц в течение более шести давностей, на точном основании статей 533 и 560 т. Х, ч. 1, Зак. Гражд., должна быть утверждена за помещицей Бек; статья же 563 того же тома, как воспрещающая собственно нарушение давностью владения меж генерального межевания и не относящаяся до законного перехода частей таковых владений от одного собственника к другому без нарушения этих меж, не может иметь никакого применения к настоящему делу.
На основании всех вышеизложенных соображений Государственный Совет в общем собрании положил: 1) приговоры судов об утверждении спорной земли (за давностью) за помещицей Бек на основании купчих крепостей, не оспоренных в течение нескольких сроков давности, оставить в своей силе, а ведомству государственных имуществ в иске означенной земли отказать; 2) решение сие, как должное служить примером в подобных настоящему делах, распубликовать в Сенатских ведомостях”.
Этим толкованием 563-й статьи восстановлено первоначальное значение давности владения и устранено противоречие, введенное начертанием этой статьи.
Сущность его была внесена в примечание к ст. 563 т. Х, ч. 1. С тех пор Гражданский кассационный департамент Сената в кассационных решениях постоянно руководствовался им при применении ст. 563[35]. Однако за неизменением текста статьи случилось, что она опять была истолкована в противоположном смысле.
Так в этом смысле состоялось Высочайшее повеление 5 марта 1874 года[36], решившее дело Коханова, за разногласием в Государственном Совете, в пользу удельного ведомства “согласно с планом генерального межевания”, несмотря на то, что участок находился более полустолетия во владении частных лиц, переходил по купчим из рук в руки, так что владельцы не только имели justus titulus, но и находились в bona fide.
Несправедливость решения и противоречие с толкованием 1867 года старались прикрыть объяснением, что в нем дело шло о спорной земле, находящейся внутри обмежеванной дачи, и нисколько не нарушалась генеральная межа. “В деле же Кохановой идет спор о земле на самой границе генерального межевания, так что отчуждение этой земли от удельного ведомства повело 6ы к неизбежному нарушению, в противность 563 ст., границ генерального межевания”.
Домогаясь принципиального решения, “удельное ведомство не встретило препятствия оставить землю эту в постоянном пользовании Кохановой, при единственном условии, чтобы право владения предоставляемым ей уделом было установлено, по взаимному между ними соглашению, надлежащим актом в установленном порядке”.
Дальнейшие соображения заимствованы из целей генерального межевания, соображения же, на которых основана давность, обходятся молчанием, несмотря на то, что в этом деле они должны были иметь решающее значение, так как владение Кохановой, как мы видели, соответствовало всем требованиям не только наших законов, но и самого развитого института usucapio.
Однако дело решено было против нее, “потому что многие частные лица, поставленные в затруднение, а иногда и в невозможность объезжать и охранять свои границы от завладений, лишились бы своей собственности, и в особенности тягостно это отразилось 6ы на землях казенных.
При огромных пространствах государственных имуществ, не обрабатываемых и лежащих впусте, завладение ими является легким и удобным способом приобретения, и государство могло бы терять значительную долю своего состояния”.
Это решение было опубликовано в Собрании Узаконений и вошло в Полное Собрание Законов, но как воспоследовавшее по частному делу, — причем не указано, что действие его распространяется на подобные случаи в будущее время, — оно не принято в Продолжение Свода Законов и не могло изменить толкования по делу Бек.
В решении 5 марта 1874 года из случайного упоминания в решении 1867 года, что спорный участок лежит внутри дачи, выводится, что приобретение давностью владения только таких участков не нарушает прав, соединенных с постановлением сих меж, и что, напротив того, приобретение давностью владения участка, вдоль межи лежащего, нарушает сии права.
Такое различие не выдерживает критики и лишено всякого основания. Межа, имея значение межевое, определяет раз навсегда или на вечные времена границы известной дачи в известный момент времени. Как скоро вопрос идет о границах сего времени, он может быть решен лишь на основании межевого плана; давность к решению этого вопроса не может иметь применения, ибо межи, как таковые, не могут быть изменены давностью владения.
Если объем дачи не будет изменен одним из порядков, допустимым гражданским правом, то межевой план будет постоянно указывать на тот объем владения, принадлежность которого известному лицу доказывается на основании гражданского права.
Вследствие такого совпадения доказательств межевого и гражданского права рождается мысль, что межевой план может служить доказательством права собственности и что закон под правами, соединенными с постановлением меж, подразумевает также вотчинные права.
Неосновательность этой мысли обнаруживается, когда на основании гражданского права дача будет разделена между несколькими лицами и часть ее будет приобретена соседним владельцем.
Межевой план и межи навсегда будут свидетельствовать, что дача во время межевания имела такой-то объем и такие-то границы и принадлежала одному лицу, но для доказательства вотчинных прав служить не могут, так как уже более не совпадают с прежними границами, для выражения которых во внешности необходимы новые межи, которые опять, как таковые, не будут подлежать давности.
Способом приобретения права собственности на земли является, между прочим, и давность владения; поэтому части дачи могут быть приобретаемы давностью владения, и нахождение их внутри дачи или вдоль границы не может иметь влияния на возможность приобретения.
Впрочем, в первое время после опубликования Высочайшего повеления 5 марта 1874 года Сенат не стал допускать применение давности владения к участкам дач, прилегающим к меже генерального межевания[37].
Но затем, убедившись в юридической несостоятельности своего мнения и основываясь на том, что Высочайшее повеление от 5 марта 1874 года, как воспоследовавшее по частному делу без распространения на дела подобные, не может изменить аутентического толкования 1867 года, возвратился к прежней практике[38], установляя, что участки обмежеванных дач могут быть приобретаемы давностью владения, хотя бы прилегали к самой меже.
2. Заповедные имения. Имение, обращенное в заповедное, делается этим нераздельным и неотчуждаемым. Оно состоит в собственности известной дворянской фамилии и переходит от одного владельца к другому исключительно по законному наследованию в известном порядке.
Для охранения неотчуждаемости нераздельности и принадлежности такого имения известной фамилии оно изъято из-под действия давности особым постановлением закона, выраженным в ст. 564 т. Х, ч. 1: Имущества, обращенные в заповедные, не подлежат действию земской давности в случае неправильного ими или же частью их завладения.
Отсюда следует, что ни целое имение, ни часть его, ни какая бы то ни была принадлежность его не могут быть приобретаемы кем 6ы то ни было давностью владения, как 6ы долго владение ни продолжалось. Иск о возвращении не покрывается никакой давностью.
Этим правилом прежде всего преграждается всем посторонним лицам возможность чрез владение имением или частью его уничтожить или умалить заповедь, которой обусловливается юридическое свойство имения, его неотчуждаемость и нераздельность.
Поэтому давности не подлежат не только иски о возвращении имения или частей его, но и иски о6 уничтожении неправильно установленных сервитутов, залогов, сборов и т.п., одним словом, всего того, что нарушает учредительный акт заповедного имения.
Затем правило это ограждает права членов фамилии, для которой заповедное имение учреждено. Они могут приобрести владение имением лишь в порядке законного наследства. Иски о праве наследства в заповедном имении не преграждаются никакой давностью.
З. Имения Государевы. Они неотчуждаемы и нераздельны и по Именному Высочайшему указу от 27 мая 1900 года[39] объявлены не подлежащими давности.
Кроме приведенных изъятий из действия давности владения, закон не знает других, и таковые поэтому не могут быть выводимы из назначения какого бы то ни было имения служить известной цели или устанавливаемы аналогическим применением закона.
Правило об изъятии заповедных имений из-под действия давности могло быть применяемо лишь к таким категориям имений, которые являются как 6ы видами первых, так чтобы постановления о заповедных имениях имели бы характер общего правила, применимого и к этому виду.
1) Майораты. Прежде всего спрашивается, можно ли подводить под закон об изъятии из давности владения имения, жалуемые под именем майоратов в заповедных губерниях[40]? Можно ли их считать видами заповедных имений?
Положение о6 этих имениях издано в 1842 году, до издания учреждения о заповедных имениях. При помещении того и другого учреждения в систему гражданского права они поставлены рядом, в виде самостоятельных учреждений, так что нет прямого указания о возможности применения какой 6ы то ни было статьи одного учреждения к другому.
Но, различаясь исторически, эти учреждения догматически являются видами одного и того же юридического понятия; различие их не различие по существу, органическое, но только видовое.
Заповедные имения учреждены для сохранения известных дворянских фамилий, майораты для поддержания русских дворянских фамилий в заповедном крае – цель специально-политическая. Право собственности тех и других принадлежит известному семейству, отдельное лицо есть только владелец[41].
При майоратах, соответственно специальной политической цели, право наследства ограничено; по прекращении мужской линии имение отбирается в казну, а во время существования майората казна имеет право надзора над хозяйством и охранением целости имения[42], причем прямо указано, что целость имения защищается не только владельцем, но и казенными установлениями.
Так как имущества, защищаемые на праве казенном, не изъяты из-под действия давности, то отсюда следовало 6ы заключить, что и майораты не изъяты из ее действия. Однако мы полагаем, что безусловные неотчуждаемость и нераздельность, прямо и положительно в законе выраженные, делают их видом заповедных имуществ и устанавливают хотя не необходимость, но возможность подведения их под закон об изъятии из давности.
2) Участки, жалуемые малоимущим дворянам. Кроме майоратов видом заповедных имуществ могут быть почитаемы поземельные участки, жалуемые на пространстве Симбирской и Тобольской губерний по Высочайшим повелениям малоимущим дворянам Рязанской, Смоленской и Симбирской губерний по закону 20 июля 1848 года[43], в 60 десятин на каждое семейство.
Эти участки, объявленные законом неотчуждаемыми и нераздельными, переходят по праву первородства, и переход от одного владельца к другому иным способом воспрещен. Краткость и отрывочность этого закона затрудняет решение вопроса о применении к этим участкам давности.
Во всяком случае заповедные имения, майораты заповедных губерний и дворянские земельные участки Симбирской и Тобольской губерний по существу своему имеют между собой то общее, что каждое из них принадлежит определенному семейству, неотчуждаемо и нераздельно и может быть приобретено лишь по наследству.
На этом основании майораты и дворянские участки могут быть признаваемы видами заповедных имений, и к ним может быть применяемо постановление о6 изъятии заповедных имений из давности владения.
С формальной точки зрения можно их рассматривать как самостоятельные учреждения, законом не характеризуемые как виды одного и того же института, и считать изъятие из давности заповедных имений исключительной привилегией, отличающей заповедное имение от других неотчуждаемых и нераздельных имений; поэтому их, как и другие неотчуждаемые и нераздельные имения, именно не изъятые из-под действия давности, не должно было 6ы признавать не подлежащими ей[44].
Но мне кажется, что по подобным вопросам решающее значение должна иметь сущность права, а не форма и что поэтому следовало бы считать и майораты, и дворянские участки изъятыми из действия давности владения[45].
3) Земли казенные, церковные и городские. При введении 10-летней давности прямо и положительно установлено, что ей подчиняются также дела казны, между тем в течение нынешнего столетия несколько раз повторялись попытки администрации изъять дела о казенных землях из-под действия давности.
Законодательство всякий раз отвергло подобные ходатайства как относительно земель казенных, так и относительно церковных, защищаемых в том же порядке, как и земли казенные. В судебной практике давность применялась как к землям казенным[46], так и к землям церковным[47]. Но бывали случаи, хотя изредка, где Сенат вдруг не применял давности к таким землям.
В решении Сената 2 марта 1843 года[48] сказано: “При исследовании присяжными показаниями всех окольных жителей утверждено, что лес с сенокосом были издревле казенные, но оставлены во владении ответчика по провладению в продолжение давности. Итак, давность была доказана.
Применение ее отвергается Сенатом на том основании, что ответчик “не может опираться ни на покупке, на которую не было совершено законного акта, ни на провладении в продолжение давности, по причинам, изъясненным в Высочайше утвержденном мнении Государственного Совета 11 ноября 1840 г., равно как и потому, что настоящее дело есть следственное, каковой порядок установлен собственно для охранения прав казны”.
Вследствие этого общее собрание полагает: “лес с сенокосом возвратить в казенное ведомство”. Применение давности на основании Высочайше утвержденного мнения Государственного Совета 1840 года, между тем как давность, очевидно, до того давно прошла. Содержание этого мнения неизвестно, но прошедшая давность не может быть уничтожена им, так как оно обратной силы иметь не может.
Непонятно для нас значение довода: что настоящее дело есть следственное, каковой порядок установлен собственно для охранения прав казны. Значит ли это, что все дела, производимые этим порядком, должны непременно решаться в пользу казны?
Таково и решение 5 ноября 1845 года[49]. Монастырь продал частному лицу землю. Покупная цена была обеспечена на купленном имении, и покупщик введен во владение в 1817 году. В 1836 году началось следствие по этому делу.
Общее собрание Сената находит, что «принадлежащие духовным установлениям имущества без Высочайшего соизволения продаваемы быть не должны; что спорный участок хотя и находился в частном владении с 1815 по 1842 год, но как обеспеченная на оном сумма уплачена не была, а производились монастырю одни проценты, следственно владение не было вотчинным, а только посессионным и по этой причине давностью защищаемо быть не может”.
Приобретатель был введен во владение, провладел имением 19 лет бесспорно, но применение давности отвергается, потому что купленное имение было заложено продавцу в обеспечение всей покупной суммы.
Соображения, на коих основан закон о давности 1845 года[50], положительно свидетельствуют, что судебная практика по этому вопросу была весьма разнообразна. При обсуждении и установлении этого закона законодательным порядком решено, что нет основания к освобождению дел казны или церквей из-под действия давности.
На основании межевых правил старались даже доказывать, что и городские земли, а именно выгон, не могут подлежать действию давности, хотя статьи, на которые ссылаются, дают лишь правила для межевания и не касаются споров о вотчинном праве. Поэтому не должно 6ы подлежать сомнению, что участки выгона могут быть приобретаемы в собственность давностью владения.
После издания закона 23 апреля 1845 года долгое время никаких попыток на изъятие таких земель не было.
Лишь с небольшим полстолетия после издания закона 1845 года, при суждении о котором Государственный Совет отверг возможность изъятия казенных, церковных и городских земель из-под действия давности, Сенат, снова возбуждая вопрос о неприменении давности к землям церковным, толкованием, не выдерживающим критики, объявил их изъятыми из-под действия давности. Это вторжение Сената в область законодателя имело последствием, что со всех сторон заявляется желание приобрести подобную привилегию и для других ведомств.
Вследствие того со всех сторон стали заявляться требования подобных привилегий. Относительно городских выгонов даже состоялось определение общего собрания Кишиневского окружного суда, которое на основании кассационного решения Сената 1893 года № 2 из ст. 581, 582 т. 1Х Свода Законов выводило, что по воле законодателя сделать собственность города на выгон навсегда неприкосновенной, и этот принцип выразил категорически, что из всегдашней неприкосновенности следует неотчуждаемость, которая сама собой заключает в себе неприобретаемость этого имущества со стороны других лиц, с чем несовместимо применение к выгону земской давности, и что поэтому при захвате городской земли она давностью владения приобретена быть не может[51].
Определение Кишиневского окружного суда доказывает, как вредно подействовало упомянутое решение Сената. Кишиневский окружной суд при содействии прокуратуры стал законодательствовать по примеру Сената.
Какой же в России порядок будет, если Сенат будет перерешать вопросы, разрешенные в законодательном порядке Государственным Советом, и каждый окружной суд воспользуется этим, чтобы с своей стороны установить изъятия из закона, хотя 6ы в интересе общего благоустройства. Придется вспоминать эпиграф к русской истории преподобного Нестора: земля наша велика и обильна и т.д.
[1] Насколько в судебной практике давность владения применяется к отдельным правам, рассмотрено будет в отделе III: о давности по сервитутам.
[2] См. выше, стр. 211-213, 231.
[3] Касс. реш. 1872 г. N 306, 1873 г. N 1315, 1878 г. N 156, 1879 г. N 281.
[4] Система, II, стр. 179-184.
[5] Система, стр. 178.
[6] Сенат в своей практике руководствуется такими же соображениями; ср., например, касс. реш. 1869 г. N 10.
[7] Т. Х, ч. 2, изд. 1893 г., ст. 943-951.
[8] Сборник решений Прав. Сената. II, N 678. Подробный разбор, помещенный во 2-м издании, опущен здесь.
[9] Сборник. I, N 564; II, N 489.
[10] Сборник. I, N 455.
[11] Касс. реш. 1869 г. N 406, 906; 1872 г. N 430; 1878 г. N 271.
[12] Касс. реш. 1875 г. N 813.
[13] Касс. реш. 1884 г. N 83.
[14] Касс. реш. 1891 г. N 49.
[15] Ср. выше, стр. 303-305.
[16] Т. Х, ч. 1, ст. 1025, 1186, 1187.
[17] Ср.: Д.И. Мейер. Р. гр. пр., 2-е изд., II, стр. 74; Любавский. Юр. моногр., I, стр. 192; Кр. М. <Ж. М. Ю.>. 1867, IX, стр. 503; Змирлов. <Ж. Гр. и Уг. Пр.>. 1888, VIII, стр. 28-29; Анненков. Сист. р. гр. пр., II, стр. 213 и сл. Ср. к.р. Сената 1886 г. N 9, 1888 г. N 43, 1892 г. N 25.
[18] См. выше, стр. 166-167.
[19] Д.И. Мейер. Русское гражданское право, II, стр. 92-93; Репинский. О давности владения в дачах генерально обмежеванных. <Ж. М. Ю.>. 1862, XI, стр. 278-286; А. Куницын. Приобретение права собственности давностью владения. <Ж. М. Ю.>. 1864, XXII, стр. 524-525; Любавский. Опыт комментария русских законов о давности, стр. 29-31 (где отпечатаны соображения предположенного законодательного проекта);
К. Победоносцев. Курс гражданского права. Вотчинные права, II, стр. 158-169; Вороновский. Закон об изъятии генеральной межи из-под действия давности. <Ж. Гр. и Уг. Пр.>. 1889, VI, стр. 35-48; Амчиславский. Давность в применении к межам генерального межевания. <Ю. В.>. 1892, VII-VIII, стр. 460-467; В. И. <Юр. В.>. 1890, X, стр. 233-236;
Кн. Мещерский. О межевании по действующим законам. <Ю. В.>. 1880, V, стр. 88-90. Последний справедливо указывает, что межи специального межевания должны иметь такое же значение, какое приписывается в законе генеральным, и что поэтому следовало говорить вообще о межах государственного межевания. По нашему мнению, и межи полюбовного межевания должны иметь такое же значение, поэтому следовало бы говорить о законно установленных межах.
[20] Сборн. реш. Пр. Сен. I, N 217, 256, 288, 349, 407, 441, 472, 502, 505, 530, 546, 564; II, N 115, 444, 509.
[21] 2-е П. С. З. N 2474; ср. выше, в исторической части нашего исследования.
[22] П. С. З. N 12659, гл. IX, п. 5.
[23] П. С. З. N 29421.
[24] П. С. З. N 29772.
[25] “Здесь разумеется дача, в которой участники пользуются отдельными, хотя окончательно еще неразмежеванными участками. В дачах же общих, в полном строгом смысле сего слова, каковы суть: выгоны, общие пастбища и т.п. потеря какой-либо части чрез давность, конечно, должна быть признаваема потерей для всех”.
[26] Стр. 32, п. 6.
[27] 1766 г. П. С. З. N 12569.
[28] 12 апреля. П. С. З. N 29421.
[29] 2-е П. С. З. N 18952.
[30] Т. Х, ч. 3, ст. 1158 изд. 1857 г., ст. 951 изд. 1893 г.
[31] Собрание узаконений и распоряжений правительства. N 653. П. С. З. N 44433.
[32] П.С.З. № 12474
[33] 2-е П.С.З. №40087
[34] Мнение это Высочайше утверждено 3 апреля 1867 г. Собр. узак. и распоряжений правительства 1867 г.. №653, П. С. 3. №44433.
[35] Касс. реш. 1870 г. № 901, 1873 г. № 471, 1874 г. № 839.
[36] П.С.З. № 53223
[37] Касс. реш. 1877 г. № 267
[38] Касс. реш. 1878 г. № 99, 165, 260; 1879 г. № 132; 1880 г. № 19; 1884 г. № 111; 1885 г. № 81.
[39] Собр. уз. и расп. прав. за 1900 г. № 60.
[40] Т. Х., ч. 1, ст. 494-512
[41] Ст. 499 т. Х., ч. 1. “имение, переданное в управление в виде майората”.
[42] Ст. 502-512
[43] П.С.З. № 22457
[44] Шершеневич. Учебник русск. гражд. права, стр. 240
[45] Того же мнения Анненков, Система русского гражданского права, II, стр. 219
[46] Сборник. I, № 1, 253, 419; II, № 120, 214, 216, 217, 218, 221, 283, 315
[47] Сборник. I, № 509; II, № 146, 201, 425, 626, 637, 700, 746, 748
[48] Сборник II, № 311
[49] Сборник I, № 195
[50] Ср. мотивы к закону 1815 г. о давности, приведенные нами выше.
[51] “Право”. 1900, № 18, стр. 931-934
