Относительность права

Выяснение действительного отношения права к законам в научном смысле составляет необходимое условие для определения того, какой характер имеет право: абсолютный или относительный?

Если юридические нормы представляют собою лишь особую группу явлений общественности, право, как и все явления вообще, имеет, конечно, относительный характер. Будучи явлением, право изменчиво, зависимо от условий времени и места.

Самое различие правого и неправого, подобно различию положительной и отрицательной квалификации всякого явления, подобно различию тепла и холода, тяжелого и легкого и т. п., обусловлено нашим субъективным отношением. Одно и то же разграничение интересов в зависимости от субъективного отношения может быть признаваемо то правым, справедливым, то неправым, несправедливым.

Если так, то и круг явлений, составляющих предмет науки права, определяется не противоположением правого неправому, а противоположением всех явлений, допускающих юридическую квалификацию, положительную или отрицательную, все равно, тем явлениям, к которым она вовсе неприложима, которые вовсе не могут быть определены ни как правые, ни как неправые.

Совершенно иначе ставится дело, если право — закон общественных явлений или нечто заменяющее для них закон. В таком случае право это то, что согласно с таким законом, выражающим собою, как и всякий другой закон, необходимый, постоянный, никогда не изменяющийся порядок явлений. Следовательно, право должно тогда быть уже не относительным, а абсолютным, не зависящим от условий времени и места, вечным и всеобщим.

Различие правого и неправого при таком взгляде на дело будет различием совершенно объективным, основанным не на субъективном к нему отношении, а на неизменном законе, служащем выражением объективной действительности. При такой точке зрения совершенно изменяется и определение задачи науки. Научное выяснение права должно тогда начинаться с определения этого закона права.

Не определив его, нельзя сделать ни шагу в научном изучении права, по той простой причине, что без этого мы не знаем, что право, что нет, не знаем, что должно составить самый предмет нашего исследования.

В таком направлении и действительно шла почти вся старая литература по общим вопросам права. Прежде всего и во что бы то ни стало требовалось найти основной принцип права, как мерило, критерий для различения правого от неправого.

Этот принцип права должен был явиться своего рода философским камнем, долженствующим раз навсегда указать нам секрет определения абсолютно правого порядка, годного везде и во всякую эпоху исторического развития.

Общительность, страх, стремление к благу, усовершенствование, свобода, равенство, гармоническое развитие и ряд подобных принципов по очереди выставлялись в этом качестве, и все они не выдержали практической пробы. Действительная жизнь народов с ее пестрым содержанием решительно не укладывалась в те рамки, какие думала ей предначертать эта алхимия права.

И если бы для научного изучения права не было иного, более твердого пути, пришлось бы стать на сторону тех, которые, отчаявшись найти какую-либо твердую опору для науки в этих эфемерных построениях, суживают задачу правоведения до простого искусства толкования отдельных национальных систем права, искусства, служащего исключительно непосредственным потребностям практики.

Но с признанием права совокупностью явлений, для научного изучения открывается другое направление. С признанием права лишь совокупностью явлений, прежнее абсолютное противоположение правого и неправого заменяется чисто относительным их различением. В явлениях нельзя найти абсолютного противоположения.

Так, напр., различие тепла и холода есть различие совершенно относительное; что по Реомюру будет холодом, то по Фаренгейту теплом[1]. Все зависит от выбранного мерила и абсолютного мерила нет. Физик, исследуя явления тепла и холода, ставит задачей не определение «абсолютного» различия между теплом и холодом, а выяснение особенностей этой группы явлений в сравнении с другими, напр, с явлениями света, электричества.

Точно так же ставится вопрос и в исследовании права, когда под ним разумеют совокупность правовых явлений. Различие правого и неправого является при таком воззрении относительным и, следовательно, изменчивым; что у одного народа и в данную эпоху признается правым, у другого – неправым.

Мало того, и в отношении к данной стадии исторического развития определенного народа различие это относительно, относительно по необходимости, так как нет неизменного мерила. Так, судья, становясь на точку зрения действующего права, признает правым то, что согласно с законом, с обычаем.

Публицист, имеющий дело не с применением закона, а с его оценкой, может и самый закон считать неправым, а противоположное ему – правым. Другой публицист, отправляясь от других воззрений, произнесет и другое суждение о правом и неправом, третий еще новое. При такой относительности различия правого и неправого задача науки права не может быть ограничена изучением одного лишь правого.

Как механик изучает одинаково и скорое и медленное движение, физик — явления тепла и холода, так и юрист, признающий право совокупностью явлений, относит к кругу своих исследований и правое и неправое.

Основное значение получает для него не различие правого и неправого, а различие права, то есть того, что относится к группе правовых явлений, и того, что вовсе не допускает правового определения, в положительной или отрицательной форме — все равно.

Конечно, сводя мысленно отличительный момент данной группы явлений к нулю или бесконечности, мы можем представить себе, как абсолютные противоположности, бесправие и право. Но это будут только представляемые нами пределы правовых явлений, не имеющие никакого практического значения.

Там, где бы имелся абсолютный нуль права, неприменимо различие правого и неправого, оно не имеет там смысла. И действительная историческая жизнь народов, конечно, никогда не представит нам этих предельных пунктов. Мы везде имеем дело с таким различием правого и неправого, которое далеко не достигает ни нуля, ни бесконечности.

Словом, для науки права нет вовсе надобности искать определение абсолютного различения правого и неправого; она не может признать такого различия, она распространяет свое изучение одинаково на правое и неправое, кладя в основу ограничения предмета своего исследования неразличие правого от неправого, а права от того, что не есть вовсе право.

Конечно, и теперь найдется много таких, что сочтут признание относительности права непростительной ересью. Но, вглядываясь в ход постепенного развития науки права с конца XVIII века, мы легко можем заметить, как этот принцип относительности мало-помалу завоевывает себе все более и более широкое признание.

Школа естественного права, возникшая в XVII веке и положившая начало философскому изучению права, является представительницей строго абсолютной теории права. Но эта теория предполагала познание абсолютного существа человеческой природы и сокрушилась о решительную возможность найти объективную мерку для различия того, что естественно в человеке и что нет.

Историческая школа, выступившая в начале настоящего столетия на смену естественного права, делает первый шаг к признанию относительности права, выдвигая учение о национальном характере права. Если у каждого народа свое особенное право, то уже нельзя говорить об абсолютных принципах.

Но и определение народного духа, его свойств, отграничение их от свойств индивидуального духа оказалось так же невозможным, как и разграничение в самом человеке «естественного» и «неестественного».

Приходилось или принять мистическое учение Пухты, олицетворявшее народный дух, или, оставаясь на более реальной почве, признать, что народный дух есть лишь общее означение совместного проявления духа составляющих народ индивидов.

А если так, то народный дух уже не может иметь никакого определенного содержания; следовательно, и право каждого данного народа не определено заранее в своем содержании, не есть мирный, сам собой развивающийся плод народного духа, а, напротив, есть результат борьбы разнообразных интересов, представляемых различными членами народа, и изменяется вместе с ходом борьбы.

Все это признает новейшая теория Иеринга[2], провозгласив таким образом полную относительность принципов права по их содержанию. В одном отношении Иеринг не решился, правда, признать относительности права.

Признавая, что содержание правовых принципов решительно не может быть определено, что оно относительно, изменчиво, он полагает, однако, что источник этих принципов всегда необходимо один и тот же: государственная власть. Следовательно, в этом отношении он не признает относительности права. Но отсюда до признания полной относительности права один только шаг.

Признание полной относительности различия правого и неправого имеет весьма важное значение. Во-первых, с этой только точки зрения возможно установить единое понятие права, обнимающее все явления правовой жизни. В суждениях о праве всегда и везде замечается некоторая двойственность.

С одной стороны, отдельные действия лиц обсуждаются с точки зрения согласия или несогласия их с действующим правом, с другой — и само действующее право подвергается обсуждению с точки зрения более общих принципов.

При абсолютном различении правого и неправого это не может себе найти иного объяснения, как в признании существования двоякого права — положительного и естественного. Но учение об относительности различения правого и неправого дает другое объяснение.

Разнообразие суждения о правом и неправом оно примиряет с единством права, оно сводит это разнообразие суждений к разнообразию тех критериев, какие применяются к определению правого.

Во-вторых, самое построение науки получается при этом более цельным. С господствующей точки зрения наука права должна изучать только право. Между тем, каждому юристу приходится иметь дело и с неправом, и даже имеется особая юридическая наука, уголовное право, специально изучающая правонарушения.

Правда, криминалисты обыкновенно утверждают, что настоящий предмет их науки наказание. Однако, только учение о преступлении имеет собственно юридический характер; в учении о наказании преобладает, напротив, политический элемент, вопросы целесообразности.

Центр тяжести юридической конструкции уголовного права лежит, конечно, в определении состава преступления, а не выяснения особенностей различных систем карательной организации. Признание относительности различия правого и неправого, относя и правое и неправое одинаково к предмету науки права, устраняет надобность в подобного рода натяжках.

В-третьих, признание относительности права уничтожает всякое основание к ограничению предмета науки права той или другой частной формой установления разграничения интересов.

Раз все право относительно, нет основания исключать из круга изучаемых наукой права явлений, норм разграничения интересов, как бы эти нормы ни образовались: будут ли это нормы, установленные органами общественной власти, обычаем, или хотя бы субъективным правосознанием отдельных личностей.

Конечно, субъективное правосознание относительно, и в его относительности усматривали основание недопустимости признать его наряду с «положительным» правом предметом науки права. Но раз все право относительно, нет более препятствий подводить под понятия права и вырабатываемые субъективным сознанием нормы разграничения интересов.

И это сообщает науке права лишь большую полноту и целостность, даже более твердое основание, так как общее правосознание, выражающееся в обычае и законодательстве, вырабатывается из индивидуального, и юридическая теория, игнорирующая индивидуальное правосознание, не может объяснить возникновение и развитие права.

Выставленное мною определение права, как разграничения интересов, предполагает полную относительность права. Оно охватывает собою всякое разграничение интересов, каково бы оно ни было на субъективный взгляд: справедливым или несправедливым, и как бы оно ни было установлено: обычаем, законодательством, судебной практикой или субъективным правосознанием.


[1] Реомюр (Reaumur) Рене-Антуан де (1683-1757) – французский натуралист и физик, с 1708 г. член парижской Академии наук, усовершенствовал способы изготовления стали, изобрел способ получения матового стекла, предложил термометр со шкалою от 0 до 80 градусов. Фаренгейт (Fahrenheit) Габриель-Даниель (1686-1736) — голландский физик, выдувальщик стекла, в 1686-1736 гг. изготовлял первые точно проверенные термометры, ареометры и термобарометры.

[2] Иеринг (Ihering) Рудольф фон (1818-1893) — выдающийся немецкий юрист, глава реалистического направления в юриспруденции. Критикуя воззрения догматической школы (как «юриспруденцию понятий»), он видел смысл науки в выяснении социальных основ права и возможности влияния на общество путем направленного правового регулирования.

Он являлся автором трудов «Дух римского права», «Цель в праве» и «Борьба за право», оказавших исключительно сильное влияние на русскую правовую и политическую мысль данной эпохи. Учениками Иеринга считали себя крупнейшие представители русского конституционализма — С. А. Муромцев и Ф. Ф. Кокошкин.

В известной речи «Рудольф фон Иеринг» Муромцев, анализируя идеи германского мыслителя, выразил фактически свое собственное теоретическое кредо. Он подчеркивает вклад Иеринга в «теорию юриспруденции», состоявший прежде всего в изучении реальных общественных сил, определяющих развитие права.

«Иеринг, — подчеркивал Муромцев, — обратился к изысканию факторов, действующих в истории права, и искал их в психологических свойствах личности данного времени, с одной стороны, и в организации данной общественной среды, с другой» (Муромцев С. А Рудольф фон Иеринг // Статьи и речи. М., 1910. Вып. 1. С. 19).

Н. М. Коркунов также испытал влияние учения Иеринга, однако не соглашался с его трактовкой права как защиты или «охраны» интересов, предпочитая интерпретировать право как разграничение интересов.

Николай Коркунов https://ru.wikipedia.org/wiki/Коркунов,_Николай_Михайлович

Николай Михайлович Коркуно́в — русский учёный-юрист, философ права. Профессор, специалист по государственному и международному праву. Преподавал в Санкт-Петербургском университете, Военно-юридической академии и других учебных заведениях. Разрабатывал социологическое направление в юриспруденции.

You May Also Like

More From Author