Хотя правом римским субъектом гражданских прав признавались, кроме лиц физических, также и лица юридические, но собственно определения понятия юридического лица римскими юристами выработано не было.
По объяснению же Виндшейда за таковое признавалось не действительно существующее, но воображаемое лицо, как субъект гражданских прав и обязанностей (Pandecten, т. I, § 57); а по объяснению Барона, за юридическое лицо признавалось дозволенная постоянная цель, которой предоставлялась законом способность к имущественным правам (Pandecten § 30).
Прежде всего, правом римским, по объяснению Барона, за юридическое лицо признавалось само государство, как экономическая личность, которое, в качестве таковой, называлось fiscus — казна, в заведовании которой состояло все государственное имущество.
Хотя управление им было распределено между различными ведомствами, как отделениями фиска — staciones fisci, но самые эти отдельные ведомства считались только за представителей казны, но никак не за самостоятельные юридические лица, несмотря на то, что они заведовали особыми отраслями государственного хозяйства, и по претензиям к казне не могли быть привлекаемы к ответственности одни за другие.
Затем, правом римским, по объяснению Барона, юридическими лицами признавались два собственно класса таковых: а) корпорации, и б) учреждения. Различие между ними основывалось на том, что корпорацией — universitas или corpus считалось такое юридическое лицо, субстратом которого и внешним обнаружением служили члены корпорации, входившие в состав ее в тот или другой момент; между тем, как учреждениями считались такие юридические лица, которые были лишены всякого субстрата.
К первому классу правом римским были относимы:
во-1-х, политические союзы государства, как, напр., общины, провинции и друг. — municipes, commune, colonia и проч.;
во-2-х, известные части войска, как, напр., легионы и друг.;
в-3-х, союзы жрецов и жриц, а также и других граждан для религиозных целей;
в-4-х, союзы должностных лиц, занятых в различных отделах публичной службы;
в-5-х, промышленные союзы в виде различных ремесленных цехов и других общих промышленных предприятий;
в-6-х, общежительные союзы sadalicia, в виде собраний для богослужения, трапезы и проч.;
и в-7-х, различные союзы взаимного вспомоществования.
Ко второму классу были относимы различные учреждения, устроенные с какой-либо религиозной или благотворительной целью — piae causae, как, напр., храмы, больницы, приюты и проч. Кроме этого, некоторые юридические лица, отличавшиеся переходным характером, были относимы к общим классам, как, напр., церковные общины, которым были присущи отчасти черты корпорации, так как они составлялись из членов участников, а также черты учреждения, вследствие того, что пределы их деятельности не ограничивались только членами ее, но деятельность их распространялась и на других лиц.
Наконец, согласно началам римского государственного устройства, за лица юридические считались также представители различных государственных должностей (Pandecten § 30).
Хотя, затем, многие черты сходства с корпорацией имеют также и товарищества — societas, так как и товарищество, подобно корпорации, представляет собой соединение нескольких лиц для достижения какой-либо дозволенной цели, но, несмотря на это, римские юристы, по объяснению Барона, не признавали товарищество за юридическое лицо, вследствие того, что товариществу присущи и такие признаки, которые существенным образом отличают его от корпорации, как, напр., следующие:
во-1-х, цель товарищества не может быть вечной, так как оно подлежит прекращению в случае смерти одного из товарищей;
во-2-х, в нем недопустима перемена членов, как в корпорации;
в-3-х, в имуществе товарищества имеют определенные доли все члены товарищества, которые сами являются кредиторами и должниками по сделкам товарищества, чего в корпорации не бывает, и
в-4-х, товарищество не имеет, подобно корпорации, устава, вследствие чего все юридические сделки товарищества могут быть совершаемы только по единогласному решению всех товарищей, а не по воле большинства членов, как в корпорации, в тех случаях, когда уставом ее не определены иначе полномочия ее органов на совершение сделок от ее имени (§ 35).
Из новых законодательств уложение итальянское упоминает, как о субъектах гражданских прав, кроме лиц физических, об общинах, провинциях, публичных учреждениях гражданских и духовных и, затем, вообще о юридических лицах, признанных законом (art. 2); а уложение саксонское — о государстве насколько оно вступает в гражданские отношения, об обществах, установлениях и имущественных массах, признанных юридическими лицами государством (§ 52). Приняв во внимание вообще постановления современных германских законодательств о юридических лицах, Виндшейд разделяет их на следующие виды:
а) совокупность физических лиц, когда они соединяются в союзы таким образом, что соединение их представляет собой особое личное целое, как особый субъект гражданских прав, отличный от отдельных, входящих в него лиц;
б) заведения, учреждения для общеполезных целей, как, напр., богадельни, больницы, школы, церковь, как субъекты имущества, и
в) совокупность имуществ, как, напр., казна, имущество, предназначаемое для осуществления какой-либо общеполезной цели, называемое установлением, лежачее наследство и проч. (Pandecten § 57).
Собственно общее определение понятия юридического лица, как субъекта гражданских прав, не выработано наукой права и по настоящее время, доказательством чему служит крайнее разнообразие существующих по этому предмету теорий немецких цивилистов, излагаемых в последовательном их развитии Гервагеном, который указывает на четыре главнейшие теории, из которых по первой юридическое лицо представляется искусственно созданным государством субъектом прав; по второй значение субъекта прав присваивается тому понятию или цели, достижение которой имеется в виду юридическим лицом; по третьей юридическое лицо представляется действительным самостоятельным субъектом прав, независимым от лиц физических; и, наконец, по четвертой субъектом гражданских прав представляется юридическое лицо не само по себе, но или входящие в его состав физические лица, или же лица, для пользы которых оно создано и ради которых собственно всякие права только и существуют.
Последняя теория развивается Иерингом и Больце. Герваген хотя находит недостатки и некоторые противоречия и в этой последней теории, но все же отдает ей преимущество перед всеми остальными; сам же в заключении их обзора никакой попытки установления понятия юридического лица не делает (Развитие учения о юрид. лице, стр. 3 и 87).
Неудивительно, что ввиду такой невыработанности до настоящего времени понятия юридического лица и наши цивилисты, как, напр., Мейер (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 103), Кавелин (Права и обязан., стр. 17), Евецкий (О юрид. лицах, стр. 3) и Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 108), а также и сенат (реш. 1880 г., № 246) определяют его только со стороны отрицательной, утверждая, что юридическим лицом называется или признается всякий субъект прав, не являющийся лицом физическим или человеческим существом.
Впрочем, некоторые из наших романистов, как, напр., Митюков (Курс римского пр., вып. 1, стр. 27) и Суворов (Об юрид. лицах по рим. пр., стр. 137) пытаются определить понятие юридического лица, и со стороны положительной, утверждая, первый, что за юридическое лицо должна быть признаваема та форма, в которой известный союз лиц является субъектом прав, а второй, что за юридическое лицо должны быть почитаемы „имеющие самостоятельную правоспособность организации, принадлежащие человеческим обществам“.
В самом, затем, законе нашем не только нет какого-либо определения понятия юридического лица, но и самый термин „юридическое лицо“, как заметил Мейер, вовсе в нем не встречается.
Несмотря, однако же, на это обстоятельство и ввиду указания 698 ст., X т., на правомочие к приобретению прав на имущество не только лиц частных, но и различных обществ, учреждений и заведений, вследствие чего они и являются особыми от физических лиц субъектами прав, и нельзя не согласиться с Мейером (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 106), что нашему законодательству не только не чуждо понятие юридического лица, но что существование этих лиц у нас положительно им признается в виде особых субъектов прав, отличных от лиц физических.
Дело только в том, что сделанное в 698 ст. перечисление различных обществ, учреждений и заведений, могущих приобретать права на имущества, представляется недостаточно полным и недостаточно определительным, и хотя в нем, по-видимому, имелось в виду дать общее указание на возможные до нашему закону субъекты гражданских прав, но, несмотря на это, весьма многие в этом отношении указания содержатся и в других постановлениях закона, по соображении которых оно и должно быть восполнено и разъяснено.
Нельзя, кажется, не признать, что выяснение вопроса о возможных по нашему закону субъектах гражданских прав, помимо лиц физических, должно предшествовать установлению как понятия юридического лица, так равно и разделению их на виды, вследствие того, что данные, его разъясняющие, только и могут дать материал для того и другого.
Прежде всего, как на один из возможных субъектов гражданских прав, помимо лиц физических, указывается в правиле 698 ст. на казну, за которую по объяснению Мейера (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 120) и Кавелина (Права и обязан., стр. 18), следует считать не какое-либо особое учреждение, но само государство, как субъект имущественных прав и обязанностей, являющееся с этой стороны и под наименованием казны юридическим лицом.
Подтверждением правильности этого объяснения не могут не служить отчасти правила 406—410 ст. X т., в которых перечисляются имущества, принадлежащие государству, каковые имущества и называются государственными, что указывает, что за субъект прав на эти имущества должно быть признаваемо именно государство; но ввиду того обстоятельства, что имущества эти, поскольку они находятся в ведомстве казны, т. е. как можно предполагать, в обладании государства, как частного собственника, именуются имуществами казенными, возможно предположить, что казна, как субъект прав на эти имущества, приравнивается государству.
Но по объяснению Мейера (Рус. гр. пр., изд. 2, т. 1, стр. 124) и Кавелина (Права и обязан., стр. 19) казна или государство должно быть почитаемо за юридическое лицо, как единое целое, но никак не в его отдельных ведомствах и учреждениях, которые, несмотря на то, что у них всех находится в заведовании и распоряжении какое-либо имущество казенное, а также, что все они уполномочены ко вступлению в те или другие договоры и обязательства, не могут быть признаваемы также, как и отдельные должностные лица, за особые самостоятельные юридические лица, вследствие того, что они являются только органами или уполномоченными поверенными государства или казны по заведованию ее имуществом, пространство полномочия которых в этом отношении и определяется, по объяснению сената (реш. 1889 г., № 130), их особыми уставами и положениями, подтверждением правильности какового положения не может не служить, между прочим, правило 12 ст. полож. о казен. подряд., составляющего приложение к X т., в котором приводится эта же самая мысль, так как по указанию этой статьи казенные подряды хотя и отдаются различными правительственными местами и лицами, но отдаются ими именем государственной казны, что указывает на то, что субъектом этого договора считается казна, как единое учреждение, действующее через различные ее ведомства, как ее органы, которые являются только ее представителями или уполномоченными.
Только в тех случаях, по объяснению Кавелина, отдельные ведомства и учреждения могут быть почитаемы за особые от казны самостоятельные юридические лица, когда в их заведовании и распоряжении состоит особое имущество, не почитаемое имуществом казенным и не входящее по закону в разряд общих казенных имуществ.
Как на такого рода особые имущества, не принадлежащие собственно казне, но находящиеся в заведовании особых управлений, нельзя не указать, во-1х, на имущества, перечисленные в 411 и 412 ст. X т., или имущества удельные, предназначенные 120 ст. I т. законов основных „к обеспечению на всегдашнее время состояния Императорской фамилии“ и состоящие в особом заведовании Главного Управления Уделов, и дворцовые, приписанные к содержанию разных дворцов и находящиеся также в заведовании особого дворцового управления.
Хотя в правиле 698 ст. указывается, как на учреждения, могущие приобретать права на имущества, только на дворцовые управления, но, несмотря на это, ввиду указания 411 ст. X т., на принадлежность составу уделов, между прочим, и имуществ, приобретаемых покупкой и променом, нельзя не признать, что и управлению уделами также должно принадлежать право приобретать права на имущества, вследствие чего и оба эти ведомства должны быть одинаково признаваемы за особые от казны юридические лица.
Во-2-х, в 698 ст., как на учреждения, могущие самостоятельно приобретать права на имущества, указано на кредитные установления. Нельзя не согласиться с замечанием Кавелина о том, что в указании этом имелись в виду только государственные кредитные установления, но не частные (Права и обязан., стр. 19), на том основании, что и в перечислении имуществ, принадлежащих особо разным установлениям, сделанном в правиле 413 ст. X т., указывается на имущества, принадлежащие именно государственным кредитным установлениям, каковые установления, как обладатели этих имуществ, как имуществ особых, к разряду казенных имуществ не относящихся, также могут быть почитаемы за особые юридические лица.
В-3-х, в 698 ст., как на учреждения, могущие самостоятельно приобретать права на имущества, указывается на учебные и ученые заведения. Соответственно этому указанию и в 413 ст., как об имуществах, принадлежащих разным установлениям, упоминается и об имуществах, принадлежащих этим заведениям.
Под указываемыми здесь учебными и учеными заведениями следует разуметь только заведения, состоящие в ведении правительства, но не частные, но зато правительственные заведения всякого рода, как, напр., гимназии, городские, уездные и другие низшие училища министерства народного просвещения, а также и различные специальные учебные заведения, состоящие в ведомстве других министерств, а не только академии и университеты, на которые указывает Кавелин, как на такого рода ученые и учебные заведения.
Относительно права наших университетов самостоятельно приобретать на праве полной собственности движимые и недвижимые имущества, есть специальное указание в 143 ст., устава университетов 1884 года; доказательством же тому, что право приобретать права на имущества должно принадлежать и другим учебным заведениям, состоящим в ведении правительства, не могут не служить те Указы, по соображении которых постановлено правило 413 ст., об имуществах, принадлежащих учебным и ученым заведениям, и именно указы 6-го июля 1803 г. о принятии пожертвования от Демидова на содержание гимназии в Ярославле, 29-го июля 1805 г., о принятии пожертвования от князя Безбородко на содержание гимназии в Нежине и 5-го августа 1810 г. об обращении капитала представленного Демидовым на содержание гимназии в Тобольске, из которых видно, что права на пожертвованные Демидовым и Безбородко имущества признано за гимназиями, принятыми в ведение министерства народного просвещения.
В-4-х, в 698 ст., как на учреждения, могущие самостоятельно приобретать права на имущества, указывается на богоугодные заведения. Соответственно этому указанию и в 413 ст., как об имуществе, принадлежащем разным установлениям, упоминается и об имуществе, принадлежащем этим заведениям. Какие же, однако, собственно заведения следует разуметь под указанными в 698 ст. богоугодными заведениями?
Ответ на этот вопрос возможно, кажется, найти в Указе 16 января 1828 г., содержащем в себе дополнительные правила к положению о ссудах из Заемного Банка, показанном в числе источников той части правила 413 ст., в которой говорится об имуществах, принадлежащих богоугодным заведениям, и в 4 ст. какового Указа перечисляются, между прочим, и те заведения, как богоугодные, вклады которых в Заемном Банке должны обращаться на особых льготных основаниях.
Именно, в Указе этом перечисляются следующие учреждения, как богоугодные: заведения, состоящие под Высочайшим Начальством Государынь Императриц Александры Феодоровны и Марии Феодоровны; публичные заведения для воспитания детей мужеского и женского пола; Императорское человеколюбивое общество; Комитет опекунства Израильских Христиан; Попечительное общество о тюрьмах; Голицынская больница в Москве; Странноприимный дом графа Шереметева и заведения, состоящие в ведении Приказов Общественного Призрения.
Из этого перечисления богоугодных заведений нельзя не вывести в ответ на занимающий нас вопрос, во-1-х, то заключение, что под богоугодными заведениями, упоминаемыми в 698 ст., следует разуметь только заведения или правительственные, или состоящие в ведении правительства, хотя не только заведения в этом Указе перечисленные, но и могущие быть с тех пор учрежденными, но никак не частные, и во-2-х, что к разряду богоугодных заведений Приказов общественного призрения должны быть относимы и теперь заведения этих Приказов только в тех местах, где они не упразднены, а не в тех, где заведения эти, по введении земских и городских учреждений, переданы в заведование этих последних.
Нечего, конечно, и говорить о том, что те из перечисленных в этом Указе заведений, которые числились под начальством Императриц Александры Феодоровны и Марии Феодоровны, должны в настоящее время считаться находящимися в ведомстве Императрицы Марии.
Этим перечнем и исчерпывается разряд тех правительственных, или находящихся в ведении правительства учреждений, которые законом уполномочены самостоятельно приобретать права на имущества и которые, как обладатели особого, отдельного от казенного имущества, могут считаться самостоятельными юридическими лицами, но только, как владельцы этого имущества, а не казенного, в отношении обладания которого и они могут считаться не более, как только представителями казны.
Если в дозволении закона приобретать самостоятельно права на имущества этим учреждениям видеть только исключение, то необходимо признать, во-1-х, что приобретение имущества всеми другими правительственными учреждениями и лицами всегда должно быть почитаемо совершаемым ими в пользу казны, и во-2-х, что и самостоятельными юридическими лицами, особыми от казны, могут быть признаваемы только эти учреждения, а не другие, которые, напротив, все должны считаться, как объяснили Мейер и Кавелин, только представителями или уполномоченными казны.
Доказательством правильности этих заключений могут отчасти служить также правила 1297 и 1298 ст. уст. гр. суд., из которых первая изъемлет из ведения судебных учреждений споры о казенном имуществе, могущие возникать между различными ведомствами; между тем, как вторая, напротив, предоставляет ведению судебных установлений споры об имуществе, могущие возникать, напр., между удельным ведомством, или установлениями духовного ведомства, и казенными управлениями, или же между духовными ведомствами разных исповеданий, что указывает, что и установления этих последних ведомств, как могущие по закону самостоятельно и независимо от казны приобретать права на имущества, могут и противостоять друг к другу, как самостоятельные субъекты прав или, все равно, как особые юридические лица.
Как на установления духовного ведомства, могущие самостоятельно приобретать права на имущества, в 698 ст. и указывается на епархиальные начальства, монастыри и церкви. Соответственно этому указанию и в правиле 413 ст., как об имуществах, принадлежащих разным установлениям, упоминается об имуществах церковных, монастырских и архиерейских домов.
Приведенные под этой статьей Указы от 26 февраля 1764 г. и 19 июля 1798 г., как источники этого постановления, с очевидной ясностью обнаруживают, что в нем идет речь об имуществе, могущем принадлежать монастырям и церквам только вероисповедания православного, из чего нельзя не заключить, что и в правиле 698 ст. говорится, как об установлениях, могущих приобретать права на имущества, также только об этих последних, но не о духовных установлениях других вероисповеданий, в чем и заключается довольно существенный пробел правила этой статьи, ввиду того, что в других узаконениях содержатся указания, касающиеся прав на приобретение имуществ и духовными установлениями других исповеданий.
Прежде, однако же, чем обратиться к восполнению этого пробела, нельзя не остановиться на некоторых объяснениях, необходимых для уразумения того, какие собственно духовные установления православного вероисповедания должны быть почитаемы за особые юридические лица.
Вопрос этот, впрочем, уже более или менее подробно разработан в нашей литературе Высоцким в его статье „Церковно-имущественное право по русскому законодательству“, указаниями которого мы здесь и воспользуемся.
В-1-х, как ввиду указания правила 698 ст., так и соответствующих ему указаний, содержащихся в правилах 462, 439 и 443 ст. IX т., на право только отдельных монастырей, архиерейских домов и церквей приобретать имущества, нельзя не согласиться с заключением Высоцкого о том, что по нашему закону, ни вся православная церковь в целом ее составе, ни представитель ее — святейший синод, ни отдельные епархии ее не могут быть почитаемы за юридические лица, вследствие того, что за ними в законах наших нет признания имущественной правоспособности.
Не могут быть поэтому признаваемы за юридические лица по нашему закону, по замечанию Высоцкого, также и святейший синод, как представитель управления всей русской церкви, а также и консистории, как органы, заведующие управлением епархий.
За самостоятельные юридические лица, согласно нашего закона, должны быть признаваемы только отдельные монастыри, отдельные архиерейские дома со всем принадлежащим к ним имуществом каждой епархии, предназначенные для жительства и содержания епархиальных архиереев и имеющие, как субъекты прав, по замечанию Высоцкого, то же значение, как и монастыри, а также отдельные церкви или храмы приходские и соборные, городские и сельские, кладбищенские и проч., но не церкви домовые, а также не молитвенные дома и часовни, на том основании, что последние, в силу 59 ст. уст. духов. консист., должны быть приписаны к приходским церквам, или к монастырям, а существование первых 49 ст. этого же устава допускается только до кончины лица, которому было дано дозволение на устройство церкви, после чего все принадлежности ее обращаются в собственность церкви приходской.
Самый, затем, святейший синод, как главный орган управления всей русской православной церкви, а также и консистории, как подчиненные ему органы управления епархий, имеющие в их заведовании, как принадлежащие им здания, так равно и капиталы, состоящие как в суммах, отпускаемых на их и состоящих в заведовании их учреждений содержание, так и некоторых других, собственно говоря, не могут быть признаваемы за самостоятельные юридические лица, а должны быть почитаемы только за представителей казны, как и всякие другие ведомства и учреждения, содержащиеся на счет государства, каковое заключение может показаться противоречащим разве только правилу 1298 ст. уст. гр. суд., облекающему духовное ведомство вообще процессуальной дееспособностью, в видах защиты прав его на находящиеся в его распоряжении имущества даже против казенных управлений, каковое противоречие, в свою очередь, может быть, однако же, устранено тем соображением, что обстоятельство это, если даже считать, что в статье этой говорится, как о духовном ведомстве, о святейшем синоде и консисториях, само по себе не может еще служить достаточным основанием к признанию собственно этих установлений за самостоятельные субъекты гражданских прав, ввиду неупоминания о них в законе, как об учреждениях, могущих приобретать права на имущества, хотя в 698 ст. и сказано, что приобретать права на имущества могут епархиальные начальства, под которыми, ввиду 1 ст. уст. духовн. консист., следует разуметь епархиальных архиереев с состоящими при них консисториями, но из этого никак не следует выводить то заключение, чтобы сами архиереи, с консисториями являлись юридическими лицами, вследствие того, что по 1 ст. уст. духовн. консист., они представляются только органами управления епархий и епархиальных установлений, и в качестве таковых заведующими и имуществами, этим установлениям принадлежащими, из чего можно заключить, что если им и может принадлежать право приобретать имущества, то только для этих установлений, но никак не для себя, ввиду того, что в уставе духовных консисторий нет и намека на то, чтобы они могли приобретать имущества для себя.
По мнению профессора Суворова, выраженному им в его статье „Центральная организация церкви, как юридическое лицо“ (Жур. Юрид. Общ., 1895 г., кн. 5, стр. 30—34, 39—54), напротив, не только отдельные церкви и монастыри православного исповедания могут быть признаваемы за юридические лица, но что духу русского законодательства не противоречит признание высшего центрального духовного установления православной церкви — Святейшего Синода, ведающего дела всей церкви, за особое юридическое лицо в области гражданского права. Подкреплением правильности этого положения, по мнению Суворова, могут служить следующие данные:
во-1-х, то обстоятельство, что Святейшему Синоду принадлежит особое имущество, отдельное как от имущества казенного вообще, так и имущества отдельных церквей и монастырей, заключающееся в здании синода с церковью в Петербурге и синодальном доме в Москве, которое само по себе никак не может быть признаваемо за особое юридическое лицо, подобно архиерейским домам, и затем еще в особых духовно-учебных и других капиталах, принадлежащих духовному ведомству, как представителю всей православной церкви, по предмету распоряжения каковым имуществом и капиталами он и выступает самостоятельно в гражданском обороте, как юридическое лицо;
во-2-х, то обстоятельство, что из тех постановлений нашего закона, которые говорят о собственности духовного ведомства, как, напр., из 9 ст. VIII т. уст. лесного, упоминающей о лесах, приобретенных духовным ведомством, нельзя не сделать того вывода, что под духовным ведомством следует разуметь не что иное, как то центральное установление, которое ведает все дела всероссийской православной церкви, т. е. Святейший Синод;
и, в-3-х, то обстоятельство, что духовное ведомство никак не следует считать за одно из ведомств государственных, как ведомство вполне самостоятельное, стоящее параллельно с ними и имеющее особое имущество и особую казну, каковому заключению о положении духовного ведомства не противоречит, по мнению Суворова и то обстоятельство, что в 1282 ст. гр. суд. говорится, что делами казенного управления признаются, между прочим, дела монастырей, церквей и архиерейских домов, вследствие того, что в постановлении этом можно видеть указание только на то, что дела монастырей, церквей и архиерейских домов в производстве их должны пользоваться привилегией, присвоенной делам казенным, а никак не указание на то, чтобы имущество духовного ведомства принадлежало казне, так как в противном случае следовало бы считать имущество церквей, монастырей и архиерейских домов за имущество, принадлежащее казне, что представляется совершенно невозможным.
Препятствием, затем, признанию Святейшиго Синода за юридическое лицо не может служить, по мнению Суворова, то обстоятельство, что в законах гражданских не упоминается о Святейшем Синоде, как об установлении, могущем приобретать имущества, на том основании, что в законах этих не дано исчерпывающего перечисления таких установлений, вследствие чего они и должны быть восполнены, поскольку вопрос касается определения тех духовных установлений, которые могут иметь значение юридических лиц, по соображении указаний, содержащихся как в законах о состояниях, так равно и других уставах, могущих содержать в себе данные, относящиеся к его разрешению.
Если бы этот пробел, допущенный в законах гражданских, мог быть на самом деле восполнен по соображении постановлений, содержащихся в других отделах законодательства, то указанное Суворовым обстоятельство действительно не могло бы служить препятствием к признанию Святейшего Синода за юридическое лицо; но ввиду того, что таких постановлений, по соображении которых пробел этот мог бы быть восполнен, на самом деле ни в законах о состояниях, ни в других отделах законодательства нет, и сам Суворов на них не указывает, и утверждение его о том, что за Святейшим Синодом может быть признаваемо значение юридического лица, по соображении прямых постановлений закона обосновано быть не может.
Вряд ли, затем, могут быть признаны достаточными для обоснования этого утверждения и другие доводы, приводимые им в его подкрепление. Так, первый из его доводов, или то обстоятельство, что Святейший Синод имеет особое имущество и капиталы, которыми он и распоряжается, не может иметь значения потому, что и многие другие правительственные учреждения также обладают, как принадлежащими им зданиями, так и особыми капиталами, которыми они также распоряжаются, как, напр., министерства внутренних дел, народного просвещения и другие, каковое обстоятельство никоим образом не может давать повода к тому заключению, чтобы эти правительственные установления могли быть признаваемы за особые юридические лица, а не за отделения только или представителей государства или, лучше сказать, казны, как одного юридического лица.
Второй из указанных Суворовым доводов или то обстоятельство, что из тех постановлений закона, как, напр., 9 ст. VIII т. уст. лесного, в которых говорится о приобретении имущества духовным ведомством, следует выводить то заключение, что под духовым ведомством следует разуметь именно Святейший Синод, как центральное управление церкви, представляется недостаточным потому, что он постановлением этим нисколько не подкрепляется, вследствие того, что из постановлений этих, как напр., между прочим, и из 9 ст. уст. лесного, скорее можно выводить то заключение; что в них термин духовное ведомство употреблен просто как генерическое означение различных отдельных духовных установлений, как-то: церквей, монастырей и проч., подобно тому, как терминами военное, морское ведомства и проч. означаются установления министерств военного и морского, что явствует, между прочим, и из 4 ст. уст. лесного, определяющей значение лесов казенных и их отличие от лесов также казенных, но имеющих особое предназначение, а никак не центральное управление церкви потому, что в 9 ст. этого устава вслед за словами „леса, приобретенные духовным ведомством“ перечисляются, как отдельные установления этого ведомства, церкви, монастыри, архиерейские дома и даже пастораты.
Ничем не подкрепленным представляется, наконец, и третий довод, приводимый Суворовым в подкрепление его утверждения, вследствие того, что то обстоятельство, что Святейший Синод имеет свое особое имущество и казну, никоим образом, как мы только что заметили, не может служить основанием к выделению Святейшего Синода из разряда государственных учреждений и обособлению его в особое самостоятельное установление, стоящее только параллельно с другими государственными учреждениями, подобно тому, как не могут быть выделяемы из разряда государственных учреждений и другие ведомства и установления единственно на том основании, что они имеют особое имущества и капиталы, которыми и распоряжаются, вследствие отсутствия в законе каких-либо указаний на то, чтобы Святейший Синод вообще имел право приобретать имущества исключительно для себя, без наделения его законом каковой правоспособностью, он, очевидно, не может быть признаваем в значении самостоятельного юридического лица, и почему, ввиду невозможности обосновать утверждение этому положению противоположное, с мнением Суворова о возможности присвоения ему такого значения и нельзя согласиться.
Епархии и консистории, напротив, по мнению Суворова, выраженному им в другой его статье „Архиерейский дом и епархия, как юридические лица“ (Жур. Юрид. Общ., 1895 г., кн. 10, стр. 41, 52—67 и 91), также не могут быть признаваемы за юридические лица потому, что ни устав духовных консисторий, ни вообще наше законодательство не присваивают им такое значение, и если в 698 ст. X т. как об установлениях, могущих приобретать имущество, и говорится об епархиальных начальствах, то обстоятельство это никоим образом не должно быть принято за указание на то, чтобы за юридические лица возможно было почитать епархии, вследствие того, что означение в ней этих установлений словами „епархиальные начальства“ есть следствие только редакционной неточности, между тем, как на самом деле, по сопоставлении этой статьи с правилами как 413 ст. X т., в которой перечисляются имущества, принадлежащие духовным установлениям, так и IX т., ставящими наряду с церквами и монастырями архиерейские дома, под епархиями следует понимать никакие другие установления, как архиерейские дома, т. е. архиерейскую кафедру или должность, а никак не какое-либо здание, либо монастырь, при котором архиерей может иметь пребывание.
Наконец, по замечанию Суворова, выраженному им в его статье „Монастыри и церкви, как юридические лица“ (Жур. Юрид. Общ., 1896 г., кн. 6, стр. 95—97), и не все церкви могут быть почитаемы за юридические лица, и именно за таковые не могут быть почитаемы церкви, находящиеся при различных заведениях, церкви крестовые, придворные, домовые, военные, которые должны считаться собственностью или тех заведений, при которых они устроены, если они суть самостоятельные юридические лица, или собственностью архиереев, государя, лиц частных, или же государства.
Хотя, затем, в 698 ст., как о духовных установлениях, могущих приобретать права на имущества, кроме епархиальных начальств, указывается только на монастыри и церкви, но из этого никак не следует выводить то заключение, чтобы только эти установления на самом деле могли пользоваться этими правами, вследствие того, что на основании некоторых других узаконений, ими могут пользоваться и многие другие епархиальные установления.
Так, по совершенно справедливому замечанию Высоцкого, правами этими могут пользоваться, а следовательно и должны быть признаваемы в значении юридических лиц, во-1-х, духовно-учебные заведения епархий, так как они по положению о духовных училищах 1810 г. имеют свои особые источники содержания, а также и потому, что им и в силу 698 ст., как учебным установлениям, хотя и духовного ведомства, но во всяком случае правительственным, должно принадлежать право приобретать имущества, и во-2-х, различные благотворительные учреждения духовного ведомства, как, напр., существующие с 1823 г. повсеместно в епархиях попечительства о бедных духовного звания, различного рода духовные братства и общины, если их уставами им предоставлено право приобретать имущество.
Признав за духовными общинами право самостоятельной процессуальной дееспособности, как можно полагать, и сенат считает возможным признавать их за юридические лица (реш. 1874 г., № 836).
Также и по мнению Суворова, выраженному им в его статье „Архиерейский дом и епархия, как юридические лица“, возможно признавать за особые юридические лица из духовных установлений различные общины, организованные наподобие монастырей и существующие на основании особых, Высочайше утвержденных уставов о их учреждении, различные духовные братства и другие общества, напр., миссионерские, а также попечительства о бедных духовного звания, на том основании, что и они имеют свое особое имущество, могут приобретать его по пожертвованиям и могут даже открывать свечные заводы.
Съезды духовенства и, притом, одинаково как епархиальные, так и окружные, по мнению Суворова, напротив, не могут быть признаваемы за юридические лица, несмотря на то, что им Высочайше утвержденным 21 декабря 1870 г. указом Святейшего Синода предоставлено право с разрешения епархиального архиерея устраивать свечные заводы и открывать свечные лавки, но на том основании, что эти съезды духовенства суть не что иное, как такие периодически открывающиеся собрания, которым указом этим значения юридического лица не присвоено, и почему одно только предоставление им права открывать свечные заводы не может сообщить им значения юридических лиц (Жур. Юрид. Общ., 1895 г., кн. 10, стр. 67—76, 81, 85—86 и 90).
Также и по мнению Высоцкого не может не возникать сомнения относительно возможности признания съездов духовенства за юридические лица, на том основании, что положение их определено не законом, а постановлением Синода (Жур. гр. и уг. пр., 1887 г., кн. 1, стр. 77—80).
По поводу этого заключения нельзя не заметить, что отрицание за ними значения юридических лиц должно неминуемо вести к необходимости признания за самостоятельные юридические лица уже те учреждения, которые им предоставлено право открывать, как, напр., различные училища, сберегательные кассы и, наконец, свечные заводы, что на самом деле представляется, однако же, вряд ли возможным, и вследствие чего вряд ли не следует скорее признать за юридические лица самые эти съезды духовенства.
Следует также, по замечанию Суворова, выраженному им в его статье „Монастыри и церкви, как юридические лица“ (Жур. Юрид. Общ., 1896 г., кн. 6, стр. 88 и 97), считать за юридические лица приходские попечительства, образуемые на основании закона 2 августа 1864 г., как союзы, имеющие на основании этого закона одинаковую юридическую природу с частными благотворительными обществами, но никак не различные, состоящие при церквах и монастырях богоугодные заведения, как учреждения, хотя и имеющие особые управления, но только состоящие при первых.
Помимо сказанного о различных учреждениях церкви православной, как юридических лицах, нельзя не упомянуть еще о возникшем, как в нашей судебной практике так и юридической литературе, вопросе о том — следует ли считать за самостоятельные юридические лица не только самые церкви православные, но и имеющиеся при них приходы, каковой вопрос и был разрешен в смысле положительном Сумским окружным судом в определении его по жалобе, принесенной на младшего нотариуса об отказе его совершить дарственную запись на землю, предоставленную в пользу прихода одной из православных церквей, вследствие невозможности, по его мнению, признавать приходы за особое юридическое лицо, отдельное от церкви, по каковой жалобе окружной суд предписал ему совершить дарственную запись в пользу прихода, признав приход за самостоятельное юридическое лицо, установленное законом для достижения богоугодных и просветительных целей и действующее через выборных уполномоченных, что видно из 39 ст. уст. духов, консист., которой требуется согласие прихожан на приобретение церковной утвари и облачений на счет церковных доходов, а также 55, 71, 93, 94 и 191 ст. этого же устава, которыми прихожанам предоставляется право избирать уполномоченных для сбора пособий на постройку церквей, а также избирать старосту для попечения об имуществе и хозяйстве церкви, а затем и подавать жалобы на действия священников, каковое определение Сумского окружного суда признал совершенно правильным А. З. в его статье „Признание православного прихода в качестве юридического лица“, подтверждением правильности которого, по его мнению, могут служить не только основания, им указанные, но также и то, что в нашем законе выражено только примерное перечисление юридических лиц, но никак не исчерпывающее, почему возможно причислять к ним и приходы, а затем еще и то, что в 1 ст. инструкции церковным старостам говорится, что церковный староста есть поверенный прихода, избираемый для совместного с причтом приобретения и хранения церковных денег и имуществ (Право 1903 г. № 11).
По мнению Н. М., выраженному им в статье „Юридическое ли лицо православный приход“, напротив, приход ни в каком случае нельзя признавать за юридическое лицо, на том, главным образом, основании, что у него нет никаких представительных органов деятельности его, так как такими органами не могут быть признаваемы ни церковные старосты, ни представители от прихожан, как ведающие только церковное имущество, ни тем более уполномоченные, избираемые для сбора пожертвований в пользу церкви (Право 1903 г. № 13).
На основании постановлений закона, определяющих круг деятельности церковных старост и представителей от прихожан, едва ли не следует признать более правильным это последнее мнение, так как им совершенно основательно указывается на то, что признавать приход за особое самостоятельное лицо не представляется возможным просто уже потому, что у него не имеется никаких таких представительных органов, которые могли бы вести его дела, без чего представляется немыслимым и самое существование юридического лица.
О праве, затем, приобретать права на имущества духовных установлений других вероисповеданий, кроме православного, в 698 ст. ничего не говорится; между тем, в других узаконениях содержится немало узаконений на принадлежность этого права и духовным установлениям других христианских и нехристианских вероисповеданий.
Так, во-1-х, в 112 ст. XI т. 1 ч. уст. иностр. испов. указывается на право обладать имуществом движимым и недвижимым монастырей, церквей и других духовных установлений римско-католического вероисповедания,
во-2-х, в 913 ст. этого устава указывается на это же право монастырей и церквей вероисповедания армяно-григорианского;
в-3-х, в 605 ст. этого же устава указывается на это же право церквей евангелическо-лютеранского вероисповедания;
в-4-х, в 1142 ст. этого же устава указывается на это же право духовных установлений магометанского вероисповедания шиитского и суннитского учений, и
в-5-х, из указаний, содержащихся в 1069 и 1074 ст. этого же устава относительно образования и учреждения еврейских синагог, молитвенных обществ, а также школ и других благотворительных учреждений, при них состоящих, нельзя не вывести то заключение, что и эти установления могут быть признаваемы в значении юридических лиц, как могущие обладать своим известным имуществом.
Это перечисление само по себе не представляется, однако же, ни достаточно полным, ни достаточно определительным, вследствие того, что в нем или не указываются все духовные установления, могущие приобретать права на имущества, или же указываются слишком обще. Первый из этих недостатков может быть устранен отчасти по соображении некоторых других постановлений Устава иностранных исповеданий.
Так, по отношению духовных установлений римско-католического вероисповедания из 129 ст. XI т. этого устава, говорящей об образовании вспомогательного капитала, долженствующего идти на удовлетворение нужд недостаточных церквей, монастырей, а также училищ и других общеполезных заведений, содержимых духовным ведомством, возможно вывести то заключение, что право приобретать права на имущества может по закону принадлежать не только церквам и монастырям, но также и другим учебным и благотворительным заведениям духовного ведомства римско-католического вероисповедания.
По мнению профессора Суворова, выраженному им в его статье „Центральная организация церкви, как юридическое лицо“, на основании этой статьи представляется возможным даже признать за римско-католической духовной коллегией, как центральным органом управления этой церкви у нас, значение юридического лица, чему, однако же, положительно препятствует то обстоятельство, что духовные управления иностранных исповеданий состоят у нас в ведомстве министерства внутренних дел, которое не может считаться за особое отдельное от государства юридическое лицо, и почему и состоящие в его ведомстве различные управления также не могут иметь значения юридических лиц.
Также точно на основании 1010 ст. XI т. уст. иностр. исповед. и по отношению духовных установлений армяно-григорианского вероисповедания нельзя не признать, что право на приобретение имуществ должно принадлежать не только церквам и монастырям этого вероисповедания, но и состоящим при них различным богоугодным заведениям, причем нельзя не обратить внимания на то особое имущественное положение церкви этого вероисповедания, что на основании этой статьи имущество, предназначенное на содержание отдельных церквей и монастырей и состоящих при них богоугодных заведений, должно считаться, однако же, собственностью всей армяно-григорианской церкви.
По мнению профессора Суворова, выраженному им в его статье „Центральная организация церкви, как юридическое лицо“, из постановления этой статьи представляется возможным выведение даже того заключения, что за юридическое лицо должна быть признаваема у нас вся армяно-григорианская церковь в совокупности, а никак не отдельные ее церкви, монастыри и ее другие местные установления, каковому заключению в последней его части противоречит, однако же, по мнению Суворова, правило 1028 ст. XI т. 1 ч., в котором указано, что наблюдение за целостью имущества в каждой приходской церкви, управление ее доходами, хождение по ее делам, постройка и починка церковных зданий, отдача их внаем и подобное входит в круг обязанностей церковного старосты, который действует по уполномочию от прихожан, и которое дает повод заключать, что наш закон, признавая за юридическое лицо всю армяно-григорианскую церковь в ее совокупности, в то же время не отрицает значения юридического лица и за ее отдельными церквами и монастырями.
Если кроме этого указания на правоспособность армяно-григорианской церкви принять во внимание еще и то, что правилом 913 ст. этого устава отдельным церквам, монастырям и архиерейским домам этой церкви прямо предоставляется право самим приобретать и отчуждать, а также и владеть приобретенными, как движимым, так и недвижимым имуществом, то скорее следует полагать, что значение юридического лица по закону, как я только что заметил, должно быть признаваемо и за этими последними установлениями.
Затем, из 603 ст. XI т. этого же устава, говорящей о собственности, предназначенной на содержание церквей или состоящих при них богоугодных заведений евангелическо-лютеранского вероисповедания, нельзя не вывести заключения, что как духовным установлениям этого вероисповедания право на приобретение имуществ должно принадлежать не только церквам, но и различным, состоящим при них, богоугодным заведениям.
Наконец, из постановлений 1142 и 1203 ст. этого же устава, говорящих — первая о движимых и недвижимых имуществах, принадлежащих в Закавказском крае магометанским мечетям, школам, медресе, кладбищам и проч., а вторая — о духовных вакуфах, состоящих в различных земельных имуществах, принадлежащих в Крыму магометанским мечетям и училищам, нельзя не вывести то заключение, что право на приобретение имущества может принадлежать весьма различным духовным установлениям магометанского вероисповедания, как, напр., мечетям, школам и проч.
Этими постановлениями недостаток в указаниях закона на те духовные установления различных вероисповеданий, которым может принадлежать право на приобретение прав на имущества, устраняется, однако же, только отчасти, вследствие того, что никак нельзя ручаться за то, чтобы право это не могло принадлежать и еще многим другим установлениям этого рода, как, напр., различным обществам братствам и проч., могущим существовать при духовных установлениях на основании различных частных, установленным порядком утвержденных уставов и положений, но никак не приходы церквей и всех других вероисповеданий так же, как и приходы церквей православных и в частности молитвенные общества еврейского вероисповедания, образующие как приходы их синагог и молитвенных домов, как объяснил сенат, потому что на основании постановлений устава иностр. вероисповеданий за юридические лица должны считаться самые синагоги и молитвенные дома, но никак не молитвенные общества, ими обладающие (реш. 1897 г. № 89).
Вряд ли также представляется возможным признавать за юридические лица приходы церквей евангелическо-лютеранских, вопреки мнению, высказанному в этом отношении А. З. в его статье „Признание православного прихода в качестве юридического лица“ (Право 1908 г. № 11), за отсутствием в законе указания на возможность признания их таковыми так же, как и приходы церквей православных, за исключением разве только приходов тех или этих церквей в той или другой местности, относительно признания которых за юридические лица выражены в законе прямые указания.
В видах, затем, устранения второго из замеченных несколько выше недостатков сделанного в законе перечисления этих установлений, следует заметить, собственно говоря, то же, что было уже сказано при рассмотрении постановлений закона о праве приобретать имущества духовными установлениями вероисповедания православного, а именно, что несмотря на общность выражений закона о праве приобретать имущества духовными установлениями иностранных вероисповеданий, следует признать, что право это ни в каком случае не может принадлежать собственно административным органам этих установлений, как, напр., различным их правлениям, консисториям и пр., на том, между прочим, основании, что о подобном праве их приобретать имущества собственно для себя нигде не говорится и в самом Уставе иностранных исповеданий.
Затем, относительно приобретения прав на имущества духовными установлениями еще каких-либо других вероисповеданий в уставе этом никаких указаний не сделано; статьей же 48 уст. о предуп. и пресеч. прест. XIV т. раскольникам хотя и дозволяется совершать богослужение по их обрядам в особо предназначенных для этого часовнях, или молитвенных зданиях, но о праве приобретать в пользу этих зданий какие-либо имущества ничего не говорится, а 47 ст. этого же устава заводить скиты и обители раскольникам даже прямо воспрещается.
Ввиду этих последних постановлений по отношению различных установлений, которые позволили бы себе устроить раскольники в роде каких-либо братств, скитов и проч. следует признать, что установления эти, как не могущие иметь легального существования, ни в каком случае не могут иметь значения и юридических лиц, за исключением, однако же, тех устроенных ими или устраиваемых богоугодных благотворительных заведений, которые устроены или устраиваются ими на основании особых разрешений на это и имеют особые уставы, которые, как объяснил сенат, могут быть уже признаваемы за лица юридические, могущие приобретать имущество и, притом, всякими способами как возмездными, так и безвозмездными, как, напр., в виде дара, или по духовному завещанию даже и тогда, когда бы о приобретении имущества которым-либо из них в отдельности и не было упомянуто (реш. 1901 г. № 51).
Различные духовные установления других вероисповеданий, как-то: их церкви, монастыри, мечети, синагоги, молитвенные дома, а также состоящие при них различные учебные и благотворительные заведения, за исключением только их административных органов, ввиду только что рассмотренных постановлений Устава иностранных исповеданий, напротив, как установления, имеющие по закону право приобретать права на имущества, должны быть признаваемы и лицами юридическими.
Дело только в том, что, быть может, не все из этих установлений могут быть почитаемы за самостоятельные субъекты прав, вследствие того, что при определении значения их в этом отношении должно быть принимаемо еще во внимание взаимное их положение и соотношение одних к другим ввиду того, что положение некоторых из них может быть самостоятельным, а положение других зависимым от каких-либо иных главных установлений.
Так, напр., некоторые благотворительные или учебные заведения могут быть организованы, как самостоятельные учреждения духовного ведомства какого-либо исповедания, и в таком случае могут иметь значение и особых, самостоятельных юридических лиц, или же, напротив, могут быть устроены при каком-либо другом учреждении, напр., при монастыре, церкви и проч., и в таком случае, как учреждения, состоящие только при других, не могут быть почитаемы за самостоятельные субъекты прав.
Далее, в 698 ст., как на учреждения, могущие приобретать права на имущества, указывается на земские учреждения и городские общества. Соответственно этому указанию и в 414 ст. X т., говорящей об имуществах общественных, упоминается, как о такого рода имуществах, об имуществах, принадлежащих городским обществам и имуществах, приобретаемых именем земства земским учреждениям.
Последние как старым положением о земских учреждениях, так и 1 ст. нового положения 12 июня 1890 г., разделяются на земские учреждения, губернские и уездные, из которых первые призваны ведать дела о местных пользах и нуждах губернии, а вторые — уездов.
Те и другие, как старым положением, так и 2 и 62 ст. нового положения одинаково уполномочиваются, как к приобретению имуществ, так равно и к самостоятельному заведованию ими, из чего не может быть не выведено то заключение, которое было высказано и Гольденвейзером в его Комментарии к 4-му пункту, 698 ст., что те и другие одинаково должны быть признаваемы за особые, самостоятельные субъекты прав, или, все равно, за самостоятельные юридические лица (Жур. гр. и уг. пр., 1882 г., кн. 5, стр. 32).
Как губернские, так и уездные земства, призываемые 2 ст. положения о земских учреждениях к заведованию различными отраслями местного управления, как, напр., лечебными и благотворительными заведениями, школами и другими учебными заведениями и проч., могут иметь и свои особые подчиненные исполнительные органы управления; но все эти органы его, а также и различные принадлежащие ему заведения, как благотворительные, лечебные и учебные, имеющие даже для их помещения и содержания особое имущество, не могут, однако же, сами по себе, считаться особыми, самостоятельными от земства субъектами прав или юридическими лицами, а должны быть почитаемы только за представителей или уполномоченных земства, а назначенное для их содержания и помещения имущество должно быть почитаемо за имущество, принадлежащее губернскому или уездному земству, вследствие того, что уполномоченным законом к приобретению имущества является само земство, но никак не отдельные его органы и находящиеся в его заведовании различные заведения.
Более неопределительным, затем, представляется указание 698 ст. на право городских обществ приобретать права на имущества, вследствие того, что по закону такими обществами являются, как городские поселения в целом составе их жителей, так равно и различные сословные группы городского населения, как, напр., общества купеческие, мещанские и другие.
Для заведования местными пользами и нуждами городских поселений в целом их составе 1 ст. городового положения 11 июня 1892 г. учреждены особые общественные управления городов, к ведомству которых 2 ст. этого закона относится, между прочим, заведование капиталами и прочими имуществами, принадлежащими всему городскому населению, а 7 ст. этого закона уполномочивает городское общественное управление приобретать и отчуждать именем городского населения различные имущества, ввиду каковых узаконений нельзя не прийти к тому заключению, что за городские общества, как за самостоятельные субъекты гражданских прав или, все равно, за самостоятельные юридические лица должны быть признаваемы, прежде всего, городские общества в целом составе городского населения, без всякого подразделения его на какие-либо отдельные группы.
Городское общественное управление 2 ст. городового положения, подобно земским учреждениям, уполномочивается к заведованию различными отраслями городского управления и, между прочим, к устройству и содержанию различных благотворительных и лечебных заведений, а также заведений учебных, библиотек, музеев и проч.
Все, однако же, отдельные исполнительные органы городского и общественного управления, а также и все устроенные им заведения, даже в случаях принадлежности им особого имущества, не могут быть признаваемы за особые самостоятельные юридические лица, а должны быть почитаемы — первые только за представителей или уполномоченных городского общественного управления, а вторые также как его заведения, вследствие того, что предназначенное на их содержание имущество должно быть почитаемо за имущество, принадлежащее по закону городскому населению, а не им отдельно.
Затем, на основании 698 ст. уполномоченными к приобретению прав на имущества, как городские общества, должны быть признаваемы, по совершенно справедливому замечанию Гольденвейзера, высказанному им в его Комментарии к 4-му пункту этой статьи, различные сословные группы городского населения, или особые общества купеческие, мещанские и ремесленные, на том основании, что в 588 ст. IX т. законов о состояниях сказано, что по делам сословным купцы, мещане и ремесленники образуют особые общества и управляются на основании особых правил.
Ввиду, затем, указаний на предметы ведомства купеческих старшин и мещанских старост, содержащихся в 595 и 601 ст. IX т., ясно указывающих на признание со стороны закона собственных хозяйственных нужд этих сословий, подлежащих удовлетворению из их особых средств, нельзя, по мнению Гольденвейзера, не признать за этими обществами значения самостоятельных субъектов прав или, все равно, юридических лиц (Жур. гр. и уг. пр., 1882 г., кн. 5, стр. 33—38).
За юридические лица должны быть почитаемы, однако же, самые сословные и ремесленные или цеховые общества, а никак не их различные органы управления, которые должны быть почитаемы только за их представителей или уполномоченных, а также и не содержимые ими различные учебные и благотворительные заведения, на устройство которых их уполномочивает закон, даже в случаях принадлежности им особого имущества, вследствие того, что к обладанию имуществом уполномочены законом не сами эти заведения, а те сословные общества, которым они принадлежат.
Кроме признания значения юридических лиц за отдельными сословными городскими обществами, Гольденвейзер в его Комментарии к 4-му пункту 698 ст. обращает внимание на возможность по нашему закону признания значения юридического лица и за частями некоторых сословных обществ, когда они состоят из членов различных вероисповеданий, напр., православного и еврейского, и когда значение юридического лица может быть признаваемо за этими отдельными вероисповедными группами.
Основание этому положению Гольденвейзер видит, главным образом, в правилах 798 и 797 ст. IX т., из которых первая дозволяет евреям купцам, ремесленникам и мещанам избирать из их среды лица на должности в хозяйственные их управления; а вторая вменяет городским сословиям евреев, наравне с обществами других вероисповеданий, иметь попечение о призрении престарелых больных и увечных их единоверцев, для чего и устраивать больницы, богадельни и проч.
По мнению Гольденвейзера, присвоение значения самостоятельных юридических лиц вероисповедным группам евреев различных сословий: купеческого, мещанского и проч., не должно препятствовать и правило 792 ст. IX т., по которому в городах, где евреи приписаны, они суть члены тамошних обществ и подчинены общему управлению на основании Учреждения Управления инородцев (Жур. гр. и уг. пр., 1882 г., кн. 5, стр. 40—46).
По сопоставлении этих постановлений IX т. с постановлениями 1069 и 1074 ст. XI т. уст. иностр. исповед., из которых первая говорит о молитвенных обществах евреев, а вторая возлагает обязанность по заведованию еврейскими благотворительными и учебными заведениями на состоящие при их синагогах духовные правления, нельзя, кажется, по вопросу, возбужденному Гольденвейзером, не прийти к тому заключению, что по вероисповеданию евреи, если и могут составлять такие особые общества в городах, за которыми может быть признаваемо значение самостоятельных юридическим лиц, то скорее никак не какие-либо сословные общества особо в среде сословий купцов, мещан и проч. ввиду 792 ст. IX т., а общесословные вероисповедания или молитвенные общества, так как по 1074 ст. XI т. заведование их благотворительными и учебными заведениями должно принадлежать духовным правлениям, как представителям именно этих обществ, а не каких-либо обществ сословных.
Наконец, как еще на один разряд городских обществ, могущих приобретать права на имущества, а следовательно и долженствующих иметь значение особых юридических лиц, нельзя не указать на общества биржевые, учреждаемые при биржах на основании правил 591 и 592 ст. XI т. уст. торг., на том основании, что хотя общества эти, в силу последней статьи, и образуются на основании местных уставов и правил, но вследствие того, что обыкновенно этими их особыми уставами им предоставляется право приобретать имущества, как, напр., уставами бирж: Петербургской, Рыбинской, Московской, составляющими приложение к 592 ст. (ст. 30 Петерб. биржа, ст. 4 Рыбинск. биржа, ст. 21 Московск. биржа).
Затем, к 698 ст. X т., как на установления, могущие приобретать права на имущества, указывается еще на дворянские и сельские общества. Соответственно этому указанию и в 414 ст. X т., как об имуществах общественных упоминается об имуществах дворянских и сельских обществ.
Ввиду правила 90 ст. IX т. законов о состояниях, постановляющей, что дворяне каждой губернии составляют отдельное дворянское общество, и нельзя не согласиться с замечанием Градовского (Начала рус. госуд. пр., т. III, стр. 359) и Гольденвейзера, сделанным последним в его Комментарии к 4-му пункту 698 ст. (Жур. гр. и уг. пр., 1882 г., кн. 5, стр. 30—32), о том, что за субъект прав или, все равно, за юридическое лицо должно быть почитаемо непременно дворянство всей губернии, а никак не отдельных уездов губернии.
Препятствием признанию правильности этого заключения, по мнению Гольденвейзера, не могут служить ни то обстоятельство, что дворянские собрания могут быть по 93 ст. IX т. губернские и уездные и, притом, последние с особой компетенцией, на том основании, что последние представляются не более, как только административными органами, не уполномоченными законом ни на обладание особым имуществом, ни на какие-либо распоряжения по отношению обложения дворянства налогами и проч., ни то обстоятельство, что правилами 1746 и 1747 ст. X т. изд. 1857 г., вступление в договор подряда по поставке провианта для войска дозволялось не только обществу дворян целой губернии, но и уполномоченным от дворян одного или нескольких уездов, на том основании, что в силу 1767 ст. к ответственности в случае неисправности в подряде могли быть привлекаемы только или сами, подписавшие согласие на подряд или же уполномочившие на это других, вследствие чего, по совершенно справедливому замечанию Гольденвейзера, и нельзя не признать, что хотя в этих статьях и шла речь о подрядах дворянских обществ, но что на самом деле в них говорится о добровольных товариществах дворян, пожелавших лично вступить в договор подряда.
Это последнее обстоятельство в настоящее время тем более не может противоречить правильности того заключения, что за юридическое лицо должно быть принимаемо общество дворян всей губернии, а не отдельных уездов, что 1746—1767 ст. X т. заменены положением о казенных подрядах, составляющих особое приложение к 1737 ст. X т., в котором статьи эти заменены правилом 80 ст., в которой говорится вообще, что поручительство по обязательствам с казной не требуется, между прочим, когда дворянство, а не дворянские общества уездов, принимает на себя продовольствие войска по правилам этого положения.
Под сельскими обществами ввиду 40 ст. общ. полож. о крест. следует разуметь соединяемые в общества жители или сельские обыватели или целого селения, или же нескольких мелких и по возможности смежных между собою поселков, хуторов, дворов и проч., пользующихся сообща или всеми, или несколькими угодьями, или же имеющие общие хозяйственные выгоды.
Такие общества сельских обывателей образованы: во-1-х, на основании 40 и 41 ст. общ. полож. о крест., составляющего особое I приложение к IX-му тому, из крестьян, вышедших из крепостной зависимости, во-2-х, на основании 5 ст. приложения III к IX-му тому, из бывших государственных крестьян; в-3-х, на основании 1 ст. приложения I к IX-му тому, из бывших крестьян дворцовых и удельных; в-4-х, на основании 18 и 19 ст. XII т. уст. о колон. из поселенных в России колонистов; в-5-х, на основании 808 ст. IX т. из евреев земледельцев, общества которых образуются особо от обществ поселян других вероисповеданий и многие другие, постановления о которых можно найти, как в особых приложениях к IX-му тому, так и в других узаконениях, как, напр., в положении об обществ. управлении в казачьих войсках 9 марта 1874 г., в котором говорится о станичных обществах казаков.
Нельзя, кажется, не признать, что 698 ст. X т. имелось в виду указать только на перечисленные сельские общества, как субъекты гражданских прав, между тем, как 78 ст. общ. полож. о крест., составляющего I приложение к IX тому, ведению и волостного схода крестьянского управления предоставлено, между прочим, учреждение как волостных училищ и принятие мер по призрению бедных, так равно принесение куда следует жалоб и просьб по делам волости, через особых выборных, а 84 ст. этого же положения возложено на обязанность волостного старшины заведование волостными мирскими имуществами.
Основываясь на этих постановлениях, как сенат (реш. 1880 г., № 246), так и Гольденвейзер в его Комментарии к 4-му пункту 698 ст. (Жур. гр. и уг. пр., 1882 г., кн. 5, стр. 39), пришли к тому совершенно основательному заключению, что и волость, представляемая волостным сходом, как установление, уполномоченное законом к приобретению прав на имущества, должна быть признаваема за юридическое лицо.
Наконец, в 698 ст. указывается как на установления, могущие приобретать права на имущества, на сословия лиц, „как-то“, как сказано в статье „товарищества, компании, конкурсы“.
Имущества, могущие принадлежать этим установлениям, вызываются в 415 ст. уже имуществами частными. При рассмотрении этого указания нельзя, прежде всего, не обратить внимания на странность употребленного в нем для генерического означения товариществ, компаний и конкурсов выражения „сословия лиц“.
Объяснить основания, вызвавшие употребление этого выражения, нет возможности вследствие того, что ни под 698 ст., ни под 415 ст. никаких ссылок на источники их происхождения не сделано, между тем, как употребление его представляется тем более несостоятельным, что оно принято для означения совершенно различных и ничего общего между собой не имеющих установлений, как товарищества и компании с одной стороны и конкурсы с другой.
Последние, по совершенно справедливому замечанию Кавелина (Права и обязан., стр. 22), Дювернуа (Из Курса лекций, изд. 2, т. I, стр. 371) и Шершеневича (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 105), несмотря на название их „сословиями лиц“, могущими приобретать права на имущества, что может давать повод к признанию за ними значения юридических лиц, на самом деле, однако же, ни в каком случае почитаемы таковыми быть не могут, вследствие того, что конкурс есть не более, как только представитель несостоятельного, распоряжающийся его имуществом вовсе не на праве собственности, а как и всякий другой представитель, как, напр., опекун, администрация и проч.
Довольно, затем, серьезное разногласие во взглядах наших цивилистов проявляется также и в отношении определения значения товариществ и компаний и возможности квалификации их лицами юридическими.
Самыми решительными противниками допустимости признания вообще за всеми товариществами полными и на вере, а также и по участкам или акционерными компаниями значения юридических лиц являются из наших цивилистов Евецкий (О юрид. лицах, стр. 41—42; 49—50), Квачевский (О товариществах, жур. гр. и уг. пр., 1880 г., кн. 4, стр. 12, 22; 43—44), Васьковский (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 74) и Нефедьев (Учеб. тор. пр. т. 1, стр. 62).
Первые, по мнению Евецкого, не могут быть признаваемы юридическими лицами потому, что в них нет полного отделения имущества товарищества от имущества товарищей; а последние, т. е. акционерные компании потому, что преследуемые ими цели не представляют одинакового интереса для всех участников компании.
По мнению Квачевского все виды товариществ и в их числе и акционерные компании нельзя признавать за лица юридические, потому что все они по закону одинаково основываются на договоре, которым они и объединяются в общий состав, являющийся, однако, только их представителем не более, а никак не каким-то особым воображаемым лицом.
Такой же взгляд на невозможность признания вообще за товариществами и в их числе и за акционерными компаниями значения юридических лиц высказывал некогда и Цитович в его разборе проекта положения об акционерных компаниях (Жур. гр. и уг. пр., 1873 г., кн. 6, стр. 197—198).
Впоследствии он, однако же, отступился от этого взгляда и признал возможным, также как и Гордон (О представ. в гр. праве, стр. 111), считать не только акционерные компании, но и другие, по крайней мере, торговые товарищества за самостоятельный субъект прав, за особое лицо, на том основании, что товарищество всегда имеет свое особое имя — фирму, свое особое имущество и свою особую процессуальную дееспособность; только, затем, за гражданскими неторговыми товариществами, он, подобно Гордону, не счел возможным признавать значения самостоятельного субъекта прав, отличного от отдельных товарищей (Учеб. тор. пр., т. I, стр. 91—96).
Приблизительно такой же взгляд на значение акционерных компаний и неторговых гражданских товариществ других видов высказал и Змирлов в его статье „О недостатках наших гражданских законов“, признавая возможным первые считать за лица юридические, а вторые нет, не скрывая, однако же, при этом, тех затруднений, которые могут возникать в практике при такой квалификации последних (Жур. гр. и уг. пр., 1886 г., кн. 8, стр. 92—94).
Затем, другие наши цивилисты, как Мейер (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 106), Пахман (О задачах предстоящей реформы акционерного законодательства, стр. 57), Думашевский в его статье по поводу проекта положения об акционерных компаниях (Суд. Вест., 1872 г., № 126), Никонов в его статье „Круговая порука, как обеспечение обязательств“ (Жур. Мин. Юст. 1896 г., кн. 8, стр. 36) и Горенберг в его заметке „Акционерное общество, товарищество и артель“ (Жур. Юрид. Общ. 1896 г., кн. 10, стр. 122) вполне категорически высказываются только за признание значения юридического лица за акционерными компаниями; но не за товариществом полным и на вере; а Степанов (Опыт теории страхового договора, стр. 39) и Лион (Догов. страхов., стр. 21) за теми торгово-промышленными обществами и товариществами, уставы которых утверждаются верховной властью; о возможной же квалификации других видов товариществ они прямо не высказываются, хотя из них Пахман в другом его сочинении высказался за невозможность признания вполне значения юридического лица за артелями, относимыми уставом торговым к категории товариществ, на том основании, что хотя артель и обладает известными особыми правами, а также и своим особым имуществом, но в то же время она не составляет субъекта прав, отличного от ее членов, и единство ее представляется только формальным, как простой только агрегат ее членов (Обыч. гр. пр., т. I, стр. 254).
Этот же взгляд на природу артели разделяет и Горенберг в только что упомянутой заметке его, хотя в то же время и признает, что ей присущи многие черты и юридические лица, выражающиеся как в ее организации, заключающейся обыкновенно в различных представительных выборных огранов ее, как, напр., в правлении, совете, ревизионной комиссии, общем собрании, или в собрании выборных, так и в ее процессуальной дееспособности, заключающейся в том, что она может искать и отвечать на суде в качестве стороны, как единство (Жур. Юрид. Общ., 1896 г., кн. 10, стр. 126—132).
Против правильности такого взгляда на артель совершенно основательно возражают Грюнвальд в его статье „Юридическая сторона артелей“ (Жур. гр. и уг. пр., 1876 г., кн. 2, стр. 225—227) и Дистерло в его статье „О найме на сельскохозяйственные работы“ (Жур. гр. и уг. пр., 1886 г., кн. 4, стр. 42—45), полагающие, что ввиду того обстоятельства, что артель по нашему закону является одним из видов товариществ, которые законом вообще уполномочиваются на приобретение прав на имущества, вследствие чего она является особым субъектом прав, отличным от ее членов, обладающим особой правоспособностью, а также и особой процессуальной дееспособностью, за ней и должно быть признаваемо непременно значение юридического лица.
Приблизительно по этим же основаниям высказываются за признание артелей за лица юридические также Нерсесов (Торгов. пр., стр. 143) и Дювернуа (Из Курса лекций, изд. 2, т. I, стр. 523).
За возможность признания, затем, по нашему закону значения юридического лица за другими видами торговых, товариществ и, притом, не только акционерных компаний, но также и товариществ полных и на вере, высказываются и другие наши коммерсиалисты, как Шершеневич (Курс тор. пр., т. I, стр. 182—184), Тютрюмов в его статье „Товарищества на вере“ (Жур. гр. и уг. пр., 1881 г., кн. 3, стр. 92) и Садовский в его статье „О товариществе, как юридическом лице“ (Жур. Мин. Юст. 1897 г., кн. 10, стр. 75—79), на том основании, что все вообще торговые товарищества являются по нашему закону особыми субъектами прав, обладающими особым имуществом, отдельным от имущества их членов.
Шершеневич, впрочем, считает возможным квалифицировать юридическими лицами не только всякие товарищества торговые, но и другие, которые представляются только возможными по законам гражданским (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 104), на том основании, что и в этих товариществах обособленность личная и имущественная между товариществами и их членами может выступать столь же резко, как и в товариществах торговых.
На этом же основании считает возможным признавать за юридические лица не только торговые, но и всякие гражданские товарищества полные и на вере и Ривлин в его статье „О договоре товарищества вообще и о свойстве договора полного товарищества в особенности“ (Жур. Юр. Общ. 1897 г., кн. 2, стр. 45), причем он, как на достаточные данные для такой квалификации их, указывает на то, что по правилу 2133 ст. X т. обязательства, заключаемые товариществами с лицами посторонними, должны быть заключаемы на имя не товарищей, но товарищества, как целого, а также на то, что 220 и 221 ст. уст. гр. суд. устанавливается особая подсудность для исков, могущих быть предъявляемыми одинаково против всех товарищей вообще.
Гольмстен в его статье „О торговых сделках по русскому праву“, напротив, считает признак, указанный Шершеневичем недостаточным для придания полному торговому товариществу значения юридического лица, признавая, что в нем имеются только некоторые его черты, уподобляющие ему эти товарищества далеко не со всеми последствиями, а лишь до некоторой степени (Жур. Юрид. Общ. 1894 г., кн. 4, стр. 3).
Также и Башилов в его статье „О торговых товариществах“ не считает возможным признавать за лица юридические торговые товарищества полные, на вере и на вере с участием пайщиков на том основании, что эти товарищества учреждаются не актом Верховной Власти, без какового учреждение юридического лица представляется будто бы невозможным, а просто договором, почему они и квалифицируемы должны быть как союзы, занимающие среднее место между физическими и юридическими лицами — коллективными лицами.
В чем, затем, должно заключаться отличие этих последних лиц от лиц юридических, то Башилов, в достаточной степени, однако же, не выясняет, так как он, как на отличительные признаки их, указывает только: во-1-х, на то, что они представляют собой только союзы торгующих лиц, но не одно лицо и, во-2-х, на то, что их дееспособность к заключению торговых сделок представляется более неограниченной, чем дееспособность в этом отношении юридических лиц, ввиду строгого определения пределов ее их уставами, как специальными законами, вследствие чего и сделки, заключенные вне этих пределов, должны считаться для них необязательными, как недействительные, между тем, как сделки товариществ, несоответствующие даже цели их установления, должны считаться действительными, ввиду определения их дееспособности в этом отношении в договоре товарищества только в общих чертах (Жур. Мин. Юст. 1894 г., кн. 1, стр. 1—4 и кн. 2, стр. 55—56).
Нельзя считать товарищества полные и на вере за юридические лица также и по мнению Нерсесова, несмотря на то, что они имеют много сходных черт с лицами юридическими, но потому собственно, что возникновение и существование их обусловливается только договорным соглашением между лицами, его составляющими, между тем, как возникновение юридического лица представляется возможным только при существовании его устава, имеющего значение для него как бы закона, которому должны подчиняться беспрекословно все лица, вновь в него вступающие.
Не признавая возможным квалифицировать эти товарищества лицами юридическими, Нерсесов, однако же, далее высказывается за возможность признания за лица юридические не только акционерные компании и артели, но и различные промышленные товарищества, как, напр., общества взаимного кредита и ссудо-сберегательные товарищества (Торгов. пр., стр. 87; 139—141).
По мнению Дювернуа, напротив, смотря по содержанию договора, учреждающего товарищество, оно может или получать значение юридического лица, или нет, соответственно тому — обособляется ли личность союза от отдельных товарищей, или нет (Из Курса лекций, изд. 2, т. I, стр. 542).
Далее всех по пути признания юридическим лицом различных обществ и товариществ пошел из наших цивилистов Кавелин, который, как в его статье „Русское гражданское уложение“ (Жур. гр. и уг. пр., 1883 г., кн. 2, стр. 88), так еще определительнее в другом его сочинении полагает вполне законным признавать у нас лицом юридическим не только, всякого рода общества, товарищества и артели, о которых упоминается в законах гражданских, но и различные ученые и благотворительные общества, существующие обыкновенно на основании утверждаемых правительством их уставов (Права и обязан., стр. 20—21).
К категории обществ, которые должны быть почитаемы за лиц юридических, Гордон, в его реферате петербургскому юридическому обществу „Наши общественные собрания“, относит еще существующие у нас на основании утверждаемых правительством уставов, под именем клубов, различные общественные собрания, на том основании, что собрания эти представляют собой особый, независимый от отдельных членов субъект прав, управомоченный на обладание своим особым имуществом и на выражение воли его через особые органы (Жур. гр. и уг. пр., 1883 г., кн. 1, стр. 13—20, протоколы).
Высказав такой взгляд на значение клубов, Гордон в то же время отвергает противоположный по этому вопросу взгляд, высказанный Минцловым в его статье „О клубах“ (Юрид. Вест. 1879 г., кн. 5, стр. 766), по мнению которого клубы следует считать только за общества, основанные на договоре, вроде римской societas, которые, как известно, не почитались за юридические лица, на том основании, что уставы наших клубов нельзя считать за договор, вследствие того, что договоры обязательны только для лиц, их заключивших, между тем, как уставы клубов обязательны не только для первоначальных членов их, но и для последующих и даже для третьих лиц, их посещающих.
Высказывается за возможность признания юридическими лицами клубов, артелей, ученых и художественных обществ, а также музыкальных и сценических кружков также и Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 114); между тем, как Васьковский, напротив, отрицает за этими союзами значение юридического лица, на том основании, что они представляют собой только внешнее единство, вследствие чего и могут быть принимаемы за юридические единицы только с внешней, формальной стороны, но не внутренней потому, что внутренние отношения между членами их по имуществу представляются почти такими же, как и в товариществах (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 69—70).
Приведенные взгляды наших цивилистов и коммерсиалистов на значение у нас указанных обществ, компаний и товариществ, как самостоятельных субъектов прав, указывает на то, что по мнению большинства из них за юридические лица должны быть почитаемы не только акционерные компании, но и другие различного вида товарищества.
Из всех этих взглядов самым решительным и категорическим представляется взгляд Кавелина, который полагает возможным признавать за юридические лица не только товарищества торговые, но и всякие другие товарищества и общества благотворительные, ученые и другие, существующие на основании утверждаемых правительством уставов, каковой взгляд, как более соответствующий точному смыслу наших законов, к этому предмету относящихся, и должен быть признан правильным.
В самом деле, 698 ст. X т. говорит о праве приобретать права на имущества товариществ и компаний вообще, не делая в этом отношении различия между товариществами и компаниями или обществами торговыми и неторговыми, а 2126 ст. X т. говорит, что товарищество состоит из лиц, соединенных в один состав и действующих под одним общим именем, каковые постановления указывают, что товарищество представляет собой особый субъект прав, как управомоченный на обладание своим имуществом, разумеется, особым от имущества членов, так и действующий особо своим именем; а статьями 26 и 27 уст. гр. суд. всякого рода товарищества, общества и компании представляются, наконец, облеченными и особой процессуальной дееспособностью.
Что некоторые из товариществ могут образовываться не на основании уставов, а на основании договоров, то это обстоятельство само по себе нисколько не может служить основанием к непризнанию за ними значения юридического лица, вследствие того, что, будучи образовано и на основании договора, оно, в силу только что приведенных узаконений, все же становится самостоятельным субъектом прав, имеющим свое особое имя и свое особое имущество, наличность каковых элементов и характеризует собственно понятие юридического лица, лишь бы только, разумеется, договором устанавливалось товарищество именно в смысле 2126 ст., а не представляло собой какое-либо случайное соединение людей для ведения какого-либо общего предприятия, не согласившихся действовать в едином составе и под одним общим именем, каковое соединение не может быть относимо, по объяснению сената (реш. 1875 г., №№ 554 и 777), к категории товариществ, этой статьей определяемых.
Приведенным перечислением различных установлений, обществ, товариществ и компаний исчерпывается тот разряд постановляемых законом в параллель с лицами частными по имущественной правоспособности субъектов прав, которые, не будучи лицами физическими, облечены правом самостоятельно приобретать права на имущества и которые, вследствие этого, могут быть признаваемы по нашему закону лицами юридическими.
Из этого перечисления нельзя, кажется, также не усмотреть, что за таких лиц должны быть почитаемы такие субъекты прав, которые не будучи лицами физическими, облекаются, однако же, законом подобно им известной имущественной правоспособностью и которые по этому признаку и определяются, как мы видели выше, нашими цивилистами, только со стороны отрицательной, как субъекты прав, которые не суть лица физические, но к каковому определению может быть присоединен и признак положительный, по соображении которого эти субъекты прав могут быть характеризуемы или, как указал профессор Митюков, как известная форма, в которой они являются носителями имущественной правоспособности, или еще лучше, как объяснил профессор Суворов, как имеющие самостоятельную правоспособность общественные организации.
Что касается, наконец, классификации юридических лиц, или разделения их на виды, то и в этом отношении мнения наших цивилистов несогласны. Так, Мейер, следуя Безелеру, предлагает разделять юридические лица на два вида:
а) universitas, составляющую собой совокупность лиц физических ради осуществления интересов которых, как членов этой совокупности, самое юридическое лицо и учреждено, и
б) заведения, напр., различные благотворительные и богоугодные заведения: больницы, богадельни и пр., которые представляются юридическими лицами сами по себе и не могут быть сведены на совокупность лиц физических (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 103).
Этого же разделения придерживается и Кавелин в его сочинении „Право наследования“, причем он к первой категории их относит различные роды обществ, товариществ, артелей и проч., а ко второй такие юридические лица, которые он называет юридическими лицами в строгом и тесном смысле слова, существующие помимо людей, которые являются только их представителями (Жур. гр. и уг. пр., 1885 г., кн. 3, стр. 91); но в другом сочинении Кавелин предлагает разделять юридические лица прежде всего на два вида:
а) юридические лица публичные, имеющие публичный характер и значение государственных и общественных учреждений, и
б) юридические лица частные, возникающие и прекращающиеся по воле частных лиц.
К первой категории он относит: государство, удельное и дворцовое ведомства, различные государственные благотворительные и учебные заведения, церкви, монастыри, городские и земские учреждения, а также сословные общества, как обязательные в силу закона и проч., а ко второй различные частные ученые, благотворительные, промышленные общества, а также различные товарищества, существующие в силу договора или же утверждаемых правительством уставов.
С этим разделением Кавелин связывает, однако же, и предыдущее разделение, утверждая, что как те, так и другие юридические лица, т. е. как публичные, так и частные могут иметь или личный характер, когда в основании их лежит союз людей, как, напр., сословные общества, или частные товарищества, или же реальный, когда значение юридического лица присвоено самому учреждению (Права и обязан., стр. 17).
Такие же разделения юридических лиц на виды предлагают также Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 103—104) и Дювернуа (Из курса лекций, изд. 2, т. I, стр. 523). Оба эти разделения имеют очень важное и существенное значение, и хотя Евецкий и возражает против правильности разделения юридических лиц на публичные и частные, ввиду того, что деятельность и многих из этих последних может иметь характер публичный, предлагая, согласно указаниям Гошена, вместо этого разделения, разделение их по их организации, сообразно со степенью их развития на ordinatae и inordinatae, или на такие, которые имеют особые представительные органы для их управления и которые их не имеют (О юрид. лицах, стр. 55—56).
Это последнее разделение никакого, однако же, значения в отношении определения различия собственно в имущественном положении тех и других юридических лиц не имеет, и потому должно быть при классификации их, как субъектов гражданских прав, оставлено в стороне; замечание же Евецкого о том, что и разделение их на публичные и частные представляется не вполне состоятельным, хотя и верно, но ввиду того, что оно имеет одно твердое основание в способах возникновения тех и других лиц, ни в каком случае игнорируемо быть не может, тем более у нас, вследствие того, что основания для его установления возможно найти вполне и в самом нашем законе.
Так, не говоря уже о том, что по различию в способах возникновения разделение юридических лиц на публичные и частные имеет твердое основание в законе, вследствие того, что первые из них возникают и существуют в силу самого закона, которым регулируется и их имущественная правоспособность, между тем, как вторые возникают по воле лиц частных в силу их договора, или устава, основанием этому разделению не могут не служить и постановления закона о разделении имуществ по различию их обладателей, выраженные в 406—415 ст. X т., на имущества государственные, разных установлений и общественные и имущества частные, из которых первые, как имущества публичные, противополагаются имуществам частным и могут принадлежать различным публичным юридическим лицам, перечисленным в 698 ст., как-то: казне, церквам, монастырям, учебным и благотворительным заведениям, а также земским и городским учреждениям и отдельным сословным обществам; между тем, как вторые составляют имущества лиц частных или, как сказано в этой статье, сословий лиц, т. е. как можно полагать, союзов этих лиц, как-то: компаний и товариществ, что ясно указывает на мысль закона о различении соответственно такому разделению имуществ и их обладателей, как субъектов прав публичных и частных.
Не менее важным представляется и другое разделение юридических лиц, предлагаемое Мейером и Кавелиным, которое напоминает разделение их по римскому праву, установленное многими германскими пандектистами, как напр., Бароном, на корпорации и учреждения, из которых первыми признаются такие юридические лица, субстратом которых являются их члены, между тем, как вторые лишены всякого видимого субстрата и являются юридическими лицами сами по себе.
Разделение это важно потому, что оно основано на одном из самых существенных признаков различия тех и других юридических лиц, или на различии в действительных субъектах прав юридического лица, которыми в одних являются члены юридического лица, а в других нет.
Помимо этого, это последнее разделение может служить, как мы увидим несколько ниже, одним из главных оснований и в видах определения последствий по отношению имущества тех и других юридических лиц в случаях их прекращения, — последствий, которые, согласно этому разделению их, предусматриваются отчасти и нашим законом, вследствие чего, оно и должно быть принимаемо в соображение и у нас.
Как на единственный недостаток этого разделения нельзя не указать на то, что на самом деле, как это было, по объяснению Барона, и в Риме, по соображении лежащего в основании его признака различия корпораций и учреждений не могут быть классифицированы все возможные юридические лица, вследствие того, что некоторые из них могут представлять собой переходные формы и совмещать в себе отчасти признаки тех и других.
Быть может, хотя бы и по исключению, такие переходные формы юридических лиц могут быть указаны и среди существующих юридических лиц и у нас, но, несмотря на это, ввиду во всяком случае исключительности таких форм, самое это разделение ни в каком случае не только отвергаемо быть не должно, но, напротив, как мы увидим несколько ниже, обязательно должно быть принимаемо во внимание, в особенности при определении последствий по отношению имущества того или другого юридического лица в случае его прекращения.
Васьковский, подобно Мейеру, только на это разделение юридических лиц на виды и указывает (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 68); между тем, как Шершеневич к этим двум видам юридических лиц присоединяет еще имущественные массы, к которым он относит казну, лежачее наследство и заповедные имения, но не конкурсы, вследствие того, что имущество несостоятельного все же продолжает принадлежать ему, а не кредиторам (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 104—106).
На самом деле, однако же, для квалификации из этих имущественных масс непринятого наследства и заповедных имений по нашему закону не представляется, как заметил Васьковский, никаких оснований, а что касается возможности признания только за имущественную массу казны, то в этом отношении мы уже видели выше, что казна есть не что иное, как само государство в его гражданской экономической деятельности, почему квалифицировать ее только имущественной массой также не представляется никаких оснований; а затем не представляется, конечно, никаких оснований и говорить об имущественных массах, как об особом виде юридических лиц, возможных у нас по нашим законам.
И по мнению профессора Гольмстена, выраженному им в его рецензии на настоящий труд (Жур. Юр. Общ. 1895 г., кн. 4, стр. 10), в нашем законе имеются положительные данные к отрицательному разрешению вопроса о возможности признания у нас в значении юридических лиц различных имущественных масс — universitas bonorum, вроде, напр., стипендий, премий и проч.
Такие данные, по справедливому замечанию Гольмстена, могут быть извлечены не только из многих постановлений Х-го тома, как, напр., 980—982 и 1090—1091 ст., которыми дозволяется делать пожертвования как посредством дарения, так и завещания только в пользу различных существующих заведений, как-то: богоугодных, учебных и других заведений и обществ, находящихся в заведовании казны, земства, а также установлений духовных и других, так и из постановлений находящихся в других отделах закона, как, напр., в уставе кредитном, каковые постановления с полной очевидностью указывают на то, что наш закон преграждает возможность признания значения юридического лица за самыми имущественными массами, долженствующими всегда поступать во владение каких-либо уже существующих юридических лиц и им, затем, принадлежать.
