Вследствие абсолютного характера вещных прав возникновение, изменение и прекращение каждого из них может зачастую весьма чувствительно отразиться на интересах третьих лиц.
Так, напр., вы купили или взяли напрокат у А. какую-либо вещь, предполагая, что она принадлежит ему. Между тем оказалось, что он продал ее накануне Б. Новый собственник отнимет ее у вас, и вам придется требовать вознаграждения за убытки с А., у которого, быть может, никаких средств нет.
Кто желает вступить в какую-либо сделку относительно той или иной вещи, для того чрезвычайно важно знать, чья это вещь и не обременена ли она вещными правами. Но чтобы третье лицо могло приобретать необходимые сведения относительно вещных прав, нужно придать им гласность.
Это было сознано еще римским правом; однако выработанные им формы совершения сделок (mancipatio, in jure cessio, traditio), с одной стороны, затрудняли обращение движимых вещей, а с другой – все-таки были недостаточны, так как не обеспечивали полной гласности. Несравненно лучший путь избрали новейшие законодательства.
Не стесняя свободного обращения движимости никакими формальностями, они требуют, чтобы сделки о вещных правах на недвижимости совершались при участии представителей общественной власти (нотариусов или особых чиновников) и записывались в публичные книги.
Различное отношение законодательств к движимости и недвижимости объясняется важностью этого деления вещей в современном юридическом быту (см. вып. I, стр. 117-118). Движимость, по природе своей, способна к быстрому переходу из рук в руки. Установление каких-либо формальностей для этого перехода оказало бы в высшей степени пагубное влияние на экономический оборот, достигший в настоящее время чрезвычайной быстроты.
Требовать для вещных сделок о движимости письменной формы или присутствия свидетелей значило бы тормозить свободное обращение ценностей. Сверх того, все эти меры во многих случаях не достигали бы цели, так как движимости трудно поддаются индивидуализации, да и вообще их индивидуальность не имеет большого значения.
Так, напр., чашек, стаканов, стульев, шкафов, какие куплены мною, имеются десятки и сотни во многих домах. Купил ли я их по письменному договору или при свидетелях, от этого дело не изменится, и я все-таки не буду в состоянии доказать их индивидуальность. Другое дело – недвижимые вещи.
Они обращаются медленно, обладают постоянной ценностью, легко допускают индивидуализацию и вдобавок служат лучшим обеспечением кредита. Вот почему новейшие законодательства, воздерживаясь от всяких стеснительных мер по отношению к движимости, обставляют вещные договоры о недвижимости более или менее сложными формальностями.
Существующий в современных государствах порядок совершения сделок о недвижимости и регистрации вещных прав представляет собою продукт германского права. Зародившись в Германии еще в средние века, он заглох под влиянием рецепции римского права и стал развиваться только в новое время, с конца XVIII века.
В Германии издревле существовал обычай совершать сделки о недвижимости публично: перед народным собранием, а впоследствии перед судом, в церкви или, по крайней мере, перед свидетелями. С введением письменности эти сделки стали записываться в протоколы и книги. Как способы записи, так и юридические последствия ее определялись неодинаково в различных местностях[1].
Рецепция римского права, которое не проводило разницы между сделками о движимости и недвижимости, подчиняя те и другие одной форме (traditio), парализовала дальнейшее развитие указанного порядка. Долгая и упорная борьба между принципами римского и древнегерманского права завершилась, наконец, в XVIII в. полною победою второго.
Регистрация вещных прав и сделок впервые была введена в Пруссии (1783 г.), за которой последовали другие государства: Бавария (1822), Вюртемберг (1825, 1828), Бельгия (1851), Франция (1855), Саксония (1863, 1865), Австрия (1871) и др.
В настоящее время существуют четыре главные системы регистрации вещных прав и сделок о них.
I. Система отметок (инскрипций) и записей (транскрипций)[2]. Она принята во Франции и с некоторыми улучшениями в Бельгии, Италии, Эльзасе и немногих других местностях и состоит в том, что вещные права, имея силу для контрагентов с момента своего возникновения, приобретают обязательность по отношению к добросовестным третьим лицам только после регистрации.
Регистрация производится в одних случаях (напр., при переходе права собственности по сделке между живыми) путем внесения в книгу всей сделки целиком (transсription), а в других (напр., при установлении ипотек и привилегий) – путем отметки в реестре (inscription). Отсюда и название системы.
II. Система залоговых книг (Pfandbuchsystem), или ипотечная система в тесном смысле слова. Она введена старыми немецкими законодателями (баварским, вюртембергским, веймарским и др.) с целью способствовать развитию поземельного кредита. Согласно ей, подлежат регистрации только залоговые сделки.
Но так как при залоге юридическое положение имущества определяется на основании данных, имеющихся в ипотечных книгах, то обязательность регистрации распространяется косвенным образом и на другие вещные права. Только незаложенные имения совершенно ускользают от нее.
III. Система поземельных книг (Grundbuchsystem), или ипотечная в обширном смысле слова (вотчинная, по терминологии русского проекта). Она принята новейшими законодательствами (прусским, ольденбургским, саксонским, австрийским и др., у нас, в царстве польском и прибалтийских губерниях) и предположена к введению во всей Германии и во всей России.
Отличительной чертой этой системы является существование поземельных (вотчинных) книг, куда вносятся, под угрозой недействительности, все или, по крайней мере, важнейшие вещные права на каждое данное имение, так что третьи лица во всякое время могут получить точные и достоверные сведения о юридическом положении интересующего их недвижимого имущества. Ввиду такого характера вотчинная система представляется наиболее целесообразной.
IV. Крепостная система. Эта совершенно своеобразная система принята нашим действующим законодательством.
Первая система (отметок и записей) точно так же, как и вторая (залоговых книг), давно осужденная наукой и практикой, мало-помалу выходит из употребления. Поэтому останавливаться на них излишне. Что касается третьей системы (вотчинной) и четвертой (крепостной), то их следует рассмотреть подробнее, так как первая предположена к введению у нас, а вторая существует в настоящее время.
[1] Randa. Das Eigenthumsrecht nach oester. R., 1884, I, § 18.
[2] Mourlon. Traité théor et prat. de la transcription, 1862; Flandin. De la transcription en matière hypothècaire, 1861; Berger. Transcription, 1875; Verdier. Transcriptions hypothec, 1881; Besson. Les livres fonciers et la réforme hypoth., 1891; Cannada – Bartoli. II sistema ipotecario italiano, 2 v., 1879–89; Melucci. II sistema ipotec. nel. dir. civ. ital., 1893.
