Государственная задача судебной власти – ограждение прав, законом дарованных, против всех нарушителей их. Суд ограждает права государственные, общественные и личные. Но в основании всех прав личности лежит ее свобода.
Поэтому естественно, что одной из главнейших функций судебной власти признается ограждение свободы личности, на стражу которой становится суд для устранения посягательств, направленных против нее как преступными действиями частных лиц, так и распоряжениями властей посторонних.
Самостоятельной и независимой в отношении внешнем судебная власть может быть признана только там, где она в состоянии доставить действительную безопасность личной свободе против посягательств всякого рода.
Эта забота уже исстари руководила английским законодательством. По хартии Безземельного, “nullus liber homo capiatur vel imprisonetur… nisi per legale judicium parium suorum, vel per legem terrae”[1]. Но правительство успевало обходить это правило, и произвольные аресты в эпохи религиозного преследования и абсолютизма сделались весьма часты.
Для противодействия им парламент настоял на известном акте Карла II 26 мая 1679 г.[2], который подтвердил прежние права личной свободы и дал ей новые гарантии. Им постановляется, что:
1) всякий арестованный имеет право требовать от любого наличного судьи или канцлера writ of habeas corpus, причем за невыдачу такого приказа судья подвергается денежному взысканию в пользу потерпевшего в 200 ф.ст.;
2) получивший приказ habeas corpus имеет право требовать представления своей личности судье, который обязан немедленно исследовать его дело; если окажется, что он задержан не за тяжкое преступление, то немедленно освобождается; если же он задержан за тяжкое преступление, то имеет право требовать, чтобы судья назначил срок, в течение которого должно состояться предание суду, и может быть освобожден судьей по представлении поручительства;
3) запрещается под угрозой тяжких наказаний отсылать английских подданных для заключения в тюрьмы Шотландии, Ирландии или за морем;
4) запрещается подвергать вторичному задержанию за то же деяние лицо, освобожденное по приказу habeas corpus;
5) устанавливается срок не свыше 20 дней, в течение которого каждый арестованный должен быть представлен судье по его требованию;
6) для тюремщиков и должностных лиц, оказывающихся виновными в неисполнении изложенных правил, установлены тяжкие наказания и крупные денежные взыскания.
Наше прежнее законодательство не давало суду никакой возможности бороться с произвольными арестами в ограждение личной свободы. Только уставы 20 ноября в Уставе уголовного судопроизводства постановляют:
Ст. 8. Никто не может быть ни задержан под стражей иначе как в случаях, законами определенных, ни содержим в помещениях, не установленных на то законом.
Ст. 9. Требование о взятии кого-либо под стражу подлежит исполнению лишь в том случае, когда оно последовало в порядке, определенном правилами настоящего устава.
Ст. 10. Каждый судья и каждый прокурор, который в пределах своего участка или округа удостоверится в задержании кого-либо под стражей без постановления уполномоченных на то мест и лиц, обязан немедленно освободить неправильно лишенного свободы.
Ст. 11. Судья или прокурор, до сведения коего дошло, что в пределах его участка или округа кто-либо содержится не в надлежащем месте заключения, должен принять меры к содержанию его в установленном порядке.
Ст. 431. Постановление о взятии под стражу предъявляется обвиняемому при самом отправлении его в место заключения и во всяком случае до истечения суток со времени задержания. Копия с сего постановления доставляется в место заключения обвиняемого.
При начертании ст. 8-11 УУС составители его имели в виду те же цели, которые преследовались английским Habeas Corpus Act, что доказывается и ссылкой их на этот памятник.
Органами охранения свободы граждан признаются судьи и чины прокурорского надзора, без различия степеней и ранга их в иерархической подчиненности. Мировые судьи в этом отношении вполне уравнены с членами общих судебных мест, члены окружных судов – с членами судебных палат.
На почетных мировых судьях функция эта лежит в том же объеме, что и на судьях участковых. Равным образом и судебные следователи пользуются правами, в рассматриваемых постановлениях изложенными.
Но на судебную власть возложено охранение свободы лишь против незаконных ее стеснений. Эта незаконность может заключаться или в отсутствии законного основания задержания, или в незаконности его по месту.
Задержание незаконно по отсутствию законного основания, если оно произведено некомпетентными лицами или не в установленном порядке.
Задержание, произведенное местами и лицами, не имеющими на то права, представляется незаконным и подлежащим отмене.
Нормальным органом задержания признаются судебные места; только их и имел в виду первоначальный текст ст. 8, которым признавалось незаконным всякое задержание, произведенное не в “случаях и порядке, указанных в сем уставе”.
Но общее собрание Государственного совета в 1864 г. нашло, что “так как кроме преступлений и проступков, преследуемых определенным в сем уставе судебным порядком, могут быть случаи, в которых административная власть вынуждена будет прибегнуть к задержанию неповинующихся ее распоряжениям и вообще таких лиц, которых невозможно оставить на свободе в видах предупреждения и пресечения нарушений установленного порядка и общего спокойствия, то осторожность требует не ограничивать задержание под стражей случаями, в сем уставе указанными, но выразить ту мысль, что никто не может быть задержан под стражей иначе как в случаях, законами определенных”.
Поэтому неправильно считать всякое задержание, вне случаев уголовного судопроизводства примененное, незаконным. От такой ошибки, весьма частой в начале реформы, предостерегают судей и сенатские разъяснения, которыми законным признавалось согласно точному смыслу ст. 8 задержание, произведенное по распоряжению гражданского суда или по распоряжению административных властей (1867/396, Шпалинского; апел. 1867 г. по делу Давыдова).
Но Сенат впал в другую крайность, утверждая, что предоставленное судьям и прокурорам право освобождения незаконно задержанных относится “исключительно лишь к заключенным по делам уголовным и не имеет никакого применения” к заключенным на ином основании, например по делам гражданским или административным (общ. собр. 1880/12).
Законодатель никогда не имел в виду поставить судебную власть в столь узкие пределы. По внесении проекта 1863 г. в Государственный совет тогдашний министр внутренних дел Валуев в замечаниях своих, между прочим, ходатайствовал не об освобождении администрации при применении ею личного задержания от всякого контроля суда, а лишь о смягчении такого контроля, предлагая ввести правило, по которому суду запрещалось бы освобождать задержанных ею лиц без предварительного с администрацией сношения.
Но соединенные департаменты не нашли возможным согласиться даже с таким предложением; в журнале их сказано[3]:
“Признавая необходимость в уставе уголовного судопроизводства таких правил, которыми ограждалась бы личность граждан от противозаконных задержаний, нельзя вместе с тем постановлять, как полагает министр внутренних дел, что лица, арестованные по распоряжению административных властей, не могут быть освобождены без предварительного с ними сношения.
Такое ограничение права освобождать незаконно задержанных лиц было бы равносильно его уничтожению, потому что давало бы только повод различным властям к переписке и к пререканиям, в течение коих неправильно заключенный оставался бы под стражей”.
Приведенная выдержка с очевидностью доказывает, что контролю судебной власти закон предоставил всякое задержание, как судебное, так и административное, вручив лицам судебного ведомства право немедленного прекращения всякого незаконного задержания по их инициативе и их властью.
Им принадлежит право определить, имеет ли данный орган власть задержания по закону, не превысил ли он предоставленных ему пределов и был ли при этом соблюден порядок, установленный законом для ограждения личности.
Распоряжения мест и лиц, не имеющих власти задержания, подлежат немедленной отмене. Таковы распоряжения должностных лиц, которым закон ни в каком случае не предоставляет власти задержания; наравне с ними стоят и распоряжения частных лиц.
Даже распоряжения о задержании, исходящие от органов, имеющих на то право, но с превышением предоставленной им власти, не могут быть оставляемы в силе. Так, суд гражданский может определить задержание по гражданскому взысканию, распоряжение же о задержании, исходящее от гражданского суда по уголовному делу, есть распоряжение органа некомпетентного, действие которого должно быть прекращено силой ст. 10 УУС.
Но если задержание применено компетентным органом, то ему же принадлежит и право судить о достаточности имевшихся к тому оснований, так что поверке суда может подлежать лишь вопрос, произведено ли задержание в случае, законом указанном.
Дальнейшим признаком законности задержания для судьи является соблюдение при этом установленного законом порядка. В интересах обеспечения личности всякая власть, уполномоченная на задержание, обязана сообщить управлению места заключения ее распоряжение с указанием, от кого оно исходит, в силу какого закона постановлено и кто именно должен быть задержан. Для того чтобы по этим существенным вопросам не оставалось никаких сомнений, постановления о задержании должны быть письменными.
Иногда, впрочем, закон отсрочивает изготовление письменного постановления, например даже по делам уголовным, хотя на основании ст. 431 УУС постановление о взятии под стражу должно быть составлено и предъявлено арестованному немедленно, но тот же закон дозволяет отсрочить предъявление его до истечения суток со времени задержания, так что в течение суток задержание признается законным и при непредъявлении задержанному письменного постановления.
В таких случаях, как разъяснено Сенатом (общ. собр. 1874/49, 1876/10), на судье, осведомившемся о задержании, лежит обязанность до освобождения задержанного исследовать, кем именно он задержан и законно ли такое задержание, и приступить к освобождению лишь по утвердительном решении этих вопросов.
Крупный вопрос в этой области: может ли судья входить в исследование достаточности данных для задержания, если оно применено компетентным органом? Он должен быть разрешен отрицательно, так как всякий орган, уполномоченный на задержание, тем самым уполномочен на разрешение вопроса о достаточности к тому данных. Только вопросы о компетентности органа и о соблюдении порядка его, т.е. формальных условий задержания, подлежат оценке суда.
Наконец, задержание незаконно по месту, если оно производится в помещениях, не установленных на то законом. Только при заключении в надлежащем месте личность задержанного гарантирована в достаточной степени[4]. Поэтому задержание, незаконное по месту, пресекается судом немедленно, хотя бы оно было произведено органами, имеющими власть лишения свободы, и в пределах их компетентности.
Порядок разбирательства при прекращении незаконного задержания законом не определен. Но оно может быть признано правильным тогда лишь, если судья или прокурор убедятся в незаконности задержания; голословные заявления задержанного для этого недостаточны, ввиду чего представляется необходимым в каждом случае ознакомиться с документами, имеющимися в месте заключения, или даже снестись с властями, задержание постановившими.
Но в делах этого рода быстрота разбирательства представляется крайне необходимой, и опасно предписывать для него формальности, законом не установленные. Словесный расспрос иногда здесь гораздо уместнее письменных сношений; если власть, задержание установившая, даст недостаточные разъяснения или откажется вовсе от ответа, то судьи или прокурор имеют право считать задержание незаконным и обязаны положить ему предел. При незаконности задержания по месту достаточен голый факт его.
Меры судебной власти при прекращении незаконного заключения по содержанию их двояки: освобождение задержанного или распоряжение о переводе его в надлежащее помещение.
Задержанный освобождается во всех случаях, когда заключение оказалось незаконным по своей причине, независимо от того, произведено ли оно в надлежащем или ненадлежащем помещении.
Если же задержание применено настоящими органами в пределах предоставленной им власти и с соблюдением установленного порядка, но оказывается незаконным по месту, то судебная власть имеет лишь право постановить о немедленном переводе задержанного в надлежащее помещение.
[1] Ни один свободный человек не будет арестован или заключен в тюрьму… иначе как по законному приговору равных и по закону страны (лат.). Имеется в виду фундамент английской конституции – Великая хартия вольностей (Magna Charta Libertatum), подписанная в 1215 г. королем Иоанном Безземельным.
[2] Речь идет о знаменитом Акте о лучшем обеспечении свободы подданного и о предупреждении заточения за морями (Habeas Corpus Act). Он был принят парламентом, а король Карл II был лишь вынужден его утвердить.
[3] Журн. соед. деп. Госуд. совета. 1864. № 47. С. 39, 40.
[4] Но обязанность освобождения лежит на судебной власти и до поступления задержанного в место заключения, например при пересылке по железной дороге (общ. собр. 1885/38).
