Судебная власть в узком смысле, за выделением момента судебного верховенства, образует систему подчиненных закону органов, призванных к применению закона в порядке судебного производства. Она есть необходимое дополнение властей законодательной и правительственной (административной, или исполнительной).
Руководящее начало законодательной власти — государственное благо в будущем, руководящее начало правительственной власти – целесообразность. Судебная власть призывается к осуществлению в государственной жизни начала законности.
Но для авторитетного применения закона судебной власти необходимо положение независимое, самостоятельное, одному лишь закону подчиненное и свободное от подчинения представителям интересов, ожидающим судебного разрешения, будь то интересы частные или публичные.
Такое положение, обеспеченное как в сфере судебного разбора, так и в сфере судебного управления, образует самостоятельность судебной власти. Она распадается на внешнюю и внутреннюю.
Внешняя самостоятельность относится к судебной власти в целом и означает такое государственное положение ее, которое обеспечивает каждому суду отправление судебных функций независимо от каких бы то ни было посторонних ведомств или лиц, сообразно закону и истинным интересам правосудия.
Она предполагает отделение судебной власти от законодательной и исполнительной и такое построение судебной власти, которое дает ей устойчивость, необходимую для отправления правосудия. Этим условиям внешней самостоятельности судебной власти соответствуют признаки такой самостоятельности, частью отрицательные, частью положительные.
Отрицательные признаки суть: отсутствие кабинетной юстиции, т.е. отсутствие у несудебных властей права решения дел гражданских или уголовных и вообще права применения каких бы то ни было карательных мер; отсутствие чрезвычайных судилищ, учреждаемых ad hoc.
Положительные признаки суть: объединение судебных органов; принадлежность судебным местам права самостоятельного применения закона путем толкования и пополнения его; принадлежность им правовой мощи для ограждения существующих прав и, главным образом, основного из них — права личной свободы; полнота сил, необходимых для судебной деятельности; самостоятельность судебной власти в сфере судебного управления.
Отделение судебной власти от прочих властей государственных есть необходимое условие внешней самостоятельности. Ее не существует, если право судебной деятельности принадлежит в государстве властям несудебным. Такова кабинетная юстиция.
Такова равным образом административная юстиция, отсутствующая в Англии и дающая на континенте возможность конфликтов между судом и правительством. Всякое выделение судебных дел в ведомство властей несудебных колеблет внешнюю самостоятельность судебной власти.
Устойчивость судебной власти обеспечивается единством ее организации, дающим ей необходимые авторитет и силу. Но природе судебной власти противоречит принцип иерархической подчиненности, устраняющей самостоятельность низших органов, а между тем вследствие многочисленности судебных дел представляется невозможным довольствоваться одним судом на все государство.
В XVIII в., когда ставилась задача возможно большего ограничения личного усмотрения судебных мест, было провозглашено, что “чем больше будет судей, тем меньше можно будет опасаться с их стороны нарушения законов”[1]. Напротив, правительство лучшим средством обеспечения влияния на судебную власть считало централизацию судебных дел в лице небольшого числа судей; такова была политика королей Англии.
Результаты оказались обратные, и между тем как многочисленность судей, обусловив децентрализацию судебных дел, породила, как во Франции, крайнюю слабость судебной власти, сосредоточение судебных дел в руках немногих судей, централизация их, привело к образованию весьма сильной и авторитетной судебной власти, как в Англии.
Если континентальные государства лишены возможности достигнуть сосредоточения судебного разбора у такого незначительного числа судей, то во всяком случае они могут достигнуть объединения судебной власти, а следовательно, и обеспечения ей внешней самостоятельности подчинением всех судебных дел высшему кассационному надзору одного суда.
Всякое колебание такого объединения ведет к дроблению судебной власти и ее слабости; в этом именно состоит значительный недостаток закона 1889 г., тем более что последний совершенно выделил образованные им местные суды из судебного ведомства, передав их в ведомство исполнительной власти.
Единство, необходимое для внешней самостоятельности судебной власти, подрывается также чрезмерной пестротой судебных установлений, существованием многочисленных судилищ специальных, а тем более исключительных, учреждаемых ad hoc.
Каждый гражданин должен легко и скоро находить суд, в который ему следует обратиться. Признак единства судебной власти устанавливает понятие судьи естественного; право быть судимым своим естественным судьей есть одно из весьма важных политических прав личности.
Необходимым признаком внешней самостоятельности судебной власти представляется принадлежность ей права применения закона путем толкования и пополнения, не обращаясь для того к другим государственным властям, как было по нашему дореформенному законодательству, согласно которому судебное место, встречая сомнения в толковании законов, должно было для разрешения их обращаться к иным государственным властям.
Нет равным образом внешней самостоятельности судебной власти, когда последней не обеспечена мощь, достаточная для ограждения от всех иных властей коренных прав или благ личности; поэтому такое коренное благо, как личная свобода, при самостоятельности судебной власти ставится под защиту последней.
Дальнейшим признаком внешней самостоятельности представляется полнота судебной власти, обеспечиваемая частью полнотой ее организации, частью правомочиями, предоставляемыми ей относительно органов иных властей.
Наконец, для внешней самостоятельности необходима независимость не только в области судебного разбора, но также в области судебного управления.
На четырех последних признаках внешней самостоятельности необходимо остановиться с большей подробностью.
[1] Beccaria. Des delits et des peines. Milano, 1764. §41. (Автор ссылается здесь на одно из первых изданий знаменитого сочинения Чезаре Беккариа “О преступлениях и наказаниях”, наиболее удачный русский перевод которого сделан в 1939 г. М.М.Исаевым.)
