Юридические сделки, их понятие и виды

По определению Барона, юридическая сделка, или юридический акт — negotium или actum есть дозволенное изъявление воли стороны, направленное непосредственно на известное юридическое последствие, т. е. на возникновение, изменение, перенесение или прекращение правоотношения. По соображении этого определения юридической сделки, Барон указывает, далее, на следующие необходимые признаки ее:

во-1-х, чтобы изъявление воли было дозволенное, так как изъявление воли недозволенное не может обосновать сделки, причем самое изъявление воли может быть или простое, как, напр., заключение консенсуального договора, или же соединенное с известным действием, напр., передачей вещи, как, напр., при займе;

во-2-х, ввиду того, что сделка есть изъявление воли стороны, чтобы был налицо ее какой-либо частный интерес от ее совершения, и в-3-х, чтобы изъявление воли было направлено на произведение известного определенного юридического последствия, от которого, однако же, непременно следует отличать как основание или caus’у сделки, так равно и ту цель, которую лицо имеет в виду достигнуть путем ее совершения.

Вообще сделки могут быть до бесконечности разнообразны, но, несмотря на это, они разделялись юристами римскими на известные классы, различные, смотря по различию оснований деления. Так, во-1-х, сделки разделялись или на односторонние, двусторонние или многосторонние — negotia unilateralia и bilateralia.

Односторонними сделками считались такие, которые возникали из воли одного лица, а двусторонними такие, которые возникали из воли или соглашения двух или нескольких лиц, самостоятельно противостоящих друг другу, каковые сделки назывались также договором conventio или pactio, который определялся римскими юристами обыкновенно так: договор есть соглашение двух или нескольких сторон о возникновении, изменении, перенесении или прекращении какого-либо права.

Договоры могли иметь применение в праве римском во всех областях права, за исключением только наследственного, т. е. как в области прав вещных, в которой договор мог быть направлен на передачу вещи — traditio, так равно и в области прав обязательственных и семейных, в которой договором могли быть устанавливаемы, напр., заключение брака, усыновление и проч.

Во-2-х, юристами римскими сделки разделялись еще на сделки между живыми и на случай смерти — negotia inter vivos и mortis causa. Под первыми разумелись такие сделки, которые вступали в силу при жизни лица, изъявившего волю, а под вторыми такие, которые вступали в силу после его смерти. Наконец, в-3-х, юристами римскими сделки разделялись еще на возмездные и безмездные — negotia onerosa и lucrativa.

Под первыми разумелись такие сделки, которые были направлены на действия в пользу другого лица и в то же время на соответственное воздействие со стороны последнего в пользу первого: а под вторыми такие сделки, которые были направлены исключительно к выгоде другого лица, без соответственного с его стороны воздействия, как, напр., дарение, легат и проч.

Из новых законодательств в уложении итальянском нет общих определений ни юридических фактов вообще, ни в частности юридических сделок; в уложении же саксонском о последних, напротив, имеются такие определения и, притом, определения весьма близкие выработанным юристами римскими.

Так, во-1-х, оно определяет понятие юридической сделки, как такое изъявление воли лица, согласное с постановлениями закона, которое направлено к тому, чтобы какое-либо правоотношение возникло, изменилось или прекратилось.

Bo-2-х, оно в противоположность юридическим сделкам, как законным изъявлениям воли, говорит о действиях противозаконных или недозволенных, нарушающих в чем-либо права других лиц и, потому, влекущих ответственность за них со стороны их совершителя (§§ 88 и 116).

О разделении, затем, юридических сделок на какие-либо классы или виды оно уже ничего не говорит; но, несмотря на это, из частных постановлений его об отдельных юридических сделках не может быть не выведено то заключение, что и ему известны те же собственно разделения их, которые были установлены юристами римскими, так как и в нем есть постановления о сделках односторонних и двусторонних, безмездных и возмездных, а также о сделках между живыми и на случай смерти.

В нашем законе, напротив, не только нет общих определений о юридических сделках, но и даже самый термин „юридическая сделка“ в нем не употребляется. Из обстоятельства этого никоим образом, однако же, нельзя выводить то заключение, чтобы нашему закону было совсем чуждо понятие юридической сделки; дело только в том, что им понятие сделки, односторонней и, потому, неправильной квалификацией его чрезвычайно затемняется.

Именно затемнение понятия сделки происходит от того, что он относит их к категории способов приобретения прав на имущество, что ясно видно из примечания к 699 ст. X т., в котором в числе различных способов приобретения прав на имущество перечисляются и всевозможные сделки, как, напр., договоры, обязательства, духовные завещания и проч.

Такое приравнение юридических сделок исключительно только к способам приобретения прав на имущества представляется до крайности односторонним и, потому, совершенно неправильно суживающим понятие сделки, вследствие того, что оно может давать повод к тому заключению, что будто бы по нашему закону под понятие сделки могут быть подводимы только такие волеизъявления, которые направлены только на установление каких-либо правомочий, как волеизъявления, могущие служить основаниями или способами приобретения прав на имущества.

На самом деле, это, однако же, не так, вследствие того, что многие частные постановления закона о тех или других сделках или, выражаясь языком закона, о тех или других отдельных способах приобретения прав на имущества, не только препятствуют признанию правильности этого заключения, но даже дают основание к заключению противоположному, или тому заключению, что и по нашему закону сделки могут представляться не только как основания приобретения прав или, все равно, их возникновения, но также и как основания их изменения, перенесения и потери или прекращения, основания каковому заключению дают:

во-1-х, правило 1545 ст. X т., которым сторонам договора предоставляется право по их взаимному согласию уничтожить договор или, все равно, прекратить его действие, что указывает на то, что, по крайней мере, договор, как одна из юридических сделок, может быть направлен не только на установление какого-либо правоотношения, но и на отмену или прекращение его, и из какового правила не может быть не выведено также и то заключение, что если сторонам договора предоставляется право по их взаимному соглашению уничтожить договор, то им тем более должно принадлежать, как это заметил Победоносцев (Курс гр. пр., т. III, стр. 135), также и меньшее право по их взаимному согласию изменить содержание договора, в каковом случае, поэтому, договор, как юридическая сделка, может быть направлен и на изменение правоотношения, и

во-2-х, правило 2058 ст. X т., которым предоставляется заимодавцам право передавать заемные письма другим лицам, чем, очевидно, допускается сделка, направленная на перенесение правомочия с одного лица на другое.

Кроме этих постановлений в нашем законе возможно найти немало и других, которыми допускаются в частности те или другие сделки, направленные не только на установление каких-либо правомочий, но также на их изменение, перенесение и прекращение, каковые постановления в связи с общими правилами нашего закона, о юридических сделках, как о способах приобретения прав на имущества, и дают в конце концов основания тому заключению, что понятие сделки и согласно постановлениям нашего закона может быть установлено в том же виде, в каком понятие это определяет Барон, по соображении относящихся к этому предмету указаний юристов римских, как акт или дозволенное изъявление воли стороны, направленное непосредственно на какое-либо юридическое последствие, заключающееся в возникновении, изменении, перенесении или прекращении какого-либо правоотношения.

Такое же определение понятию юридической сделки дают и из наших цивилистов Мейер (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 165), Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 128), Васьковский (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 112), и Растеряев (Недейст. юрид. сделок, стр. 14), каковое определение, ввиду возможности обоснования его по соображении постановлений нашего закона, и не может не быть признано, разумеется, совершенно правильным и почему, напротив, не может быть признаваемо правильным определение понятия юридической сделки, данное Дювернуа, как такое волеизъявление лица, которое направлено на изменение правоотношения (Чтения по гр. праву изд. 4, т. I, ст. 683), как определение слишком краткое и потому недостаточное.

Далее из некоторых общих постановлений нашего закона о способах приобретения прав на имущества могут быть извлечены также указания и на то, что понятию юридической сделки и у нас должны быть присущи именно те самые признаки, которые указаны в только что установленном понятии сделки и на которые обращает внимание Барон.

Так, во-1-х, указание на тот признак сделки, что она должна заключаться в изъявлении воли стороны и, притом, в изъявлении воли, непременно законом дозволенном, может быть извлечено из постановлений 699 и 700 ст. X т., из которых последней определяется, что все способы приобретения прав тогда только признаются действительными, когда они утверждаются на непринужденном произволе и согласии, разумеется, сторон сделки; а первой, что права на имущества приобретаются не иначе, как способами, в законе определенными; из каковых определений само собой вытекает именно то заключение, что сделка может возникнуть не иначе, как вследствие волеизъявления сторон и, затем, волеизъявления, непременно дозволенного законом, вследствие того, что права на имущества могут быть приобретаемы не иначе, как способами, законом определенными или, другими словами, способами, законом дозволенными.

Во-2-х, из этих же постановлений закона может быть извлечено указание и на тот необходимый признак сделки, что ею стороной должен быть преследуем именно ее какой-либо частный интерес, так как в постановлениях этих идет речь, как о юридических сделках, о способах приобретения прав на имущества, приобретение каковых прав по сделке несомненно должно представить известный интерес для сторон сделки, хотя бы, как заметили Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 61) и Пассек (Неимуществ. интерес в обязат., стр. 11), интерес и неимущественный, т. е. не материальный, а только нравственный, на том основании, как объяснил Пассек, что и у нас вполне возможны такие случаи, когда устанавливаемые сделкой обязательства могут заключаться или в доставлении кредитору, или стороннему лицу не какого-либо материального объекта, а какого-либо отвлеченного блага, или в воздержании от действий, могущих нарушать также какие-либо неимущественные блага их, как, напр., обязательство о прекращении игры на фортепьяно, принимаемое одним из соседей по квартире, в видах доставления спокойствия своему соседу и проч., или, как заметил Дювернуа, и не интерес, возбужденный правоотношениями собственно имущественными, но и другими, из области, напр., права семейного и вытекающие из брака, узаконения и усыновления детей и других (Чтения по гр. праву, изд. 4, т. I, стр. 696).

Что касается, наконец, возможных по нашему закону разделений юридических сделок на классы, то в перечислении различных сделок, как способах приобретения прав на имущества, сделанном в примечании к 699 ст., указывается только, что эти способы суть или дарственные и безмездные, к каковым отнесены: пожалование, выдел, дарение, духовные завещания и наследство, или способы обоюдные, т. е. как можно полагать, в противоположность первым возмездные, к каковым отнесены: мена, купля-продажа и другие договоры и обязательства.

Несомненно, что под теми и другими сделками следует разуметь, как это справедливо утверждает и Мейер, не что иное, как negotia onerosa и lucrativa права римского, так что под сделками дарственными или безмездными следует разуметь такие, которыми доставляется выгода одной только стороне без всякого эквивалента в пользу другой; а под сделками возмездными, напротив, такие, которые направлены на действие в пользу другого лица и на соответственное воздействие со стороны последнего в пользу первого.

Хотя о других возможных у нас разделениях юридических сделок на классы в законе и не говорится, но, несмотря на это, нельзя не согласиться с утверждением Мейера, а также Шершеневича (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 130) и Васьковского (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 113), что и у нас по различию в самой природе возможных у нас юридических сделок они могут быть разделены также еще на сделки односторонние и двусторонние или многосторонние, из которых под первыми следует разуметь такие сделки, которые возникают из воли одного лица, как, напр., духовное завещание, принятие или отречение от наследства и проч.; а под вторыми, напротив, такие сделки, которые возникают из соглашения двух или нескольких противостоящих друг другу лиц, к сфере которых относятся именно различные договоры.

Не может быть, далее, также никакого сомнения в том, что помимо этих разделений сделок у нас представляется вполне возможным и разделение их по их природе еще на сделки между живыми и на случай смерти, как такие сделки, из которых первые должны выступать в силу при жизни изъявляющего волю, а последние после его смерти, как, напр., духовные завещания.

Мейер на возможность этого разделения сделок у нас не указывает, но зато он говорит о возможности разделения юридических сделок, подобно вообще разделению юридических действий, на законные и незаконные, хотя при этом и прибавляет, что только собственно законные сделки возможно называть сделками, вследствие того, что сделки незаконные не считаются действительными и потому не могут быть признаваемы и существующими (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 165—167).

Если это так, то какое же основание говорить о возможности разделения юридических сделок на законные и незаконные, если существование последних, по крайней мере, юридическое, т. е. как сделок, могущих подлежать охране закона, представляется невозможным.

Если в действительности такие сделки, как говорит Мейер, на самом деле и существуют и исполняются, то это обстоятельство никоим образом, однако же, не может служить основанием к признанию за ними значения сделок собственно юридических, так как они, как противозаконные, как, напр., указываемые Мейером сделки содержательниц домов терпимости с проститутками, ни в каком случае судебной защитой пользоваться не могут, а следовательно остаются только простыми фактами, без всякого юридического значения.

Уже самым понятием юридической сделки указываются отчасти и ее необходимые принадлежности или, как говорит Барон, те условия, без которых существование ее представляется немыслимым, но, несмотря на это, эти принадлежности сделки должны быть рассмотрены особо и более подробно, к чему мы и обратимся.

You May Also Like

More From Author