В эпоху рецепции римского права в Пруссии существовала, по-видимому, нотариальная система, по образцу римского actus publicus, со всеми ее недостатками для упорядочения вотчинного оборота: сделки о недвижимостях совершаются по этой системе не по месту нахождения недвижимости, а где угодно, заносятся они в книгу в хронологическом порядке, действие записи сводится к простому доказательству правоотношения или влечет привилегированное положение записанной сделки в отношении частных сделок; так что в конце концов эта система только усиливает замешательство оборота созданием особых привилегий и ничего не дает для обозримости и гласности правоотношений.
Но и эта нотариальная система существовала далеко не везде[1]. По исключению и в Пруссии встречались области, где запись в книгу служила условием действительности вещных правоотношений, особенно ипотеки[2].
Кое-где были и городские книги[3]. Ленные отношения имели свою особую поместную систему книг[4]. Но все это было неудовлетворительно, редко и уже вовсе не могло служить опорой оживающему обороту и реальному кредиту.
[1] Картина отчасти обрисуется из дальнейшего, отчасти же см. Dernburg u. Hinrichs, § 1.
[2] Maгдебургские земли, см. Dernb. u. Hinr. стр. 7 прим. Но и это начало было только развитием римского actus publicus.
[3] Введение к Edict. V. 1693 (Codex constitutionum Marchicarum Brandenburgensium, v. Mylius., II ч. 2 отд. N XI).
[4] Dernburg u. Hinrichs, стр. 3, Raumer, Ursprung der prеuss. H Verf. (v. Ledebur’s Allg. Archif. Th. 7 N VIII), Edict. 1693 и Declaration v. 1695 (в Codex с. М. II 2 N XI иXIII).
