Из вышеизложенного очерка политических отношений европейских государств видно, что со времени Вестфальского мирного конгресса до начала нынешнего столетия войны и разделы чужих владений составляли исключительный предмет внимания государей и их министров. Однако сила и произвол не были единственными факторами международных отношений в этот период.
Рядом с бесчисленным количеством примеров, доказывающих неуважение независимости иностранных государств и неисполнение обязательств, самым торжественным образом принятых, мы имеем доказательства, что в XVII и XVIII столетиях европейские цивилизованные народы признавали законную силу международного права не только во время мира, но и во время войны.
Укажем на некоторые наиболее важные положительные юридические начала, которые выработались в международных сношениях этой эпохи и сделались составной частью ныне действующего международного права.
Во-первых, важным результатом деятельной внешней политики европейских государств после Вестфальского мира, тех беспрерывных частных и общих соглашений, в которые они входили друг с другом в этот период, было точное выяснение основных прав, принадлежащих государствам и верховной власти, как субъектам международного права.
Вместе с тем, потребность в постоянных дипломатических сношениях и переговорах между государствами утвердила в сознании и практике этого времени необходимость уважать личную и имущественную неприкосновенность посланников, их экстерриториальность и другие привилегии, которые составляют содержание права посольств[1].
Далее международное морское право достигло высокой степени развития в этом периоде. В 1780 г. 28 февраля Екатерина II обнародовала знаменитую декларацию морского вооруженного нейтралитета, в которой были провозглашены следующие обязательные во время морской войны начала:
1) война не прекращает мирные международные сношения между портами воюющих и нейтральных государств;
2) неприятельская собственность на нейтральном корабле неприкосновенна, если не составляет военной контрабанды;
3) под военной контрабандой разумеются предметы, перечисленные в ст. ст. 10 и 11 коммерческого договора России с Англией 1766 г.;
4) для действительности блокады порта необходимо, чтобы доступ к нему был фактически прекращен стоящей поблизости неприятельской эскадрой;
5) указанные начала должны служить основанием для правового производства.
Декларация эта получила значение общеобязательного международного закона, ибо ее приняли и обязались защищать силой против всякого нарушителя большинство европейских держав, кроме Англии.
В 1800 г. по инициативе Императора Павла I был заключен второй вооруженный нейтралитет, на началах Екатерининской декларации 1780 г. лишь с изменением определения блокады и прибавлением новых правил, касающихся осмотра кораблей[2].
Кроме того, во втором периоде значительно изменяются к лучшему также взгляды на взаимные отношения воюющих во время сухопутной войны:
военнопленные уже не обращаются в рабство;
они признаются законными врагами, относительно которых неприятель имеет известные права, но также и обязанности;
на основании отдельных договоров, заключенных между государствами на случай войны, врачебный персонал и госпитали пользуются некоторой неприкосновенностью со стороны воюющих и пр.[3]
Наконец, то общее начало, которое легло в основание всех дипломатических переговоров, конгрессов и войн, происходивших в XVII и XVIII столетиях, – идея политического равновесия – показывает, что государства чувствовали настоятельную потребность в международном порядке, который обеспечивал бы их национальную независимость, их законные интересы и права.
После Вестфальского мира государи и их представители уже не находят возможным, как в прежнее время, предпринимать международные акты, не мотивируя их соображениями, имеющими, по крайней мере, вид справедливости и права.
Таким мотивом являлось по преимуществу равновесие государств. Во имя этого принципа государства входили в союзы и составляли коалиции; ради него объявляли войны и совершали разделы чужих территорий.
В поддержании равновесия заключалась вся задача международной политики XVII и XVIII вв. Но в то же время идея политического равновесия служила оправданием для всевозможных насилий и захватов, нарушения права и основанием беззаконных притязаний со стороны монархов и их советников[4].
Отсюда видно, что равновесие государств, как оно понималось во втором периоде, если и указывало на сознание европейскими образованными народами близости своих интересов и взаимной друг от друга зависимости, то не могло служить основанием для определения взаимных их прав и обязанностей и установления международного юридического порядка.
Система политического равновесия основывается на политической идее, служащей отличным орудием для всевозможных захватов и самых несправедливых нападений.
Европейская политическая система, созданная Вестфальским мирным конгрессом, была разрушена завоеваниями французской революции и империи Наполеона I. Победив соединившиеся против них европейские государства, они положили начало новому, существующему до настоящего времени международному порядку.
Роль и значение, которые имела в этом отношении революционная и императорская Франция, вполне объясняются тем радикальным переустройством ее общественного и государственного строя, которому она подверглась благодаря революции 1789 г.
Новые социальные и политические порядки, установившиеся в этой стране после 1789 г., оказали разлагающее действие на старый монархический режим и были причиной для тех преобразований во внутреннем быте европейских народов, которые должны были отразиться и на международных отношениях.
Рассматриваемые с этой точки зрения, войны и завоевания Наполеона имеют непреходящее международное значение. Наполеон победил Европу столько же силой оружия, сколько пропагандой новых свободных идей, провозглашенных декларацией прав гражданина и человека.
Французские войска распространили эти идеи в тех государствах, которые они занимали, и везде встречали симпатию народов к свободным политическим порядкам, которые они учреждали в завоеванных землях.
Наполеон отлично понимал значение такой пропаганды: в инструкциях и манифестах он постоянно объявлял, что ведет войну с ненавистными всем народам феодальными порядками и желает основывать свою власть не на порабощении народов, но на их сочувствии.
Вот почему первоначально Французы не встретили той ненависти и сопротивления со стороны западноевропейских народов, на которые рассчитывали их государи. Но характер борьбы между последними и Наполеоном изменяется с 1813 г.
С этого времени в Германии, Италии и Испании народный энтузиазм достигает небывалых размеров; вокруг монархов собираются все их народы для войны за свободу и независимость своих государств.
Эта перемена объясняется с одной стороны, тем обстоятельством, что народы убедились в истинных намерениях и целях Наполеона, который стремился более к возвышению своей личной императорской власти, нежели к обеспечению блага и интересов своих подданных, с другой, теми обещаниями, которые были даны народам их государями относительно лучших политических порядков, свободного управления и законодательства, имеющих наступить по освобождению от французского ига.
Борьба народов за сознанные ими свободу и права привела к падению Наполеона.
[1] Всеобщее негодование, возбужденное в Европе коварным убийством французских посланников на Раштаттском конгрессе 1799 г., укрепило сознание в неприкосновенности дипломатических агентов. См. Huffer. Der Rastatter Congress, Bd. II, 312 и. flg
[2] Мое соч.: “О праве частной собственности во время войны”, с. 251 и след.
[3] Martens. „Recueil”, t. II, p. 74. Ср. мое „Собрание трактатов”, т. II, № 37 и 38. См. в особенности т. IX (X) моего „Собрания тракт.”, стр. 259 и след. Также мое сочин. „О праве частной собственности во время войны”, стр. 241 и след.
[4] В первый раз упоминается о “политическом равновесии” в Утрехтском трактате 1713 г. Но в течение времени понятие о равновесии постоянно изменялось и было определяемо весьма различно.
См. напр. определение князя Тальерана (Correspondance inédite du prince de Talleyrand, publ. par. Pallain. Paris 1881, préface, p. XVI). Срав. Gentz. „Fragmente aus der neuesten Geschichte des politischen Gleichgewichts in Europa”. (Lpz. 1803), S. 71 u. flg). Кроме того: Mountague Bernard. Four Lectures, p. 97. Bulmerineq. Praxis, Theorie und Codification, S. 40 u. flg. Phillimore. Commentaries, t. I, p. 483.
