После падения феодальной системы Западная Европа представляла общество независимых государств, в которых средневековое безначалие и кулачное право уступили место уважению к закону и господству единой королевской власти.
В XVI столетии мирная жизнь этих государств была потрясена реформационным движением, которое возникло сначала в Германии, но скоро охватило весь север и запад Европы. Реформация имела огромное международное значение. Она разделила европейские народы на два враждебных лагеря, которые выдержали упорную и долгую борьбу между собой.
На одной стороне стояли германский император и папа, защищавшие интересы католической церкви; то религиозное единство западных народов, которое существовало в течение столетий; напротив, протестанты требовали признания своей религиозной свободы и своего права быть самостоятельным обществом верующих, вне всякой зависимости от римского первосвященника.
Эта борьба привела к кровопролитному международному столкновению, которое в продолжение тридцати лет свирепствовало в немецких областях и совершенно изменило европейскую политическую систему.
Религиозная, по своему происхождению, Тридцатилетняя война была богата последствиями чисто политического свойства. По мере ее продолжения международные стремления различных государств все более выступали на первый план.
Государства, которые по историческим своим преданиям, по вероисповеданию своих монархов и подданных, должны были бы явиться непримиримыми врагами реформации, – ввиду своих мирских интересов стали в ряды противников римско-католической церкви.
Князь церкви, кардинал Ришелье, от имени “перворожденного сына римско-католической церкви”, заключает союз со шведским королем, Густавом-Адольфом, который взял под свое покровительство протестантское движение в Германии.
Этот факт показывает, какая резкая перемена произошла в отношениях между государством и церковью в новое время, сравнительно со средними веками. Во время и после Тридцатилетней войны религия была сведена на второстепенное место, и направление международной политики отныне стало определяться исключительно государственными целями.
Тридцатилетняя война окончилась Вестфальским мирным трактатом, заключенным 24 октября 1648 года. Как сам порядок заключения этого акта, так и прелиминарные переговоры, ему предшествовавшие, вполне выражают сознание со стороны государств и их представителей новизны предпринятого ими дела и необычайности своего положения[1].
Действительно, переговоры о мире начались уже в 1634 г.; прелиминарные условия его были приняты сторонами в 1645 г. Правительства и государи, принимавшие участие в Тридцатилетней войне, хорошо сознавали гибельные результаты, к которым она привела и размеры которых могли только увеличиться с дальнейшим ее продолжением.
Сила обстоятельств вынуждала их покончить с кровопролитием и так или иначе войти в соглашение друг с другом. Но мир можно было заключить только с общего согласия сторон и на условиях, отвечавших как действительному положению вещей, так и стремлениям, которые одушевляли воюющих.
Новый порядок, долженствовавший установиться в области международных отношений, представляется для них неясным, противоречит всем их понятиям и историческим преданиям.
В предшествующей жизни европейских народов, ни в средние века, ни в древности, не было ни одного прецедента, чтобы представители разных государств сообща обсуждали свои дела и устанавливали порядки, обязательные для всех народов[2].
Поэтому все совещания и обмен мыслей, которые происходили между уполномоченными европейских правительств до созыва Вестфальского конгресса и на самом конгрессе, носили характер неопытности, сомнения, ребяческих опасений унизить свою честь и достоинство представляемых государств[3].
После долгих переговоров уполномоченные почти всех европейских держав, за исключением России, Польши и Англии, собрались, наконец, на конгресс, заседания которого происходили в двух городах, близких друг от друга, в Оснабрюке и Мюнстере.
Необходимость этого разделения на два собрания вытекала из невозможности соединить за одним столом представителей Швеции с уполномоченным папской курии. Поэтому в Оснабрюке находились уполномоченные Швеции, Германской империи и различных других протестантских государств; в Мюнстере – представители папской курии, Венеции, германского императора, Франции и др.
Главнейшие постановления мирного Вестфальского трактата могут быть выражены в следующих положениях[4]:
1) Взаимное отношение двух христианских церквей – протестантской и римско-католической – должно было определяться тем положением, в котором находились церковные общества 1 января 1624 г. Обязательная сила Аугсбургского мирного трактата 1555 г. подтверждалась.
Вместе с тем была узаконена известная дискреционная власть каждого государя в отношении тех церковных обществ, которые существовали в пределах его территории, ибо основное правило Аугсбургского мира – cujus regio, ejus religio – давало право государям выселять из своей страны всех иностранцев.
2) Государства, входящие в состав Германской империи, в числе 355, получили полную независимость, с одним условием – не заключать таких международных договоров, которые противоречили бы пользам других германских государств.
3) Швейцарский союз и Нидерланды, пользовавшиеся до этого времени фактической независимостью, были призваны формальным образом в качестве самостоятельных государств.
4) Территориальные приращения Франции и Швеции, как победоносных сторон, состояли в присоединении к первой – части Эльзаса, ко второй – большей части Померании и городов Висмара, Ростока и др. Кроме того, Франция получила сюзеренные права над десятью вольными имперскими городами, находившимися в пределах Эльзаса, в том числе над Страсбургом.
Общее значение Вестфальского мирного трактата для международных отношений можно резюмировать следующим образом.
Во-первых, непосредственное его значение состояло в небывалом в прежнее время факте соединения европейских государств в одно международное общество, которое настолько сознает солидарность своих интересов, что считает нужным не только совещаться об общих своих делах, но даже определять внутренний порядок в государствах, входящих в состав этого общества.
Во-вторых, он дал формальную санкцию тому расколу, который совершился в духовном единстве западноевропейских народов с отдалением протестантской церкви от римско-католической.
В-третьих, признание политической автономии множества немецких владений надолго обеспечивало бессилие, государственное и международное, Германской империи и открывало широкий простор для вмешательства всех европейских держав во внутренние ее дела.
В-четвертых, Вестфальский мир окончательно утвердил международное главенство Франции, добившейся унижения своих вековых соперниц – Австрии и Германской империи, и выдвинул на некоторое время Швецию, которая была деятельным фактором в международных делах Европы до тех пор, пока внутренние смуты, раздоры и эгоизм партий не лишили ее всякого влияния на европейском континенте.
[1] Garden. Histoire générale des traités, t. I, p. 134 et suiv. Flassan. Histoire générale et raisonne’e de la diplomatie française (1811), t. III, p. 220 et suiv. Raumer. Geschichte Europa’s seit dem XV-ten Jahrhundert (1834), Bd. III, S. 614 u. flg. Barral. Etude sur l’histoire diplomatique de l’Europe, t. I. part. I, p. 1 etc
[2] Ср. Fischer. Geschichte der auswärtigen Politik und Diplomatie im Reformationszeitalter 1455-1556. Gotha 1874, S. 151 flg.
[3] Mountague Bernard. Four lectures on subjects connected with diplomacy (London 1868), p. 21 etc. Ср. также Raumer. Geschichte Europa’s, Bd. III, S. 618.
В течение пяти лет продолжались комические переговоры насчет того, кому первому надлежало въехать в Мюнстер и в какие ворота; кто первый поднимется по лестнице и войдет в зал совещаний; кого посадить справа от председателя и кого слева; какие титулы давать представителям различных государств и т.д.
[4] Meiern, Acta pacis Westphalicae 1734-1736, 6 томовъ.
