После Венского конгресса реакционная политика европейских правительств имела своим результатом такого рода международные акты, которые совершенно противоречили общественным нуждам и стремлениям народов.
Образовав из себя так называемую пентархию (пятидержавие), великие державы приняли за правило вмешиваться во внутренние дела независимых государств в тех случаях, когда порядок, в них установившийся, представлял, по их мнению, опасность для мира в Европе[1].
При всеобщем в то время враждебном настроении западноевропейских обществ против реакции и стремлении народов к политической свободе, в поводах к такому вмешательству не было недостатка.
В 1818 г. вновь собрался конгресс из представителей великих держав в Аахене, на котором присутствовали монархи: русский, австрийский и прусский. Результатом совещаний этого конгресса были постановления, на основании которых сокращался срок оккупации французской территории союзными войсками и была уменьшена контрибуция, наложенная на Францию.
В Аахене же были дополнены правила, выработанные на Венском конгрессе относительно дипломатических агентов, определением ранга министров-резидентов.
Наконец, декларация, изданная уполномоченными великих держав по поводу переговоров, проходивших на Аахенском конгрессе, подтверждала тесный союз участвовавших в нем монархов и объявляла, что последние признают непременной своей обязанностью руководствоваться в отношениях между собой и к другим державам началами международного права.
Вместе с тем пять союзных государей решили на будущее время собираться на конгрессы или конференции для обсуждения сообща как собственных интересов, так и вопросов, по поводу которых другие государства обратились бы к ним с просьбой о вмешательстве[2].
Но Аахенский конгресс не разрешил тех вопросов, которыми интересовались европейские общества.
Напротив, как совещания этого конгресса, так и последующие меры Венского кабинета, вдохновлявшего в то время европейскую политику, ясно показывали, что великие державы твердо решили не допускать в континентальных монархических государствах ни либеральных реформ, исходящих от правительств, ни тем более внутренних переворотов в пользу общественной свободы и прав народа.
С целью предупредить распространение революционных идей в Германии, по инициативе Австрии состоялись в 1819 г. конференции представителей немецких государств в Карлсбаде и Вене, и здесь был выработан ряд постановлений, направленных против общественных движений в Германском союзе[3].
Революции в Испании, Португалии, в Неаполе и Сардинии рассматривались великими союзными державами как общеевропейские дела, требовавшие вмешательства и восстановления силой законного порядка вещей.
В 1820 г. уполномоченные Австрии, Пруссии и России собрались на конгресс в Троппау и в следующем году в Лайбахе для совещания об общих мерах против революционных восстаний, вспыхнувших тогда в разных европейских государствах, и в частности о средствах подавить революцию в Неаполитанском королевстве.
Лайбахский конгресс решил, что австрийские войска займут Неаполь и уничтожат конституцию, которую неаполитанский король должен был дать своему народу[4]. Испанская революция была предметом обсуждения Веронского конгресса (1822 г.), который получил экзекуцию в отношении революционных кортесов Франции.
На этот раз английское правительство формально отказалось одобрить меры, принятые конгрессом, и с тех пор постоянно защищает начало невмешательства во внутренние дела других государств[5].
В 1821 г. вспыхнуло восстание Греков против турецкого ига. Первоначально не только Меттерних, но и Александр I относились враждебно к греческой революции и скорее склонялись на сторону султана, чем возмутившихся Греков. Но влияние общественного мнения, особенно Англии, скоро заставило европейские правительства выйти из их пассивного положения и вступиться за угнетенный христианский народ.
Со времени образования в Англии министерства Каннинга и восшествия на русский престол императора Николая I оба правительства, русское и английское, решились вынудить Турцию на уступки в пользу греческого народа.
В Петербурге, в 1826 г., Россия и Англия подписали протокол, на основании которого обязались вмешаться в войну против Турок и предоставить Греции те права, которыми пользовались Дунайские княжества, если требования их не будут удовлетворены султаном. Петербургский протокол был изменен в Лондоне, в 1827 г., в международную конвенцию, которую подписала также Франция[6].
Союзные державы отправили свои флоты в Архипелаг для воспрепятствования подвоза к греческим берегам амуниции и военных припасов. Наваринская битва, кончившаяся сожжением турецкого и египетского флота, привела к русско-турецкой войне 1828-1829 г.
По Адрианопольскому миру с Россией, султан должен был признать независимость Греции, которая в 1830 г., на основании Лондонского протокола, была объявлена королевством и греческий престол занял баварский принц Оттон[7].
Греческое восстание открыло собой ряд внутренних переворотов в европейских государствах, которые уничтожили старый режим, поддерживаемый великими державами, и изменили созданную Венским конгрессом политическую систему Европы.
Французская революция 1830 г. не вызвала вмешательства Австрии и России, потому что Людовик-Филипп поспешил объявить о признании им обязательной силы Венского трактата 1815 г. Пример Французов увлек соседнюю Бельгию. Одновременно с июльской революцией произошло восстание Бельгийцев против ненавистного им голландского правительства.
При содействии Франции и Англии они отделились от Голландии и, в силу Лондонского трактата 1831 г., Бельгия была объявлена самостоятельным и вечно нейтральным королевством, престол которого занял принц Леопольд Саксен-Кобургский. Голландский король признал факт разделения своих владений только в 1839 г.[8]
Новая революция во Франции, вспыхнувшая в феврале 1848 г., дала сигнал к общим смутам в Западной Европе. Народные движения в Германии вызвали попытку преобразования Германского союза, которое составило задачу франкфуртского национального собрания. В Пруссии, Австрии и Венгрии революционное движение ниспровергает принципы, провозглашенные на конгрессах в Лайбахе и Вероне.
В Дании восстают герцогства Шлезвиг и Гольштейн с целью отделиться от Датского королевства. Это восстание привело к войне между Данией и Германским союзом, окончившейся, благодаря вмешательству России, Берлинским трактатом 1850 г., на основании которого оба герцогства остались под властью датского короля.
В Церковной области Итальянцы изгнали из Рима папу Пия IX и учредили республику. Но последняя была уничтожена французскими войсками, которые, восстановив власть папы, в течение нескольких лет занимали Рим.[9]
[1] Князь Меттерних поставил девизом своей реакционной политики следующие слова: „L’Europe fait aujourd’hui pitié à l’homme d’esprit et horreur à l’homme vertueux”. (Mémoires, III, 426; сл. также стр. 445).
[2] Martens. Nouveau Recueil, t. IV, p. 554. Дипломатические документы, II, 351. 373 и т. д. – Мое Собрание трактатов, т. VII, №№ 288-296. Срав. Alfred Stern. Geschichte Europas seit den Verträgen von 1815 his zum Frankfurter Frieden von 1871. Berlin 1894-97, 2 Bde.
[3] Mémoires de Metternich, t. III, 334, p. 283 et suiv. Martens (Murhard). Recueil, t. IV, p. 8. Срав. Stern. Geschichte Europas, Bd. I, S. 540 etc.
[4] Bianchi. Storia della diplomazia Europea in Italia, t. II, p. 33 e seg. – Gervinus. Geschichte des XIX Jahrhunderts, Bd. IV, S. 148 flg. Мое Собрание трактатов т. IV, ч. I, №№ 122 и 123. v. Treitschke. Deutsche Geschichte im ХІХ-ten Jahrhundert, Bd. III, S. 131 u. flg. Stern. loc. cit., I, S. 103 etc.
[5] Срав. мое Собрание трактатов, т. XI, стр. 242 и след. Bianchi. Storia, II, 107 e seg. – Lawrence. Commentaire sur Wheaton, t. II, p. 287.
[6] Martens. Nouveau Recueil, t. VII, p. 40. Срав. мое Собрание трактатов, т. IV, ч. I, №№ 130 и 131. Мое Собр. тракт, т. XI, стр. 344 и след.
[7] Martens. Nouveau Recueil, t. VIII, p. 143. De Clercq. Recueil, t. Ill, p. 557. Срав. Lawrence-Wheaton, t. II, p. 403 et suiv. – Gervinus. Geschichte, Bd. V.
[8] De Clercq, ibid., t. IV, 146, 478. Neumann. Recueil, t. IV, p. 319, 416.
[9] Срав. Constantin Bulle. Geschichte der neuesten Zeit (Lpz. 1876). Bd. II. Bianchi. Storia, t. V, p. 11 e seg.
