Д. Пятый разряд составляли посессионные крестьяне[1], стоявшие на рубеже между государственными и крепостными крестьянами. Состояние последних возникало несколькими способами, из которых главным была покупка к фабрикам и заводам.
Так, уже указ 18 янв. 1721 года разрешил “для размножения заводов” как дворянам, так и купцам покупать населенные имения и приписывать их к фабрикам, “дабы те имения всегда были уже при тех заводах неотлучно”.
Указ запретил подобные имения особо от заводов “продавать и закладывать, равно как всякими вымыслы за кем либо крепить и на выкуп отдавать”. Крестьяне, поселенные на таких имениях, назывались посессионными (впрочем, указанный термин впервые появляется в законодательстве в 1797 году)[2].
В 1752 году было определено количество крестьян, выше которого фабриканты не могли употреблять на работы; так, на шелковые заводы можно было ставить только 1/4 из приписанных к ним крестьян, на суконные 1/3 и т.д. Остальное же количество (3/4 и 2/3) должно было заниматься земледельческими работами.
При Петре III указом 1762 года правительство запретило покупку крестьян к фабрикам и заводам, предоставив фабрикантам “довольствоваться вольными наемными за договорную плату людьми”. Правда, в 1798 году покупка была снова разрешена, но это продолжалось недолго, ив 1816 г. она была окончательно воспрещена.
Вторым способом возникновения состояния посессионных крестьян являлась приписка к этому разряду по указам некоторых лиц, носивших название вечноотданных на фабрики.
Так, указом 1722 года было разрешено оставить на заводах работавших на них беглых и разных пришлых людей; то же было разрешено и указом 1736 года, причем собственникам беглых, раз у последних были паспорта, фабриканты обязывались выплатить по 50 рублей за семью с малолетними детьми, а за совершеннолетних доплатить по особой таксе.
Затем к посессионным крестьянам нередко причислялись незаконнорожденные и не помнящие родства. Наконец, указ 1753 года предписал приписывать в рассматриваемый разряд и нищих или, по его словам, “шатающихся по миру мужского пола разночинцев, кои к службе негодны, а работать еще могут”. Подобная отдача по указам практиковалась до Петра III, когда была воспрещена.
Третьим способом поступления в разряд посессионных была передача фабрикантам казенных мастеровых по распоряжениям Сената и Берг- и Мануфактур-коллегий[3].
Управление названными крестьянами сосредоточивалось в упомянутых коллегиях, обязанных надзирать за фабрикантами, “чтоб порядочно содержали мастеровых и чтоб всякий свою должность исполнял”.
В 1763 г. фабриканты получили весьма важное право ссылать крестьян в Сибирь, впрочем, с разрешения Мануфактур-коллегии в каждом отдельном случае[4]. Зато, с другой стороны, крестьянам разрешено было вступать в брак без согласия фабрикантов и жаловаться на них правительству в случае разных притеснений[5].
Однако несмотря на это, фактически положение посессионных было очень тяжелое, чем и объясняется наличность многочисленных волнений среди них, имевших место в изучаемую эпоху.
В 1840 г. фабрикантам было разрешено отпускать на волю посессионных крестьян, причем последние обязывались или приписаться в государственные крестьяне, или же войти в состав городских обывателей (мещан, ремесленников и т.п.). В первом случае фабрикант должен был дать отпущенному 50 р. на обзаведение.
Крестьяне, благодаря сословному духу времени, в рассматриваемую эпоху окончательно обособились от торгово-промышленного класса, составив особую сословную группу. Этому значительно способствовали реформы Екатерины II, проведенные в узко-сословном направлении.
Свою точку зрения на крестьян императрица высказала в Наказе. “Сельские жители, – читаем здесь, – живут в селах и деревнях, обрабатывают землю, произведениями которой питаются все сословия, и сие есть их жребий”.
Сообразно с этим воззрением на крестьян определялось и их юридическое положение. Так, крестьяне были ограничены в следующих правах. На основании указа 1730 г. они были лишены права на приобретение недвижимой собственности (земель и домов) в городах и уездах. Только в 1801 г. им было разрешено владеть ненаселенными имениями[6], а в 1827 г. домами (кроме столиц; в последних крестьяне получили названное право в 1848 г.).
На основании указа 1739 г. крестьяне лишились права покупать рекрутов и ставить их вместо себя. Регламентом Камер-коллегии 1731 г. им было запрещено вступать в подряды и откупа (“кроме найма подвод и судов”); впрочем, в отношении винных откупов это запрещение продолжалось только до 1774 г., когда было отменено.
Точно так же крестьяне были лишены всяких прав в области торговли (они могли продавать только свои деревенские продукты), что продолжалось до 1812 г., когда им было разрешено торговать без записи в гильдию.
На основании указа 1761 г. крестьяне не могли обязываться векселями (Устав о векселях 1729 г. об этом молчит) и вступать в поручительства; за ними было оставлено только право на выдачу заемных писем “с удостоверительным дозволением от их правителей и от тех мест, где оные в ведомстве состоят, и с поруками, токмо не из крестьян, а из других чинов”.
В этом отношении проект Елизаветинской комиссии идет дальше и разрешает крестьянам обязываться векселями и вступать в другие сделки в следующих случаях:
1) когда им необходимо взять в долг не свыше 10 р.,
2) “когда крестьянин подрядится кому поставить какие съестные припасы, дрова, сено и проч., что от крестьянской экономии происходит”,
3) “наймется у кого что-нибудь свезть водой или сухим путем”,
4) “имея покормежное письмо или паспорт, договорится у кого быть в услужении”,
5) “или какую работу отправлять”,
6) “или что построить”.
Но, как известно, этот проект не получил законодательной санкции. Наконец, крестьяне не имели права заводить фабрики и заводы, и только с 1818 г. им было даровано это право, но не иначе, как с разрешения начальства и со взятием торгового свидетельства в каждом отдельном случае.
Что касается до повинностей крестьян, то они должны были платить подушную подать[7] и отправлять следующие повинности: рекрутскую, подводную, фуражную, почтовую, постойную, дорожную, мостовую и караульную (т.е. выставлять караулы к казенным складам, амбарам и т.п.).
Тяжесть этих повинностей ложилась тяжелым бременем на материальное благосостояние крестьян, о чем в ярких красках свидетельствуют дворянские и крестьянские наказы 1767 г., ходатайствующие перед правительством об уменьшении этих повинностей.
[1] Семевский. Крестьяне в царствование имп. Екатерины II (Посессионные крестьяне); его же. Горнозаводские крестьяне во второй половине XVIII в. (Русская мысль. 1900. Кн. 1-5).
[2] Под “посессией” понималось вспоможение или пособие, дававшееся фабрикантам и заводчикам от казны в форме земель, лесов, крестьян и т.п. В частных актах этот термин появляется в 1796 г., откуда и заимствуется правительством в 1797 г. (Удинцов. Посессионное право. С. 57 и след.).
[3] Ко многим частным горным заводам (напр., уральским и др.) с самого начала XVIII ст. было приписано немало и государственных крестьян, которые на основании манифеста 21 мая 1779 г. должны были выполнять известные работы, точно переименованные в манифесте, за плату, размер которой также был определен.
Ввиду тяжелого положения этих крестьян и частых волнений среди них они были 23 июня 1803 г. (по крайней мере, на Урале) освобождены от обязательной заводской работы, но зато среди них был произведен набор по 58 человек с тысячи так называемых казенных работников, которые, будучи поселены на заводах, вошли в состав посессионных крестьян (Семевский. Горнозаводские крестьяне во второй половине XVIII в. // Русская мысль. 1900. Кн. 4).
[4] Вообще право наказания крестьян за ослушание или леность на работе принадлежало фабрикантам с самого начала XVIII ст. Так, в памяти, данной Демидову в 1802 г., правительство предоставило владельцу завода (Демидову) наказывать крестьян батогами или плетьми и даже надевать на них оковы. На практике фабриканты не раз крайне злоупотребляли этим правом.
[5] Впрочем, по свидетельству г. Семевского, жалобы крестьян в большинстве случаев оставались без всяких последствий и только “мирские челобитчики расплачивались своими спинами за усердие к общему делу” (назв. ст. в “Русской мысли”. 1900. Кн. 1. С. 28).
[6] Указ 12 дек. 1801 г. разрешил государственным крестьянам и вольноотпущенным приобретать “всякие под разными именами земли”. До 1858 г., когда действие этого указа было прекращено, воспользовалось этим правом всего 269 тысяч крестьян, т.е. только 3% общего числа государственных крестьян (Вешняков. Крестьяне-собственники в России. С. 1-13).
[7] Причем вследствие круговой поруки волости и в силу этого платы за умерших, неимущих и выбывших (напр., беглых), она была крайне тяжела для крестьян.
