Виды опеки и поводы к ее учреждению

Известно, что римское право различает три вида опеки: завещательную, законную и правительственную (tutela testamentaria, legitima, dativa). Различие между ними сводится к способу назначения опекуна.

По римскому праву, отец может в духовном завещании назначить опекуна остающимся малолетним детям; если же отец не назначит опекуна, то в опеку вступают агнаты, так как они могут быть наследниками после малолетнего члена своего рода, а римское право руководится мыслью, что где представляется выгода наследства, там должно лежать и его бремя.

Наконец, если нет агнатов или они по законному основанию уклоняются от опеки, то вступается само государство и назначает опекуна. Определения эти сами по себе совершенно естественны: кому же лучше, как не отцу, избрать опекуна остающимся сиротам; а если нет распоряжения отца, то кому же ближе, как не родственнику, быть опекуном малолетнего?

Поэтому и наше законодательство подобным образом регламентирует, что родители могут в завещании назначить опекуна своим малолетним детям; если нет назначения по завещанию, то опека предоставляется переживающему родителю малолетнего, следовательно по смерти отца – матери, по смерти матери – отцу, так что родители являются как бы законными опекунами; а когда нет у малолетнего ни отца ни матери или они уклоняются от опеки, то правительство через посредство опекунского ведомства назначает опекуна[1].

И вот на основании этих положений законодательства иногда и в нашем праве воспроизводят различие между опекой завещательной, законной и правительственной. Но, в сущности, у нас одна только опека – правительственная.

В этом легко убедиться, если обратить внимание на то, что у нас опекун как по завещанию, так и по закону не иначе является опекун, как по утверждении в этом звании правительством, тогда как по римскому праву нет надобности в этом.

Но ни назначение опекуна по духовному завещанию, ни законное право на звание опекуна у нас не безусловно обязательны для опекунского ведомства. Конечно, без достаточного основания опекунское ведомство не устранит от опеки лицо, назначенное по завещанию, или родителя малолетнего.

Но все-таки существенно для опекуна утверждение его правительством, а это утверждение не обусловливается завещательным назначением родителя малолетнего или каким-нибудь определением закона, так что практически нет разницы, назначает ли опекунское ведомство опекуна непосредственно по своему избранию, или оно руководствуется при этом определением завещания или закона.

Можно сказать даже, что определения законодательства только предупреждают распоряжения опекунского ведомства: и без всякого указания со стороны закона опекунское ведомство, конечно, назначило бы опекуном лицо, указанное в завещании, или родителя, подобно тому, как и теперь оно, независимо от определения какого-либо закона, всегда старается назначить опекуном к малолетнему кого-либо из его родственников.

Таким образом, различие римского права между опекой завещательной, законной и правительственной хотя и отзывается в нашем законодательстве, но не порождает различных видов опеки.

Самое обычное основание к назначению опеки – это малолетство лица, у которого есть имущество[2]. Малолетство лица само по себе не составляет еще повода к учреждению опеки, а служит оно к тому поводом при том условии, и только при том, что у малолетнего есть имущество. Таким образом, хотя и живы родители малолетнего, но как скоро у него есть имущество, учреждается опека; чаще всего тогда именно родители и назначаются опекунами.

В практике, однако же, как мы сказали прежде, при жизни родителей опека над имуществом малолетнего учреждается лишь тогда, когда имущество оказывается значительным, а при незначительности его имущества родители фактически управляют им без формального назначения опеки. Но когда у малолетнего нет имущества, родители содержат его, воспитывают, заботятся о нем, а опека не учреждается.

И когда у малолетнего нет ни имущества ни родителей, опека все-таки почти никогда не учреждается, а малолетнему сироте оказывается призрение со стороны или общества, или какого-либо частного лица. Законодательство, правда, не представляет к тому основания: оно относит опеку не только к имуществу опекаемого, но и к его личности. И, казалось бы, при бедности малолетнего заботы о его личности тем существеннее.

Но практика почти не дает примеров учреждения опеки над малолетними, когда у них нет имущества. Вероятно, потому, что заботы о личности опекаемого предполагают издержки из его имущества, а если его не оказывается, то для опекуна не существуют заботы и о личности. Тогда к чему опека?

Положение неимущего сироты вызывает на благодеяния, пожертвования, заботы о том, чтобы он обучился какому-нибудь ремеслу или другому занятию и тем мог впоследствии приобретать средства к своему содержанию, а вопрос об опеке как юридическом отношении тут совершенно обходится.

Этим объясняется, почему на деле опека не имеет того обширного действия, которого можно бы ожидать: тысячи, даже десятки тысяч неимущих сирот не состоят под опекой. Но малолетство не составляет единственного основания для назначения опеки.

Она учреждается и по другим основаниям: по умственной неспособности лица к гражданской деятельности[3], по расточительности[4], по безвестному отсутствию хозяина имущества[5] и т. д. Так что малолетство лица – только самое обыкновенное основание опеки, которое связывает ее с учреждениями семейного союза.

Однако по какому бы основанию ни была учреждена опека, она существует на одних и тех же началах: во всяком случае, опека есть представительство, а оно не зависит от повода к его учреждению.

Поэтому и законодательство, собственно, определяет только опеку, учреждаемую по малолетству опекаемого; относительно же других случаев опеки определяет лишь повод, по которому она учреждается, и от кого зависит ее учреждение, а о началах, на каких она должна существовать, постановляет, что начала – те же, на каких существует опека над малолетними[6].


[1] Ст. 226–231, 251.

[2] Ст. 225, 251.

[3] Ст. 376, 378.

[4] У. пр. пр., cт. 150.

[5] Ст. 1243.

[6] Ст. 377.

Дитрих (Дмитрий) Мейер

Известный российский юрист-цивилист, общественный деятель. Доктор права. Чернышевский называл его «одним из лучших наших профессоров правоведения».

You May Also Like

More From Author