Царская власть получает новый титул — императорский, с сохранением и всех прежних. Этот титул поднесен Петру Великому высшими учреждениями государства при окончании великой Северной войны в 1721 г., — войны, которая и вызвала все новые явления периода империи.
Новый титул, сходный по существу с прежним — царским, заключает, однако, в себе и новый смысл: царский титул делает наших государей преемниками византийских цезарей, императорский — делает их усвоителями подобных же традиций западноевропейских.
Новые основания власти
Петр Великий и теоретически и практически изменяет прежние патриархально-вотчинные основания власти в государственные: власть существует в интересах государства и для государства.
Теоретически такое учение проводил в Москве Юрий Крыжанич; затем тот же взгляд выражен, по поручению Петра, Феофаном Прокоповичем в «Правде воли монаршей» (официальном публицистическом трактате, написанном в защиту прав Петра на устранение законного наследника).
Здесь основания власти изложены согласно с теорией Гуго-Гроция, т. е. с теорией договорного происхождения власти: «согласно все хощем, да ты, государь, к общей нашей пользе владееши нами вечно»; практически Петр проводил ту же мысль, издав новую форму присяги 1711 г. (П. С. З., № 2329) на имя государя и государства, затем, проходя службу наравне с подданными, с низших чинов и повелев в письме из-под Прута сенату, что, если он попадет в плен, то не исполнять его приказаний, хотя бы и собственноручных, а если погибнет, то выбрать между собой достойнейшего в преемники.
Переворот в порядке преемства
Согласно с новыми основаниями власти, Петр Великий полагал (и рукой Прокоповича в «Правде воле монаршей» выразил), что воля царствующего государя не связана порядком законного наследования: если государь находит законного наследника не соответствующим благу государства, то может назначить себе преемником кого угодно.
Практическим поводом к тому было желание Петра устранить своего сына Алексея от престола; он был действительно устранен (впрочем, через его собственное отречение, хотя и вынужденное) и после бегства в Австрию — судим и приговорен к смертной казни.
Тогда Петр утвердил завещательное преемство (Указ 5 февраля 1722 г.), бывшее причиной многих смут в 1-й половине XVIII в., сам он не успел назначить себе преемника; его супруга — Екатерина I — возведена на престол лишь по тому основанию, что была коронована Петром Великим как супруга-императрица (первый случай приобщения к коронации государынь-супруг).
Сама она оставила завещание, допустив в нем субституцию: первым преемником назначен законный наследник — сын царевича Алексея — Петр, за бездетной смертью которого престол должен был перейти к дочери Петра I Анне (Голштинской). В действительности за смертью Петра открылось избрание преемника волей верховного тайного совета, которое пало на дочь царя Иоанна — Анну Курляндскую.
Она хотя также назначила завещанием преемника в лице малолетнего Иоанна Брауншвейгского, но он был свергнут, и на престол возведена дочь Петра Елизавета, которая объявила своим наследником Петра (III); Петр, однако, был свергнут его супругой Екатериной II.
Екатерина, хотя и признала с самого начала царствования своим наследником сына своего Павла, но не отменяла законом завещательного порядка (по некоторым известиям, имея в виду устранить Павла и передать престол сыну его — Александру). Император Павел I поспешил восстановить законное преемство (Указ 5 апреля 1797 г.) и установил тот порядок, который, без существенных изменений, действует доныне.
Права власти верховной
Вышеизложенное изменение оснований власти привело к точному законодательному определению неограниченной самодержавной власти, именно в Воинских Артикулах Петра Великого (в толковании к арт. 20) читаем так: «Его Величество есть самовластный монарх, который никому на свете о своих делах отчет дать не должен; но силу и власть имеет свои государства и земли, яко христианский государь, по своей воле и благомыслию управлять»[1].
«Правда воли Монаршей» учит, что, хотя власть возникла по договору и для пользы подданных, но народ раз навсегда передал власть в руки монарха безусловно. Екатерина II (Наказ, гл. II) указывает на другие основания для того же:
«Государь есть самодержавный, ибо никакая другая, как только соединенная в его особе власть не может действовать сходно с пространством столь великого государства» (п. 9–11);
«Другая причина та, что лучше повиноваться законам под одним господином, нежели угождать многим. Какой предлог (цель) самодержавного правления? Не тот, чтобы у людей отнять естественную их вольность, но чтобы действия их направити к получению самого большего ото всех добра» (п. 12–16).
В 1730 г., когда задумали применить в преемстве принцип избрания, задумали также ввести ограничительные пункты для власти новоизбранной государыни Анны Иоанновны, именно: аристократия — члены верховного тайного совета (главным образом князь Голицын) — имела образцом шведское государственное устройство; дворянство увлекалось правами польского шляхетства; но проект олигархии взял перевес, и императрица присягнула на соблюдение следующих кондиций: она без согласия совета не может объявлять войны и заключать мир, налагать новые подати, казнить дворян без суда, распоряжаться коронными землями, вступать в брак и избирать себе наследника[2].
По прибытии государыни в Москву шляхетство хотело изменить олигархические пункты в свою пользу, но окончательный перевес взят приверженцами неограниченной монархии: кондиции были уничтожены.
Гораздо важнее этой бесплодной попытки те случаи, когда сама верховная власть призывала к участию в делах правления представителей населения, отнюдь не думая ограничивать тем своих самодержавных прав. Этого не допускал Петр Великий, но допускали не раз его преемники по поводу составления нового кодекса.
Современник Петра Посошков («О скудости и богатстве») писал, что к составлению «судебной книги» (уложения) следует призвать выборных от духовенства, дворянства («от высокого чина») и от иных чинов: от приказных чинов, от купечества, от солдат и от людей боярских.
«Мнится мне (продолжает он), что не худо бы выбрать и из крестьян, кои в старостах и в соцких бывали, и во всяких нуждах перебывали и в разуме смышленые. Я видел, что и в Мордве разумные люди есть, то, как в крестьянах не быть людям разумным?» При этом Посошков оговаривается, что подобным проектом отнюдь не посягает на права самодержавной власти.
Мы увидим ниже, как неудачно осуществлялась эта мысль преемниками Петра I. Наибольшего внимания заслуживает Комиссия для составления проекта нового уложения, созванная Екатериной II в 1767 г. (манифестом 14 декабря 1766 г.).
Созваны были представители сословий (дворян, горожан, казаков и свободных сельских обывателей, но не духовенства), чем представительство XVIII в. существенно отличается от территориального представительства земских соборов. Лишь представительство двух городов — Москвы и Петербурга — было всесословное.
Но и в других городах сословное начало не могло быть выдержано, потому что мещанский город только что еще создавался: в городах смешивалось дворянство, купечество, казаки и крестьяне и притом люди разных национальностей; все они, вопреки призыву, избирали отдельных депутатов.
Избранные получали наказы от своих избирателей, исполненные самого разнообразного содержания, от высших вопросов государственного управления до самых мелких местных нужд. Всех депутатов явилось: от дворян — 161, горожан — 208, казаков — 54, крестьян — 79, иноверцев — 34; всего — 536.
Были представлены все части империи, не исключая привилегированных, имевших свои особенные узаконения (Малороссии, Остзейского края). Сверх представительства населения, были и представители (всего 28) учреждений (сената, синода, коллегий и главных канцелярий). Таким образом, общее число членов комиссии было 564.
Большинство членов приходилось на долю городских сословий. Заседания комиссии должны были совершаться по изданному императрицей «обряду управления комиссией». При открытии в комиссии председательствует генерал-прокурор, а потом — избранный депутатами маршал.
Назначена была частная дирекционная комиссия для упорядочения занятий комиссии. Но самая сущность дела, т. е. обсуждение законов, первоначально совершалась в общем собрании комиссии. — Комиссия была призвана к исполнению невозможного дела: ей предстояло не обсуждать готовый проект нового кодекса (как было в 1648 г. и как бывает обыкновенно), а сочинять проект, что решительно немыслимо в 500-тонном собрании.
Притом же трудность составления кодекса в XVIII в. возросла неизмеримо сравнительно с затруднениями, предстоявшими законодателям XVII в.: теперь законодательных источников накопились новые тысячи, не приведенные в известность и не собранные, как ныне, в полном собрании законов, но что всего важнее, законодательство XVIII в. внесло совершенно новые начала, не примиренные и несогласимые с началами московского права.
Императрица думала облегчить работу комиссии, дав ей в руководство свой знаменитый «Наказ», но этим только усложнила работу комиссии и сделала ее еще более невыполнимой: наказ не есть проект, ни даже программа кодекса, а общие философские начала права, заимствованные из Монтескье и Беккариа, разумеется, не имевшие ничего общего с фактическим состоянием московского права.
Комиссия должна была также принять во внимание частные наказы депутатов (числом ок. 1 1/2 тысяч). Вот почему заседания общего собрания были без системы и без результатов.
Это не только должно было случиться в то время, но должно повториться и всегда: председатель комиссии, Бибиков, совершенно справедливо видел невозможность вести дела в таком большом собрании: дирекционная комиссия поспешила выделить частные комиссии для разработки проектов специальных уложений, именно: вотчинную, юстицкую и о родах государственных жителей (сословное право); не имея общего плана, комиссия не могла сделать более рациональное распределение частных комиссий.
Государыня, сознавая свою ошибку, с своей стороны, поспешила дать план нового уложения (8 апреля 1768 г.: «Начертание о приведении к окончанию комиссии проекта нового уложения»); сообразно с главными частями этого плана для разработки права общего назначено 11 частных комиссий, а для разработки особенного — 4.
Эти частные комиссии продолжали долго работать, но «большая комиссия», т. е. общее собрание, была распущена 18 декабря 1768 г. по случаю открывшейся войны с Турцией, впредь до нового созыва, которого не воспоследовало (упоминания о комиссии, как существующей de jure, доходят до 1780-х годов).
Работы частных комиссий (закрытых по указу 1774 г. декабря 4) еще не все изучены и сличены с последующими актами законодательства Екатерины. — Итак, о неудачах Екатерининской комиссии речи быть не может: нельзя назвать неудачей неисполнение того, что не может быть исполнено.
Действительное же значение комиссии, т. е. выражение народных мнений по разным отраслям законодательства, ею исполнено в наказах депутатам и речах их. Здесь, конечно, мы находим массу неправильных (по взглядам нашего времени) мнений и партиозно-сословных стремлений, но немало и весьма благородных и ценных заявлений.
Император Александр I учредил конституционный образ правления в новоприсоединенных областях — Финляндии и Польше. План общих преобразований в этом смысле, составленный Сперанским, не был приведен в исполнение и потому для истории русского государственного права не имеет никакого значения, за исключением Государственного совета, установленного в 1810 г. (или, правильнее, преобразованного из «постоянного совета», учрежденного в 1801 г.).
Государственный совет есть установление законосовещательное; это значение его существенно изменено реформой 1842 г.
[1] Это — почти буквальный перевод решения шведского рихсдага 1693 г.
[2] Впрочем, Д.М.Голицын составил подробный план государственного устройства, в которое, кроме верховного тайного совета, входят сенат (из 36 членов) и сейм, состоящий из двух палат: шляхетской (из 200 членов) и городских депутатов.