Личные отношения между супругами

Брак, объединяя супругов физически, нравственно, экономически и юридически, естественно, оказывает влияние и на их личные и имущественные отношения. Рассмотрим и те и другие. Начнем с личных.

Характер личных отношений между супругами находится в зависимости как от общего культурного состояния данного народа, так и от его исторических и национальных особенностей.

Невысокий уровень культуры древнего Востока, патриархальный строй семьи, взгляд на брак как на союз, главным образом, половой, создали, в результате своем, в древнейшее время приниженное положение восточной женщины в браке. Позже, под влиянием религии, положение ее улучшилось.

Роль замужней гречанки едва ли была лучше: она находилась вечно под опекой и в строгом подчинении мужу, который мог ее даже завещать другому как вещь (Mayer. Die Rechte der Israeliten, Athener und Romer. II. С. 360).

Римляне, любившие точно юридически определять жизненные отношения, придавали особенно строгий характер мужнему полновластию. Жена, как они характерно выражались, находилась “в руках мужа”, была у него на “правах дочери”, и как таковую он мог учить, наказывать и даже убить. Только вмешательство родственников, созвать которых и выслушать обязан был муж в случаях особенно важных, смягчало строгость мужнего суда (judicium domesticum). Разумеется, с ослаблением патриархальных нравов, с учащением свободных браков, а также и с развитием свободы разводов облегчилось понемногу и положение римлянки как жены.

Древние германцы, не отличавшиеся мягкостью характера и нравов, не были мягки и в отношениях семейных. Жена находится у них тоже “в руках мужа”, хотя они называют эту власть опекой (mundium).

Не были мягче эти отношения и у древних славян, в частности, у наших предков.

Не вдаваясь в подробное исследование этого вопроса, заметим, что власть эта была так велика, что в проявлении своем она могла выражаться в разных и существенных функциях. Довольно сказать, что даже ответственность мужа за лишение жизни жены ставилась в нашем праве в связи с этой властью; при этом, что касается древнейшего периода, то даже такой осторожный исследователь, как Неволин, допускает возможность полной безнаказанности за женоубийство. Конечно, воздействие религии и смягчение нравов не могли впоследствии не повлиять на изменение взгляда на женоубийство.

Но какими привилегиями в этом отношении пользовался муж, видно из того, что даже в XVII столетии назначались мужьям за убийство жен сравнительно слабые наказания. И эта слабость кар вполне соответствовала народному правосознанию. Мы уже упоминали о поручной записи от 1677 г., в которой поручители ручаются перед кредиторами в том, что должник явится к сроку для выполнения своего обязательства вместе со своею женою, а также и в том, что ему, должнику, той своей жены “не убить, не замучить, не постричь без властелина ведома”.

Кроме этих общих соображений есть еще положительные свидетельства, показывающие, что по народному правосознанию мужу предоставлялось право наказывать жену и распоряжаться свободой и целомудрием ее по своему усмотрению. Заметим при этом, что меры наказания далеко не отличались мягкостью. Это видно из советов Домостроя: “Не бить по уху или по лицу, ни под сердце кулаком, ни пинком, ни поленом, ни колом; вообще не бить ничем железным или деревянным, так как многие притчи от того бывают – слепота, глухота, вывих ног, рук, пальцев, боль головы и зубов, а у беременных жен и детям повреждение бывает в утробе”.

Другие исторические свидетельства показывают, что мужья употребляли еще более энергичные средства “учительства”: “били смертным боем” до крови, натирая раны солью, сажали жен в крапиву, впрягали в соху, и уже не с целью учения, а с более прямою целью – “избыть жену”. Каков был авторитет мужа, с точки зрения закона, наглядно показывает та страшная казнь, которая полагалась жене за убийство мужа – закапывание живой в землю (см. мое Исслед. о разводе. С. 121-123, 127, 280).

Приступая к догматическому изложению личных отношений между супругами, мы рассмотрим их в таком порядке: взаимные права и обязанности обоих супругов; права, принадлежащие только мужу, и права, принадлежащие только жене.

Взаимные права и обязанности супругов

К таким правам и обязанностям, прежде всего, бесспорно принадлежат:

1. Взаимное право и обязанность исполнения каждым супругом супружеского долга (debitum conjugale). Это требуется самим существом брака как союза прежде всего полового.

У народов, ставивших на первый план физический элемент брака, эта обязанность не только была прямо выражена в их праве, но даже точно определена (наприм., у евреев, греков и у мусульман. (Мауеr. Вышеуказан. соч. С. 363).

В современных нам законодательствах – в одних (Прусское уложение, II ч., 1 тит. § 178; Австр. улож., § 90; Саксонское, § 1630; Итальянск., ст. 130) о ней говорится прямо; в других (Франц.) она, по мнению юристов, может быть логически выведена из текста закона (Oudot. Du droit de famille. С. 58; Р1аniol. Тгаite elementaire de droit civil. Т. III. Р. 68; См. § 1353 Общегерм. улож.).

Прусский закон, с присущей ему склонностью к подробной регламентации, определенно указывает на болезнь и на кормление женой ребенка грудью как на уважительные причины (первая – для обоих супругов, вторая – для жены), освобождают их от выполнения супружеской обязанности (§§ 179, 180). Каноническое право тоже считается с этой обязанностью (Мауеr. С. 363, 364).

В некоторых законодательствах санкция этого постановления заключается в правиле, создающем повод к разводу в случае упорного отказа жены или мужа в течение определенного времени от выполнения супружеского долга (Прусск., II, 1, § 694; Сакс., § 1731).

Наш закон обходит этот вопрос молчанием. Практика относительно его нам неизвестна; да едва ли такие вопросы и возникали в светских судах, а как решают их духовные суды, когда к ним обращаются супруги, мы не знаем.

Однако же Восточная Церковь, как и Западная, признает эту обязанность для супругов существенной (Zhishman. Das Eherecht d. Orientalisсhen. С. 719)[1].

Действующий закон наш говорит о самом крайнем случае – о неспособности к брачному сожитию, считая ее, если она добрачная, поводом к разводу (X т., ч. I, ст. 45, 48, 49). Таким образом, хотя наличности такой обязанности нельзя отрицать и с точки зрения нашего закона, но санкции этому правилу наш закон не указывает.

2. Вторая обязанность, общая обоим супругам – это обязанность взаимной супружеской верности, вызываемая не физическим только, но и нравственным единением их (Прусск. улож., II, I, § 181; Австр., § 90; Сакс., § 1630; Общегерм., § 1565; Франц., ст. 212; Итал., ст. 130; Швейц., ст, 159, Остз., ст. 7, т. X. ч. 1, ст. 45, п. 1 и Уст. Дух. Конс, ст. 238; см. т. X. ч. I. ст.106 и 107; Пр., ст. 108).

Обязанность эта, однако же, не всеми законодательствами понимается одинаково, что касается мужа и жены. Так, согласно вышеупомянутому исконному римскому воззрению, муж, имевший связь с незамужней (девицей или вдовой), совершал не прелюбодеяние, а лишь безнравственный поступок (stuprum). Только связь с замужней считалась нарушением супружеской верности (adulterium). Напротив, жена, вступая в связь со всяким мужчиной – женатым или холостым, совершала прелюбодеяние (l. 1, 6, 34 D, 48, 5. – 1. 8, С. 5, 17. Nov. 117, с. 9, § 5).

Впрочем, едва ли это воззрение можно считать особенностью Древнего Рима. Односторонний взгляд на прелюбодеяние, т. е. как на проступок, главным образом, вменяемый в вину жене, в известной мере присущ был и другим народам первого периода их истории: по крайней мере, в этом смысле есть данные, что касается древних греков, наших предков, а равно и других славян (поляков, чехов, балтийских славян), а также древних германцев и наших горских племен Кавказа. (См. соч. О разводе. С. 99 и 100).

Известное правило Кодекса Наполеона о том, что прелюбодеянием для мужа считается лишь содержание конкубины в общей супружеской квартире (ст. 229, 230), сохраняется доселе в Бельгии и в других странах, где этот кодекс остался без изменения. Лишь законом 27 июля 1884 г. во Франции эти статьи изменены в смысле уравнения прав мужа и жены, т. е. прелюбодеяние определено одинаково для их обоих.

Тождественно с Бельгийским кодексом определяет прелюбодеяние и кодекс Итальянский (ст. 150), воспроизводя, таким образом, определение прелюбодеяния, данное еще в Nov. 117 (с. 9, § 5).

Санкция закона, предписывающего взаимную верность супругов, заключается в том, что нарушивший верность супруг дает право другому требовать развода, а где он не допускается, разлучения (Прусск., II, I, § 670; Австр., § 115; Сакс., § 1713; Франц., ст. 229, 230; Итал., 150; Швейц., ст. 137; Уст. иностр. исповед., ст. 252, т. X, ст. 45, п. 1; Уст. Дух. Конс, ст. 238).

3. Обязанность взаимопомощи, взаимной поддержки материальной и моральной. Обязанность содержания жены и семьи лежит на муже как главном работнике (Прусск, II, I, § 185; Австр., § 91; Сакс., § 1634; Общегерм., § 1360; Франц., ст. 214; Итал., 132; Швейц., ст. 159; Остз., ст. 9, т. X, ч. 1, ст. 106; Пр., ст. 108), однако же законодательства признают справедливым привлечь к выполнению этой обязанности и жену, когда муж по уважительным причинам, например, по бедности или по болезни, не может содержать жены; в этом случае жена должна давать мужу средства для существования (Пр. ул., II, I, §§ 174, 262; Сакс. улож., § 1637; Общегерм., § 1360; Франц., ст. 212; под словом “secours” этой статьей понимается именно денежная помощь. См. Laurent. Cours elementaire de droit civil. Т. 1. С. 201; Итал., ст. 132; Пр., ст. 115).

Но не только денежно супруги обязаны помогать друг другу, но также и нравственно поддерживать друг друга в болезнях и других тягостях жизни, так как брак есть союз, влекущий за собой не только хозяйственное, но и моральное единение “вступивших в закон” (Пр., II, I, § 174, 176; Австр., § 90; Сакс., 1630; Фран., ст. 212; Итал., ст. 130, 132; Остз., § 9, п. 2; Общегерм., § 1353; См. Endemann, Einfuhrung in das Studium d. Burgel Gesetzbuches. II В. С. 694, 695).

Наш закон говорит только об обязанности мужа содержать жену (Зак. гр., ст. 106); но умалчивает об обязанности жены приходить на помощь мужу в нужде, что плохо вяжется с беcспорно устанавливаемой законом обязанностью взаимной нравственной поддержки друг друга: для мужа – “облегчать немощи” жены (ст. 106), для жены – “пребывать в любви”, “оказывать угождение и привязанность” (ст. 107). Эти постановления нашего закона не лишены санкции.

Именно сила их может обнаружиться в том случае, когда зайдет речь об юридическом признании раздельной жизни супругов: когда, например, жена, живущая отдельно от мужа, потребует себе содержания; в этом случае она может сослаться на то, что совместная жизнь с мужем, вследствие грубого нарушения им нравственной связи, невозможна. Равно и муж может воспользоваться этой статьей, отказываясь принять дурно ведущую себя жену.

В силу тесной нравственной связи между супругами процессуальный закон, не желая ставить их в тяжелое положение, которое может быть вызвано борьбой между чувством привязанности и чувством долга, – дать правдивое показание на суде, не допускает к свидетельству супругов, тяжущихся в делах гражданских (Уст. Гр. Суд., ст. 371, п. 4) и дает им право устранить себя от свидетельства, а если они не пожелают воспользоваться этим правом, то допрашиваются без присяги в делах уголовных (Уст. Угол. Суд., ст. 705).

4. Обязанность совместной жизни супругов. Она принадлежит к существу брака и потому естественно требуется всеми законодательствами (Пр., § 175; Австр., § 92; Сакс., § 1636; Общегерм., § 1353; Франц., ст. 214; Итал., ст. 131; Швейц., ст. 160; Остз., ст. 7 и 8, п. 2, т. X, ч. 1, ст. 103; Пр., ст. 112). По Общегерманскому уложению требование супруга о восстановлении совместной жизни удовлетворяется, если оно не заключает в себе злоупотребления его правом. Злонамеренное оставление одного супруга другим составляет повод к разводу (§§ 1353, 1567).

Наше древнейшее право понимало эту обязанность весьма строго. Даже отбытие наказания не разъединяло супругов: жена выдавалась “на поток и разграбление” вместе с мужем (Русская Правда. Карамзин., Спис., ст. 5) и продавалась в рабство за долги и преступления мужа. В древний период мы не встречаем постановлений о раздельной жизни супругов; вероятно, потому, что тогда легальная свобода разводов была столь широка, а нелегально браки разрывались столь часто, что не было надобности в узаконении раздельной жизни супругов. Только в после-Петровский период, когда свобода разводов подверглась значительному стеснению, мы встречаем правило о раздельной жизни или о разножитии супругов.

Разлучение супругов практиковалась в двух видах: во-первых, как мера процессуальная, как средство разъединить до исхода процесса как тех супругов, о законности брака которых шло судебное разбирательство, так и тех, которые возбудили дело о разводе или о жестоком обращении одного из них с другим. Во-вторых, разлучение назначалось по решению духовно-судебной власти вследствие несогласной жизни супругов и в особенности грубого и жестокого обращения мужа с женой. В этом последнем случае разлучение было, так сказать, суррогатом развода.

Разлучение первого рода назначалось или ех officio самим судом, или же по просьбе одной из спорящих сторон. Что касается разлучений другого вида, т. е. назначавшихся вследствие несогласной жизни супругов или жестокого обращения одного с другим (обыкновенно муж с женой), нередко угрожавшего жизни последней, то и эти разлучения назначались иногда (в большинстве случаев) по просьбе супругов, иногда же ех officio самим судом взамен просимого тем или другим супругом развода.

Суд уступал просьбе супругов разлучить их не прежде, как испробовавши все средства к их примирению, подвергая их увещеванию через их духовных отцов, консисторию и даже епархиального архиерея; супругов особенно дурного поведения епархиальное начальство отсылало в монастыри “для вразумления к согласной жизни”. Достойно внимания, что такие разлучения супругов (по просьбе о разлучении) обыкновенно давались судом вследствие обоюдного их согласия, состоявшейся между ними мировой, иногда увольнительного письма от мужа – следы автономной роли супругов в деле развода, случайно обнаружившиеся перед другим вершителем судьбы брака – церковным судом.

Духовный суд разрешал не только разлучения временные, но иногда и постоянные. Но, параллельно с такой практикой духовного суда, этот суд ревниво отстранял суды и правительство светское от утверждения разножитий супругов. Этот запрет был санкционирован Высочайше утвержденным мнением Государственного Совета 16 мая 1819 г., с распространением этого запрета и на лиц тех вероисповеданий, которые признают брак за гражданский акт.

Святейший Синод, рассматривая дело по просьбе отставного поручика Шелковникова о разводе с женой его по причине распутного ее поведения, встретил, что между ним, Шелковниковым, и женой его совершена была в С.-Петербургской Гражданской Палате и оставлена в своей силе Правительствующим Сенатом запись, заключающая в себе условие, что муж приемлет на себя обязанность давать жене ежегодно на содержание в продолжение жизни своей по 2500 руб., но с тем, чтобы она, по получении означенной суммы, в первый же год выехала из его дома и жила, где пожелает.

Святейший Синод, не находя достаточных причин к разводу Шелковникова с женой его и признавая сделанную между ними запись распустной книгой, подающей повод к вящему их разрыву, и притом противной святости супружеских обязанностей, полагает оную уничтожить, а для отвращения на будущее время подобных поступков и для охранения твердости брачных союзов постановить правилом, чтобы никакие в гражданском управлении места и лица не допускали и не утверждали между супругами обязательств и других актов, в коих будет заключаться условие жить им в разлучении, или какое-либо другое, произвольное их желание, клонящееся к разрыву супружеского союза. С каковым положением Святейшего Синода и министр духовных дел и народного просвещения согласен.

Комиссия составления законов в истребованном от нее Государственным Советом по сему предмету мнении представила подобное же мнение. Государственный совет, в общем собрании, находя заключение Департамента законов основательным, полагает оное утвердить с таковым дополнением, чтобы постановление об означенных записях и других актах распространено было на все христианские исповедания, т. е. как на те, в коих брачный союз почитается таинством, так и на те, в коих оный принимается за гражданский акт (См. исслед. О разводе. С. 347-353).

В первый раз в 1859 г. в законе светском дается постановление, по которому раздельная жизнь супругов дозволяется помимо судебного приговора о лишении всех прав состояния, а именно государственным крестьянкам в случае ссылки их мужей по приговорам обществ разрешено не следовать за мужьями. В 1862 г. это постановление было распространено вообще на жен тех мужей, которые ссылаются по приговорам обществ.

Наш действующий закон говорит: “Супруги обязаны жить вместе” (Гражд. зак., ст. 103). Эта обязанность должна быть понимаема не в смысле безусловном, а лишь в том, что, раз нет законных оснований для раздельной жизни, каждый супруг имеет право требовать от другого прекращения такой жизни: муж имеет право требовать, чтобы отдельно живущая жена возвратилась к нему, а равно следовала бы за ним при всякой перемене жительства (переселении, поступлении на службу, ст. 103), а жена – чтобы отдельно живущий муж взял ее к себе.

Последовательное проведение этого начала представляет собой закон, по которому вступившие в брак ссыльные каторжные обязаны, в случае окончания одним из них срока работ прежде другого, проживать муж с женой, а жена с мужем до окончания того срока работ, до которого должен пробыть другой супруг (Уст. о ссыл., ст. 412, п. 2).

Итак, следовательно, супруги могут жить и врозь, и никакая власть не может с этой стороны проверять (контролировать) их жизнь, раз на это есть их добрая, обоюдная воля. Они не имеют только права облекать их волю в формальный акт, который устанавливал бы “расторжение законного супружества” и “самовольное разлучение их” (т. е. без законных поводов и участия соответственной власти; ст. 103 и 1529, п. 1), потому что такие акты направлены были бы в обход закона, запрещающего развод по обоюдному согласию и разлучение супругов.

Что закон именно имеет в виду в приведенных статьях самовольное разлучение, показывает тот указ, из которого, главным образом, позаимствовано рассматриваемое постановление. Указ этот состоялся по вышеприведенному делу Шелковникова.

Таким образом, наш закон отрицает всякую юридическую силу за актами, которыми устанавливается раздельная жизнь супругов. Но выше было сказано, что такая жизнь, однако же, возможна. Нет ли здесь противоречия: если непреступно для супругов жить раздельно, то отчего нельзя им оформить этого разножития, – не все ли равно, раздельная жизнь без акта или с актом.

Нет, не все равно: жизнь врозь по доброй воле супругов, без всякого укрепления этой воли актом – простой факт, проверять который не дело власти, как не поверяет она – засевает ли свое поле собственник, или отдает в наем дом домовладелец. Но то же самое разножитие, оформленное актом, состоявшееся с ведома властей, есть юридическое действие, устанавливающее определенное юридическое состояние – к чему право безразлично относиться не может и по поводу которого необходимо сказать – “да” или “нет”: “да, это допустимо”; или “нет, это недопустимо”.

Другие законодательства, признающие, как и наше, совместную жизнь супругов существенной обязанностью их, несколько мягче относятся к ней. Так, Прусское Земское Уложение, во-первых, позволяет мужу предбрачным договором освободить жену от обязанности следовать за ним при перемене места жительства (§ 681); во-вторых, один супруг не может поставить в вину другому раздельную жизнь, если она вынуждена была выполнением публичных обязанностей, настоятельными частными делами или состоянием здоровья (§ 177).

Прусская судебная практика не признает недействительными договоры о раздельной жизни супругов, но с тем, чтобы каждый супруг имел право во всякое время изменить свою волю (Прусск. улож. с коммент. Коха, 6 изд., прим. 17 к § 175).

В Австрийском кодексе существует целый ряд причин, освобождающих жену от обязанности следовать за мужем; а именно – если он незаконно оставляет отечество, если он высылается из пределов государства, если он присужден к заключению, если он поступит на военную службу, если он, наконец, без основательных причин оставляет то место, которое было условлено как общее местожительство в предбрачном договоре (§ 92 и кооментарии к нему по изд. Штубенрауха, 3 изд. 1876 г.).

Но особенно обстоятельные правила по этому поводу дает Саксонское уложение, согласно которому жена освобождается от обязанности следовать за мужем, если угрожает серьезная опасность для ее блага, в особенности для ее жизни и здоровья, или если ее отказ от следования оправдывается основательной заботой о содержании в будущем (§ 1636).

По Общегерманскому уложению муж избирает место жительства и место поселения, но жена не обязана подчиняться решению мужа, если он злоупотребляет своим правом (§ 1354), например, избирает заведомо нездоровую местность, и в этом случае, живя раздельно, она имеет право на получение содержания от мужа (§ 1361).

По Швейцарскому уложению супруг может иметь отдельное жительство в течение всего времени, когда совместная жизнь грозит серьезной опасностью его здоровью, репутации или благосостоянию его дела, а также во время ведения процесса о разводе или о разлучении (ст. 170; См. Пр., ст. 112).

По строгости и решительности, если можно так выразиться, предписания ближе всего подходит к нашему закону французский, согласно которому жена обязана следовать за мужем везде, где он вздумает поселиться (ст. 214).

Это решительное предписание закона заставляет думать некоторых ученых и юристов-практиков, что муж имеет право прибегнуть к содействию общественной власти для водворения жены. Надо смотреть, говорят они, не на то, действительно ли средство, а на то, законно ли оно. Впрочем, сознаются сторонники этого мнения, что средство это становится все более и более чуждым современным нравам. (См. Planiol M. Traite elementaire de droit civil. Paris. 1901. Т. III. Р. 68-69).

Другие находят, и с основанием, что физическое принуждение для восстановления совместной жизни решительно несовместимо с существом брака и не достигает цели, ибо, водворивши жену в дом мужа, власть исполнит свое дело, жена же имеет полную возможность оставить после этого квартиру мужа, так как держать жену взаперти муж не имеет права и никакая власть ему в этом содействия не окажет, потому что это значило бы содействовать в противозаконном лишении свободы (Laurent. Вышеуказ. соч. С. 268).

Эти соображения вполне применимы и к нашему праву (см. Улож. о наказ, ст. 1544). Однако же нельзя сказать, что закон об обязанности жены жить вместе с мужем лишен санкции: если жена не оправдает раздельной жизни законными причинами, то она лишится права на получение содержания от мужа. (См. исслед. О разводе. С. 446 и след.)

И нашему законодательству известны некоторые изъятия из признанной им строгой обязанности жены следовать непременно за своим мужем. Отклонения эти установлены, главным образом, по соображениям интереса публичного, а именно:

1. При ссылке супруга по суду с лишением всех прав состояния другой супруг может, если он не желает развода, остаться на месте и, таким образом, вести отдельную жизнь (Улож. о нак., ст. 27, т. X, ч. I, ст. 52).

2. Жены лиц, переселяемых по приговорам общества, не обязаны следовать за своими мужьями: а) когда переселяемый муж изъявит согласие, чтобы жена его оставалась на прежнем месте жительства; б) в случае тяжкой и неизлечимой болезни и в) по жестокому с нею обращению мужа или по явно развратному его поведению.

В первом случае согласие мужа удостоверяется отобранной от него перед подлежащим полицейским начальством подпиской; во втором – просьбы об оставлении на месте жительства по болезни окончательно рассматриваются в губернских правлениях; наконец, в третьем, просьбы, приносимые по причине жестокого обращения или развратного поведения, в местностях, в которых не введены в действие Судебные уставы в полном объеме или мировые установления, рассматриваются судами первой инстанции, а когда они принесены лицами сельского состояния – судами волостными.

Те и другие руководствуются в их рассмотрении правилами суда совестного, назначая, вместе с тем, размер содержания жене из мужнина имения и распоряжаясь об учреждении опеки над детьми их свыше четырнадцатилетнего возраста. Постановленные на этом основании судебные определения представляются на окончательное утверждение губернаторов.

В губерниях, в которых введены в действие Судебные уставы в полном их объеме, просьбы жен лиц, переселяемых по приговорам обществ, об оставлении их в месте жительства по жестокому с ними обращению мужей или развратному их поведению (за исключением просьб лиц сельского состояния, передаваемых в волостные суды) подлежат рассмотрению уездных съездов, съездов мировых судей или заменяющих их судебных установлений, которым, вместе с тем, предоставляется также назначать размер содержания женам из мужниных имений и принимать меры к учреждению опеки над детьми их свыше четырнадцатилетнего возраста (Уст. ссыльн., ст. 255, прим. и 256).

Правила относительно следования жен за мужьями распространяются также и на случаи удаления из мест жительства административным порядком (Ст. 236, прим.). Высоч. утвержд. 10 июня 1900 г. мнением Госуд. Совета крестьянским обществам предоставляется постановлять приговоры об удалении тех членов их, дальнейшее пребывание которых в среде этих обществ угрожает местному благосостоянию и безопасности.

Приговоры обществ подлежат проверке на месте через земских начальников и уездных предводителей дворянства и утверждаются губернским присутствием. Членам семьи удаляемого предоставляется, если они того пожелают, не следовать за ним в место нового водворения (Собр. Узак. и расп. прав. N 67, ст. 1509). Указом Прав. Сената предложено крестьянским учреждениям выдавать крестьянкам паспорта помимо согласия мужей, если последние будут признаны виновными в жестоком обращении (1 Общ. Собр., 3 ноября 1899 г.).

Не участвовавшие в преступлении мужья, при всех родах ссылки и переселения их жен, следуют за ними единственно по собственному на то желанию, если сами они не состоят под следствием или судом и вообще неприкосновенны к делам, по которым не могут немедленно оставить место жительства (Уст. ссыльн., ст. 257).

3. На время заключения одного из супругов в тюрьму другой eo ipso разлучается с заключенным; арестантам женатым запрещается жить вместе с женами (Уст. содерж. под страж., ст. 297, т. Х, ч. 1, ст. 19).

4. Женатым нижним чинам морского ведомства, возвращающимся на службу из временного бессрочного отпуска, а равно вновь поступающим на службу женатым рекрутам не дозволяется брать с собою семейства (Высочайшее повеление 18 июня 1866 г., п. 3, П.С.З. 1866 г., N 43492.).

5. В военное время при передвижении войск запрещается следовать за ними женам военных нижних чинов (т. IV, Уст. земск. пов., ст. 259, прим. 5).

6. При ссылке евреек в Сибирь на поселение за преступление мужья их за ними следовать не могут (Уст. ссыльн., ст. 264).

По остзейским законам жена освобождается от обязанности следовать за мужем не только тогда, когда он за преступление приговорен судом к ссылке на каторжные работы или на поселение, но и тогда, когда сам он по другой какой-либо предосудительной причине куда удаляется (ст. 8, п. 2).

До сих пор вы видим, что закон определяет местожительство жены по месту жительства мужа, но есть случай и обратный: Местожительство мужа определяется по месту жительства жены; это бывает тогда, когда женщина, осужденная за преступление к ссылке в Сибирь на поселение с лишением всех прав состояния и причисленная, по истечении определенных сроков, к сословию государственных поселян или крестьян, выйдет замуж; тогда муж ее обязывается подпиской не выводить ее и не переселяться на постоянное жительство из места поселения его жены (Уст. ссыльн., ст. 414; См. исслед. О разводе. С. 443 – 445).

В постановления о совместной жизни супругов Проект предполагает ввести у нас как цельный институт раздельное жительство супругов. Необходимость во внесении в гражданское уложение такого института может наступить вследствие разнообразных причин. Законодательство может совсем запретить развод, т. е. полное расторжение брака. В таком случае разлучение супругов является единственным средством легально установить раздельную жизнь супругов, если совместная жизнь по уважительным причинам должна быть признана невозможной. Такой практике следуют законодательства, строго придерживающиеся принципов католической церкви (итальянское, испанское, португальское).

Но потребность в дозволении разножития супругов может возникнуть и при допущении развода. Развод как мера решительная, крайняя, как полный разрыв, уничтожение брака допускается обыкновенно при наличии и доказанности весьма веских причин. Но могут быть не столь серьезные разногласия в супружеской жизни, чтобы из-за них расторгать брак, но они вполне достаточны для того, чтобы разрешить супругам раздельную жизнь.

Бывают такие супружества, которые удовлетворяются и этой мерой, не имея желания добиваться полного развода и не помышляя о возможности нового брака. Вот почему во многих законодательствах (французском, бельгийском, германском, но не итальянском, как ошибочно указывают редакторы Проекта (Объяснение. Т. I. С. 208)), наряду с разводом допускается и разлучение.

Это сознавало и правительство, и известно, что дела о несогласной жизни супругов (в числе прочих) ведались Третьим Отделением Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, которое в своих постановлениях по этим делам руководствовалось особыми указаниями Государя и на основании этих указаний разрешало женам в некоторых случаях жить отдельно от мужей.

Ввиду того, что дел таких в Третье Отделение поступало немало, были даже попытки создать для их производства особые правила; попытки эти, впрочем, успеха не имели. С введением судебной реформы, когда суд стал доступнее и приобрел больше доверия у граждан, супруги, испытывающие потребность в раздельной жизни, стали искать помощи у суда. Вот тут-то с особой яркостью обнаружились недостаточность закона и необходимость найти средства удовлетворить немощам жизни.

Мировые суды и суды общие первых инстанций, ближе стоящие к населению и имеющие возможность наблюдать жизнь непосредственно, а не по бумажному только производству, склонны были удовлетворять некоторые ходатайства о раздельной жизни. При этом мировые суды иногда шли еще дальше: так, невзирая на запрет закона, воспрещающего совершение всяких актов, клонящихся к самовольному расторжению законного супружества, у мировых судей составлялись мировые записи о раздельной жизни супругов и даже при участии этих судей выдавались “вольные” мужьями женам.

Но Сенат, до которого вопли несчастных супругов не доходили, в начале своей практики решительно отвергал возможность дозволения раздельного жительства супругов и только впоследствии смягчил свой взгляд на этот вопрос. Но силами одного суда нельзя было удовлетворить этой потребности: тут необходимо вмешательство законодателя. Составители Проекта взяли на себя обязанность исполнить эту законодательную работу. Материалом для них послужили отчасти данные, почерпнутые из практики административных учреждений, ведавших и ведающих дела о раздельной жизни супругов, отчасти из судебной практики, отчасти из постановлений действующего законодательства – общего и местного.

Главная мысль, принятая редакционной комиссией как исходная точка для установления оснований раздельной жизни, следующая: не придавать перечисленным в законе причинам решающего значения самим по себе. Необходимо, кроме наличия причин, констатирование факта, что совместная жизнь стала для просителя невыносимой. Сами же причины таковы: жестокое с супругом или с детьми обращение другого супруга, нанесение супругу тяжких оскорблений, сифилитическая или иная прилипчивая отвратительная болезнь другого супруга, развратная или позорная жизнь его, постоянное пьянство или безрассудное и разорительное для семьи мотовство, а равно такая болезнь жены, при которой продолжение супружеского сожития представляется опасным для ее жизни и здоровья (ст. 141).

Таким образом, при руководстве этим постановлением суду предоставляется широкая свобода: он, рассматривая одну и ту же причину виновности, но применяясь к обстоятельствам данного случая, может постановить неодинаковое решение: в одном случае допустить разлучение, а в другом отказать – и это вполне понятно. Положим, речь идет о нанесении тяжкого оскорбления. Понятие о тяжести обиды в значительной степени зависит от степени умственного и нравственного развития обиженного и обидчика.

То же самое можно сказать и относительно жестокого обращения с супругом или с детьми. Подобный субъективизм при решении вопросов этого рода Общегерманское уложение допускает и в деле развода. Разумеется, такой порядок предполагает значительное доверие к суду и требует, чтобы последний пользовался полной свободой доказательств при рассмотрении этих дел.

Сверх этих причин Проект говорит о разрешении отдельного жительства вследствие злонамеренного (не менее годичного) оставления одним супругом другого, и, кроме того, жене может быть разрешено отдельное жительство, когда муж не имеет оседлости, отказывает ей и детям в необходимом содержании или, при недостаточности доставляемых им средств, препятствует жене изыскивать средства к жизни собственным трудом (ст. 142, 143).

Составители Проекта говорят: раздельное жительство супругов не может быть назначаемо на основании одного лишь о том соглашения (ст. 145), и притом не только предшествовавшего судебному разбирательству, но и заявленного на суде согласия одного удовлетворить требование другого о раздельном жительстве. В этом отношении Проект не освящает практики административного учреждения, ведающего ныне семейным делом (С. 245).

Поэтому Проект тем самым не допускает лишь такого признания иска, которое делало бы излишним рассмотрение доказательств иска, но не исключает признания в смысле неоспаривания или даже подтверждения обстоятельств, на коих основывается просьба истца, из системы доказательств, допускаемых уставом гражданского судопроизводства (стр. 246).

Как видно из вышеприведенного, в этом случае редакционная комиссия несколько удалилась от исторического прошлого, допускавшего разлучение супругов и по взаимному их согласию, и от практики административных учреждений, тоже допускающих такие разлучения, и даже в известной мере и от действующего законодательства, согласно которому жена переселяемого или удаляемого административным порядком может не следовать за мужем с его согласия (т. XIV изд. 1890 г., ст. 255, п. 1. Уст. о ссыльн.).

Можно ли в самом деле в этом случае игнорировать вполне волю супругов? Развода, полного прекращения брака установившейся законодательной практикой на основании одного лишь соглашения супругов не допускается.

Важность брачного института, особое общественное значение его, христианская мораль не могут примириться с такими разводами. Но разлучение – мера не столь решительная, не влекущая таких серьезных последствий, – должна быть обсуживаема несколько снисходительнее. Кто не знает таких печальных супружеств, в которых муж с женой, не проявляя ни жестокости друг к другу или детям, ни нетрезвости, ни хозяйственной и нравственной непорядочности, все-таки не ладят друг с другом, и нелады эти все обостряются, и если такие супруги не разойдутся, возникает опасение, что явится, пожалуй, и жестокое обращение и что-либо другое из предусматриваемого ст. 141.

Следует ли “ждать от таких супругов поступков” или разрешить им теперь же временно разойтись подобру-поздорову? Думается, что общественная мораль не выиграет, если будет поставлено непременным условием, чтобы прежде совершено было ими одно из действий, указанных в ст. 141, а потом уже можно их и разлучить. Лучше же их разлучить, пока они окончательно не озлобили друг друга, тогда, быть может, еще останется надежда, что они впоследствии сойдутся.

Мы полагаем, что временное разлучение возможно допустить и на основании одного лишь соглашения супругов. Разлучение на неопределенное время на основании одной лишь воли супругов разрешать было бы неудобно: это могло бы прикрывать в известной мере развод по обоюдному согласию супругов.

На весьма важный и нередко весьма острый вопрос при раздельной жизни супругов – о судьбе детей – Проект дает ответ такой: прежде всего решение этого вопроса предоставляется соглашению супругов; при отсутствии соглашения сыновья оставляются у отца, а дочери – у матери; впрочем, невиновный супруг вправе требовать оставления у него всех детей; но в интересах детей суд может отступить от этих постановлений (ст. 148). Здесь можно возразить против сортировки детей по полам. Не пол только, но и возраст следует принимать во внимание. Мальчик ли, девочка ли в детском возрасте одинаково нуждаются в материнском присмотре.

Относительно восстановления супругами совместной жизни Проект постановляет: данное на раздельное жительство разрешение утрачивает силу вследствие восстановления, по взаимному согласию супругов, совместной их жизни. Проект постановляет: данное на раздельное жизни. (См. мою статью О проекте семейственного права // Ж. М. Ю. 1903. Февраль. С. 85-91).

Особые права мужа

Особые права мужа заключаются в следующем:

1. Муж считается главой семьи. Многие законодательства так и определяют его положение (“глава семейства” – наш Свод зак. гр., ст. 107; Пр., ст. 109; Das Haupt der Familie, – Австрийское улож., § 92; das Наupt der ehelichen Gesellschaft, – Прусское улож., II, 1 § 184, и саро della famiglia – Итальянское улож., ст. 131). Как понимать это главенство? Это значит, что в брачном союзе голосу мужа дается решительное и решающее значение (прусский закон так буквально и определяет главенство мужа – § 184).

Отсюда закон требует “неограниченного послушания” от жены по отношению к своему мужу (Зак. гр., ст. 107, см. ст. 108). Другие законодательства требуют от жены просто “послушания” (Сакс. – Gehorsamkeit, § 1631. Швейцарское уложение, называя мужа главой супружеского союза (ст. 160), говорит, что супруги стараются обоюдно поддерживать взаимное согласие (ст. 159). Наш остзейский Свод – “послушания и подчинения его (мужа) воле”, ст. 8, п. 1. Франц. улож. – obeissance, ст. 213).

Однако же это правило о подчинении воли жены воле мужа для надлежащего его понимания должно быть сопоставляемо с другими предписаниями закона – “о жизни с женой в согласии”, “об уважении” к ней (Зак. гр., ст. 106), тогда обязанность неограниченного послушания жены мужу получит надлежащее освещение и, вместе с тем, станет ясно, что мужнее полновластие имеет свои пределы и что этим полновластием никоим образом не может быть оправдываемо жестокое обращение мужа с женой (какие взгляды высказывались).

Такие взгляды тем более неосновательны, что в другом случае (о чем была речь выше) сам закон дает право жене не следовать за своим мужем в случае жестокого с ней обращения, т. е. считает проступок мужа столь важным, что освобождает жену от исполнения важнейшей обязанности – не покидать мужа.

Заслуживает внимания, что и другие законодательства, предписывая жене быть послушной своему мужу, не только вместе с тем вменяют в обязанность последнему хорошо обходиться с женой, но дурное обхождение и повторяющиеся оскорбления считают для жены основанием для развода с мужем (Сакс., § 1736; Австр., §§ 109, 115; Прус., §§ 700-703; Франц., ст. 231; Швейц., 138 и по Итальян. улож. – для разлучения – ст. 150).

2. Муж имеет право требовать, чтобы жена следовала за ним при перемене им постоянного места жительства (Гражд. зак., ст. 103; Пр., ст. 112; Сакс., § 1636; Австр., § 92; Прусс., § 175; Общегерм., § 1359; Франц., ст. 214; Итальян., ст. 131; Остз. свод., ст. 8, п. 2).

Выше об этом была речь подробно, как об обязанности обоих супругов жить вместе. Здесь отмечается как особое право мужа определять и избирать место для совместной жизни супругов.

3. Муж имеет право требовать, чтобы жена не нанималась без его согласия (Гр. зак., ст. 2202; по Прус. улож. жена не имеет права заключать без согласия мужа какого бы то ни было обязательства, которым стеснялись бы права ее личности, § 196). Разумеется ли здесь только наем для домашних услуг или вообще для услуг вне дома, или же какой бы то ни был договор личного найма – закон не высказывается. По буквальному смыслу (“наниматься”) и по предполагаемой цели закона – не дозволять жене оставлять мужа без его разрешения, надо думать, что речь в статье лишь о таком договоре личного найма, который сопряжен с раздельной жизнью жены.

4. Муж имеет право требовать от жены деятельности как “хозяйки дома” (“жена обязана оказывать ему (мужу) всякое угождение и привязанность как хозяйка дома”, ст. 107). Аналогичное постановление мы находим в нашем Остзейском своде (“муж вправе требовать от жены участия в состоящем в его ведении домашнем хозяйстве”, ст. 8, п. 3) и в западноевропейских германских законодательствах: саксонском (“муж имеет право требовать от жены услуг по ведению своего хозяйства или своего промысла”, § 1631).

Проект (ст. 110) повторяет буквально это постановление, в прусском (“жена обязана иметь надзор над хозяйством мужа”, § 194) и австрийском (“жена обязана помогать мужу по ведению хозяйства и посильно к приобретению средств”, § 92). По Общегерм. улож. жена обязана заведовать общим хозяйством, производить домашние работы и помогать мужу в его предприятии (§ 1356). По Швейцарскому кодексу жена ведет домашнее хозяйство (ст. 161).

5. Некоторые законодательства, сверх того, дают право мужу на получение содержания от жены, если он окажется в нужде. Так, в нашем Остзейском своде постановлено: муж вправе требовать от жены в случае нужды содержания (ст. 8, п. 3; См. Пр., ст. 115). В саксонском законодательстве читаем: если муж обеднеет и к приобретению содержания для себя станет неспособным, то жена обязана его кормить, а если умрет – похоронить на свой счет (§ 1637).

По Итал. улож. жена должна участвовать в содержании мужа, если у него нет своих достаточных средств (ст. 132). Французские ученые признают, что постановление и их закона (les epoux se doivent mutuellement secours, ст. 212) должно быть понимаемо в том смысле, что, при отсутствии средств у мужа и при наличии их у жены, все расходы совместной жизни должны идти за ее счет (Laurent. Вышеуказ. соч. С. 194; Colmet de Santerre. Manuel elementaire de droit civil. Т. 1. Р. 85; См. Швейц. улож., ст. 159 и Пр., ст. 115).

Особые права жены

1. Жена имеет право на имя мужа (фамилию). Это одно из следствий общения жизни, создаваемого браком (Гражд. зак., ст. 100; Пр., ст. 111; Прусск., § 192; Сакс., § 1632; Общегерм. улож., § 1355; Швейц., ст. 161; Остз. свод, ст. 5 и 6).

2. Она имеет право на все права и преимущества мужа, сопряженные с его состоянием, чином или званием, не теряя их и в том случае, если муж за преступление будет лишен прав своего состояния (Зак. гражд., ст. 100 -102; Австр., § 92; Сакс., § 1748; Итал., ст. 131, по Прусскому уложению условно: жена следует правам состояния своего мужа, если они не связаны только с его лицом, § 193; Швейц., ст.161). Это право она сохраняет и во вдовстве. Но сохраняется ли оно при разводе? Закон ответа не дает; из его умолчания отрицательного ответа вывести нельзя.

В Древнее время разведенная теряла, по общему правилу, право на фамильное имя и звание супруга. Но практика не соблюдала этого правила, и разведенным женам дозволялось именоваться: X, бывшая жена Y. (См. иссл. О разводе. С. 202).

В Древнее время решался у нас иначе вопрос и о сообщении жене прав состояния мужа. Среди высших и свободных классов (князей, бояр, белого духовенства, городских и свободных сельских обывателей), как и теперь, состояние мужа сообщалось жене. Но среди несвободных классов действовало другое правило: рабство одного из супругов заражало другого – свободный, вступая в брак с крепостной, сам делался крепостным, если не выговаривал себе свободы у господина жены; равно свободная, выходя за крепостного, теряла свободу – “по рабе холоп, по холопу раба”. Эти сарitis deminutiones были вполне отменены сравнительно недавно: для свободного мужа – Екатериной II, и для свободной жены – Александром I.

Дольше всего (до 1831 г.) сохранялось правило о несообщении прав состояния иностранцамужа русской подданной – жене: если военнопленный иностранец, находясь в России, женился на русской подданной и потом был отпущен в свое отечество, то жена не была с ним отпускаема, хотя бы в таком случае надлежало расторгнуть сам брак (Неволин. Полное собр. соч. Т. III. С. 60-72).

Из общего правила о сообщении мужем прав своего состояния жене наш закон знает несколько исключений.

а) Если жена до замужества принадлежала к состоянию высшему, то она сохраняет его преимущества и по выходе замуж, не сообщая его, однако же, мужу (Закон. гражд., ст. 100, т. IX, ст. 5, 11, 44-46, 53, 539, 542).

б) Если жена, будучи лишена всех прав состояния и, по истечении определенных законом сроков, перечислившись в сословие государственных крестьян, вступит в новый брак с лицом, принадлежащим к состоянию высшему, то в этом случае она не приобретает прав состояния своего мужа, потому что, приобретая такие права, она обходила бы закон, карающий ее за содеянное преступление (кроме других наказаний) лишением прав.

в) Лицо Императорской фамилии, вступившее в брак с лицом, не принадлежащим к царствующему или властвующему дому, не может сообщить ему прав, принадлежащих членам Императорской фамилии (Т. I, Зак. осн., ст. 147), т. е. прaва на престолонаследие и права на получение содержания из удельного имущества.

3) Все законодательства признают, что жена имеет право на получение содержания от мужа. Муж содержит жену и семью как главная рабочая сила (Прусск., §§ 185; Австр., § 91; Сакс., § 1634; Общегерм., § 1360; Франц., ст. 214; Итал., ст. 132; Свод остз., ст. 9). Наш закон определяет эту обязанность так: “Муж обязан доставлять жене пропитание и содержание по состоянию и по возможности своей” (ст. 106; См. Пр., ст. 113).

Смысл статьи в том, что муж обязан не только давать средства на прокормление жены, но и вообще содержать ее, т. е. давать все необходимые средства к жизни; сообразно со своим общественным положением (“по состоянию”, т. е. по сословному положению; четыре состояния природных обывателей: дворянство, духовенство, городские и сельские обыватели) и сообразно со своими средствами (“по возможности”).

Иностранные кодексы обыкновенно определяют меру содержания, приноравливаясь к общественному положению мужа. Так, Прусск. улож. назначает содержание жене сообразно с общественным положением (Standesmassiger Unterhalt, § 185); то же повторяется во Французском и Саксонском уложениях. (Selon ses facultes et son etat, ст. 214. Auf eine seinem Stande und seinen Vermogensverhaltnissen entspechende Weise zu unterhalten, § 1634), а равно и Общегерманском, которое, упоминая об общественном положении и состоянии, прибавляет еще: “соразмерно с своею трудоспособностью” (§ 1360).

В Швейцарском уложении сказано: муж должен надлежащим образом заботиться о содержании жены и детей (ст. 160). Наш Остз. свод говорит, что жена вправе требовать от мужа содержания, соответственного его званию и достоинству (ст. 9). Австрийский закон говорит прямо “о доставлении приличного содержания жене” (Den anstandigen Unterhalt zu verschaffen, § 92).

Некоторые законодательства подробнее определяют эту обязанность, налагаемую на мужа. Так, Прусск. улож., называя ее сообразно с состоянием (§ 185), прибавляет: но если муж не может жене доставить такого содержания, то она должна довольствоваться и скудным (§ 186). Саксонский закон говорит об обязанности мужа доставлять уход и врачебную помощь жене во время болезни; а в случае смерти, если она умрет, не оставивши средств, за свой счет похоронить ее (§ 1634).

И с точки зрения нашего закона, конечно, можно вывести правило, что раз у мужа нет средств содержать жену сообразно состоянию, то, конечно, он обязан содержать ее как может (“по возможности”). Нельзя требовать, чтобы муж содержал жену, как прилично дворянину, если этот дворянин сам – чернорабочий.

Что касается обязанности доставления врачебной помощи, то она может быть выведена не только из постановления о содержании (ст. 106), но также и из постановления, в котором говорится о любви к жене и облегчении ее немощей (Та же ст.; См. Пр., ст. 108).

Но для того чтобы жена могла требовать содержания от мужа, она должна жить вместе с мужем: живя вне дома, отдельно, она, по общему правилу, не вправе требовать себе содержания; не выполняя своих обязанностей, она не вправе требовать выполнения их со стороны мужа.

Однако же это правило, как мы видели, имеет и должно иметь исключения.

Если жена ведет раздельную жизнь не по своей вине, если она по закону имеет право жить раздельно или если она вынуждена оставить мужнюю квартиру, то в таком случае нет основания отказывать ей в содержании. Мы касались уже этого вопроса, говоря о раздельной жизни супругов.

Мы видели там, что в некоторых случаях сам закон позволяет жене не следовать за мужем. Очевидно, что в этих случаях жена имеет право на отдельное содержание. Затем закону нашему известен ряд других случаев, когда он предоставляет право жене на отдельное от мужа содержание. А именно: а) из доходов с имущества лица, безвестно отсутствующего, известная часть, по усмотрению опеки, назначается на содержание его жены и детей (т. IX, ст. 8, прим. 4 по Прод. 1891 г.; Прил. ст. 1); б) в случае лишения мужа по суду прав дворянства недвижимое населенное имение его отдается в опекунское управление, и половина доходов с оного выдается жене на содержание (ст. 332, п. 4 т. IX, Зак. о сост., изд. 1876 г.); в) женам лиц, переселяемых по приговорам обществ, назначается в определенном размере, по усмотрению суда, содержание из мужнина имения (Уст. ссыльн., ст. 255, 256).

Бесспорно, что жена имеет право на отдельное содержание и тогда, когда она не живет с мужем по причинам, которые не могли быть ей вменены в вину, как, например, вследствие нахождения в больнице на излечении или когда она лишилась рассудка (Кассац. реш. 1873 г., N 1666).

Равно такое право ей должно быть предоставлено и тогда, когда по вине мужа совместная жизнь невозможна, понимая эту вину не только так, что муж отказывается принять жену, но и так, что, желая жену держать у себя, муж делает эту жизнь невозможной, например, вследствие жестокого обращения с женой.

Но, с другой стороны, и жена не должна смотреть на себя только как на нахлебницу или кредиторшу мужа. Если она, в свою очередь, попирает права мужа, вступает в непозволительную связь с другим мужчиной, вообще ведет безнравственный образ жизни, не участвует в заботах по хозяйству (“как хозяйка дома”, по ст. 107) или если она живет с мужем только для того, чтобы поведением своим заставить его отказаться от совместной жизни и тем дать ей право на отдельное содержание (см. случай, прив. в соч. О разводе, стр. 452), тогда, не нарушая статьи о повиновении мужу и почтении к нему (ст. 107), нельзя признать за ней права на отдельное содержание.

Что касается размера содержания, которое должно быть назначено жене судом при раздельной жизни супругов, то размер этот должен быть установлен по той же мерке, которая указывается законом и при совместной жизни супругов: “по состоянию и возможности” мужа, определяя эту возможность по моменту постановления решения и дозволяя изменять установленную судом норму с изменением имущественного положения мужа, т. е. или увеличивая, или уменьшая назначенный судом размер и даже совершенно прекращая выдачу содержания при восстановлении супругами совместной жизни.

4. Наконец, жена имеет право на охрану и защиту со стороны мужа (Прусск.,11, 1, § 188; Австр., § 91; Сакс., § 1633; Франц., ст. 213; Итал., ст. 132; Остз., ст. 9, п. 2). Прусск. ул. говорит: муж обязан и имеет право защищать перед судом и вне суда лицо, честь и имущество жены (§ 188) даже и в случае возбуждения против нее исков об обиде (§ 190). По Швейцарскому Уложению, хотя жена имеет право вести судебный процесс, но в процессах жены с третьими лицами по поводу ее личного имущества, внесенного в брак, представителем может быть один только муж (ст. 168).

По нашему Остзейскому своду жена вправе требовать от мужа во всех случаях жизни, в особенности в делах юридических, защиты и содействия (ст. 9, п. 2). По нашему общему Своду муж обязан защищать жену (ст. 106), а по нашим процессуальным законам муж имеет право быть поверенным жены, хотя бы он и не принадлежал к составу присяжных или частных поверенных (Учр. суд. Уст., 389 и Прав. о произв. суд. д., ст. 5). Согласно законам уголовным муж имеет право возбуждать преследование об оскорблении чести жены (Улож. о наказ, ст. 1534, прим.).

Но общего постановления о правозаступничестве жены мужем закон не дает. Это, конечно, находится в связи с устанавливаемой нашим законом системой раздельности имуществ супругов.

По Общегерм. улож. жена не только обязана, но и вправе заведовать общим хозяйством, и в пределах его вести дела мужа вместо него, и представлять его, так что сделки, отсюда возникающие, обязывают мужа. Хотя мужу и предоставляется ограничить или отменить это право жены, но последняя может жаловаться на мужа в опекунский суд, если считает такое действие мужа злоупотреблением властью (§ 1357). Аналогичные постановления дает и Швейцарское улож. (ст. 163-165).

Неизвестные другим кодексам постановления о взаимных отношениях супругов дает новый Швейцарский кодекс: если один из супругов пренебрегает своими семейными обязанностями или подвергает другого супруга риску, стыду или убыткам, то обиженная сторона может требовать вмешательства судьи (ст. 169). Если муж пренебрегает своими семейными обязанностями, то судья может предписать должникам мужа вручить жене всю сумму их долга или часть ее (ст. 171).

Необходимость согласия мужа на совершение женой некоторых юридических актов (авторизация мужа)

Говоря о влиянии брака на личные права жены, следует еще остановиться на той юридической зависимости ее от мужа, которую порождает брак по некоторым законодательствам.

По французскому закону замужняя женщина причисляется к разряду не способных к юридической деятельности (incapables. Code Civ., ст. 1124). Эту неспособность сообщает ей брак, потому что до замужества, раз она совершеннолетняя, она пользуется одинаковыми правами с мужчиной. Следовательно, в этом ограничении дееспособности замужних женщин нельзя усматривать остатков римской половой опеки.

Интерес брака – желание поддержать авторитет мужа и сохранить единство власти – вызывает потребность в подчинении жены мужу и в области имущественных отношений.

Такое объяснение своего закона дают французские цивилисты, но они же прибавляют к этому еще следующие соображения. Вышеуказанный мотив не единственный и даже не главный. Брак создает новые потребности жизни, жена не может совершить ни одного юридического акта, который бы ни оказывал влияния на детей и на мужа; акты, совершенные ею, интересуют всю семью, и естественно, что глава семьи вмешивается в них, чтобы охранить общие интересы. Есть еще одно соображение. Брак есть товарищество. Каждый из товарищей имеет свою сферу действий. Жена заведывает хозяйством и воспитанием детей, муж делами, которые ему лучше известны, чем жене. (Laurent. Cours elementaire de droit civil. I. 203; Planiol. Traite elem. de droit civil. Т. III. Р. 79 еt suiv.).

Неспособность замужней женщины общая: она распространяется на все юридические акты, как распорядительные, так и приобретательные, не исключая и дарственных (ст. 217), ибо для мужа небезразлично, от кого жена получает подарок.

Эти ограничения имеют полную силу, невзирая на избранную супругами ту или другую систему имущественных отношений. Но составляют исключения из вышеуказанного ограничения следующие права жены: 1) право делать текущие расходы по хозяйству, потому что в этом случае она обязывает не себя, а мужа; 2) право самостоятельно обязываться по торговле, если она ведет ее совершенно отдельно от мужа (ст. 220), потому что на право ведения торговли она должна тоже получить согласие мужа; 3) право совершать завещание (ст. 226), потому что этот акт получает силу лишь после ее смерти.

Равно жена не имеет права выступать на суде (ester en jugement, stare in judicio), потому что и здесь дело может дойти легко до убытков. Только по делам уголовным и исправительным она не нуждается в содействии мужа.

Разрешение мужа должно быть специально для каждого акта (согласие общее вперед было бы отказом от мужней власти), хотя бы и молчаливое (ст. 217): когда муж принимает участие в совершении акта. Если муж не хочет дать согласия или не может вследствие безвестного отсутствия, нахождения под запрещением, малолетства, присуждения к бесчестящему наказанию (peine affictive ou infamante), то за него разрешение дает суд (ст. 218-222).

Сила актов, заключенных без согласия мужа или суда, может быть оспорена мужем, женой или их наследниками (ст. 225).

В общем и итальянский закон держится тех же воззрений, что и французский, однако же есть и существенные отличия. Итальянский кодекс, говорит профессор Неаполитанского университета Джантурко, ищет среднего пути между претензиями доктринеров, эмансипаторов женщины и упорными охранителями мужнего авторитета, требуя разрешения специального или общего только для некоторых определенных актов (Instituzioni di diritto civile italiano. IV ed. Р. 57).

Итак, вот первое существенное отличие Итальянского кодекса от Французского; тогда как последний требует неизменно специального разрешения мужа на совершение юридических действий жены, первый довольствуется общим, впрочем, с правом отмены последнего по усмотрению мужа (Итал., ст. 134, Франц., ст. 223). Далее, для совершения только некоторых актов, нарочито перечисленных законом, замужняя итальянка нуждается в разрешении мужа, а именно: для совершения дарения, отчуждения (хотя бы и возмездного) и ипотеки недвижимости, займа и отдачи или получения капитала, для принятия поручительства, поручения (мандата) или обязанности душеприказчицы по завещанию, равно и для действий на суде по всем вышеизложенным юридическим актам (ст. 134, 1743 и 904). Следовательно, не только все акты, относящиеся к управлению, она может свободно совершать, но и прочие юридические акты, кроме сейчас перечисленных.

Сделав это отступление от Французского кодекса, итальянские юристы, по-видимому, не вполне уверены в целесообразности его. Так, у того же Джантурко мы читаем: “Конечно, таким образом не вполне достигается цель удержать согласие между женой и главой семьи и сберечь семейное имущество” (там же; Pacifici-Mazzoni. Instituzioni di diritto civile italiano. I. Р. 247).

По прусскому законодательству муж, вследствие своих опекунских прав по отношению к жене, обязан и вправе защищать ее лицо, честь и имущество на суде и вне суда (Рr. L. R. II, 1, § 188). Поэтому, по общему правилу, жена не может без согласия и привлечения мужа вести процесс (§ 189). Впрочем, это последнее постановление надо считать отмененным общегерманским Уставом гражданского судопроизводства, по которому замужняя женщина считается вполне способной к процессу (§ 51).

Жена не может без согласия мужа принимать на себя никакого обязательства, которым бы ограничивалась свобода ее личности (§ 196).

Подобного же характера правила мы находим и в Саксонском уложении, которое постановляет: замужняя женщина нуждается в согласии мужа на заключение всех сделок, не влекущих за собой приобретения (выгоды) (§ 1638). Но если муж в таком согласии отказывает без достаточной причины, то разрешение на заключение сделки может дать суд (§ 1644).

Австрийское уложение совсем не знает постановлений, ограничивающих замужних женщин в этом отношении (см. § 91 и см. Krainz. System des Оesterreich, allgemein. Privatrechts. II. § 434).

То же в виде общего правила признает и Общегерманское улож., но если жена обязалась совершать действия, требующие ее личного труда, то муж имеет право, с разрешения опекунского суда, до срока прекратить силу такого договора, если суд признает, что деятельность жены вредит интересам супружеского союза (§ 1358). По Швейцарскому уложению жена имеет право вести судебные процессы самостоятельно, но для занятия профессиональной или торговопромышленной деятельностью требуется согласие мужа (ст. 167, 168).

Некоторые западноевропейские торговые кодексы требуют также непременно наличия согласия мужа (прямо выраженного или только подразумеваемого) на ведение женой торговли, на то, чтобы она стала купчихой (marchande publique, commerciante, Handelsfrau; Фр. торг, код., ст. 4; Итал., ст. 15, но Общ.-герм. торг. ул. такого требования не ставит, что было прежде). Причем авторитет мужа признается столь нерушимым, что данное им согласие может быть взято обратно во всякую пору.

Впрочем, не одними только соображениями мужнего главенства вызывается потребность в таком согласии, а также и тем, что при существующей во многих западноевропейских законодательствах общности имущественных отношений между супругами муж заинтересован не только нравственно, но и имущественно открытием торговли его женой, ибо жена отвечает не только своим имуществом за сделанные ею долги, но ответственность ее может распространиться и на общее имущество (Франц., ст. 7; итал., ст. 14).

Что касается русского права, то мы видели и увидим, что и у нас в законодательстве были примеры признания юридической несамостоятельности жены в вопросах распоряжения своим имуществом – сознание необходимости дополнять волю жены волей мужа. Но все это – дело прошлого. Действующее законодательство вполне освободилось от этого воззрения. “Супругам дозволяется… распоряжаться собственным своим имением прямо от своего имени, независимо друг от друга и не испрашивая на то взаимно ни дозволительных, ни верующих писем” (т. X, ч. 1, ст. 114). Вот основное правило действующего закона в рассматриваемом вопросе.

Конечно, это обобщение речи “о супругах” и “взаимных дозволительных письмах” есть, так сказать, лишь facon de parier нашего закона, потому что ни история, ни обычай, ни даже пример западноевропейских законодательств (если допустить возможность их влияния в данном случае) вовсе не указывают на взаимодействие супругов в таких случаях. Напротив, и история, и обычай, и иноземные законодательства знают лишь влияние мужа на волю жены и необходимость разрешения первого на юридические акты второй; так что и смысл вышеуказанной статьи собственно тот, что жена имеет право распоряжаться своим имуществом, не испрашивая на это разрешения мужа.

Исключений из этого правила немного:

1. Не могут наниматься жены без позволения мужей (т. Х, ч. 1, ст. 2202), причем это ограничение нашего закона, не знающего мужней авторизации вообще по юридическим актам, совершаемым женой, должно быть применяемо лишь настолько, насколько договор личного найма, заключенный женой, приходит в столкновение с личной властью мужа над ней, с обязанностью ее разделять местожительство мужа. Следовательно, там, где договор найма услуг такого столкновения не предполагает, там этот договор должен иметь силу, независимо от согласия или несогласия на него мужа.

2. “Замужние женщины: не могут давать на себя векселей и передавать их с возвратом на себя: без позволения их мужей” (Уст. векс., ст. 6). Это ограничение касается простых векселей. Оно стало известно нашему законодательству лишь с 1862 г. До этого времени наш Вексельный Устав не ограничивал вексельной дееспособности замужней женщины. Постановление это, очевидно, наносное, навеянное примером Запада, стремившегося освобождать замужних женщин от последствий вексельной строгости взысканий. В западноевропейском праве оно находится в гармонии с существующей там общей зависимостью жены от мужа, при совершении юридических актов – зависимостью, как выше было указано, у нас не существующей.


[1] Какое значение в древнерусском быту придавалось выполнению супружеских обязанностей, видно из следующих слов Поучения духовника исповедывающемуся :”не лишайся ея (т. е. жены), токмо от с (ъ) вета, или в праздники Господьскы, или в пост, но по воле обою”. См. соч. О разводе. С. 141, 142.

You May Also Like

More From Author