Мена есть такой договор, в силу которого обе стороны обязываются взаимно передать друг другу определенные вещи в собственность. Договор мены отличается от купли-продажи тем только, что в нем вещь обменивается на вещь, а не на деньги, как в купле-продаже. Тот и другой договоры служат цели экономического обмена. С точки зрения экономической, каждая купля-продажа представляется меной, потому что вещь обменивается на деньги, чтобы потом деньги обменять на вещи.
Деньги играют только роль посредника в меновых сделках. Если земледелец продает свой хлеб за деньги, а потом на эти деньги покупает одежду, то в действительности он только меняет свои произведения на продукты производства других лиц. Эта экономическая точка зрения совершенно верна, насколько имеются в виду конечные результаты всех действий, направленных к удовлетворению человеческих потребностей. Но, рассматриваемый исключительно с точки зрения юридических средств достижения конечной цели, весь процесс экономического обмена разлагается на отдельные акты купли-продажи.
Мену сближает с куплей-продажей то обстоятельство, что оба договора обязывают контрагентов к передаче вещи в собственность. Поэтому не будет договором мены, например, соглашение, по которому одно лицо, взамен приобретаемой на праве собственности вещи, предоставляет другому пользование своей вещью. В силу договора мены устанавливается для обеих сторон обязанность в будущем передать друг другу право собственности, так что момент перехода собственности может не совпадать с моментом соглашения. Поэтому, при отсутствии противоположного правила в законе, нет никакого основания требовать, чтобы контрагенты имели право собственности на обмениваемые вещи в момент заключения договора.
Договор мены в историческом различии предшествует договору купли-продажи, который появляется только с введения денег и вытесняет мену со времени замены натурального хозяйства денежным. До появления денег мена была единственной сделкой обмена между отдельными лицами, между отдельными племенами. Современные законодательства, ввиду небольшого значения мены, уделяют этому договору весьма мало внимания. Так же поступает и наше законодательство. Для мены движимых вещей оно не устанавливает никаких препятствий – мена движимых вещей оставляется на волю и взаимное согласие их хозяев (т.X, ч.1, ст.1379).
Как и для купли-продажи движимых вещей, закон и для мены ими не предписывает письменной формы (т.X, ч.1, ст.1380). Но, в противоположность купле-продаже движимых вещей, закон наш не требует для силы договора мены, чтобы стороны имели в момент соглашения право собственности на обмениваемые вещи. Поэтому следует признать, что договор мены остается вполне действительным, хотя бы обмениваемые вещи принадлежали в момент договора другим лицам, хотя бы они еще вовсе не существовали.
Иначе относится наш закон к мене недвижимостями. Без достаточного исторического основания, по причинам, вероятно чисто фискальным, русское законодательство с XVIII столетия (с 1786 года) совершенно запрещает мену недвижимостей (т.X, ч.1, ст.1374). Следовательно, если два лица желают обменяться домами или имениями или только полосами земли для округления своих участков, то перед ними один исход – совершить два договора купли-продажи.
Очевидно, интересы казны нисколько не пострадали бы, если бы закон разрешил мену недвижимостями со взысканием только двойных пошлин, хотя и это представлялось бы излишним затруднением оборота. Запрещая, по общему правилу, мену недвижимостей, закон устанавливает четыре исключения (т.X, ч.1, ст.1374), когда такая мена допускается: 1) для доставления удобного выгона посадам и городам, дозволяется менять казенные земли на земли частные; 2) для приобретения выгона в случае обращения селений в города; 3) для миролюбивого развода общих чресполосных дач по правилам, изложенным в межевых законах; 4) для отвода наделов крестьянам.
Возможен, однако, еще третий случай мены, когда предполагается обменять недвижимость на движимые вещи: например, одно лицо желает отдать свой дом, чтобы получить в обмен лесной материал и построить на новом месте новое здание. Следует ли распространить указанное запрещение и на этот случай? Отрицательный ответ вытекает из буквального толкования закона и воли законодателя, в нем выраженной. Закон говорит о запрещении меняться недвижимостями, следовательно, не касается случая мены недвижимости на движимость. Раскрывая волю законодателя, цель, для которой мог быть издан закон, необходимо прийти к заключению, что фискальные интересы государства не страдают от такого обмена, потому что казна может получить пошлины только с отчуждаемой недвижимости, как бы при продаже.
