Ближайшие к кодексу законодательные меры занимаются развитием заложенных в кодексе начал и чаще всего вращаются в круге идей кодекса; но иногда они выходят за круг этих идей; в общем же они больше усложняют пеструю систему кодекса, чем упрощают ее.
I. Больше всего хлопот наделало практике, как и следовало ожидать, начало негласности законных ипотек жен и подопечных.
1) На практике скоро обнаружилось, что очень часто эти ипотеки не записывались; в целях очистки их приобретателю недвижимости следовало извещать управомоченных, а между тем место жительства последних часто вовсе нельзя было и узнать. Затруднения вызвало мнение Государственного Совета от 1 июня 1807 г.[1], предписывавшее: ограничиваться в подобных случаях:
1) констатированием факта неизвестности домицилия интерессентов в объявлении, которое направляется прокурору по случаю очистки таких ипотек;
2) заявлением, делаемым в том же объявлении, что приобретатель будет публиковать вместо оповещения интерессентов ad domum в журнале, по форме, предписанной уст. гражд. судопроизв. на случай наложения запрещения на недвижимости;
3) действительным опубликованием факта перехода собственности, а если в округе нет и журнала, то публикация заменяется удостоверением прокурора о том, что журнала нет.
Срок для совершения записи законных ипотек со стороны жены и подопечных течет тогда с момента совершения публикаций или с момента получения от прокурора удостоверения о том, что в департаменте нет журнала.
Легко себе представить, как усложнились и запутались формы от этого нового нездорового шага по пути отступления от начала публицитета и вовсе не на пользу беззащитным.
2. На практике возник и другой вопрос: нужно ли возобновлять каждые 10 лет запись законных ипотек жен и подопечных? Государственный Совет ответил утвердительно на этот вопрос и установил ряд начал, держась строго буквы закона[2].
3. Наконец, сомнение вызвал вопрос о том, должны ли беззащитные пользоваться предоставленными им льготами даже тогда, когда отпало основание к тому, т.е. когда состояние беззащитности более не существует: жены стали вдовами, недееспособные – дееспособными? Вспомним, что до кодекса законодательство отвечало на этот вопрос отрицательно. Но Государственный Совет разрешил утвердительно: “должны”[3].
II. Судебная ипотека признается и в случае административных condamnations и contraintes, издаваемых администраторами в круге их компетенции; способы и условия установления этих ипотек те же, что и судебных. Погашение их истребуется перед общими судебными трибуналами; а когда оспаривается основание права, стороны отсылаются к административной власти[4].
Позднее Государственный Совет пошел еще дальше, признав contraintes, постановляемые таможенной администрацией, за частный случай contraintes, служащих титулом для судебной ипотеки, и потому дающими судебную ипотеку, подчиненную общим началам таковой[5].
Наконец, судебная ипотека признается спутницей и постановлений административных органов, фиксирующих начеты на коннетаблей общины и публичных учреждений[6].
III. Расширяется и круг привилегий на недвижимости, именно – создается привилегия фиска на недвижимости коннетаблей, запись которой следует на льготных условиях[7],[8].
[1] Duvergier, XVI, 147.
[2] Duvergier, XVI, 239.
[3] Eod. XVIII 239.
[4] Eod. XV 65.
[5] Eod. XVIII 54.
[6] Tripier, Codes Fr. 1898 под art. 2123 C. civ.
[7] Eod. под art. 2098.
[8] Другие меры см. у Duvergier, XXVIII 490, XLVI 339, XV 241, XVI 178, XXIII 432, XVII 276, и Tripier, eod. прил. стр. 239, прим. к art. 2108 c. civ., и прим. 1 к кн. III tit. XVIII гл. XVIII Сode c.
