По соображении различия в назначении вещей так или иначе служить средством удовлетворения потребностей человека вещи правом римским разделялись на потребляемые и употребляемые.
Под первыми разумелись такие вещи, назначение которых состояло в том, что они иначе не могут служить для удовлетворения потребностей человека, как только посредством их потребления, или уничтожения их тела — res quae usu consumuntur.
Само собой разумеется, что к категории таких вещей по их назначению могли относиться только вещи движимые, но зато к вещам этим были относимы также и деньги, вследствие того, что удержание их или расходование равносильно потреблению.
Хотя этот разряд вещей близко подходит к категории вещей заменимых, но, несмотря на это, они представляются различными в том отношении, что хотя вещи потребляемые обыкновенно суть в то же время и вещи заменимые, но не наоборот, т. е. последними могут быть и вещи непотребляемые.
Такие, напротив, вещи, пользование которыми не влекло за собой их уничтожения, были относимы к категории вещей употребляемых, хотя бы от употребления их при пользовании они несколько и страдали, как, напр., одежда, орудия и проч. (Baron, Pandecten § 41).
В новых законодательных уложениях, итальянском и саксонском, указания на это разделение вещей, напротив, не сделано. Нет указания на это разделение и в нашем законе.
Несмотря на это обстоятельство, из наших цивилистов Мейер (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 136—137), Кавелин (Права и обязан., стр. 26), Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 123), Васьковский (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 87) и Гамбаров в его статье „Вещь“ (Словарь юрид. и государ. наук, т. I, стр. 1803) упоминают об этом разделении, причем дают определения вещам потребляемым и употребляемым те же, которые были установлены уже правом римским, и вместе с тем указывают на важное юридическое значение этого разделения вещей и у нас, как могущих служить объектами различных сделок.
В особенности обращают внимание на это обстоятельство Мейер, Шершеневич и Васьковский, которые совершенно справедливо указывают в этом отношении на то, что одни из этих вещей могут служить исключительно объектом одних только сделок, а другие других.
Так, напр., наем и ссуда имущества представляются возможными только по отношению вещей непотребляемых или, все равно, употребляемых, между тем, как заем возможен только относительно вещей потребляемых.
Указание это вполне оправдывается постановлениями и нашего закона о найме, ссуде и займе имущества, так как при двух первых договорах возвращению собственнику подлежит то же самое имущество, которое было получено от него в наем или ссуду, между тем, как при займе подлежит возвращению то же количество вещей, которое было дано в заем.
Кроме этого, Мейер, Шершеневич и Васьковский, совершенно основательно относят применимость разделения вещей на потребляемые и употребляемые к вещам движимым, вследствие того, что вещей потребляемых недвижимых быть не может.
Вместо этого разделения вещей движимых в нашем законе, выраженном в правиле 405 ст. X. т. содержится совершенно своеобразное указание на разделение вещей движимых на тленные и нетленные — указание, не имеющееся ни в праве римском, ни в новейших законодательствах.
Определений тем и другим вещам закон, однако же, не дает, а перечисляет совершенно случайно те или другие вещи, относимые им к той или другой категории их. Так, к категории вещей нетленных он относит: золото, серебро, каменья, посуду, галантерейные вещи; а к категории вещей тленных: жемчуг, меховые и другие платья, съестные и всякие припасы, подверженные скорой порче.
По соображении этого перечисления тех и других вещей некоторые из наших цивилистов пытаются установить определение тех и других. Так, по мнению Мейера (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 137), Шершеневича (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 124), Васьковского (Учеб. гр. пр., вып. 1, стр. 88) и Гольмстена, выраженному им в его рецензии на настоящий труд (Жур. Юрид. Общ. 1895 г., кн. 4, стр. 11), вещами тленными следует считать вещи, подлежащие скорой и легкой порче и постоянно находящиеся под опасностью потерпеть повреждение, как, напр., меховые и другие платья, а также съестные припасы; между тем, как вещами нетленными должны быть признаваемы вещи, не легко поддающиеся повреждению и удобно и долго сохраняющиеся, как, напр., металлы и каменья.
Это разделение вещей, по мнению Мейера, следует, впрочем, относить только к вещам непотребляемым, вследствие того, что о нетленности вещей потребляемых не может быть и речи, ввиду того, что все они принадлежат к разряду вещей тленных. Победоносцев в основании этого разделения видит также, главным образом, признак подвержения или неподвержения тех и других вещей скорой порче и ущербу, или уничтожению от их употребления.
Прибавкой последнего признака он, однако же, значительно приближает разделение вещей на тленные и нетленные к разделению вещей на потребляемые и употребляемые (Курс гр. пр., изд. 4, т. I, стр. 36).
Кавелин, напротив, в основании этого разделения вещей видит исключительно тот признак — подлежат ли или не подлежат те или другие вещи скорой порче, причем он совершенно основательно обращает внимание на неполноту сделанного в законе перечисления вещей тленных и нетленных и возможность восполнения этого перечисления по соображении самой природы тех или других вещей, в законе не упомянутых (Права и обязан., стр. 26).
На неполноту перечисления в законе тех и других вещей и на возможность восполнения его указанием других вещей по соображении самой природы их обращает внимание также и Любавский в его заметке „Имущества тленные и нетленные“, причем он пытается точнее определить тот признак, который должен быть принимаем во внимание при установлении этого разделения и который, по его мнению, следует видеть единственно в том обстоятельстве — может ли имущество без изменения и потери ценности сохраняться долгое время, или нет (Юрид. моног. и исслед., т. III, стр. 386—388).
На самом деле это указание на основной признак этого разделения вещей представляется не более, как только другими словами выраженное определение его другими нашими цивилистами, усматривающими этот признак в том — подвержена ли вещь скорой порче, или нет, каковое определение представляется совершенно равнозначащим тому — может ли имущество без изменения и потери ценности его сохраняться долгое время.
Быть может, при установлении в законе разделения вещей на тленные и нетленные и имелось в виду основать его по соображении именно этого признака различных вещей, но дело в том, что из сделанного в нем перечисления тех и других вещей никоим образом нельзя вывести то заключение, чтобы признак этот мог служить, как заметил Гамбаров в его статье „Вещь“ (Словарь юрид. и государ. наук, т. I, стр. 1804), главным руководящим указанием для такого разделения, вследствие с одной стороны отнесения к различным категориям вещей по прочности их совершенно одинаковых, как, напр., отнесения галантерейных вещей к разряду вещей нетленных, а жемчуга к разряду вещей тленных, а с другой отнесения, напротив, к одной и той же категории вещей по прочности совершенно различных, как, напр., отнесения к категории вещей тленных жемчуга и съестных припасов, действительно подверженных скорой порче.
Непоследовательность очевидная, и попытка Мейера устранить ее тем соображением, что разделение вещей на тленные и нетленные должно быть относимо только к вещам непотребляемым, вследствие того, что о нетленности вещей потребляемых не может быть и речи, ввиду того, что они все относятся к разряду вещей тленных, вряд ли может быть признана удачной, вследствие упоминания в самом законе о съестных припасах, как о вещах тленных, наравне с вещами непотребляемыми, как жемчуг и носильное платье и вследствие чего, по замечанию Шершеневича, полного совпадения между делением вещей на потребляемые и непотребляемые и делением их на тленные и нетленные по нашему закону признавать нельзя, а также ввиду этого обстоятельства нельзя признавать правильным и утверждение Гамбарова, высказанное им в его статье „Вещь“, потому что противоположение в нашем законе вещей телесных и нетелесных имеет тот же смысл, как противоположение вещей потребляемых и непотребляемых других законодательств (Словарь юрид. и государ. наук, т. I, стр. 1804).
На самом деле, непоследовательность эта может быть устранена не этим соображением, но путем сравнения самого правила 405 ст. с теми указами, которые послужили ей источником, и из какового сравнения обнаруживается, что непоследовательность эта явилась последствием полнейшего несоответствия редакции ее этим указам.
Так, во-первых, из указов 27 июня 1807 г. „О предоставлении опекунам самим чинить продажу жизненных припасов без испрошения на сие от Сената позволения“, и 12 марта 1824 г. „О случаях, в коих следует продавать движимые вещи, принадлежащие малолетним, под опекою состоящим“, видно, что к разряду вещей, подверженных тлению, были относимы только разный жизненные припасы, а что жемчуг был, напротив, отнесен наравне с золотом, серебром и драгоценными каменьями к разряду вещей, тлению неподверженных.
Затем, из других указов, послуживших источником правила этой статьи, как-то: из указов 3 июня 1748 г. „О правилах для распределения пожитков и вещей, отобранных сыщиками от воров и разбойников“, а также из 495 ст. Устава Таможенного 14 декабря 1819 г. видно: из первого, что к разряду вещей нетленных предписывалось относить: золото, серебро, каменья, всякую посуду, галантереи и деньги; а к разряду вещей тленных: платья, меха и подобные вещи; а из второго, что к разряду вещей, способных к порче или гибели, т. е. вещей тленных предписывалось относить разные товары.
Во-вторых, как из этих указов, так и других, показанных источниками правила 405 ст., с полной очевидностью явствует, что всегда в видах разграничения вещей на тленные и нетленные принимался во внимание тот признак — подвержены ли те или другие вещи скорой порче или изнашиванию и потере их первоначальной стоимости от их употребления, или нет, по соображении какового признака к категории вещей нетленных и были относимы вещи, отличающиеся особенной прочностью, как, напр., металлы, каменья, а также жемчуг, галантереи, посуда и проч., а к категории вещей тленных, напротив, такой прочностью не отличающиеся, как, напр., носильное платье, меха, а также разные жизненные припасы.
Если бы в 405 ст., разграничение но этим категориям тех и других вещей было произведено вполне соответственно указам, послужившим ей источником, то никакой бы, во-первых непоследовательности в этом отношении не произошло, а во-вторых, был бы вполне ясен и тот основной признак, который был принят за руководство с целью разграничения вещей на тленные и нетленные.
Ошибочность редакции этой статьи, по сравнении ее с ее источниками, становится настолько очевидной, что не может быть, кажется, никакого сомнения в том, что она должна подлежать исправлению, соответственно точному смыслу тех указов, из которых она заимствована, после чего, конечно, устранится и та непоследовательность в отношении различения тех или других вещей на тленные и нетленные, которая в ней допущена.
В более новом законе, именно в правилах 625 ст. уст. гр. суд., относящихся до порядка наложения ареста на имущества движимые в обеспечение исков, и 1028 ст., этого же устава, указывающей срок продажи движимого имущества на удовлетворение взысканий, уже не упоминается о вещах тленных и нетленных, а просто о вещах, подверженных скорой порче, арест которых в обеспечение исков вовсе не допускается, и для продажи которых установлен более краткий срок.
Следовательно этим законом уже принят просто во внимание тот руководящий признак, по соображении которого должны быть разграничиваемы те или другие вещи, как тленные так и нетленные.
Да и помимо этого, практическая важность этого разделения вещей, как это утверждают из наших цивилистов, напр., Мейер, Победоносцев, Любавский, Шершеневич и Васьковский в вышеприведенных местах их сочинений, представляется вообще незначительной, так как оно имеет значение едва ли только не по отношению в силу 277 ст. X т. различия в правах опекуна на отчуждение тех или других вещей самостоятельно, или же с разрешения различных опекунских установлений и, затем, по отношению продажи их при конкурсе.
По мнению профессора Гольмстена, выраженному им в его рецензии на настоящий труд (Жур. Юрид. Общ. 1895 г., кн. 4, стр. 12), это разделение вещей, напротив, если и не имеет особенного практического значения, то все же значение практическое оно имеет во многих отношениях, как, напр., по отношению назначения сроков продажи арестованного имущества по правилу 1028 ст. уст. гр. суд., по отношению определения ответственности железных дорог за повреждения грузов по правилу 104 ст. уст. рос. желез. дорог, по отношению определения ответственности товарных складов за повреждения, происшедшие в принятых ими на сохранение товарах, а также по отношению определения права их на продажу принятого на склад товара в случае порчи его по правилам 722 и 725 ст. XI т. 2 ч. уст. торг. и некоторых других, каковые случаи несомненно указывают на то, что в настоящее время разделение это получило несколько большее практическое значение.
