Система, т. е. сведение разрозненного к единому и разнообразия к возможному однообразию, имеет особенное значение для изучения права. Это последнее слагается из такого множества отношений и регулирующих их норм, являющихся, в свою очередь, результатом такого множества влияний, что внесение порядка и организации в дело приобретения знаний по всякому и, особенно, по гражданскому праву получает больше значения, чем самая масса этих знаний, и делается условием их усвоения.
На первоначальных стадиях развития материалы гражданского права не представляют такой сложности и не вызывают поэтому потребности в классификации. Гражданские отношения отличаются здесь крайней простотой, социальная жизнь слабо развита, потребности ограниченны, средства к их удовлетворению добываются личным и семейным трудом.
Нормирование отношений происходит посредством немногих определений, складывающихся путем обычая: нормы характеризуются при этом типичностью и строгим формализмом. Кроме того, умственное развитие в раннюю пору исторической жизни слишком слабо, чтобы совладать с классификационной работой, требующей серьезного анализа и большой отвлеченности мысли.
Поэтому в древнейших памятниках материалы права записываются казуистически, без системы, как это можно видеть на примерах законодательства XII таблиц, различных древних правд и т. п.
На высших ступенях общественного развития все изменяется: потребности растут, гражданский оборот усложняется, обычай не поспевает за жизнью и уступает главное значение закону, определения которого постоянно разнообразятся и умножаются.
Масса правоопределения увеличивается, наконец, до такой степени, что является решительная необходимость разобраться в том огромном юридическом материале, который накапливаются в продолжение всей предшествующей жизни народа. Отсюда и попытки к систематизации содержания гражданского права.
Первый серьезный опыт такой систематизации сделан римскими юристами в их известной системе “институций”. Сущность этой системы заключается, как известно, в том, что весь материал гражданского права сведен в ней к трем рубрикам, обнимающим учения о лицах, вещах и исках (de personis, de rebus, de actionibus).
Эта система, положенная в основание известных институций Гая, Юстиниана и многих из современных европейских кодексов, представляет собой значительный шаг вперед и большой успех абстракции мысли сравнительно с принятым до нее порядком изучения гражданского права, – порядком, который называется “легальным” вследствие того, что он следует рабски порядку изложения изучаемых памятников права.
Преимущество так назыв. “институционной” системы перед “легальным” порядком изложения, – который есть в большинстве случаев не порядок, а беспорядок, характеризующий все древнейшие сборники обычного права и законодательства, – состоит в том, что институционная система опирается на действительное обобщение явлений права.
Лицо, вещь и иск, или защита, составляют необходимые элементы всякого права, и римским юристам принадлежит, несомненно, честь этого открытия в области правоведения. Но именно потому, что мы не наблюдаем вне этих элементов ни одного права, нам нельзя и делить изучение его на эти элементы.
В самом деле, если мы будем изучать под рубрикой “лицо” все что касается лица, то сюда войдет все право, как гражданское, так и публичное, потому что нет такого права, которое существовало бы не для лица и независимо от лица. То же самое можно сказать и о двух остальных рубриках институционной системы, и именно потому, что каждая из них также способна поглотить обе другие.
О другом, столь же существенном – по крайней мере, для настоящего времени – недостатке римской институционной системы, состоящем в ее чисто судебной точке зрения, мы уже упоминали и прибавим к сказанному только следующее.
Система, построенная без отношения к праву, существующему помимо суда и основанному на той или другой абстрактной санкции, не может быть пригодна для современного правоведения уже потому, что в основании этого последнего лежит именно то представление о праве, которое обособляет его от суда, выдвигая на первый план абстрактную санкцию[1].
Европейская юриспруденция обменяла “легальный порядок” на “институционный” не ранее XVIII стол. и стала рассматривать этот последний некоторое время так, как бы он был выражением абсолютной истины. Объяснить это можно все той же априорной методой и крайней надобностью в систематизации огромного юридического материала.
Притом все предшествующие попытки систематизации, – между которыми, сверх сводок глоссаторов, известных под именем Summa, можно упомянуть еще о предложении известного французского юриста Дома подвести все право под две заповеди Матфеева Евангелия: любви к Богу и любви к ближнему, – были слишком неудовлетворительны для того, чтобы превосходство перед ними системы римских институций не бросалось в глаза.
Вот почему в конце XVIII и в начале XIX в. эта система играла господствующую роль, и с ее господством совпало как раз время оживленной кодификационной работы. Поэтому уже большая часть и современных нам кодексов построена на институтционной системе.
Сюда относятся, главным образом, французский “Code civil”, кодексы Голландии, Бельгии, Италии, Австрии, некоторых швейцарских кантонов и Соединенных Штатов, многих южно-американских государств, а также наш “Свод гражданских законов”.
Правда, судебное представление о праве проводится в этих кодексах уже не так исключительно, как в римском праве, и процессуальная сторона права выделяется часто даже в особые кодексы.
Но рубрики “лица” и “вещи” выступают в них с такой же решительностью, как и в римских институциях, и если к ним присоединяется третья и самая обширная по содержанию рубрика о “способах приобретения собственности”, то это обстоятельство только ухудшает римскую систему, перенося центр тяжести гражданского права на одни имущественные акты.
Указанные недостатки римской системы повели уже с конца XVIII стол. к попыткам построить новую систему гражданского права на более рациональных началах, чем те, которые положены в основание системы институций.
Одна из важнейших попыток в этом направлении была сделана немецким юристом Гуго в его учебнике римского права; дальнейшее развитие набросок его системы получил от другого немецкого юриста Гейзе; наконец, Савиньи в своем известном сочинении – “Sistem des heutigen romischen Rechts” дал окончательную форму новой системе, которую сам же развил в указанном сочинении; и с этого времени система Гуго и Гейзе получила в Германии господствующее значение. Ее принято теперь называть “германской” или “пандектной”, в отличие от институционной или римско-французской системы.
Она принимается обыкновенно в основание университетского преподавания и римского, и гражданского права как в Германии, так и у нас; ей же следует теперь не только большинство новых юристов, но и лучшие законодательные кодексы, как, напр., Саксонское гражданское уложение, изданное в 1863 г., некоторые кодексы Швейцарии и новое Общегерманское гражданское уложение; наш проект гражданского уложения составлен по той же системе.
Сущность пандектной системы состоит в следующем. Исходя из усматриваемого в юридических отношениях различия по их предмету, эта система группирует весь материал гражданского права по четырем основным институтам: вещного, обязательственного, семейного и наследственного права, предпосылая изложению этих институтов так наз. “общую часть”, заключающую в себе учение о праве и его защите.
Таким образом, пандектная система есть система институтов, которые складываются из сведенных в единство юридических отношений и регулирующих эти отношения юридических норм. Каждый институт объединяет каким-либо общим принципом всю пестроту составляющих его отношений и норм, отливаясь в тип, определяющий все эти отношения и нормы.
В таком смысле мы говорим, напр., об институтах собственности, владения, брака, завещания и т. д. Институты, в свою очередь, связываются между собой какой-либо общей им чертой и представляются в одно и то же время как целым, так и частью того высшего единства, которое называется системой.
В предшествующей изучению отдельных институтов “общей части” группируются общие признаки и общие понятия, повторяющиеся с большими или меньшими видоизменениями в отдельных институтах.
Поэтому “общая часть” и характеризуется главным образом тем, что в ней излагаются учения, применимые ко всем юридическим отношениям и всем институтам гражданского права, или, по крайней мере, подавляющему большинству этих отношений и институтов, а не к какому-нибудь из них в частности, как это может быть сказано относительно учений об отдельных институтах, составляющих содержание так наз. “специальной части”.
К таким построениям “общей части” относят обыкновенно учения: 1) о праве в объективном смысле, или об источниках права; 2) о юридических отношениях, или о праве в субъективном смысле; 3) о лице, или субъекте права; 4) об объекте права, или о вещах, 5) о возникновении, видоизменении и прекращении юридических отношений и 6) об их защите.
Значение этой “общей части” заключается в том, что она служит, по выражению Пухты, повторенному Унгером, “духовной атмосферой, в которой совершается движение всех отдельных отношений и институтов”[2]; она позволяет при изложении последних избегать повторения общих им свойств, уясняет лучше всего общий характер правовых отношений и подготовляет этим самым понимание их особенностей, изучаемых в “специальной части”.
Таково содержание германской, или пандектной, системы гражданского права, представляющей, по крайне мере, одно несомненное преимущество перед римско-французской системой.
Преимущество это заключается в том, что пандектная система не предполагает всегда процессуального состояния права, как это делает римско-французская система: она старается определить каждое право во всей совокупности его признаков, а не только тех, которые выступают на суде.
Поэтому в пандектной системе и выделяются резко различные виды прав соответственно различию их объектов и функций в жизни, тогда как в римской системе эти различия если и сознаются, то не формулируются и схватываются, во всяком случае, с процессуальной, или формальной, а не материальной стороны.
Рядом с указанным достоинством пандектной системы необходимо отметить и ее существенный недостаток, заключающийся в том, что она отправляется так же, как и предшествующие ей системы: от наблюдения над материалом одного римского права, и притом, главным образом, Юстиниановой эпохи.
Поэтому, считаясь даже с присущими каждой системе несовершенствами в деле обобщения такого множества и разнообразия явлений жизни, какое представляется материалами гражданского права, пандектная система, при ее испытанных преимуществах сравнительно с другими системами гражданского права, может приниматься в основание его изложения не иначе, как с сознанием ее недостатков и исправлением, где это оказывается нужным, ее неизбежной неполноты.
При появлении в жизни новых отношений и новых форм права, не подводимых или подводимых лишь с натяжками под установленные в системе рубрики, эти последние должны быть расширены или восполнены новыми рубриками.
Так, в систему гражданского права входят теперь новые институты, отсутствовавшие или не получившие развития ни в римском праве, ни в построенной на нем пандектной системе: напр., права личности, общественное пользование, бумаги на предъявителя и т. д.
Точно так же, ввиду исключительных особенностей объекта и других соображений целесообразности, из общей системы гражданского права выделяются и делаются предметом особого изучения такие дисциплины, как, напр., торговое, вексельное, морское, промышленное, горное, водное, лесное право и т. п.
Исчерпывающей и объединяющей все институты гражданского права системы нет и быть не может уже вследствие постоянного вымирания старых и нарождения новых институтов, не говоря о вынуждающих специальную регламентацию особенностях некоторых из этих институтов.
По тем же соображениям не может быть сделано исчерпывающего указания, как мы это уже видели, и на область обнимаемых гражданским правом юридических отношений. Со сделанной оговоркой мы примем пандектную систему в основание порядка изложения нашего курса и укажем здесь же на важнейшие к нему литературные пособия.
Многовековая литература гражданского права чрезвычайно обширна во всех своих отраслях, кроме сравнительно-исторического правоведения, которое возникло еще слишком недавно, чтобы иметь обширную литературу.
Ограничиваясь указаниями на современную и, преимущественно, учебную литературу, можно назвать: по догме и отчасти истории институтов гражданского права в Германии – Stobbe-Lehmann. Handbuch des deutschen Privatrechts; Gerber, Beseler, Gierke и др. – курсы по тому же предмету; по прусскому праву – Dernburg. Lehrbuch des Privatrechts fur die preussische Staate; Forster (в переработке Eccius), Theorie und Praxis des heutigen gemeinen preussischer Privatrechts;
баварскому – Roth; вюртембергскому – Wachter; австрийскому – Unger. Pfaff und Hofmann; новому Общегерманскому гражданскому уложению – курсы Endemann’а, Dernburg’а, Eck’а, Cozak’а, Kuhlenbeck’а, Plank’а, Crome и др.; французскому праву – Zachariae, во французской переработке Aubry et Rau, в немецкой – Crome; курсы – Baudry de Lacantinnerie, Planiol, Beudant, Huc и др.; английскому – Stefens; нашему праву – курсы Мейера, Победоносцева, Анненкова и, особенно, Дювернуа.
По истории германского права вообще – Brunner, Schroder, A. Heusler, Ficker и др.; французского – Viollet, Esmein, Glasson, Brissaud; из умерших особенно – Klimrath и Ch. Giraud; английского – Maitland and Pollock; нашего – Неволин. История российских гражданских законов.
По сравнительно-историческому правоведению следует указать, главным образом, на журналы – Zeitschrift fur die vergleichende Rechtswissenschaft, Revue и Bulletin de la Societe de legislation comparee; также – труды Мэна, Моргана, Даргуна, Мейли, П. Жида, Жиро-Телона, Дареста, Тейлора, Бахофена, Поста, Колера, Штейнметца, М. Ковалевского. По политике гражданского права выдаются работы А. Менгера, Петражицкого, Офнера, Ламбера и др.
[1] Maine. Early Law and Custom. С. 387-392.
[2] Puchta. Institutionen. II. § 189; Unger. System des osterreichischen Privatrechts. I. С. 228.
