В древности не занимались нашей наукой. У Платона и Аристотеля мы находим только отрывочные мысли о существе и цели наказания. Сочинения римских философов и юристов заключают в себе только отдельные сентенции, не составляющие материала для построения систематического воззрения на уголовное право.
Карательная власть общества казалась им так очевидной и естественной, что они и не думали даже о необходимости изыскания её начал и пределов.
С возрождением правоведения в XII веке в Италии, ученые принялись толковать тексты римского права. Это не принесло уголовному праву никакой пользы: долгое время юристы считали оное чем-то второстепенным по отношению к гражданскому праву.
Глоссаторы, как напр., Плацентин и Акурсий, ограничивались поверхностным объяснением частей Юстинианова сборника, касающихся уголовного права, a именно: 18 титула 4 книги Институций, 47 и 48 книги Пандектов и 9 книги Кодекса. Притом они вкратце указывали при каждом титуле эдикты монархов и местные обычаи. Они не думали об изучении начал науки и духа положительного права.
Тем менее можно было ожидать этого в XIV и XV столетиях от комментаторов, следующих за глоссаторами, ибо первые имели менее проницательности и более схоластической растянутости. Уже во второй половине XIII века начинается упадок науки, по поводу употребления во зло диалектических форм и затемнения понятий пустым формализмом.
Начиная с конца XIII века, a именно с Роландина (Rolandinus de Rumanciis), появляются отдельные трактаты об уголовном праве. Эти труды, основанные главным образом на практике, заключают в себе богатый запас опыта. Сочинение Роландина (De ordine maleficiorum) не дошло до нас.
Gandinus, живший в начале XV века, написал Tractatus de maleficm (Venetiis 1491), в котором излагает о судопроизводстве и о некоторых важнейших преступлениях. Он ссылается на различные мнения и указывает способ их согласования, и кроме того представляет многочисленные случаи из своей многолетней практики. Гандин еще в XVI веке пользовался большим авторитетом.
В его сочинении находится много интересных выводов, которые впоследствии имели значительное влияние на развитие уголовного права. В титуле de poenis reorum и de homicidiariis он рассуждает: о совершении и покушении на преступление; o dolus, culpa, casus; o смертельности ран; о медицинском исследовании мертвых тел.
С тех пор находим в Италии непрерывную цепь так называемых уголовных практик. На этом поприще замечательны в XV веке Angelus Aretinus (Tractatus de maleficüs, 1492) и Bonifacius de Vitalinis (Tractatus super maleficiis, Mediolani 1514). Аретин снискал себе большую популярность по поводу богатого содержания его сочинения: оно заключает в себе собрание всего того, что сделано до его времени в уголовном праве.
Оно написано в порядке, похожем на принятый Гандином. Между прочим достойно замечания то, что он говорит о пособниках в преступления (стр. 173 и след. венецианского издания 1598 г.). Бонифаций равным образом начинает с судопроизводства, но занимается более некоторыми преступлениями в особенности.
В XVI веке уголовное право еще сильнее отделяется от гражданского. В этом столетии отличаются преимущественно: болонский профессор Hippolitus de Marsiliis (Practica causarum criminalium, Lugduni, 1529) и Julius Clarus (Opera omnia sive practica civilis et criminalis, Milani, 1559). Последний в 5 книге своего сочинения говорит сначала о преступлениях алфавитным порядком, и потом о судопроизводстве.
Это сочинение самое замечательное в уголовной литературе XVI столетия. Это – картина современной науки и практики. Оно отличается самостоятельностью воззрения. Иногда автор оставляет в стороне прежние предания и смотрит на предмет с более соответственной точки зрения.
Он свободно осуждает, не только освященные практикою мнения, но и приговоры верховного миланского суда, которого он был членом. Поэтому он и пользовался заслуженным авторитетом. Много полезного заимствовал у него Карпцов и сделал общепринятым в Германии.
Хотя трактаты Гиполита и Кляра – слабые опыты; но эти ученые открыли путь, по которому последующие, преимущественно же их соотечественники, шли с блестящим успехом. Сочинения итальянских юристов XVI века имели большое влияние не только на юриспруденцию, но и на законодательство Италии, Франции, Германии и Голландии, и дали толчок науке в этих государствах.
Итальянские юристы ХVI века, – в случае не существования текстов для разрешения данного вопроса, или в случае невозможности вынести из них общее начало, – делали многочисленные ссылки с целью снискать авторитет подлежащим спору мнениям своим. Кто сослался на большее число докторов, тот выигрывал.
Отсюда переполнение сочинений цитатами. Clarus, приводя какое-нибудь мнение, объясняет, conimunis ли оно или magis communis. Метод изложения и воззрения итальянских писателей перешел во Францию, Голландию, и после в Германию, применяясь к местным потребностям.
Во Франции славился Tiraquellus преимущественно сочинением: De poenis mitigandis auf etiam remittendis, составляющим 7-ой том его Opera omnia (Francofurti, 1547); в Голландии же – Damhouder (Praxis rerum crim., Lovani, 4 1554). Сочинения его, переведенные на разные языки, во многом не удовлетворяют требованиям науки; однако ж они оказали большую услугу судам, которым служили руководством в продолжении двух столетий.
Сочинение это почерпнуто большею частью из глоссаторов. Дамгодер имел такое великое влияние в Германии, что в прусском 1620 г. из него почти целиком заимствованы правила судопроизводства. Лучшую заслугу этого сочинения составляет то, что оно – верная картина нидерландской практики.
В XVI столетии появляются первые лучи юриспруденции, очищенной критическими и философскими исследованиями, чему дал толчок основатель гуманистической школы Альциати. Но это не содействовало нисколько развитию уголовного права. Еще в XVII веке успехи его слабы.
К знаменитейшим криминалистам этой эпохи принадлежат: Проспер Фариначи, славный практик итальянский; Берлихий и Карпцов, первенствующие немецкие практики; Антон Маттеус, ученый практик голландский.
Farinacius (Opera отпiа criminalia, Francofurti, 1597, 9 vol. fol.) подобно Clarus’y пользовался авторитетом в науке и юриспруденции до конца XVIII века, преимущественно в Италии, Испании, Франции и Германии. Главная заслуга Фариначия состоит в том, что сочинения его составляют полный репертуар контроверсий и цитат, при указаниях на opiniqnes communes.
Эти сочинения – простая компиляция. Форма изложения неудобна потому, что к каждому мнению присоединены различные апелляции, лимитации и сублимитации. До какой степени понятия этого времени были строги, довольно упомянуть, что Фариначи говорит, что чёрт вырвал из объятий родителей пятилетнее дитя, которое богохульствовало.
Berlichius (Conclusiones practicabiles secundum ordinem constitutionum…. Electoris Saxoniae discussae, Lipsiae, 1614-1618, V partes) есть основатель научного изложения уголовного права, хотя он преимущественно говорит о саксонском праве. Он подвинул науку изучения существа некоторых преступлений и тем, что коснулся отчасти и общих начал науки.
Carpzov (Practica nova rerum crim., Vittenb., 1635, III partes) пользовался Берлихом и итальянскими авторами. В 1-й и 2-й частях он говорит о преступлениях в особенности и их наказании; в 3-ей – о судопроизводстве. Так как общие начала еще не выделились в то время, то мы и находим в последней части замечания о противозаконности деяний. Карпцов был основателем немецкой практики.
Сочинения его, богатые казуистикой и множеством необходимых подробностей были весьма полезны для практики. Это и объясняет огромный авторитет, коим в науке и практике в течение целого столетия пользовался этот посредственный писатель, чему содействовало то, что уголовный устав Карла У (С. С. С.) ссылается на советы знаменитых юристов. Карпцов пользовался влиянием и в Голландии.
Сочинение Matthaeus’a (De criminibus, ad libr. 47 et 48 Dig, commentarius, Trajecti, 1644) до сих пор справедливо считается лучшим комментарием римского права. Полный проницательности и знания, Matthaeus исправил многие ошибки. Его уважали не только соотечественники, но и иностранные ученые, преимущественно же итальянцы.
В XVIII веке стали сознавать необходимость добраться до оснований нашей науки, чтоб дать ей более прочное основание. Уже в начале этого столетия она становится предметом отдельного преподавания в немецких университетах. В сочинениях и руководствах начинают смотреть на нее с более научной точки зрения.
Из писателей этого времени, касающихся положительного права, замечательны: в Германии Boehmer (Meditationes in С. С. С., Halle, 1770); во Франции Muyard de Vouglans (Institutes du droit criminel, Paris, 1747; Les lois criminelles de France, Paris, 1780) и Jousse (Traite de la justice criminelle en France, Paris, 1771, 4 vol.); в Италии Cremani (De jure criminali lib. III, Ticini, 1791-1793).
Уже Томазий († 1727) восставал на некоторые свирепые суеверия, преимущественно в сочинениях: An haeresis sit crimen?; An poenae infamantes sint abrogandaef; De tortura foris christianorum proscribenda.
Ho эти сочинения, написанные ученым и сухим слогом, не успели поколебать закоренелые предрассудки. Montesqieu (Esprit des lois, 1748), Beccaria (Dei delitti e delle pene, Livorno, 1764), Filangieri (Scienza della legislazione, Napoli, 1789, 7 vol.) и Voltaire (Prix de la justice et de l’humanite, 1778), преимущественно же два первые, имели благотворное влияние на науку и законодательные реформы.
Красноречивые перья этих авторов обратились против варварской системы наказания и судопроизводства, опирающейся главным образом на пытку. Памфлет Беккарии произвел громадное впечатление. Его перевели почти на все европейские языки. С тех пор проявляется дух реформ, стремящийся к согласованию уголовного права с началами правосудия и человеколюбия.
История не представляет другой такой эпохи горячих усилий для улучшения уголовного законодательства. Здание варварских предрассудков пало. Пытка и другие злоупотребления отменены. Из сферы уголовного права исключены многие деяния, принадлежащие собственно сфере нравственности или составляющие незначительные полицейские нарушения.
Дух реформ, не только не ослабевает, но вызывает постепенно усиливающуюся деятельность, которая отражается на законодательстве в начале текущего столетия, преимущественно же в последних тридцати годах. В новейшее время появились знаменитые сочинения об уголовном праве.
Кроме того эта наука и в другом отношении сделала успехи. Она обогатилась историческими исследованиями. Более основательное изучение медицины и уголовной психологии бросило сильный свет на самые запутанные вопросы, преимущественно же на вопрос о вменяемости.
Сравнительные исследования, содействуя дальнейшему развитию нашей науки, сделались неотступными спутником законодательных трудов. Теперешним своим состоянием наука уголовного права обязана сочинениям: Бэнтама, Фейербаха, Карминьяни, Миттермайера, Росси, Эли, Каррары, Бернера, Беккера и проч.
