Нормальный способ прекращения брака как союза пожизненного есть смерть одного из супругов. Но право допускает возможность прекращения брака и при жизни обоих супругов вследствие наступления причин, которые закон считает достаточно уважительными для признания брака прекратившимся. В этом последнем случае брак прекращается вследствие расторжения его или развода. Развод предполагает существование вполне действительного и законного брака, который расторгается вследствие наступления уже потом причин расторжимости.
Качество и количество этих причин разнообразятся, смотря по особенностям и культуры народа, и его законодательства, по его национальным свойствам и в особенности по большему или меньшему воздействию религии на институт брака. Когда брак является союзом только половым, когда преобладает в браке элемент физиологический, тогда и поводы к разводу концентрируются около этого элемента; но когда человек начинает усматривать в браке не только союз физический, но и общение духовной жизни и юридического быта, тогда, наряду с естественными причинами развода, появляются нравственные и юридические. Обратимся сначала к истории бракоразводного права.
История показывает, что в первоначальное время расторжимость брака находилась в связи со способом приобретения жены и порядком заключения брака. Когда жена приобреталась путем насильственного захвата (а так было вначале), развода быть не могло: о каком разводе можно говорить тогда, когда речь идет о расторжении добытой мною собственности. Я могу ею пользоваться сам, передать другому на время или навсегда покинуть, наконец, и этим исчерпываются все мои отношения к ней (см. сочинение мое О разводе по русскому праву. С. 9).
Смягчение нравов способствовало возникновению и укреплению мирных способов приобретения жен посредством соглашения, купли. Купля была естественным переходом от женокрадства к договорному способу приобретения жен; укравший жену и преследуемый родом ее должен был откупиться. Впоследствии вошла в обычай нормальная купля без предварительного захвата. Как ни низко ставила женщину купля, все же она не делала ее совершенно бесправной.
Продавая ее, родственники могли уговориться, чтобы проданная не была слишком угнетаема; муж, таким образом, не остается совсем безнаказанным, если он мучит ее или совершенно произвольно прогоняет купленную жену. Мало того, при этом способе заключения брака за женой признается право на развод вследствие вины мужа; даже право жены на приданое совместимо с куплей, что тоже указывает на небесправное положение жены в доме мужа (см. соч. О разводе. С. 21).
Шаг далее по пути развития брака есть заключение его посредством соглашения между родственниками жениха и невесты о браке последних. Этот порядок заключения брака, имевший в начале характер сделки об отчуждении жены мужу, а впоследствии потерявший такой характер и постепенно, так сказать, облагораживавшийся, долго бытовал среди многих народов и бытует до сих пор у народов с патриархальным строем семьи. Этому строю соответствует строгость семейных обычаев и нравов и полновластие мужа над женой.
Сообразно с этим жена, поступая “в руки мужа”, выходит из “рук” его, когда он ее отвергает (repudium). Односторонний развод, “пущание жен мужьями”, как выражались наши древние иерархи, вот обычный способ развода первобытного. Вначале это отвержение, вероятно, имело характер вполне безапелляционный, но с некоторым упорядочением патриархальной семьи, по-видимому, требовалось наличие вины со стороны жены. Так, Моисей, допуская односторонний развод по воле мужа посредством написания разводного письма, понимает возможность развода вследствие какого-либо “порока или срамного дела жены”.
По древнейшему римскому закону муж мог дать развод жене, если она оказалась виновной в прелюбодеянии, подделке ключей и в отравлении детей. Впрочем, он мог отвергнуть жену и без всякой вины с ее стороны, но тогда он лишался своего имущества, одна половина которого шла в пользу разведенной жены, а другая в пользу богини Цереры.
Подобное же явление наблюдаем и в древнегреческом (афинском) праве. Муж имеет право “отпустить” жену, не стесняясь никакими условиями и формальностями. Но этим мы встречаем уже и определенные причины отвержения: прелюбодеяние жены или даже подозрение в совершении его, бесплодие и случай “ипеклерата”, когда ближайший родственник дочери лица, не имевшего сыновей, должен был жениться на последней, чтобы создать потомство для своего бездетного тестя и обыкновенно получить богатое приданое[1].
Дальнейшее развитие семейного строя, вызванное в свою очередь общим поступательным развитием народов, давало возможность заключать браки, принимая во внимание волю самих брачующихся, в том числе и женщин, – волю не только мужа, но и жены. При таких условиях право на развод должно было принадлежать не только мужу, но и жене. Отсюда развод по обоюдному согласию супругов является излюбленным и весьма распространенным способом прекращения брака.
Так было в Риме. “Издревле принято, – говорит император Александр Север, – что браки должны быть свободными; поэтому не имеют силы соглашения, воспрещающие разводиться” (I. 134. D. 45, 1; 1. 2; C. VIII, 39), и это правило отличалось большой живучестью. В древней Аттике развод по обоюдному согласию супругов был тоже весьма употребителен. Так, Перикл с согласия своей жены развелся с нею. Менексес, человек пожилой, не желая свою любимую молодую жену лишить радости быть матерью, развелся с нею (Beauchet. Вышеуказ. соч. С. 387-388).
Впрочем, не надо думать, чтобы в жизни существовала эта правильность в смене одного порядка другим. Разводы по обоюдному согласию не исключали и разводов односторонних по усмотрению мужа, что опять мы наблюдаем в римской истории, греческой и нашей. С односторонними разводами римские императоры боролись не менее, чем с разводами по обоюдному согласию (О разводе. С. 52 и сл.). В Аттике вместе с repudia практиковались разводы по обоюдному соглашению и даже разводы по желанию жены, впрочем, повидимому, с указанием причин и с согласия властей (архонта, Beauchet. С. 381 и сл.).
Достигнув этой стадии развития, бракоразводное право надолго подпало под влияние христианской религии, оставаясь под этим влиянием в известной мере и доселе.
Нужно, однако же, заметить, что упорядочения бракоразводного права церковь достигла не сразу. Римское языческое общество последних веков римской истории дошло до крайних пределов нравственной порчи; семья расшаталась, брачные узы столь ослабели, что церкви невозможно было и помышлять о водворении в жизни евангельского взгляда на развод. К тому же на стороне церкви было и светское законодательство. В первые века христианства христианскому обществу необходимо было сохранять большую осторожность во всех вопросах, где оно могло сталкиваться с государственными постановлениями.
Христианские иерархи и учителя церкви старались показать, что они – верные сыны государства. “Всякий из нас (т. е. христиан), – говорили они, – считает женою ту, на которой женился по изданным вами (т. е. светскими властями) законам”. Иоанн Златоуст в XVI беседе, обращаясь к жителям Антиохии, указывает на необходимость подчиняться императорским законам как в делах имущественных, так и брачных. И хотя тот же Златоуст в другой беседе своей говорит: “Увещеваю, прошу и умоляю мужей не отвергать жен, и жен не оставлять мужей”, но тем не менее разводы – отвержения (repudia) практиковались, и в некоторых случаях и учителя церкви не считали их незаконными.
Вообще, канонисты Восточной церкви согласны между собой относительно воззрения, что некоторые каноны соборов и правила отцов церкви признают и, следовательно, допускают и другие поводы к разводу, кроме прелюбодеяния (упоминаемого в Евангелии). Именно эти поводы двух родов: или такие, которые по своему воздействию на брак равняются смерти, или такие, которые аналогичны с прелюбодеянием. Так, между прочим, таким путем пришли к допустимости развода вследствие буйного помешательства одного из супругов или злонамеренного оставления одним другого (см. исслед. О разводе по русск. праву. С. 70, 71, 63).
В свою очередь, и христианские императоры, упорядочивая разводы, находили сильное противодействие в нравах: пришлось по нескольку раз то запрещать, то разрешать разводы по обоюдному согласию супругов. Только к концу IX в. был положен окончательный запрет на разводы этого рода. Приходилось снисходительно относиться и к разводам без законных поводов, не признавая их недействительными, а лишь облагая штрафами (см. исслед. О разводе. С. 50, 58, 62, 63 и сл.).
Несколько иную судьбу имело бракоразводное право в Западной церкви. Церковь эта не отличалась твердостью и устойчивостью своих воззрений как на заключение брака, так и на его расторжение.
Встретив у варваров (германских племен) взгляд на заключение брака как на куплю жены (причем сделка считалась совершенной только после наступления фактического сожительства), западная церковь, однако же, мало способствовала тому, чтобы укоренить в умы варваров взгляд на брак, как на акт религиозный. Напротив, церковь эта, может быть, не желая входить в противоречие с обычаем, пустившим глубокие корни в нравы, высказывалась, что церковное венчание есть, скорее, благочестивый обычай, чем необходимое условие для действительности брака, считая, что для силы его как таинства достаточно взаимного согласия брачующихся. (И ни в одном древнем требнике не было установлено “сакраментальной” формы брака, которую следовало произносить перед священником.)
Неблагоприятные последствия этой системы не замедлили сказаться: заключались супружества поспешные, необдуманные, доказательства брака затруднялись и конкубинат сходил за брак, а действительно брачные союзы оспаривались в своей силе. Церковь не могла не сознавать ненормальности этих порядков, и вот на Тридентском соборе (1563 г.) принимается решительное правило, что только брак, совершенный приходским священником в присутствии 2-х или 3-х свидетелей, имеет силу законного брака. Таким образом, был положен конец бракам тайным и сомнительным. С этого времени договор и таинство брака сделались неразлучными и участие церкви, как непременное условие действительности брака, было признано необходимым даже со стороны светского законодательства.
Тридентский собор уничтожил также последние следы развода. В первые века христианства вопрос об отвержении жен и о разводе возбуждал самые горячие споры среди учителей церкви и на церковных соборах. Тертуллиан, св. Епифаний, Астерий (Asterius) еп. Амазийский допускали отвержение жены вследствие прелюбодеяния с ее стороны. Но большая часть учителей церкви – бл. Иероним, св. Иоанн Златоуст и, в особенности, бл. Августин, стояли за нерасторжимость брака, основываясь на словах Евангелия: “Они не двое, но плоть едина, что Бог соединил, человек да не разлучит” (Матф., гл. 19, ст. 6).
Этот последний святой толкует известные слова Матфея: “Кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует” (гл. 19, ст. 9) в том смысле, что, хотя этот евангелист дозволяет мужу отослать жену, виновную в прелюбодеянии, но он не разрешает и ему самому вступать после этого в брак. Учение Августина имело решительное влияние на брак. Развод все более и более стеснялся, и если его допускали в некоторых случаях, то лишь по соображению религиозного характера. Авторитет церкви уже давал себя чувствовать в законах варваров, и духовенство получало часто от разводившихся супругов обещание удалиться в монастырь; но еще не было речи об отмене развода.
В капитуляриях влияние церкви уже гораздо сильнее: они большей частью подтверждают каноническое право, и если допускают развод, то ввиду принятия супругами монашества, хотя тут и там наблюдаются еще остатки старых нравов. Что касается отвержения (односторонних разводов), то Суассонский собор в 774 г. дозволяет его мужу по отношению к жене, виновной в прелюбодеянии. В 789 г. капитулярий Карла В. запрещает брак супругам, расторгнувшим брак односторонним разводом. С XII в. церковная доктрина устанавливает различие между консуммированным и неконсуммированным браком, допуская только для последнего развод.
Тридентский собор подтвердил это правило. Неконсуммированный брак дозволено было расторгнуть только ввиду поступления супругов в монастырь; не было разрешено, как доселе, чтобы те, которые хотели оставаться в миру, могли разводиться хотя бы под предлогом абсолютного воздержания. На будущее время было разрешено только разлучение от стола и ложа.
Со времени Тридентского собора папская доктрина (с которой не надо смешивать контроверз известных теологов и юрисконсультов) не изменялась, и она имела случай подтверждаться всякий раз при введении гражданского брака. С точки зрения этой доктрины, брак есть исключительно религиозный, но производящий юридические последствия акт. Изза допущения развода обязательства брака делаются изменчивыми, взаимная привязанность ослабляется, неверность получает пагубное поощрение, воспитание детей подвергается опасности[2].
Таким образом в практику западной церкви постепенно проникал взгляд о полной нерасторжимости брачного союза. Учителя этой церкви и соборы усматривали в установлении такой нерасторжимости в самом Евангелии, толкуя известные слова его (Матф. V, 32; XIX, 9) в том смысле, что в них речь идет не о нарушении супружеской верности в браке, а об обнаружении в браке добрачной незаконной связи.
В результате исторического развития, согласно догматическому воззрению римско-католической церкви, брак нерасторжим при жизни супругов. Поэтому для католика немыслим брак с разведенной протестанткой или православной. Впрочем, с точки зрения расторжимости брака различаются, как и прежде, браки, в которых не было физического общения супругов (неконсуммированные), и таковые, в которых это общение состоялось (консуммированные).
Пока не было физического общения между супругами, брак расторжим. Такое расторжение дается папским декретом обычно в случаях, когда бессилие (impotentia), принуждение, ошибка или неисполнение условия материально известны, но не могут быть строго юридически доказаны. При этом же браке возможен развод, как было и раньше, вследствие желания кого-либо из супругов поступить в монашество.
Развод в католической церкви заменяется разлучением (separatio), допускаемым церковью в случае, когда поведение одного супруга угрожает душевному или телесному благосостоянию другого. Разлучение возможно в двух видах: постоянного и временного. Постоянное разлучение (separatio perpetua) разрешено только в случаях прелюбодеяния или содомии. Причем наличность прелюбодеяния должна быть и материально, и формально доказана, как – совершившегося факта. Кроме того, она не должна быть прощена ищущим развода супругом, и сам он не должен быть виновен в этом преступлении.
Временное разлучение допускается в следующих случаях: отход от христианства, покушения супруга совратить другого в ересь или совершить противоестественный порок, при наличии других преступлений жестокого обращения, покушения на жизнь, долго продолжающихся оскорблений, опасного для здоровья раздражения супруга, заразной и продолжительной болезни, злонамеренного оставления[3].
Во времена реформации протестанты восстановили развод. Говоря об отвержении жен вследствие прелюбодеяния, Христос (полагают протестанты) не имел в виду ограничить развод лишь этим случаем. Он отвечал лишь на вопрос, предложенный ему, чтобы закончить спор между учениками Гиллела и Шаммаи. Христос ничего не говорил о разводе по взаимному согласию или по причинам, определяемым гражданским законом, и Он не думал запрещать ни тот, ни другой.
Вместе с тем многие протестантские ученые приписывают браку характер гражданского акта и оспаривают у него таинства. Лютер говорил уже в своих застольных речах: “По моему мнению брачные вопросы принадлежат юристам; разве они не призваны предписывать законы и судить относительно прав отца, матери и детей. Почему бы им не заниматься и обязанностями между супругами?”. Но, по другой доктрине, брак – таинство; есть даже такие, которые усматривают опасение предоставить его в полной мере светской власти.
В действительности же, хотя по взглядам протестантов правило о нерасторжимости брака, как мы видим, признано ошибочным, тем не менее в начале возникновения реформации развод не отличался легкостью: главное основание для него было нарушение супружеской верности. Потом сюда добавилось злонамеренное оставление одним супругом другого; но так как в церковных постановлениях по вопросу о разводе было дано весьма мало указаний, то дальнейшее развитие бракоразводного права шло путем консисторской практики и толкований юристов.
Отсюда разнообразие в бракоразводной практике. В то время, как в одних государствах (с преобладающим протестантским населением) практика оставалась при двух вышеуказанных основных поводах, в других – развод, кроме прелюбодеяния и злонамеренного оставления, допускался и из-за противоестественных пороков, покушения одного супруга на жизнь другого, жестокого обращения, угрожающего здоровью или жизни, непреодолимой ненависти, отказа от исполнения супружеской обязанности, уничтожения плода, присуждения к бесчестящему наказанию.
Евангелическая церковь кроме развода допускает и временное разлучение супругов.
Наш устав евангелическо-протестантской церкви представляет собой тип весьма свободного бракоразводного права. Он допускает массу поводов к разводу (о чем см. ниже).
Против этой широкой свободы разводов в Новейшее время раздавались голоса, которые, при разногласии в частностях, сходились в одном общем желании допускать развод лишь при наличии вины со стороны кого-либо из супругов; но новейшая бракоразводная практика все же продолжает идти по пути легкой расторжимости браков[4].
Таким образом, попав под влияние церкви, брачное право имело разную судьбу на Востоке и на Западе. На Востоке оно шло рука об руку со светским законодательством и потому изменялось и приноравливалось к потребностям жизни. На Западе, напротив, оно оставалось при неприкосновенной церковной догме до тех пор, пока протестующие против строгости католического вероучения не откололись от западной церкви и не выработали себе особых воззрений и правил и в деле развода.
[1] Beauchet. Histoire du droit prive de la republique Athenienne. Paris, 1897. T. I. Р. 378 suiv.
[2] Glasson E. Le mariage civil et le divorce. 2 изд. С. 209 и сл.
[3] Schulte. Lehrbuch des katolischen Kirchenrechts. III. Auflage §§ 161-163; Vering. Lehrbuch des katolischen, orientalischen und protestantischen Kirchenrechts. III. Auflage. §§ 260-261.
[4] Walter. Lehrbuch des Kirchenrechts alter christlichen Confessionen. 14 изд. С. 719-721; Richter. Lehrbuch des katolischen und evangelichen Kirchenrechts. 7 изд. §§ 286-287; Vering. Назв. соч., §§ 253.
