Девятым видом обязательств являлось товарищество[1], известное уже в XVII ст. Под влиянием западноевропейских порядков этот вид договора постепенно распространился на практике и получил свою санкцию в законе. Так, еще в 1698 г. голландец Небель предложил Петру I свой проект устройства компаний для успешного развития северных рыбных и звериных промыслов.
Хотя Небель не получил никаких привилегий, однако в 1698 г. государь издал указ, которым разрешил “купецким людям торговать так, как торгуют в иных государствах: компаниями”. Точно так же Салтыков, как в своих “Пропозициях”, так и в “Изъявлениях, прибыточных государству”, советовал Петру учредить заводы “во всех губерниях купецкими людьми, собрав из них несколькое число в компании, и от них учинить к тому складку, смотря по пропорции пожитков их”.
Мало того, Салтыков даже высказывался за принудительный путь в деле организации компаний. Так, в “Пропозициях” он предлагал “велеть во всех губерниях учредить колонии или компании торговых людей, и тем компаниям с принуждением велеть торговать в иные государства”[2].
И в позднейшее время не раз обращалось внимание правительства на необходимость содействовать развитию “компанейских предприятий”. Так, до нас дошел проект известного Теплова, составленный им, вероятно, в 1764 г.
В нем высказывается следующее мнение о компаниях: “учредить компании или общества торговые, дабы общим богатством над привилегиями сильнее было действовать. А таким компаниям надобно кажется сочиненным быть из всякого рода людей, так как то во многих государствах с великою пользою производят”[3].
В первую половину XVIII ст. правительство всячески поощряло развитие компаний и снабжало их целым рядом всевозможных привилегий. Последние состояли в наделении предпринимателей постоянными капиталами, напр., дворами, землями и инструментами, а также частью оборотного капитала, т.е. денежными беспроцентными ссудами, не всегда возвращавшимися обратно в казну[4].
Кроме того, компанейщики получали разные льготы в области повинностей, так, дома их освобождались от постоя, сами они могли не служить по выборам в местных учреждениях и т.п. Но зато правительство считало себя вправе контролировать деятельность компаний, причем доводило свое вмешательство в эту последнюю даже до награждения исправных предпринимателей и до наказания неисправных.
Вообще надзор за деятельностью компаний сосредоточивался в Мануфактур- и Коммерц-коллегиях, “имевших дирекцию и управление” над ними и наблюдавших “за порядочным содержанием их”.
В XVIII ст., когда русские компании стали приобретать кое-какую организацию, по справедливому замечанию проф. Лаппо-Данилевского, еще довольно трудно установить их основные типы. Одни из них (преимущественно фабричные компании) обнаруживали некоторые из свойств полных товариществ, другие можно считать коммандитными обществами, третьи ближе подходили к акционерным компаниям. Все эти формы далеко еще не успели определиться и смешивались между собой, тем более что одно и то же товарищество иногда проходило несколько таких форм[5].
В некоторых товариществах, напр., в фабричных компаниях, члены участвовали или трудом, или капиталом, причем члены последней категории, т.е. вкладчики, назывались, как и на Западе, “интересентами”[6]. Вкладчики участвовали в выгодах и убытках предприятия пропорционально вложенному ими капиталу.
“А когда Всемогущий, – читаем в постановлении компании графа Ф. Апраксина, – подаст сей нашей компании из общего промыслу и делу сего компанейского прибыток, то давать ему (новому члену) того прибытку против 5000 рубл., почему на тысячу по расчету прибыли придет”. А “ежели, – читаем в том же постановлении, – отчего сохрани Боже, какой убыток учинится, то несть ему оный обще с другими компанейщиками по препорции своего паю и по расчету”.
Когда все члены товарищества становились ее интересентами, она легко принимала акционерный характер. Уже Небель предлагал в своем проекте устроить компанию, в которую мог бы вступить всякий “партикулярный человек, внесший в нее определенный капитал путем покупки известного количества “порцей или акциев”.
Затем в 1739 г. якутский вице-губернатор Ланг также советовал “из акциев банку учредить”. Действительно, на практике в первой половине XVIII ст. у нас начинают появляться акционерные компании, причем, по весьма вероятному предположению проф. Лаппо-Данилевского, акции первоначально были исключительно именные[7]. Впрочем, в середине столетия появляются и акции на предъявителя.
Так, уже Небель и Ланг высказывались за право компаний выдавать акции, которые могли бы переходить от одного лица к другому (“чтоб всякому вольно было, – читаем в проекте Небеля, – свою порцию другим персонам продать”, или, как говорит Ланг, “которые интересенты от компании свободны быть пожелают, тем позволяется их акции другим продавать”), что и было разрешено в 1757-1758 гг. членам морских компаний.
Внутренняя организация товариществ, по крайней мере, тех из них, которые приближались к типу коммандитных и акционерных компаний, заключалась в следующем. Члены или “компанейщики” собирались на совещания, на которых и избирали из своей среды правление.
Уже указ 1699 г. предписал “иметь о том (о торговле компаниями) всем купецким людям меж собой с общего совета установления, как пристойно б было к распространению торгов их”. Точно так же в указе об учреждении одной московской фабрики мы читаем: “для порядочного в работах и в доброте мастерства смотрения определить им, компанейщикам”, из своей компании “одного старосту присяжного и несколько человек из лучших фабрикантов по своему усмотрению, кого похотят”.
О собраниях акционеров более подробные сведения находим в проекте Ланга. “И как оная банка, – читаем здесь, – в состоянии приведена будет, и тогда для потребных учреждений и регламентов той компании голосы действительны быть должны тех, которые десять и более акциев имеют, а у кого меньше десяти акциев имеется, должны исполнять по тому, что от вышеописанных учреждено; и для того надлежит из оных персон генеральное собрание иметь, в котором тогда генерал-директора и других директоров и конторных же служителей и им жалованье учредить”.
Из сказанного видно, что во главе товариществ стояли правления, члены которых назывались директорами. Последние обыкновенно избирались из крупных пайщиков и, нужно думать, получали жалованье за труды. Полномочия директоров были весьма значительны.
Деятельность правлений от времени до времени подвергалась ревизии. Между прочим, на этом очень настаивает проект Ланга, высказываясь за необходимость ежегодно избирать “веродостойных и присяжных депутатов” для “исследования” всех книг, “дабы нигде непорядков и подлогов не происходило”.
Вообще нужно заметить, что вопросы внутренней организации товариществ мало интересовали законодательство, почему оно предоставляло “компанейщикам” полную свободу при их разрешении. Члены компаний на своих “генеральных собраниях” могли “такие регламенты, договоры и уставы между собой учреждать, каковые только для учреждения и приведения в состояние компании… потребно рассудить”[8].
Такая свобода в деле внутренней организации товариществ привела на практике к большим злоупотреблениям, что вынудило правительство указом 28 марта 1762 г. закрыть некоторые компании, “ибо оные не суть что либо иное, как только неправедное присвоение одному того, что всем принадлежит”, и вообще на будущее время лишить товарищества многих привилегий (указ 31 июня 1762 г.).
Вообще же законодательство вплоть до издания Свода Законов сравнительно мало занимается товариществами. Более важными постановлениями касательно этого предмета были следующие. Во-первых, в Уставе благочиния 1782 г. в числе функций управы благочиния признавалась обязанность охранять в законной силе общества, товарищества, братства и другие подобные учреждения, уважать их правила и постановления и отвращать от них вред, ущерб и убыток (ст. 64).
Во-вторых, указом 1 авг. 1805 г. было разъяснено, что акционерные компании отвечают только одним складочным капиталом, и, следовательно, ни один из акционеров, при неудаче в деятельности компаний, не теряет свыше положенного в компанию капитала.
В-третьих, манифестом 1 янв. 1807 г. было определено, что компания на акциях (товарищество по участкам) слагается из многих лиц, складывающих воедино определенные суммы, составляющие складочный капитал, причем акционерами таких компаний могут быть лица из всех сословий, а не только из одного купечества; однако учреждение подобных компаний возможно не иначе, как с высочайшего разрешения (ст. 1).
Кроме того, манифест высказывает надежду, чтобы купечество, “особливо для преобладания во внешней торговле, впредь производило свой торг в образе товарищества, образ которого да будет в законе двоякий: 1) товарищество полное и 2) товарищество на вере”.
Впрочем, говорится в манифесте, “никто к сему не принуждается законом, который только указует новую стезю”. Наконец, в-четвертых, законом 15 апр. 1831 г. было предписано все споры, возникающие в товариществах по делам, непосредственно их касающимся, разбирать особым третейским судом.
Народной формой товарищества в XVIII ст., как и теперь, являлась артель, возникшая непосредственно из хозяйственных потребностей и условий природы и быта. Как вполне основательно заметил Победоносцев, в этом смысле артель можно назвать не учреждением, а явлением быта, по преимуществу общинного: отсюда возник сам собой обычай жить и промышлять не в одиночку, а миром и массой[9].
Однако в XVIII ст. уже встречаются попытки регламентировать артель в законодательном отношении. Так, об артели водоходцев говорит Устав купеческого водоходства 1781 г., не давая ей, впрочем, никакого определения. Зато в Уставе о цехах 1799 г. имеется уже целая глава об артелях (биржевых и рабочих), причем делается попытка определить понятие артели.
Под таковой устав понимает “общество работников, по добровольному между собой условию, составленное для отправления служб и работ, силам одного человека не соразмерных”. Наконец, немало данных об артели мы находим в указе 1823 г., откуда они проникли и в Свод Законов.
[1] Кроме указ. соч. Неволина и Победоносцева, см.: Фирсова. Русские торгово-промышленные компании в первую половину XVIII в.; Лаппо-Данилевского. Русские промышленные и торговые компании в первой половине XVIII ст. и Каминку. Акционерные компании.
[2] Отчеты о засед. Общ. люб. древн. письм. 1892. Прил. V. С. 15 и Павлов-Сильванский. Проекты реформ в записках современников Петра В. С. 41 и прил. С. 27.
[3] Лаппо-Данилевский. Указ. соч. С. 22.
[4] “Сия компания, – читаем в указе 1724 г., – собой сперва не может дела своего исправить для скудости денег, того ради вспоможена имеет быть, а именно, кораблями и матросами из адмиралтейств, деньгами частью из казны”.
[5] Указ. соч. С. 49 и 61.
[6] В 1724 г. Главный магистрат определил “интересентов” как лиц, “которые положат в компанию деньги”.
[7] Указ. соч. С. 53.
[8] Каминка. Указ. соч. С. 344.
[9] Курс гражданского права. Ч. III (изд. 1880 г.). С. 524. Об артелях см. также: Калачов. Артели древней России (1864 г.) и его же. Сборник материалов об артелях в России (1873-1875 гг.).
