Тем более странно, что появившаяся вскоре за Силезским уставом кодификация Corpus juris Fridericiani[1] носит всецело романистический облик, под фирмой естественного права. Кодификация эта совершенно игнорирует новое течение в организации оборота недвижимостей, столь глубоко уже захватившее право[2].
В нормах, вновь возникших путем специальных законов, все еще хотели видеть простые формальные определения, не затрагивающие основ материального права[3]. Это было, однако, уже не вполне верно, так как вотчинно-ипотечная система в той или иной мере проникала материальное право, хотя еще и слабо.
1. Кодификация 1751 г. провозглашает способом приобретения собственности традицию[4] и ни словом не обмолвилась о необходимости записи приобретательной сделки в ипотечную книгу.
2. В учении же о залоге кодификация покинула даже римскую точку зрения и утвердилась на идее естественного права. Так, кодификация резонирует, что servitus и pignus по своей природе суть только личные обязательственные отношения. Кредитор может требовать залог с целью отчуждения его собственно только от должника.
С утратой последним владения только должник вправе виндицировать залог от третьего лица; впрочем, он может цедировать свой иск залоговому кредитору. И лишь во избежание этой сложной процедуры естественное право идет на компромисс с жизнью и дает вещный иск залоговому кредитору[5]. Но чтобы связать действительность залога записью его в ипотечную книгу, – этого естественное право уже не хочет и знать.
В конкурсе отношение залоговых прав регулируется нормами Codex Fridericianus[6].
[1] Halle. 1751, обработан тем же Кокцейем.
[2] Невольно вспоминается прежнее замечание о том, как и почему кодификация не благоприятствовала развитию новых правовых идей.
[3] См. Dernburg u. Hinrichs, стр. 15.
[4] P. II lib. II tit. V art. 10.
[5] P. II lib. V tit. II § 9, 2 и 3.
[6] P. II I V tit. V.
