Переходя к истории третьего периода развития патентного права, я принужден сделать небольшую оговорку. В смысле внутренней истории права период этот (1870-1896 гг.) не имеет самостоятельной физиономии.
Не нужно забывать, что закон 1833 г. продолжал действовать вплоть до 1 июля 1896 г. во всех своих деталях, кроме делопроизводственного момента невнесения в Государственный совет. Я указывал выше, что Закон 1870 г. именно понимался, в свое время, как норма формального права.
Авторы его не в состоянии были отойти в сторону от совершенного ими дела и, окинув взором всю совокупность эволюции, оценить свое детище так, как оценивает его спокойный взор отделенного четвертью века исследователя.
Конечно, в настоящее время мы должны признать, что Закон 1870 г. скристаллизовал важный момент эволюции; но этого-то и не сознавали[1] люди 70-х гг. Для них облигаторный принцип был той атмосферой, в которой они выросли в 60-х гг. и в которой, по-прежнему, они продолжали двигаться и в 70-х гг.
Поэтому повторяю, с точки зрения внутренней истории права, период 1870-1896 гг. не имеет особой физиономии: учения об объекте, субъекте, установлении и прекращении патентного права остаются те же, что и во второй период. Если бы я хотел быть вполне точным, то я должен был бы несколько изменить этот тезис.
Дело в том, что двадцать пять лет в развитии столь молодого института, как патентное право, являются очень значительным периодом. Конечно, практика должна была измениться за двадцать пять лет (1870-1895 гг.): в особенности ввиду того, что с 1880 г. на устарелый закон начинает сыпаться целый ряд нареканий и жалоб.
Конечно, было бы очень интересным проследить, по подлинным делам Мануфактурного Совета, – так как это сделано было мной для периода 1833-1870 гг., – какие новые оттенки в толковании закона 1833 г. внес этот орган в своей новой, более самостоятельной роли. Одно случайное обстоятельство делает эту работу физически невозможною[2]: я думаю, впрочем, что потеря для науки не является слишком большой.
Период 1870-1896 гг. есть период чрезвычайного обременения Мануфактурного Совета делами о привилегиях (см. §54). Число прошений все росло, а число членов Совета все уменьшалось. Немудрено поэтому, что период 1870-1896 гг. скоро становится периодом спешной, полумеханической работы: Совет физически не имел возможности добросовестно рассматривать все дела.
При таких условиях и журналы его – единственный источник для истории патентного права в это время – становятся бледными, не индивидуальными. Разбираемый период есть период полного застоя в развитии административной практики.
[1] Или, во всяком случае, сознавали лишь отчасти: см. послесловие, II.
[2] Случайное обстоятельство это заключается в следующем: до 1870 г. журналы М. Совета писались по заседаниям и сохранялись в архиве в виде больших переплетенных томов, допускающих пользование без особых затруднений.
С 1870 г. журналы эти стали писаться на отдельных листах и вшиваться в индивидуальные “дела”, так что изучить их можно, лишь пересмотрев десятки тысяч старых пыльных дел: работа, которой я убоялся…
