Генке[1] считает давность несовместимой со строем государственного правосудия. Он находит возмутительным, что преступник, сумевший хитростью и ловкостью отклонить от себя всякое подозрение, будет по истечении давностного срока пользоваться плодами своего преступления и притом, быть может, даже хвалиться своею ловкостью и тем, что он остался безнаказанным.
Полемизируя против давности, Генке замечает, между прочим, что вредное влияние давности не замедлит обнаружиться, “когда убийца, покровительствуемый законами, вздумает поселиться в соседстве с сыном убитого им человека, когда вору или мошеннику будет дозволено жить в богатстве на глазах у тех самых лиц, которые обнищали вследствие их преступлений.
И спрашивается, на чем же будет основываться право государства преследовать и карать частную месть и самосуд, когда оно своим бездействием только вызывает их? И, независимо от этого, неужели требования вечного правосудия могут быть когда-либо погашены? И будет ли, наконец, разумно ставить вопрос о применении наказания в зависимость от протечения времени столь ничтожного, как час или минута”.
Генке, заканчивая свою полемику против давности, ссылается на Оерстеда[2], утверждавшего, что признание давности будет подрывать угрожающее действие уголовного закона, и с своей стороны прибавляет, что если из обстоятельств данного случая будет видно, что применение к преступнику наказания окажется действительно несправедливым, то несправедливость эту можно отстранить путем помилования.
Полемика Генке преимущественно направлена против давности, погашающей крупные преступления; по отношению к мелким полицейским проступкам он допускает ее, так как безнаказанность их, по его мнению, не повлечет за собою неблагоприятных последствий.
[1] Henke, Lehrbuch des Criminalreсhts und der Criminalpolilik. Berlin, 1838 Th. IV, стр. 171 и особ. 175.
[2] Oersted, Ueber diе Grundregeln der Strafgesetzgebung. Kopenhagen 1818. Сочинение это принадлежит к библиографическим редкостям, и я не мог им воспользоваться.
