Указав на целый ряд попыток объяснить давность, ознакомимся, для полноты изложения, с воззрениями Киля и Пульфермахера.
Киль[1], отправляясь от взгляда на наказание как на необходимое логическое последствие преступления, не признает за давностью правового основания и говорит, что она хотя сама по себе взятая и есть нечто несправедливое, но что она терпится, как зло меньшее, необходимое для отвращения зла большего.
Между давностью и экспроприацией он видит большое сходство. Все равно, как при экспроприации права частного лица нарушаются ради общего блага, так и давность, избавляя преступника от наказания, им заслуженного, уклоняется от основного принципа уголовного права ради высшей цели земного правосудия.
Преступник, говорит Киль, должен быть наказан; но для этого необходимо, чтобы судья не только мог восстановить объективный состав преступления, но и составить себе ясное представление о внутренней стороне деяния.
Но по прошествии известного времени объективная и субъективная стороны преступления затемняются настолько, что судья в большинстве случаев будет лишен возможности постановить справедливый приговор.
Законодатель, сознавая эту невозможность, допускает давность; он предпочитает оставить ненаказанными сто виновных, чем покарать одного невинного или к действительно виновному приложить не заслуженное им, по строгости, наказание.
Рассуждая таким образом, Киль делает несколько несомненно верных замечаний, но воззрение его неприменимо к давности, погашающей наказание, и к давности краткосрочной. Последнее обстоятельство не ускользнуло от внимания Киля.
Видя неприложимость своей теории к этому виду давности, он стал вообще отрицать разумность давности краткосрочной. Но теория, имеющая какие-либо притязания на основательность и практическое значение, думается нам, никогда не должна отрицать существования того или другого факта единственно из за того, что он не укладывается в ее тесные рамки.
Это отрицание необходимости краткосрочной давности тем более произвольно, что знакомство с законодательными определениями и судебной практикой убеждает нас, что этот вид давности имеет на практике несравненно более широкое применение, чем давность долгосрочная.
[1] Gerichtssaal, 1868. Стр. 360 и след.
