Бернер[1], признавая время “основанием оснований давности”, допускает еще целый ряд “особых оснований”. Так, он говорит: “Последствия преступления стираются временем: вред и страдание, причиненные преступлением, даже самое воспоминание о нем, мало-помалу сглаживаются.
Лицо, когда-то совершившее преступление, могло исправиться; злая воля, породившая дурное деяние, уже не существует; страсти, побудившие к преступлению, может статься, уже окончательно замерли.
Уже по прошествии известного времени от совершения преступления становятся невозможными по отношению к нему судопроизводственные действия; потому что все следы преступления до того изгладились и все свидетельства сделались до того шаткими, что всякое доказательство виновности или невинности было бы лишено достоверности.
Для того чтобы позднейшее преследование не могло породить ошибок в отправлении правосудия, государство не допускает возможности уголовного иска по истечении известного времени: установляет давность, погашающую иск”.
Что же касается до давности, погашающей наказание, то она, по мнению Бернера, объясняется тем, что “время не перестает мало-помалу поглощать самое преступление и предавать забвению самый приговор. Кроме того, судебный приговор может… держать преступника в изгнании или постоянном страхе и тем самым вести к искуплению преступления”.
Итак, Бернер указывает на целый ряд фактов, которые могут обнаружиться как результаты истечения времени, и в этих фактах он видит основание давности. Но ведь он сам говорит, что преступник может исправиться, что страсти могут остыть и т. д., следовательно, он сам допускает шаткость подобных предположений, и опыт убеждает в том, что и преступник может не исправиться, и что страсти могут не остыть.
На чем же в таком случае будет покоиться давность? По мнению Бернера, “на одном только факте истечения времени”. В несостоятельности этого положения мы уже имели случай убедиться; нам остается только заметить, что воззрение Бернера грешит совершенно непонятным эклектизмом.
Он без всякой системы и порядка, без всякого критического анализа заносит в свою теорию все наиболее крупные попытки объяснить давность и, как бы сомневаясь в их состоятельности, подкрепляет их ничего не доказывающим указанием на погашающую силу времени.
Эклектизм этот мешает Бернеру привести в должное соотношение отдельные вопросы с самым основанием института (сюда относится вопрос об обстоятельствах, прерывающих давность, и т. д.). На давность краткосрочную и Бернер не обратил никакого внимания.
[1] Учебник в переводе Неклюдова. Стр. 888 и след.
