В средние века, во времена рыцарства, у германо-романских и германских народов Европы, среди высшего военного класса, среди рыцарей, сложился обычай не искать суда и расправы у государства, но, в случае обиды или притязания между двумя рыцарями, решать дело добровольным, правильным боем противников, с оружием в руках. Этот бой был ярким воплощением самосуда и саморасправы. Он назывался поединком[1], дуэлью (le duel, der Zweikampf).
От рыцарей обычай поединка перешел к их преемникам дворянам, а потом, по образовании постоянных армий, – к офицерам. Главным основанием к поединкам были посягательства на честь.
Утвердившись у дворян и офицеров, поединки стали медленно распространяться и среди свободных образованных людей других сословий.
У славянских народов эти поединки явились позднее, чем у германо-романских и германских, причем чехи и поляки опередили русских. Первые поединки или дуэли из-за посягательств на честь встречаются в России в дворянско-офицерской среде лишь в XVIII веке, только после Петра Великого, долго спустя после провозглашения поединка тяжким преступлением. В XIX же веке происходит распространение дуэлей в России: как среди дворян и офицеров, так и среди образованных свободных людей других сословий.
Центром развития и процветания дуэлей у европейских народов была Франция. В ней выработались и постепенно распространились по всему культурному миру те обычные общие правила производства дуэли, которые остаются в силе до сих пор.
До второй половины XVI века поединок не считался преступлением и не подлежал никакому наказанию, а со второй половины этого столетия стал преступлением.
Сильное распространение дуэлей в дворянско-офицерской среде у германо-романских народов обратило на себя внимание церкви и государства и побудило к противодействию как духовную власть, так и светскую.
Раньше всех против дуэлей выступила католическая церковь. В 1563 г. на тридентском соборе она предала дуэль проклятию, сравняла дуэлистов с убийцами и положила им отлучение от церкви и лишение христианского погребения.
Вслед за церковью вступили в борьбу с дуэлью и государства. Стремясь к искоренению дуэли, они стали объявлять ее преступлением и запрещать под страхом наказания.
Почин был сделан Францией. Королевский указ 1566 г. объявил дуэль преступлением и назначил за нее смертную казнь.
С первой четверти XVII века некоторые из германских государств, в свою очередь, стали запрещать вызов с выходом на дуэль, в качестве преступления. Выход же на дуэль, по полученному вызову, еще не считался преступным деянием.
Первый русский закон против поединков из-за посягательств на честь принадлежит Петру Великому. Это – Устав Воинский 30 марта 1716 г. [П. С. 3. (с. 1). T. V. № 3006]. 49-я глава этого устава под заглавием: „Патент о поединках и начинании ссор” (ст. 11-18) объявила поединок преступлением и обложила тяжкими наказаниями. „Ежели же биться начнут, говорит 15-я статья этой главы, и в том бою убиты и ранены будут, то как живые, так и мертвые повешены да будут”.
Эти суровые кары не остановили, однако, распространения дуэли. Напротив, во времена своего запрещения она достигла и наибольшего распространения. Кары законодателей, проповеди духовенства, поучения моралистов и рассуждения юристов оказались бессильны.
Это объясняется многими обстоятельствами, а главным образом четырьмя.
1. Уголовно-судебное право, действовавшее у германо-романских, германских и славянских народов во 2-ю эпоху периода варварства и в 1-ю эпоху периода полуобразованности не только допускало, но во многих случаях предписывало производство судебных поединков между обвинителем и обвиняемым для решения вопроса о виновности обвиняемого.
Победа на судебном поединке признавалась доказательством правоты победителя. Долговременное же существование судебных поединков, в качестве правового учреждения, несомненно, вырабатывало в населении убеждение, что поединок может быть вполне правомерным образом действий, вполне достойным порядочного человека.
2. Во время с XVI до XX века распространяется и усиливается развитие чувства чести у континентальных европейских народов.
3. Ценность чести, сравнительно с прочими благами, увеличивается в глазах общества.
4. Правильная дуэль за тяжкое оскорбление чести удовлетворяет развитое чувство чести вполне порядочного, мужественного человека, a обращение к суду обыкновенно не дает удовлетворения.
Три последних обстоятельства оказали свое влияние как на постановку преступления дуэли в уголовных законодательствах, так и на обложение этого преступления наказаниями.
В первые времена запрещения дуэлей, у законодателей установился взгляд, будто дуэль есть не что иное, как один из способов убийства. Этот старый взгляд отражается в некоторых уголовных законодательствах даже и в наше время. Так, английское уголовное право до сих пор смотрит на дуэль, кончившуюся смертью одного из противников, как на предумышленное убийство[1].
Норвежское же уголовное уложение (§ 235) видит в нанесении смерти или телесного повреждения на поединке проявление убийства или телесного повреждения, с согласия жертвы, и, в виду этого согласия, смягчает для виновных нормальные наказания, установленные за убийства и телесные повреждения.
С течением времени, однако, огромное большинство культурных уголовных законодательств перешло на сторону взгляда, что дуэль составляет преступление особого рода.
Эта точка зрения проводится, напр., австрийским уголовным уложением (§§ 158-165), бельгийским (§§423-433), германским (§§201-210), венгерским (§§293-300), голландским (§§152-156), нью-йоркским (§§234-240), португальским (§§381-388), итальянским (§§237-244), невшательским (§§177-182) и нашим (481-488), а также нашим уложением о наказаниях (1497-1512).
При этом большинство из этих уголовных законодательств ставит дуэль рядом с преступлениями против жизни и преступлениями против телесной невредимости. Голландское же уголовное уложение помещает дуэль рядом с общеопасными преступлениями и преступлениями против общественного порядка. А итальянское уголовное уложение и невшательское видят в ней один из проступков против правосудия.
Франция занимаешь особое место. Во Франции[3] в конце XVIII века, во времена революции, все законы, запрещавшие дуэль, были отменены. Французское уголовное уложение 1810 г., действующее, с различными изменениями, до сих пор, не упомянуло дуэли в числе преступлений, проступков и нарушений.
В виду этого, французская судебная практика, опираясь на разумный общий принцип: „преступно только то, что признано преступным со стороны самого закона”, долгое время держалась, по верному заключению Гарро, совершенно правильного убеждения, что, по французскому уголовному законодательству, дуэль не составляет никакого преступного деяния.
В 1837 г. произошла перемена взгляда. 22 июня 1837 г. уголовная камера кассационного суда, под влиянием заключения генерал-прокурора Дюпена, отступила от принципа: nullum crimen sine lege и объявила, будто „смерть, удары и раны, полученные на дуэли, подходят под общие постановления уголовного права”.
15 декабря 1837 г. общее собрание камер кассационного суда, пересмотрев этот вопрос, постановило такое же решение. С тех пор нанесение смерти и телесных повреждений противнику на дуэли наказуется во Франции, по постановлениям уголовного уложения о преступном убийстве (§§ 295; 302; 304) и преступных ранах и ударах (§§ 309; 311).
Отметив перемену взгляда на дуэль в огромном большинстве уголовных законодательств, скажем о наказании. Что касается наказаний за дуэль, то первоначальные тяжкие кары, узаконенные в первые времена ее запрещения, были со временем заменены более мягкими наказаниями, a, кроме того, благодаря многочисленным помилованиям, не только строгие, но и мягкие наказания очень часто смягчались и даже вовсе не применялись на деле.
Во 2-й половине XIX века в некоторых культурных государствах континентальной Европы начало вырабатываться благоприятное отношение к правильной дуэли за тяжкое оскорбление офицера.
Для повышения чувства чести и мужества в среде офицеров, некоторые из культурных государств, как напр., Германия и Австрия, оставляя дуэль, в качестве преступления, запрещенного уголовным уложением под страхом наказания, установили в то же время некоторое поощрение и даже понуждение офицеров к дуэли, в случае получения ими тяжких оскорблений.
Административными распоряжениями по военному ведомству постановлено в этих государствах увольнять со службы тех офицеров, которые, при тяжких оскорблениях, не прибегают к дуэли.
Напр., во введении „к правительственному распоряжению 2 мая 1874 г. о судах чести офицеров прусского войска” император германский и король прусский, Вильгельм I говорит: „офицера, способного преступным образом посягнуть на честь своего товарища, я точно также не потерплю в своем войске, как и офицера, не умеющего охранить свою честь” (В. Г. – Королевский приказ. Ж.М.Ю. 1897. № 8. с. 292).
В том же направлении двинулась около средины 90-х годов XIX века и Россия.
13 мая 1894 года Император Александр III, по всеподданнейшему докладу соединенного собрания главных военного и военно-морского судов, установил „правила о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде” и велел распространить эти правила, с соответствующими изменениями, и на морское ведомство.
Эти правила остаются во всех своих существенных чертах в полной силе и в настоящее время. Правила о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде, действующие в военном ведомстве напечатаны в приложении к 130-й статье „Устава Дисциплинарного” [Свод Военных Постановлений 1869 года. Часть VI. Книга XXIII. Устав Дисциплинарный. Издание третье (По 1 октября 1900 года)].
Правила же о разбирательстве ссор, действующие в морском ведомстве, напечатаны в приложении к 167-й статье военно-морского дисциплинарного устава (Свод Морских Постановлений. Книга XVII. Военно-морской дисциплинарный устав. Издание 1895 г.).
Согласно действующим правилам для военного ведомства (Пр. п. 1), командир полка о всяком оскорблении, роняющем достоинство офицерского звания, нанесенном офицеру этого полка офицером или невоенным лицом, передает на рассмотрение суда общества офицеров. По правилам же для морского ведомства (Пр. п. 1), экипажный командир или начальник команды или части передает в подобном случае дело на рассмотрение совета посредников.
Суд общества офицеров (Пр. п. 2) или совет посредников (Пр. п. 2), по рассмотрении дела, с соблюдением правил своего дисциплинарного устава, принимает меры к примирению в том случае, если признает примирение согласным с достоинством офицера и традициями чести.
В противном же случае, суд общества офицеров или совет посредников постановляет определение, что поединок является единственно приличным средством к удовлетворению оскорбленной чести офицера.
Когда поссорившиеся решат, согласно этому определению, окончить ссору поединком, то суд общества офицеров (Пр. п. 3) или совет посредников (Пр. п. по принадлежности, употребляет свое влияние на секундантов в том направлении, чтобы условия дуэли наиболее соответствовали обстоятельствам данного случая.
Если в течение двух недель, по объявлении определения, постановленного судом общества офицеров (Пр. п. 4) или советом посредников (Пр. п. 4) о необходимости поединка, поединок не состоится, и офицер, отказавшийся от поединка не подаст просьбы об увольнении его от службы, в таком случае начальство само входит „по команде”, т. е. по инстанциям начальства, с представлением об увольнении этого офицера, без прошения.
Обязанности суда общества офицеров (Пр. п. 5) или совета посредников (Пр. п. 5) по вопросу о поединке возлагаются непосредственно на начальников частей в тех случаях, когда этот суд или этот совет посредников не компетентен к разбирательству данной ссоры, по чину ее участника (как штаб-офицера или генерала армии или как капитана или адмирала во флоте), или когда в данной местности вовсе нет такого суда или совета.
По Высочайшему повелению 21 января 1912 г., распубликованному 18 сентября того же года [Собр. уз. 1912. Отд. I. №197. ст. 1713. Об изменении постановлений главы XIV Устава Дисциплинарного (кн. XXIII С. В. П. 1869 г. изд. 3) об офицерских судах чести], „суды общества офицеров”, по окончании ими производящихся в них дел прежним порядком, упраздняются, а, вместо них, учреждаются „суды чести”.
Одни из судов чести, наравне с прежними судами общества офицеров, учреждаются для обер-офицеров (Уст. Дисц. Гл. XIV. ст. 130, по Выс. повелению 1912 г.; 133/12 г.-135/12 г.; 139/12 г.), a другие учреждаются впервые для штаб-офицеров, не пользующихся правами командира отдельной части (133/12 г.; 136/12 г.-139/12 г.).
Прежние „правила о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде”, введены этим Высочайшим повелением в статьи Устава Дисциплинарного (174/12 г.-179/12 г.), с некоторыми изменениями, а главным образом – с изменениями, вызванными более широкой компетенцией судов чести сравнительно с компетенцией упраздненных судов общества офицеров.
Согласно новым правилам дисциплинарного устава, начальник войсковой части, в ведении которого состоит суд чести для обер-офицеров или суд чести для штаб-офицеров, передает на рассмотрение этого суда, с соблюдением установленной подсудности, о всяком оскорблении, роняющем достоинство офицерского звания, нанесенном со стороны подсудного обер-офицера или штаб-офицера или подсудному обер-офицеру или штаб-офицеру (Уст. Дисц. 174/12 г.).
Суд чести, по рассмотрении дела, может постановить: о примирении поссорившихся, если признает примирение согласным с достоинством офицера и традициями чести, или о необходимости поединка, если находит поединок единственным средством к удовлетворению оскорбленной чести офицера (175/12 г.).
Если в течение двух недель, по объявлении решения, постановленного судом чести о необходимости поединка, кто-нибудь из поссорившихся офицеров откажется от вызова на поединок или не примет никаких мер к получению удовлетворения путем поединка и не подаст прошения об отставке, то начальник части войска, распорядившийся о передаче дела в суд чести, входит, по истечении этого двухнедельного срока, с представлением, по начальству, об увольнении этого офицера от службы, без прошения (176/12 г.).
По окончании поединка, независимо от того, происходил ли он с разрешения суда чести или без разрешения, производится, по правилам дисциплинарного устава, дознание о поведении дуэлянтов и секундантов и условиях поединка (177/12 г.).
Обязанности суда чести по вопросу о поединке (174/12 г. – 1.77/12 г.) возлагаются на соответствующих начальников частей войска в тех случаях, когда в данной войсковой части нет суда чести или когда дело касается лица, не посудного наличному суду чести (178/12 г.).
Если произошла дуэль, и в ней приняли участие, в качестве противников и секундантов, только лица офицерского звания, состоящие на службе в армии или во флоте; в таком случае предварительное следствие по делу об этой дуэли представляется военной или военно-морской прокуратурой, с ее заключением о дальнейшем направлении дела военному министру или морскому министру, по принадлежности.
Если военный министр или морской министр, рассмотрев дело о дуэли, по принадлежности, придет к убеждению, что в данном случае ни один из противников не должен быть предаваем уголовному суду, то испрашивает всеподданнейшим докладом Высочайшее соизволение на прекращение дальнейшего судебного производства по этому делу (Свод Воен. Пост. Ч. VI. Кн. XXIII. Устав Дисц. Изд. 1900 г. Гл. XIV. ст. 179, по Высоч. повелению 1912 г. (Собр. уз. 1912. Отд. I. № 197. ст. 1713).
Свод Воен. Пост. Ч. VI. Кн. XXIV. Устав Военно-Судебный. Изд. 1900 г. Примечание к ст. 553. – Свод Морск. Пост. Кн. XVI. Воен. морск. дисц. устав. Изд. 1895 г. Приложение к ст. 167. Правила, п. 6. – Свод. Морск. Пост. Кн. XVIII. Военно-морской судебный уст. Изд. 1886 г. Примечание к ст. 604, по Прод. 1904 г. – Св. Зак. T. I. Ч. II. Учреждения Министерств. Изд. 1892 г. Учреждение Морского Министерства, ст. 864, по Прод. 1906).
Когда в поединке приняли участие, в качестве противников или секундантов, не только лица офицерского звания, служащие в армии или во флоте, но и кто-нибудь из лиц гражданского ведомства, в таком случае предварительное следствие по делу об этом поединке производится судебным следователем окружного суда и, по окончании, представляется прокурором окружного суда прокурору судебной палаты.
Прокурор судебной палаты, рассмотрев дело, представляет его, со своим заключением о дальнейшем направлении военному министру или морскому министру, по принадлежности.
Если военный министр или морской министр, рассмотрев дело, по принадлежности, придет к убеждению, что в данном случае, ни одно из лиц, принимавших участие в поединке, в качестве противников и секундантов, не должно быть предаваемо уголовному суду, то сообщает свой взгляд вместе с делом министру юстиции.
В случае согласия министра юстиции с этим взглядом, военный министр или морской министр, по принадлежности, испрашивает всеподданнейшим докладом, за общим подписанием с министром юстиции, Высочайшее соизволение на прекращение дальнейшего судебного производства по этому делу (Уст. Уг. Суд. Примечание к ст. 1243, по Прод. 1906 г.).
Отметив развитие снисходительного отношения к дуэли в XIX и XX веке в огромном большинстве культурных государств и даже поощрение и понуждение к ней офицеров в случаях тяжких оскорблений в некоторых культурных государствах, мы должны сказать, что этот образ действий, в свою очередь, способствовал распространению поединка, особенно среди офицерства.
Распространение дуэли вызвало в конце XIX века принятие некоторых мер к ограничению ее. Напр., 1 января 1897 года Император Германский и Король Прусский Вильгельм II издал приказ по военному министерству Пруссии (В. Г. – Королевский приказ. Ж.М.Ю. 1897. № 8. с. 297).
В этом приказе король выразил желание, чтобы дуэли офицеров предупреждались чаще прежнего; чтобы в разрешении вопросов чести участвовал впредь, по общему правилу, совет чести и чтобы этот совет, исполняя свои обязанности, усердно стремился к примирению сторон.
В свою очередь, в образованной среде стали возникать у некоторых культурных народов в XIX веке специальные общества принципиальных противников дуэли. Эти общества смотрят на дуэль, как на остаток варварства, как на проявление кровожадности и жестокости, противное требованиям гуманности и заветам христианства о любви к ближнему, милосердии и прощении обид.
Дуэль не соответствует, по взгляду ее противников: ни требованиям благоразумия, ни требованиям справедливости, так как победа достается на долю более искусного или более счастливого противника, безразлично к тому, прав он или виноват.
Противники дуэли видят в ней самосуд и саморасправу и не находят возможным совместить ее с уважением к правовому порядку, гос. суду и гос. расправе. Дуэль отвергается безусловно, раз навсегда. Вместо нее рекомендуется суд чести.
Летом 1908 г. был созван 1-й международный конгресс против дуэли в Будапеште.
С течением времени, однако, движение против дуэли начинает доходить до вредной крайности.
Так, по мнению, напр., В. Д. Набокова (Дуэль и уг. закон. Право. 1909. №51. с. 2838), „дуэль должна рассматриваться не как delictum sui generis, а должна наказываться прежде всего по своим результатам. Нужно наказывать не за поединок, а за причинение тех или других повреждений или смерти на поединке”.
К этому регрессивному взгляду отнеслось с сочувствием и петербургское юридическое общество (Право. 1910. № 3. С.-Петербургское юрид. общество, с. 184).
Князь же С. А. Друцкой дошел, в своей погоне за искоренением дуэли, до такого ослепления, что, в случае окончания дуэли смертью или телесным повреждением, требовал наказания за соучастие в убийстве или телесным повреждении и для секундантов, и для врача, добросовестно исполнивших свои обязанности на поединке (Право. 1910. № 2. с. 118-120).
Разумное стремление к устранению дуэлей из-за пустяшных ссор и мелких недоразумений, решительное порицание бреттёрства, т. е. задирания людей для щеголянья своей готовностью к дуэли и частым участием в ней, а отчасти и развитие принципиального движения против дуэли в образованной среде оказали некоторое сдерживающее влияние, и поединки стали применяться несколько осмотрительнее и реже.
Оценивая поединок, без предубеждений, с точки зрения интересов всестороннего, возможно большего народного благосостояния в культурном государстве, мы приходим к выводу, что правильная дуэль за тяжкое оскорбление чести, нанесенное самому человеку, или людям, близким ему: по родству, свойству, супружеству, предстоящему браку, любви, дружбе, товариществу, патриотизму, не только не должна признаваться преступным и наказуемым деянием, не только не должна считаться преступным, но извинительным деянием, но должна признаваться правомерным образом действий.
В самом деле, правильная дуэль за тяжкое оскорбление чести составляет яркий, быстрый, энергичный отпор преступлению против чести, весьма полезный, но не доступный государству.
Эта дуэль удовлетворяет развитому чувству чести вполне порядочного мужественного человека, a обращение к гос. суду и даже к суду чести не дает действительного удовлетворения.
Нет сомнения, а что есть вполне порядочные люди, принципиально отвергающие дуэль и удовлетворяющиеся приговорами уг. судов и в особенности судов чести, даже и в случаях тяжкой обиды и клеветы. Тем не менее, культурному государству нет никакого разумного основания отдавать предпочтение убеждениям принципиальных противников дуэли перед взглядами порядочных людей, трезво смотрящих на нее, без предубеждения.
Дело в том, что культурное государство, находясь среди других государств, настоятельно нуждаясь в энергичном отпоре внешним и внутренним врагам и в то же время тщательно заботясь о всестороннем, возможно большем благосостоянии своего народа, должно сильно дорожить честью и мужеством своих граждан, не должно зачислять в преступления таких деяний, которые свойственны вполне порядочным людям, а, сознавая в этих деяниях не доступный ему, но весьма полезный, быстрый и решительный отпор преступлению, должно возвести их в разряд правомерных действий и отнести к области правомерного самоуправства.
[1] К. – О судебных поединках. Вестник Европы, издаваемый М. Каченовским. Москва. 1811. Часть LVII. Май. № 9. Эта статья принадлежит М. Каченовскому. – Окунев – Рассуждение о дуэлях и поединках. 1824. – Г.Л.Е. – Дуэли. Спб. 1837.
К. Калайдович – Рассуждение о поединках в России вообще, и в особенности о судебных. Русский Историч. Вестник. Сборник, издаваемый Обществом истории и древностей Российских. Под редакцией Погодина. Москва. 1838. Кн. 4. Это рассуждение напечатано после смерти автора. Подлинная же рукопись собственноручно помечена автором 12-го декабря 1816 г.
А.В. Лохвицкий – Дуэль и кассационный суд. Отечественные Записки. Спб. 1858. №№ 10-12. – Фалецкий – Заметки о дуэли в России. 1863. – Русские уголовные процессы – Издание А. Любавского. Спб. T. I. 1866. с. 556-588 (дела о дуэлях); Т. II. 1867. с. 41-107; T. IV. 1868. с. 39-74.
И. Бентам – Избранные сочинения. Спб. 1867. Том І. Перевод А.Н. Пыпина и А.Н. Неведомского. С предисловием Ю. Жуковского. Основные начала уголовного кодекса (стр. 471-678, по изложению Дюмона; перев. А. Н. Пыпина). Часть II. Гл. XV. с. 525-528 (средства против преступлений нарушения чести).
Е. Пушкин – Заметка о дуэлях. Ю.В. 1867-1868. № 8. – Таганцев – О преступлениях против жизни по рус. праву. T. II. – Л. Гладков – Поединок, как преступление sui generis. Суд. Вестник. 1872. №№ 66; 67; 89.
A. A. Котляревский – Очерк истории поединков у славян. Сообщение 15 января 1878 г. Чтения в Историческом Обществе Нестора Летописца. Киев. 1888 г. Кн. 2. Это сообщение напечатано еще раз, см. Сборник Отделения русского языка и словесности Императорской Академии Наук. Спб. 1895. T. L. Сочинения А.А. Котляревского. T. IV. Приложения. с. 640–643.
А. Киреев – Письма о поединках. Спб. 1890. – Дуэль в русской армии. К вопросу о наказуемости дуэли. Юридическая Газета. Спб. 1892. № 69. – Спасович – Дело о дуэли между Утиным и Жоховым. Сочинения. 1893. T. V. – Калинин – Дуэли в офицерской среде. Военный Сборник. Спб. 1894. №8. – М. Махов – Дуэль, ее происхождение и современный характер. Спб. 1896.
П. Швейковский – Суд общества офицеров и дуэль в войсках российской армии. Спб. 1896. – Угол. уложение. Проект Ред. Комиссии и объяснения. T. VI. Гл. 22. – Н. Дружинин – Честь, суд и поединок. Ж.Ю.О. 1897. №№ 1-2. – Н. Грошевский – Дуэль по русскому праву. Ж.Ю.О.
1897, № 6. – В. Г. – Королевский приказ по военному министерству 1 января 1897 г. в дополнение к правительственному распоряжению 2 мая 1874 года о судах чести офицеров прусского войска. Ж.М.Ю. 1897. № 8.
В. Г. Короленко – Русская дуэль в последние годы. Русское Богатство. Спб. 1897. №2. – Г. Курнатовский – Дуэль. Варшава. 1898. – К.В. Шавров – Доклад в Киевском Юридическом Обществе. Ж.M.Ю. 1899. №1. Хроника. – Шавров – Нормировка правил дуэли в законе. Вест. П. 1899. № 2. – M.И. Драгомиров – Дуэли. Разведчик. Спб. 1899. №№ 473; 480. – Драгомиров Дуэли. Киев. 1900.
Ливенсон – Поединок в законодательстве и науке. Спб. 1900. – Против поединка. Ответ генералу Кирееву обер-офицера русской армии. Спб. 1900. – А.С. Зыков – Юридическая конструкция поединка. Вест. П. 1901. № 9. – Н.Ф. Е-ский – Об основаниях суда чести. Ж.М.Ю. 1901. № 10. – Н.Ф. Ел-ский – Современное движение против поединка в западной Европе и Лейпцигская конференция 19-го октября 1901 года. Ж.М.Ю. 1902. № 7.
Э. М. – Дуэль и честь в истинном освещении. 1902. – Т. Яблочков – Kühlenbeck, Ludw. Das Recht der Selbsthülfe. Langensalza. 1907. – Hiller, Kurt. Das Recht über sich selbst. Ю. Б. 1908. № 3 (8). – T.M. Яблочков – Гражданская ответственность дуэлянтов. Вопр. П. 1910. № 3. – Дурасов – Дуэльный кодекс. Спб. 1908. – В.Д. Набоков – Дуэль и уголовный закон. Право. 1909. №№ 50; 51. – Набоков – Дуэль и уголовный закон. Спб. 1910.
М. Чубинский – О дуэли. Биржевые Ведомости. 2-е изд. Спб. 1909. № 292. Та же статья напечатана в книге Чубинского – Статьи и речи по вопросам, уг. права и проц. Т. 2-й. – С.-Петербургское юридическое общество (Доклад В.Д. Набокова: „Дуэль и уголовный закон” и прения). Право. 1910. №№ 1-3.
Проф. Прот. Н. Стеллецкий – Дуэль, ее история и критическая оценка с научно-богословской точки зрения. Харьков. 1911. То же напечатано в богословско-философском журнале: „Вера и Разум”. Харьков. 1911. Ж№ 3; 4.
[2] Sir James Fitzjames Stephen – A digest of the criminal law (crimes and punishments). 5 ed. by Sir Herbert Stephen and Harry Lushington Stephen. London and New-York. 1894. p. 182-185; 187 (7). – C. S. Kenny – Outlines of criminal law. Cambridge. 1894. p. 125-141.
[3] R. Garraud – Traité théorique et pratique du droit pénal français. 2-ème édition. Paris 1900. T. 4-ème. p. 617-624.
