Русская Правда есть попытка неофициальной кодификации законов: кодификация законодательная предпринята лишь в XIV и XV вв., в Псковской и Новгородской судных грамотах; оба эти памятника по времени выходят за пределы 1-го периода, но по содержанию относятся к нему.
а) Псковская судная грамота, по надписанию ее, издана “всем Псковом на вечи в лето 6905 (1397) по благословению попов всех 5 соборов”. Но здесь содержатся противоречивые указания, так как 5-й собор установлен в Пскове лишь в 1462 г., а потому цифру 6905 обычно считают ошибкой переписчика и предлагают читать 6975 (1467).
К этому следует добавить, что в числе своих источников Псковская судная грамота указывает грамоту князя Константина, но таким князем может быть признан только Константин Дмитриевич, княживший в 1407 г.
Однако есть возможность примирить эти противоречия следующим образом: “псковский кодекс составлялся не в один раз: первоначальная его редакция может и должна быть отнесена к 1397 г.: в 1395 г. была отменена до тех пор действовавшая во Пскове грамота Дионисия; надо было заменить ее новым законоположением; в 1397 г. Псков, по договору с Новгородом, достиг полной независимости, а это должно было отразиться на его внутреннем законодательстве, например, о правах суда Новгородского владыки (см. ст. 2).
Затем во 2-й половине XV в. Псковская грамота была дополнена на новом вече без уничтожения и первой ее части; тогда и заглавие ее дополнено указанием на Константинову грамоту и на 5-й собор. Думаем, что в конце XV в. грамота была дополнена и в третий раз.
Состав Псковской судной грамоты. Доказательства такого постепенного происхождения грамоты находятся в ее составе, в котором явно видны следы хронологического наслоения содержания: более ранние статьи, отмененные или измененные последующими, удержаны, однако, в грамоте (ср. ст. 50 и 82).
Всю грамоту можно разделить на 3 части: первая – от 1 до 76 ст., вторая – от 77 до 108, третья – от 109 до конца. Каждая из них начинается учредительными законами (о составе суда).
Источники Псковской судной грамоты указаны в ее надписании: она “выписана из грамоты великого князя Александра и гр. кн. Константина и из всех приписок псковских пошлин”.
Итак, эти источники по своему значению те же самые, что и источники Русской Правды, а именно: во-первых, уставы княжеские; в отличие от древнейших уставов, вошедших в Русскую Правду, псковские уставы охватывали уже значительную массу узаконений (были попытками кодексов) и изложены в особых грамотах.
Первым законодателем во Пскове был князь Александр, по мнению более правдоподобному – Александр Невский (ок. 1242 г.), а не Александр Михайлович Тверской (княживший во Пскове в 1327-1337 гг.).
Московское правительство относится к грамоте Александра с уважением, в котором оно, конечно, отказало бы своему врагу – Александру Тверскому. Грамота Александра была дополнена архиепископом Дионисием (1382 г.); но такое вмешательство в законодательную деятельность стороннего лица вызвало протест московского митрополита (Киприана), который и отменил грамоту Дионисия.
Затем князь Константин Дмитриевич (1407 и опять 1414 г.) – брат вел. кн. Московского Василия Дмитриевича – дал свою грамоту, которая самим псковичам вскоре показалась вредной; по их просьбе митрополит Фотий (1416 г.) освободил их от клятвы признавать эту грамоту за закон.
Несмотря на это, в ней могли заключаться и пригодные постановления, которые и вошли во 2-ю редакцию. В редакции, дошедшей до нас, нельзя указать и отделить эти источники.
Вторым источником Псковской судной грамоты были псковские пошлины, т.е. обычное право – вероятно, самый обильный источник.
Псковский закон черпает все свое содержание из обычаев; он отличается от обычая только внешней принудительностью (выразившейся в наложении законодателями на самих себя церковной клятвы) и в письменной форме (подлинник узаконений хранится в “ларе Св. Троицы”; “раздрать грамоту” значит уничтожить самый закон).
Инициатива закона принадлежит посаднику, а принятие его и отмена – вечу (“господину Пскову”), разумеется, с участием князя (ст. 108). Публикация закона при народном составлении его на вече не имеет важности.
б) Новгородская судная грамота дошла до нас в отрывке (начальном). Она составлена около средины XV в. “всеми 5-ю концами, всем государем Вел. Новгородом на вече, на Ярославле дворе”, и потом, по завоевании вел. кн. Иваном III, переписана на его имя в 1471 г.
Содержание дошедшего до нас отрывка все состоит из уставов судоустройства и отчасти судопроизводства, но отсюда нельзя заключать, что и все содержание грамоты ограничивалось этим (и не касалось материального права). Новгородская судная грамота не указывает своих источников, но из содержания ее видно, что она основана на обычном праве (“по старине” – ст. 3).
Затем грамота черпала из “прежних вечевых постановлений (в 1385 г. “бысть целование., на вече… в том, что не зватися к митрополиту, а судити владыке Алексею в правду по номоканону, на суд поняти двема истцом дву бояринов со стороны, также и житьи по два же человека” – Рост, лет.; ср. Новг. судн. гр., ст. 1) и из договорных грамот с князьями (ср. ст. 2 Новг. судн. гр., с 1 ст. дог. с Казим.).
