В XIII в. на востоке Европы совершились два весьма важных события, которые должны были во многом изменить естественный ход развития русского государственного права: – нашествие татарских орд с востока и усиленное движение немцев с запада.
Отчасти под влиянием этих событий из прежних русских земель образуются два больших государства: Московское и Литовско-Русское, хотя оба русские, но во многом противоположные друг другу.
Но еще больше противоположностей можно найти между этими обоими государствами и прежним земским строем государства первого периода. Территории новых государств, сравнительно с прежними землями, громадны.
Власть в Московском государстве (а первоначально и в Литовском) сосредоточивается в лице великого князя и становится вполне монархической и вотчинной; вече исчезает; население закрепощается; самый термин, которым ныне обозначается на русском языке политический союз, т.е. “государство”, складывается только теперь: “а вперед того не бывало: никоторого великого князя государем не зывали, но господином” (Воск. лет. под 1477 г.).
Наблюдая эти признаки противоположности, нередко приходят к мысли, что Московское государство (а равно и Литовское) не связаны ничем генетически с прежним государственным устройством Древней Руси; признают эти государства вполне новым явлением и происхождение их объясняют случайными внешними фактами (татарским и литовским завоеванием); а если иногда допускаются и внутренние причины, то столь же случайные (практическая ловкость московских князей и военная талантливость литовских).
Такой антиисторический взгляд происходит как от недостатка внимательного анализа явлений первого периода, так и от превратного понимания явлений второго периода. И Московское, и Литовское государство одинаково теснейшим образом связаны с государственным бытом первого периода.
По общему закону жизни великих исторических народов, территория государства растет и расширяется: стремление к основанию единого государства на национальных началах замечается уже с древнейших времен (см. выше о начале единодержавия до монгольского завоевания и “Начала государственного объединения” в земском периоде); единство власти в зачаточной форме существует уже тогда в единстве княжеского рода и союзе князей (см. там же).
Достаточен был лишь внешний толчок для того, чтобы дать этим началам восторжествовать над противоположным явлением земского раздробления территории.
Что касается характера государственной власти, то уже в первый период (совершенно независимо от внешних явлений) в северо-восточных русских землях берет перевес княжеская власть; но и везде, кроме В. Новгорода, она ничем не была ограничена в принципе.
Несмотря на все это, несомненно, что ни движение азиатских орд, ни движение западного мира на восток не оставалось без влияния на судьбу и характер двух русских государств.
Исходные моменты 2-го периода: движение немцев на восток и татарское нашествие.
Мир Летто-Славянский самой географической природой поставлен между западом Европы и азиатским Востоком; ему предстояла двойная задача охранять себя с этих двух равно враждебных и чуждых ему сторон.
Западная Русь с XIII в. подвергается литовскому завоеванию и из нее образуется большое государство Литовско-Русское. Но самое движение Литвы на Русь было вызвано усиленным движением западных народов, в частности немцев, на восток, на мир Летго-Славянский. Это движение, начавшееся во времен Карла Великого и несколько остановленное крестовыми походами, вновь усилилось с конца XII и начала XIII в.
Немцы явились навосточных берегах Балтийского моря по согласию и по вызову самих славян в борьбе их с литовцами: в 1186 г. основана на Западной Двине миссия Мейнгарда с согласия полоцкого князя; преемники Мейнгарда окружили себя рыцарями из немецких стран и начали распространять католичество мечом.
В 1200 г. основана Рига, а в 1201 г. – орден Меченосцев. Рижский епископ оттеснил русские колонии (Кукейнос и Герцик) с низовьев Двины и принуждал русских князей быть его данниками. Рига и орден Меченосцев действовали непосредственно на финское население (ливь) и лишь отчасти теснили к югу литовцев.
Но в 1225 г. Конрад, князь Мазовецкий, вызвал для борьбы с литовцами Тевтонский (Немецкий) орден, которому уже нечего было делать в Палестине; Конрад предложил рыцарям землю Хельмскую (Кульмскую); но орден получил эту землю из рук императора Фридриха II как непосредственный лен Германской империи.
В 1228 г. рыцари поселились в новых владениях и начали теснить пруссов, разделенных на 11 областей и бессильных против опытности и искусства немцев; тщетны были их периодические восстания против новых господ; им оставалось только или покориться, или бежать в единоплеменную Литву.
Рыцари начали занимать и города, непосредственно подчиненные русским князьям; но важнее всего было то, что Литва, усиленная беглецами-пруссами и теснимая с запада, начала сплачиваться в одно государство, которое стало подвигаться на восток, на русские земли, где сила противодействия была ослаблена татарским опустошением.
С середины XIII в. литовские князья овладевают всей прежней полоцкой землей и сменяют здесь собою Рюриковичей; в первой четверти XIV в. они овладевают Волынской и Киевской землями (при Гедимине), а потом остальными при Ольгерде. Витовт сообщает государству единодержавный строй.
Это государство явилось лучшим оплотом для славянского востока от нападений немецкого ордена; Грюнвальдская битва (1410) при Витовте равняется по своему всемирно-историческому значению с Куликовской на востоке.
Хотя, таким образом, это государство ордену не удалось онемечить и сделать вполне католическим, но оно во многом примкнуло к западному миру: высшие слои общества начали принимать католичество, средний городской класс усвоил так называемое немецкое право.
Примкнув к Польше, вследствие опасности от того же ордена для самой Польши (через личную унию при Ягелле 1386 г., Городельскую унию 1413 г. и потом реальную унию – Люблинскую 1569 г. при Сигизмунде Августе), оно во многом сделалось враждебным для русских исторических начал, проявившихся в первый период, а именно получило исключительно сословное устройство (с преобладанием шляхетства).
Движение западного мира не ограничивалось основанием двух орденов с их последствиями для судьбы Западной России. Как орден Меченосцев, так и северные скандинавские государства непосредственно начали действовать и на Северную Русь, руководствуясь мировыми задачами католической политики. Меченосцы захватили землю по Чудское озеро и наконец овладели самим Псковом.
Король Датский пытался захватить Эстонию. Шведы в 1240 г. под влиянием папских посланий предприняли общий крестовый поход против русских; борьба с ними выпала на долю одних новгородцев, которые под предводительством знаменитого князя Александра, прозванного Невским, разбили шведов на Неве и тем надолго обезопасили русские границы с этой стороны.
Тот же Александр победил немцев ордена Меченосцев в 1241 г. и особенно в 1242 г. в знаменитом Ледовом побоище на Чудском озере, освободив перед тем Псков. Точно так же и Литва, беспокоившая уже непосредственно пределы Суздальской земли, а также Псковской и Новгородской, была отражена Александром в битве под Торопцем (1245).
Все эти битвы происходили почти в те же самые годы, когда совершалось с другой стороны опустошение русских пределов полчищами Батыя: Александр сражался со шведами на Неве в тот момент, когда на юге Батый разрушал Киев.
Для Северной Руси (будущего Московского государства), несомненно, имеет большое значение это обратное движение азиатских орд. Древняя Русь постепенно распространяла свои владения на восток. Настала иная пора. Темный переворот внутри Азии выбросил в Европу народонаселение целой страны, что грозило совершенным подавлением европейской цивилизации.
В 1223 г. все южнорусские князья были разбиты татарами на реке Калке; в 1237 г. татары завоевали и опустошили Рязанскую землю, в 1238 г. – Суздальскую и отчасти Новгородскую; в 1239 г. – Черниговскую; в 1240 г. – земли Киевскую, Волынскую и Галицкую.
Непосредственному нашествию татар не подвергались только северо-западные Земли: Полоцкая, Смоленская, Псковская и отчасти Новгородская; но перед ними стоял враг не менее опасный и сильный, уже известный нам.
Первым следствием нашествия татар было ослабление материальной силы русских государств – уменьшение числа населения и экономических средств: в г. Владимире (Волынском) не осталось ни одного живого человека; из г. Берестья нельзя было выйти от трупного смрада в его окрестностях; в Киеве насчитывалось не более 200 домов; “по окрестностям (Киева) путешественники находили бесчисленное множество черепов и костей человеческих, разбросанных по полям” (Соловьев И.Р. Г, 211).
В Переяславле (южном) татары перебили половину жителей, а другую отвели в плен. На севере, в Торжке, истребили всех жителей; в Козельске перебиты все не только способные носить оружие, но и их жены и дети; подобной участи подверглось и население земель Рязанской и Суздальской.
При повторяющихся нашествиях татар жители разбегались из городов и сел и скрывались в лесах. Вообще татарское опустошение привело к уменьшению городского “лучшего” населения; жители открытых мест, сел, не были опасны для завоевателей; военная оборона с падением городов прекратилась.
Вторым следствием нашествия татар было уменьшение нравственной энергии, стойкости населения. В лучшем случае население могло отстаивать плоды христианской цивилизации путем пассивного сопротивления – мученичества.
Вернейшим выходом представлялось безусловное подчинение тому, кто взялся бы защищать население от татар мирным или военным путем. Так, юг и запад России легко и почти добровольно подчинился литовским завоевателям и благодаря этому рано освободился от татарского влияния.
Другим выходом из беды естественно представлялась тогда необходимость объединения сил в большие массы для общей защиты. Разбросанные и разъединенные силы русских земель были легко побеждены татарами; зато потом всякая попытка свергнуть иго вызывала единодушное подчинение местных князей одному вождю: когда Олег Рязанский уклонился от общего похода князей на Куликово поле, то современники создали ему за то самую позорную репутацию.
Таковы отрицательные стороны татарского влияния, под которым преимущественно образовывалось Московское государство. Как борьба с западом отразилась на характере Литовского государства, так борьба с востоком не могла не наложить свою печать на внутреннее устройство Московского государства.
Положительные стороны этого влияния весьма спорны как относительно предметов, так и относительно способов заимствования монгольских порядков.
а) Н.И. Костомаров предполагает, что самое единство государственной территории (единодержавие) обязано своим возникновением татарской власти; он выводит этот результат из фактической власти хана над Русской землей.
Хан был признан верховным государем, царем Русской земли, которая составляла одну провинцию его обширного царства, а русские великие князья – его подручными провинциальными правителями; таким образом, общие главные начала монгольских государственных порядков применимы и к Руси, а затем, по освобождении, перешли на русских великих князей, унаследовавших власть ханов.
В частности, вся земля, которой обладал хан, считалась его частной собственностью; так стали смотреть на свое государство русские князья.
Но против этой мысли говорит то весьма важное обстоятельство, что Русская земля не находилась под непосредственным управлением монголов (что составляет ее отличие от всех других улусов и монгольского ханства); лишь в начале татарского ига были назначены баскаки в разные княжества, но не столько в качестве правителей, сколько в роли сборщиков податей; вскоре и эти чиновники хана исчезают, и вся власть опять переходит в руки русских князей.
Далее, в сознании населения власть хана всегда оставалась узурпированной и не была признана правомерной.
“Который пророк пророчъствова, или апостол который, или святитель научи сему богостудному и скверному, самому называющуся царю (т.е. татарскому хану) повиноватися тебе, великому рускых стран христианскому царю (т.е. вел. князю Московскому)? Точию нашего ради сгрешения… паче же отчаяния… попусти Бог на прародитель твоих и на всю землю нашу окаянного Батыя, иже пришед разбойнически въцарился над нами, а не царь сый, ни от рода царьска” (из послания Вассиана к в. кн. Ивану Васильевичу).
Кроме уплаты дани, единственное непосредственное отношение ханов к русскому государственному праву состоит в утверждении князей на их княжеских столах. Обыкновенно ханы утверждали как великим, так и местным князем того, кто имел на это право по родовым или отчинным основаниям, указанным в русском обычном государственном праве.
Решениям хана, не согласованным с обычным порядком распределения столов, иногда открыто противилось само население: “В 1371 г. вышел из Орды князь Михайло Александрович на великое княжение и восхотел сесть на столе во Владимире и не приняли его, говоря так: “взял ты ложью великое княжение” (Троицк, лет.).
Поездка в Орду и утверждение со стороны хана означали фактическое укрепление власти; ездили за татарской помощью теперь точно так же, как в древности – за помощью половцев.
Впрочем, так как само русское государственное право выработало уже издревле власть князя старшего города над князьями местными той же земли, с помощью татар усиливается и это влияние: когда, после смерти Ивана Калиты, великое княжение получил его сын Семен Иванович (Гордый), то “вси князи русские под руце его даны”. Здесь разумеются собственно князья Суздальской земли. Ниже будет указан путь образования единого государства из естественного развития древне-земских начал.
б) След татарского влияния можно видеть во внутреннем характере власти Московского государства, а именно в закрепощении всех классов общества (genti, adscriptio), что характеризует монгольское государственное право; способом перехода этого явления в русское право считают прямое заимствование письменных монгольских законов.
Но частный характер власти государя над землей и населением коренится в древнейшем строе всякого общества (во власти домовладыки) и не чужд и русскому праву 1-го периода.
С другой стороны, понятие о вотчинном характере власти московских государей преувеличено. Что касается способа заимствования, то законы монголов (Чингизова Яса, Цааджин-Бачик и др.) совершенно не были известны на Руси.
в) Наконец, С.М. Соловьев совершенно отвергает след татарского влияния в русском государственном праве, утверждая, что родовые основания власти одинаковы как в домонгольскую, так и в послемонгольскую эпоху и что они естественным путем переходят в XIV и XV вв. в государственные. Но и с этой мыслью, как преувеличением, согласиться нельзя.
Ни самое Московское государство, ни существенные ее особенности действительно не созданы татарским завоеванием: между древнею Русью и этим государством существует прямая связь преемственности: но 200-летнее иго, отразившись на характере порабощенного населения, сообщило и государству некоторые частные черты азиатского строя – черты, которые уясняются ниже.
Московское государство в той же мере усвоило чужие восточные особенности, в какой Литовско-русское – чужие западные.
