Понятие. Приостановление течения срока давности означает, что время, пока существует препятствие течения, не принимается в счет при исчислении срока давности, слагаемой исключительно из времени, протекшего до наступления препятствия и после его устранения. Таким образом, с устранением препятствия течение того же самого срока продолжается.
Причина приостановления есть признанная законом юридическая невозможность предъявления иска. Она существует:
1) для лиц недееспособных, пока не имеют опекуна или попечителя;
2) для лиц, находящихся на войне и не успевших назначить представителей, так как отправление их в поход могло последовать внезапно и было для них безусловно обязательно, хотя бы могло иметь последствием расстройство дел;
3) в случае остановления суда и расправы по причине общих бедствий: во время чумы, войны и т.п.;
4) в случаях недопущения законом предъявления гражданского иска до окончания уголовного дела.
Одна фактическая невозможность предъявления иска, например по неизвестности нарушения права, по отсутствию в чужих краях или даже других частях света, по болезни и т.п. причинам, не имеет влияния на течение давности. Дело каждого лица заботиться об охране своих прав и интересов и собственной осмотрительностью устранять вредные последствия подобных фактических обстоятельств.
В русском праве указаны следующие причины приостановления течения срока давности:
1) Недееспособность управомоченного лица по малолетству, несовершеннолетию, безумию, сумасшествию, глухонемоте. До наступления дееспособности таких лиц течение срока давности продолжается или начинается.
Ставшие дееспособными имеют для предъявления иска столько времени, сколько осталось при переходе к ним иска, во время их недееспособности. Но истечение срока давности допускается не раньше двух лет со дня наступления дееспособности. Если при переходе права иска к недееспособному осталось менее двух лет, то срок удлиняется льготой[1].
Относительно безумных, сумасшедших, глухонемых п. 3 ст. 2 приложения к ст. 694 ч. 1 т. Х постановляет:
По смерти умалишенных и глухонемых наследники их, если они были при них опекунами или попечителями, не могут пользоваться никаким особым сроком давности, и право на начатие исков в течение двух лет от сего времени к ним не применяется.
Постановление это не совсем ясно. По буквальному смыслу оно исключает применение особого срока давности к наследникам, бывшим опекунами умалишенных и глухонемых. Под выражением особый срок давности, очевидно, подразумевается только особый способ исчисления срока давности, применяемый к делам умалишенных и т.д.
Способ исчисления срока давности делается особым вследствие приостановления течения. Конечно, совершеннолетний наследник, вступающий в наследство, может воспользоваться лишь той частью срока давности, какая оставалась при смерти опекаемого наследодателя; на два года он не имеет права, если остаток срока менее двух лет.
Это правило установлено исключительно для опекаемого. Во время смерти опекаемого иск, если дело не решено судом по ходатайству опекуна, находится в том же самом положении, как во время наступления обстоятельства, требовавшего назначения опеки.
Во время жизни опекаемых наследники их не имели возможности искать по спорному делу от своего имени. Для них возможность иска наступает лишь со дня смерти опекаемого; значит, с этого дня для них может продолжаться течение приостановленного срока. Поэтому приостановление течения давности во время опеки должно оставаться в действии и для них и не может быть уничтожено смертью опекаемого.
Объясним дело примером. Возникает иск; по истечении девяти лет со дня положительного возникновения его умирает управомоченное лицо. После него остается малолетний; на время всего несовершеннолетия приостанавливается течение давности. По достижении совершеннолетия он вправе предъявить иск до истечения двух лет. Но малолетний умирает до достижения совершеннолетия.
Наследник его есть лицо совершеннолетнее; это лицо не имеет права на двухлетний срок, но только на оставшийся срок времени, т.е. со дня смерти малолетнего или со дня последнего вызова наследников он вправе предъявить иск в течение одного года.
Сказать, что по смерти малолетнего для несовершеннолетнего наследника приостановление давности должно быть объявлено не существовавшим, было бы несправедливо. Малолетний был недееспособный, а между тем его наследник, несмотря на то, не имел возможности искать. Дело стоит иначе, когда наследник вместе с тем был опекуном.
Пункт 3 ст. 2 прил. к ст. 694 устанавливает не правило, общее для наследников всех опекаемых по недееспособности, но правило частное, по отношению к наследникам умалишенных и глухонемых, бывших опекунами при них.
Неприменение к совершеннолетним наследникам двухгодичного срока есть общее правило, относящееся ко всем совершеннолетним наследникам. Частное исключительное правило может заключаться лишь в том, что наследники умалишенных и глухонемых, бывшие при них опекунами, не могут пользоваться никаким особым сроком давности, т.е. никаким особенным исчислением срока давности.
Спрашивается, почему установлено такое исключение? Объяснение этого найдем в мотивах закона 23 апреля 1845 года.
“По вопросу, какой срок полагать на предъявление иска по имениям безумных, умалишенных и глухонемых, в случае завладения теми имениями во время опекунского управления, и как считать начало этого срока, – находили, что по различию состояния безумных, сумасшедших, немых и глухонемых, нельзя поместить их в одну категорию.
Имения безумных, сумасшедших, немых и глухонемых поступают в опеку с тем различием:
а) что имения безумных остаются в опеке по самую их смерть, а имения сумасшедших лишь впредь до их выздоровления, и
б) что немые и глухонемые, находясь по опекой по двадцати лет с годом, безусловно, могут потом или вступить в управление и распоряжение своим имением, если по достижении совершеннолетия окажутся способными изъяснять свои мысли и изъявлять свою волю, или оставаться во всегдашней опеке, если они не обучены грамоте и лишены всякого средства приобретать понятия и выражать свою волю. Из сего заключают:
1) что когда опека над имением безумных, сумасшедших, немых и глухонемых продолжается во всю их жизнь и будет находиться в ведении их наследников, то десятилетнюю давность об имуществе первых должно считать на общем основании, ибо в подобном случае лица, заведывающие имением, обязаны защищать оное и по праву наследства, и по долгу опекуна;
2) что если сумасшедший по выздоровлении, а немой или глухонемой по признании их способными изъяснять свои мысли и выражать свою волю вступят в распоряжение имением и будут принуждены отыскивать часть оного, которой завладел кто-либо по упущению опекунов, то в этом случае время нахождения их под опекой в просрочку земской давности не полагать, –
3) что если сумасшедшие, глухонемые и немые не будут иметь родственников или родственники их по малолетству сами будут находиться в опеке, то в первом случае как выздоровевшим сумасшедшим, так и равно и немым и глухонемым, признанным способными вступить в распоряжение своим имением, предоставлять полный срок земской давности наравне с малолетними; в последнем же срок давности для малолетних считать со времени достижения ими совершеннолетия.
Неудобства излишнего отдаления срока давности по малолетству являются в больших размерах по делам безумных, сумасшедших, немых и глухонемых. Постановленное для малолетних правило хотя и весьма отдаляет конечное прекращение давности, но, по крайней мере, отдаляет на время определенное, между тем как применение сего же правила к лишенным ума или способности выражать свою волю поставляет срок давности в совершенную зависимость от обстоятельств случайных, от большего или меньшего продолжения болезненного состояния этих лиц или их жизни.
Такая неопределительность, кроме трудностей самого судебного разбирательства исков и прав, по коим с течение, может быть, половины столетия не было никакого производства, имеет еще и ту выгоду, что ею колеблется уверенность и твердость добросовестного владения и тем разрушается или, по крайней мере, ослабляется благодетельное действие закона о давности.
Если, с одной стороны, предлагаемое постановление полезно или даже необходимо для ограждения прав безумных и глухонемых, находящихся в таком же положении, как и малолетние, то с другой – не столь же или не больше ли еще полезно и необходимо обеспечить и права добросовестного, хотя и незаконного владельца, который при таком постановлении едва ли может в течение продолжительного и – что гораздо хуже – неопределенного времени положиться на неприкосновенность своей собственности, а следственно и принимать меры для каких-либо в ней важных улучшений.
Состояние лишенных ума или способности выражать свою волю достойно сожаления, но законодатель должен ли, увлекаясь одним чувством жалости, приносить ей на жертву благо других и некоторые из оснований общего благосостояния, для которого нужно спокойное, под щитом законов, владение собственностью?
Посему можно бы ограничить срок давности относительно безумных, сумасшедших и глухонемых двумя годами, ибо сей самый срок установлен для малолетних, вышедших из опеки, на подачу апелляционных жалоб.
На сие замечено:
1) что отдаление срока давности в отношении к правам и преимуществам лишенных ума или способности выражать свою волю заставляло бы владельцев, присвоивших себе сии права или имущества, страшиться не за свою, а за чужую собственность;
2) что продолжительность давности не менее обременительна и для завладевшего сиротским имением, ибо три земские давности или тридцать лет сряду легко могут остаться бесполезными для завладевшего сиротским имением в том случае, когда завладение сделано на первом году возраста малолетнего и когда сей последний воспользуется своим правом только перед самым истечением земской давности со времени его совершеннолетия;
3) что число малолетних, призреваемых опекой, несравненно более числа сумасшедших и глухонемых; однако ж, законодатель, установляя право земской давности для сирот со времени их совершеннолетия, не затруднился стеснительными ее последствиями для завладевшего сиротским имением; следовательно, для достоинства правосудия и сумасшедшие, немые и глухонемые должны находить в законах те же права и средства к ограждению своей собственности, какими пользуются малолетние.
Но предлагаемое ограничение срока земской давности имеет целью не покровительство тех владельцев, которые действительно завладели собственностью безумных, сумасшедших или глухонемых, а успокоение тех, которые владеют таким имуществом добросовестно, с уверенностью в своем праве; а могут ли они быть покойны, когда знают, что для возобновления пустого, брошенного и даже забытого в судах дела, чрез 30 или 50 лет, нужны только каприз или невежество того, кто вступает в права, а в том числе и в мнимые права настоящего безумного или глухонемого.
Что касается до сравнения безумных и глухонемых с малолетними, закон о том, без сомнения, будет справедлив и полезен, и он не должен бы ограничиваться одним определением срока давности в их делах; но излишнее распространение времени оной и для малолетних представляет также некоторые неудобства, как сие замечено выше.
Впрочем, как бы этот вопрос ни был разрешен, нельзя не согласиться с тем, что надлежит принять за непременное правило лишать всякого права на отдаление обыкновенного срока давности тех из наследников безумного или глухонемого, которые были опекунами его.
При предварительных о сем рассуждениях было указано еще на одно сомнение, касательно прав тех лишенных ума или способности выражать свои мысли и изъявлять свою волю, над коими, вопреки закону, не будет учреждено опеки.
Мнение, что в отношении к сим лицам во время несуществования опеки никакая давность не должна бы быть исчисляема, ибо в продолжение оного никто не мог охранять права этих лиц, конечно, вполне справедливо, но едва ли удобно ныне вводить сие правило в наши законы.
Последствием этого не будут ли новые вопросы: как определить время, с коего должно почитать сумасшедшего в сем состоянии, когда он не был установленным порядком освидетельствован, и каким взысканием, какому отчету подвергать тех, которые управляли его имением без надлежащего на то уполномочия?
Сверх того, удобно ли и прилично ли в новом законе предполагать, что существующий уже довольно давно об опеке над безумными и глухонемыми закон не исполняется. Не лучше ли дождаться имеющих или могущих быть о сем представлений?”
Из изложенных соображений видно, что правило, содержащееся в п. 3 ст. 2 прил. к ст. 694, должно быть объяснено в том смысле, что для наследников, бывших опекунами при умалишенных и глухонемых, течение давности не считается приостановленным недееспособностью опекаемых ими лиц.
Так как они не только могли, но обязаны были предъявить иск от имени лиц, опекаемых ими, то это несоблюдение интересов последних, пропущение давности, хотя не считается пропущением для опекаемых, на случай выхода из опеки, но считается в просрочку опекуну-наследнику. Последний, конечно, не мог искать от своего имени, но он мог защищать собственные интересы в интересах опекаемого.
Правила ст. 2 прил. к ст. 692 ч. 1 т. Х возбудили много казуистических вопросов, в решениях по которым высказаны в разъяснение закона следующие правила.
Приостановление течения давности относится ко всем искам недееспособных[2], и притом совершенно независимо от того, исполнили или не исполнили опекуны своей обязанности относительно своевременной защиты прав опекаемых[3].
Одно время Сенат держался взгляда, что приостановление течения давности есть личное право, принадлежащее исключительно только самому несовершеннолетнему по достижении совершеннолетия, так что опекуны обязаны соблюдать установленный законом срок давности на предъявление исков по имуществу вверенных из попечению лиц[4].
Однако в позднейших решениях Сенат перешел к практике, более сообразной с постановлениями закона, на том основании, что приостановление течения давности обусловливается не той или другой личностью, а известным состоянием лица, права которого нарушены, и что если течение давности приостанавливается для недееспособного, то защита сих прав может основываться на приостановлении, хотя бы была производима опекуном[5].
Вопрос об исчислении давности в случае перехода требования от недееспособного к дееспособному решен Сенатом в том смысле, что последний, конечно, не может воспользоваться удлиненным сроком давности. Течение давности возобновляется с момента нового перехода обязательства к совершеннолетнему.
При прежнем производстве по делам несовершеннолетних приостанавливалось и течение апелляционных сроков, но с введением судебных уставов это отменено[6].
Таким образом, закон идет далее требований теории и приостанавливает течение давности даже тогда, когда для недееспособного учреждена опека, обязанная заступать его интересы. Такая мера оправдывается, пока попечение над недееспособными не устроено, или, по недостатку надзора, опека действует неудовлетворительно, или допускаются злоупотребления.
Неустройством опекунской части и злоупотреблениями и недобросовестностью опекунов объясняется, что при Екатерине считали необходимым, чтоб даже течение апелляционных сроков для несовершеннолетних считалось лишь со времени достижения ими совершеннолетия.
Новые уставы устранили такое, при удовлетворительном устройстве опекунской части, ненужное и нецелесообразное удлинение этих сроков. При этом из прежнего порядка осталось постановление о приостановлении во время малолетства коротких сроков, упомянутых выше в п. 5 и 6 § 26.
Правило о приостановлении течения давности во время опеки и попечительства над лицами недееспособными, конечно, не распространяется на дела лиц, имение которых находится под опекой не по недееспособности, но по другим причинам. До издания закона 1845 года, кажется, по этому вопросу существовали сомнения.
По крайней мере, в одном решении Сената, от 22 июля 1837[7] года, применяется правило о приостановлении течения давности и к случаю взятия имения в опеку по другим причинам, кроме недееспособности.
В законе 1845 года, впрочем, этот вопрос не решен окончательно, но пока отклонено распространение правила о приостановлении на другие случаи, кроме недееспособности[8].
2) Приостановление течения давности имеет место по искам лиц, находящихся в плену или состоящих на службе в заграничных походах, если в начале войны была объявлена особая отсрочка течения давности на время войны[9].
При прежнем судопроизводстве такое же правило действовало по всем судебным срокам, что устранено новыми уставами, по которым упомянутым лицам назначается срок для отыскания поверенного[10].
3) Приостановление давности должно предполагать в случае совершенного остановления судебной расправы во время заразы, нашествия неприятеля и т.п., потому что в подобных случаях лица, желающие предъявлять иск, не могут этого делать без собственной вины; поэтому истечение срока давности нельзя приписать их бездействию.
Молчание наших законов об этом не следует объяснять в смысле недопущения приостановления, но тем, что при нынешних успехах гражданственности подобные остановки суда невероятны.
Если же таковые, сверх чаяния, случатся, то следовало бы допускать восстановление истекших, при таких обстоятельствах, сроков давности, по аналогии восстановления судебных сроков, пропущенных по непредвидимым, не зависящим от воли человека причинам[11].
4) Гражданский иск о вознаграждении за вред и убытки, причиненные преступлением или проступком, может быть предъявлен в уголовном суде при начале производства или по окончании его в суде гражданском до истечения срока давности[12].
Предъявление иска в суде уголовном допускается только в самом начале производства. Если для истца явка к открытию уголовного производства была невозможна, то предъявление иска в гражданском суде не допускается до окончания уголовного производства.
По общему правилу срок давности исчисляется со времени нарушения права, значит, со времени совершения действия причинившего вред и подавшего повод к уголовному делу. Так как предъявление иска в уголовном суде необязательно и во время производства уголовного дела не допускается, то может возникнуть вопрос: справедливо ли принять время производства в уголовном суде в счет при исчислении срока давности?
По прежнему порядку производства 10-летний срок давности исчислялся в таких случаях со времени вступления в законную силу уголовного приговора, потому что им только установился окончательно факт преступления.
Отсюда Сенат выводит, что этот порядок исчисления срока давности неприменим в случае прекращения, по правилам судебных уставов 1864 года, следствия за смертью обвиняемого, за недостатком доказательств, неоткрытием виновного[13].
При этом Сенат имел в виду лишь вопрос о времени установления факта нарушения права, не считая запрещения предъявления иска во время уголовного производства достаточным поводом к приостановлению течения срока давности, так как истец имел возможность прервать течение срока давности предъявлением иска в уголовном суде.
Такой взгляд ясно высказывался в решениях Сената, по которым правило о недопущении предъявления гражданского иска в гражданском суде до окончания уголовного дела, указывая лишь время, когда иск может быть принят к рассмотрению гражданским судом, не касается вовсе вопроса о земской давности.
Иск во всяком случае должен быть предъявлен не позже 10 лет с момента совершения преступления, причем истец, предъявляя иск во время продолжения уголовного дела, может просить о приостановлении начатого им гражданского дела до окончания уголовного производства[14].
При таком решении вопроса Сенатом, очевидно, принята во внимание безусловность и в особенности продолжительность общего срока давности. По крайней мере, по однолетнему сроку давности для предъявления исков против железных дорог Сенат решил этот вопрос в смысле исчисления давности со дня окончания уголовного дела[15], что нельзя не признать соответствующим правде и справедливости.
[1] Т. Х, ч. 1, ст. 694, прил., ст. 2. Ср.: Сборник реш. Прав. Сен. I, стр. 464, касс. реш. 1867 г. N 418, 1871 г. N 210, 1875 г. N 496 и мн. др.
[2] Касс. реш. 1868 г. N 571, 1870 г. N 471, 1871 г. N 210, 1875 г. N 496.
[3] Касс. реш. 1870 г. N 201, 1871 г. N 471.
[4] Касс. реш. 1873 г. N 543.
[5] Касс. реш. 1875 г. N 1066, 1879 г. N 172.
[6] Ср., например, касс. реш. 1880 г. N 298.
[7] Сборник. I, N 20.
[8] Ср. вышеприведенные мотивы закона 1845 г. по вопросу о применении давности к делам умалишенных и глухонемых.
[9] Т. Х, ч. 1, ст. 566, примеч. 1; ст. 694, прил., п. 4.
[10] Уст. Гражд. Суд., ст. 685.
[11] Уст. Гражд. Суд., ст. 835.
[12] Уст. Гражд. Суд., ст. 5, 6.
[13] Касс. реш.1881 г. N 41.
[14] Касс. реш. 1877 г. N 169, 1880 г. N 111, 1881 г. N 41, 1895 г. N 30.
[15] См. ранее.
