Если бы всегда и везде действовали одни и те же нормы положительного права, тогда бы критики и было бы достаточно для их практического применения. Но в действительности положительное право изменчиво во времени и разнообразно по местностям, и потому необходимо еще при его применении иметь определенные правила для разрешения возможных столкновений различных законов.
Такие столкновения возможны как между разновременными, сменяющими друг друга в одном и том же государстве, законами, так и между разноместными законами, законами различных государств.
Закон может быть применяем, конечно, только к тем фактам, которые так или иначе подпадают его действию. Не может быть и речи о применении, напр., к факту, совершившемуся в России и обсуждаемому русскими судами, иностранного закона, или к факту, совершившемуся и обсуждаемому во время действия Уложения о наказаниях, уголовных законов, действовавших до издания Уложения в 1845 г.[1]
Для этого не может существовать никаких побудительных причин. Иное дело, если факт, совершившийся в сфере действия (по месту или времени) одного закона, приходится обсуждать под господством другого закона. В таком случае один и тот же факт как бы подпадает действию двух различных законов: одному — по месту или времени своего совершения, другому — по месту или времени своего обсуждения.
Это и составляет так называемое столкновение законов, разноместных или разновременных: напр., если преступник, совершивший преступление за границей, судится в России, или если на основании сделки, совершенной при господстве еще старого закона, предъявляется иск уже после замены старого закона новым.
Мыслимы два различных принципа для разрешения подобных столкновений законов. Можно придавать решающее значение или тому, в сфере господства какого закона обсуждается данный факт, или тому, в сфере действия какого закона он совершился. Смотря по тому, каким из этих принципов мы станем руководствоваться, мы получим два совершенно противоположные разрешения столкновения законов.
В пользу каждого из этих двух различных принципов можно привести свои доводы. За применение того закона, в сфере господства которого происходит обсуждение данного факта, говорит прежде всего то общее соображение, что суды должны руководствоваться только законами, действующими в данном месте и в данное время.
Будучи органом местной власти, отправляя свои функции по ее уполномочию, суд не может основывать своих решений на иностранных законах, тем более, что иностранное законодательство по содержанию своему может представлять прямое отрицание основных принципов туземного правопорядка.
Заменяя старые законы новыми, государственная власть этим самым признает старые законы несправедливыми, негодными: иначе оно бы их не отменяло. Поэтому и суд, как орган этой самой власти, не может уже продолжать применять старые законы, несправедливость которых открыто признана. К этому основному доводу присоединяются соображения практического удобства.
Если применять всегда закон, в сфере господства которого происходит обсуждение данного факта, суд будет иметь дело в данное время с одним только законом, хорошо ему известным, совершенно игнорируя законы иностранные, совершенно предав забвению старые законы. Только при этом условии, с изданием новых законов, старые сразу потеряют всякое значение. А это, конечно, придает судебной практике ясность, простоту, определенность.
Несмотря на силу этих доводов, и наука, и практика принимают противоположный принцип, требуя применения того закона, в сфере господства которого совершился данный факт. Основанием такого решения вопроса служит то обстоятельство, что только им обеспечивается авторитет закона и прочность приобретаемых прав.
В самом деле, нельзя относиться с должным уважением и доверием к требованиям закона, если можно ожидать, что, при обсуждении совершающихся в данное время фактов на суде, к ним будут применены совершенно иные требования закона, содержание которых нельзя и предугадать.
Права не могут быть прочными, если при каждом новом обсуждении их на суде к ним будут применяться и новые законы. При таких условиях одно и то же право может оказаться то приобретенным мною, то нет.
Нельзя не указать также, что время и место обсуждения факта на суде зависит или от случайного стечения обстоятельств, или от произвола заинтересованных лиц; а как то, так и другое может не иметь никакого отношения к самому существу обсуждаемого факта.
Совершившийся факт остается все тем же, будет ли он обсуждаться французским судом, или русским, в этом году, или в будущем. Напротив, время и место самого совершения факта не может не влиять на него, налагая на него свой отпечаток. Характер каждого факта в значительной степени зависит от среды, в которой он совершается, а среда определяется временем и местом.
И можно сказать, что закон, в сфере господства которого совершился данный факт, есть как бы часть бытовой атмосферы, окружавшей и определявшей совершение факта. К тому же, если данный факт есть действие человека, было бы крайне несправедливо судить его по закону, которого, совершая действие, он не мог вовсе иметь в виду.
В частности, относительно столкновения разновременных законов, требование, чтобы новый закон не применялся к обсуждению фактов, совершившихся до его издания, другими словами, чтобы он не имел обратной силы, вызывается еще и иными соображениями.
Государственная власть, отказываясь применить к суждению о фактах те законы, которые ею самой предписывались в момент совершения факта, этим самым подрывала бы свой собственный авторитет, как бы отвергая безусловную обязательность своих законов. Выработка законов, при условии присвоения им обратного действия, не могла бы сохранить столь важного для закона характера общности, объективности и беспристрастности.
Когда законы вырабатываются для применения их только к будущим фактам, неизвестно, к чему именно их придется применить, кому они послужат, против кого они на практике обратятся, и потому субъективные, личные соображения отступают пред соображениями более объективного характера.
Напротив, если бы закон вырабатывался для применения его к уже совершившимся, всем известным фактам, субъективные соображения выступили бы на первый план и закон легко мог стать орудием личных целей.
Относительно законов различных государств следует заметить, что применение всегда закона того государства, где происходит обсуждение факта (lex fori), противоречило бы интересам международного общения.
Тогда бы иностранец, прибывающий в чуждое для него государство, оказывался бы на деле вовсе бесправным, так как приобретение им права на родине, конечно, не может отвечать требованиям иностранного законодательства.
Таковы доводы, заставляющие принять для определения соотношения разноместных и разновременных законов тот принцип, что, каждый факт должен быть обсуждаем на основании того закона, под господством которого он совершался.
Сам по себе этот принцип очень прост. Но полное понимание его значения и осмысленное применение его к частным казусам может породить сомнения и потому требует ближайшего анализа его содержания.
Нам уже известны понятия закона и сферы его действия. Под законом, впрочем, тут разумеется всякая вообще юридическая норма, хотя бы установленная не законодательным актом, а обычаем или судебной практикой. Мы остановимся поэтому лишь на анализе понятий отдельного юридического факта и его совершения.
Окружающий нас мир представляет непрерывный ряд разнообразных изменений, которые мы, группируя так или иначе, рассматриваем как отдельные факты, имеющие то или другое значение: научное, историческое, нравственное, экономическое, юридическое и т. д. Эта группировка не есть что-либо объективно определенное.
Понятие отдельного факта не есть абсолютное, а относительное. Соответственно той цели, какую в каждом данном случае мы имеем в виду, изменяется и установляемая группировка совершающихся вокруг нас изменений в отдельные факты. Один и тот же ряд изменений мы рассматриваем то как отдельный факт, то как совокупность нескольких фактов. Все зависит от руководящей нами цели.
Что же такое отдельный юридический факт? Это совокупность таких изменений, которые, взятые вместе, имеют юридическое значение. А так как юридическое значение факта обусловливается исключительно тем, что он вызывает собою применение юридической нормы, то можно сказать определительнее, что отдельным юридическим фактом называется совокупность таких изменений, которые, взятые вместе, обуславливают применение закона.
Юридический факт может быть довольно сложным, состоящим из нескольких действий или фактических обстоятельств. Так, преступление, как юридический факт, слагается из различных элементов, наличность которых, всех в совокупности, необходима для наличности состава преступления.
Отдельно взятые элементы этого состава не будут юридическим фактом, потому что не вызовут применения к ним уголовного закона. Умысел, взятый сам по себе, не есть еще юридический факт. То же самое применимо и ко всякому другому юридическому факту.
Юридические факты весьма разнообразны и допускают различную группировку. Для нашей цели всего удобнее группировать их сообразно тем вопросам, которые составляют предмет судебного решения. Это потому, что наша цель в настоящее время выяснить, в решении каких вопросов, какими законами, туземными или иностранными, старыми или новыми, должен руководствоваться суд.
Вопросы, разрешаемые судом, могут быть сведены к четырем категориям, к четырем основным вопросам: 1) установлено ли данное право; 2) каковы условия его осуществления; 3) не прекращено ли оно и 4) соблюдены ли, при имеющих для данного дела значение действиях, установленные законом формы.
Так, уголовный суд разрешает прежде всего вопрос о том, установлено ли право наказания. Затем определяются им условия осуществления карательного права, назначается определенное наказание. Если возникает сомнение, не прекращено ли право наказания давностью, вошедшим в законную силу оправдательным приговором, или иным способом, то разрешается и этот вопрос.
Вопрос о соблюдении при юридических сделках установленных законом форм в уголовном суде имеет мало значения. Но в гражданском он часто является главным вопросом, так как многим юридическим сделкам усвоена законом обязательная форма, несоблюдение которой влечет за собой недействительность сделки.
Каждый из этих четырех вопросов решается по соображению с соответствующей группой фактических обстоятельств, составляющей с этой точки зрения особый юридический факт.
Мы считаем отдельными юридическими фактами обстоятельства, представляющие собою установление, осуществление, прекращение права, а также соблюдение при юридических действиях законом установленной формы, и каждый такой факт обсуждается на основании того закона, под господством которого он совершился.
Очень часто все эти отдельные факты в одном и том же деле приходится обсуждать на основании различных законов, так как установление, осуществление, прекращение одного и того же права, а также заключение относящихся к нему юридических сделок легко могут оказаться совершившимися под господством различных законов.
Установленное нами понятие отдельного юридического факта представляется весьма важным для уяснения разбираемого вопроса. Усвоив себе это понятие, нетрудно будет понять, что объем и форма осуществления права определяются не законом времени и места приобретения, а законом времени и места его осуществления, потому что приобретение и осуществление суть различные факты и каждый из них обсуждается по закону его совершения.
Таким образом, все собственники в данное время и данном месте могут осуществлять свое право собственности в одном и том же объеме, независимо от того, где и когда они его приобрели.
Отсюда же вытекает далее, что преступность действия обсуждается на основании закона времени и места его совершения, а определение судом за него наказания, как особый юридический факт, представляющий осуществление государством приобретенного им в отношении к данному лицу вследствие его преступного деяния права наказания, — на основании закона времени и места суда.
Затем, так как форма юридических действий имеет сама по себе юридическое значение, то соблюдение или несоблюдение ее должно быть рассматриваемо как особый юридический факт и обсуждаться на основании закона места и времени совершения действия.
Поэтому и форма судебных действий, иначе говоря, порядок судопроизводства, определяется законом места и времени суда, а не места и времени совершения того факта, который обсуждается на суде.
Это тем более очевидно, что в одном и том же судебном деле зауряд приходится обслуживать разнообразные факты, относящиеся к различному времени и месту, а применять в одном и том же процессе разные формы судопроизводства — невозможно.
Так как юридические факты бывают весьма сложными по своему составу, то может возникнуть сомнение, где именно и когда считать совершившимся данный факт. Принимая во внимание, что юридическое значение факт получает только после того, как произойдет и последний элемент его состава, место и время происхождения последнего, завершающего, так сказать, элемента и должно считать местом и временем совершения и самого юридического факта.
Может быть затем и так, что субъект, совершающий действие, находится в одном государстве, эффект его действия сказывается на территории другого государства. Где считать совершившимся такое действие? Криминалисты, склонные придавать преимущественное значение субъективной стороне, решают этот вопрос так, что местом совершения действия следует считать место нахождения субъекта.
Но цивилисты держатся противоположного взгляда. Осуществление лицом, находящимся в одном государстве, его права собственности на недвижимость, находящуюся в другом государстве, обсуждается на основании законов местонахождения имения; осуществление обязательственных прав обсуждается на основании законов местожительства должника, а не верителя.
Да едва ли и не правильнее было бы держаться того же взгляда и в уголовном праве, так как полный состав оконченного преступления получается при наличности тех результатов действия, которые сказались вне государства, где находится преступник.
Когда человек, стоящий по одну сторону границы государства, стреляет в находящегося по другую сторону, то осуществление преступного намерения — лишение жизни — имеет место там, где находится убитый.
Определение взаимного соотношения разновременных и разноместных законов может быть подведено, как мы это и сделали, под один общий принцип. Но соотношение разноместных законов представляется все-таки более сложным. Это обусловливается двумя обстоятельствами.
Во-первых, при подчинении действию разновременных законов, юридическое отношение может подпадать их действию только в одном определенном порядке, переходя от старого к новому. Обратный порядок невозможен. Подпасть снова действию старого закона отношение уже не может. В случае же столкновения разноместных законов это возможно.
Одно и то же отношение может поочередно переходить из одной страны в другую и обратно. Это дает возможность заинтересованным лицам намеренно переселяться из одного государства в другое и обратно, с целью обойти требования того или другого закона, что не может не вызвать противодействия государственной власти.
Другое, более важное осложнение, возможное при столкновении разноместных законов, заключается в следующем. При смене старых законов новыми, новые распространяют свое действие непременно сразу на все элементы юридического отношения. Не может случиться так, чтобы субъект отношения подпал уже действию нового закона, а объект остался под господством старого.
Но при столкновении разноместных законов постоянно встречаются и такие случаи. Очень часто бывает так, что, напр., субъект отношения находится в одном государстве, а объект в другом. Согласно же указанному выше правилу, всякое осуществление права в таком случае считается совершающимся там, где находится объект.
В заключение надо оговориться, что на практике, в силу различного рода политических соображений, допускаются отступления от последовательного применения общего принципа, определяющего соотношение разновременных и разноместных законов.
Savigny. System. В. VIII. Bar. Lehrbuch des intern. Privat und Strafrecht 1892; Schmid. Die Herrschaft der Gesetze nach ihren raumlichen und zeitlichen Grenzen. 1863; Градовский. О действии закона во времени // Журнал гражданского и уголовного права. 1873. № 4. Коркунов. Опыт конструкции международного уголовного права. Ibidem. 1889. № 1.
[1] Имеется в виду: «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных». Первое издание 15 августа 1845 г.; вступило в действие 1 мая 1846 г.
