Серьезные затруднения представляет также вопрос о начале давности во всех так называемых преступных упущениях (delicta omissinnis, Uuterlassungsvorbrechen). Преступления эти, как известно, состоят в неисполнении того, что под страхом наказания законом предписано.
Вина преступника состоит, следовательно, не в совершении какого-либо противозаконного деяния, а в преступном бездействии, в том, что он уклонился от исполнения обязанности, возложенной на него законом.
Вся трудность при приложении давности к подобным случаям состоит именно в том, что преступная воля не обнаруживается здесь в каком-либо видоизменении, произведенном ею во внешнем мире.
Моментами определяющими являются во всех этих случаях как мотив постановления, предписывающего исполнение той или другой обязанности, так и самое содержание его, т. е. то, что именно предписано законом.
Оба эти момента выясняют, считал ли законодатель преступным одно лишь неисполнение законом предписанной обязанности или же то противозаконное отношение, которое является результатом этого ослушания.
Поясним это положение двумя примерами. Домовладельцам предписывается по известным торжественным дням иллюминовать принадлежащие им дома. Неисполнение этого постановления влечет за собою уплату известного штрафа. Течение давности в этом случае начнется со дня, в который должна была произойти требуемая иллюминация, потому что закон считает здесь преступным одно только неисполнение этого постановления.
Другой пример. Домовладельцам, содержателям гостиниц и меблированных комнат повсеместно предписывается доводить до сведения полиции о всех у них останавливающихся приезжих. Для сообщения этих сведений назначается обыкновенно суточный или двухдневный срок.
Течение давности во всех этих случаях начинается не с окончания этого срока, а со дня отъезда тех лиц, о прибытии которых не было доведено до сведения полиции. Из статьи Геффтера[1] мы, правда, видим, что прусская практика высказывалась иногда в противоположном смысле, но решения эти нельзя признать правильными.
Вышеупомянутым полицейским постановлениям едва ли можно придавать то значение, что содержатели гостиниц, номеров и т. д. обязаны сообщать требуемые сведения, только в продолжение законом установленного срока.
Сроки эти имеют скорее то значение, что до их истечения неисполнение этих постановлений остается ненаказуемым; преступным же оно будет до момента выбытия приезжего и с этого только времени может начаться течение давности.
Итак, мы видим, что в тех случаях, в которых преступным является противозаконное отношение, возникающее из неисполнения известной обязанности, течение давности начинается со дня прекращения этого недозволенного отношения[2].
Нам остается рассмотреть те случаи упущения, в которых неисполнение обязанности влечет за собою те или другие преступные последствия. Случаи эти от предыдущих отличаются тем, что там само упущение продолжается некоторое время, здесь же преступное бездействие является, с одной стороны, миновавшим, с другой же – оно влечет за собою известные противозаконные последствия.
Сюда могут быть отнесены умышленное оставление человека в беспомощном состоянии, неперевязывание пуповины у новорожденного ребенка. Последствием подобных упущений может быть смерть лица или ребенка.
Спрашивается, с какого момента должна в этих случаях начаться давность? Шварце (стр. 5I) на это справедливо отвечает, что “упущение здесь является не более как средством исполнения преступного умысла, и в этом своем значении оно может быть признано действием (в широком смысле этого слова), поэтому моментом решающим будет здесь не наступление последствия, а последний акт, с которым оканчивается существование преступного упущения”.
[1] Heffter, Golldammers, Archiv Band I, стр. 312 и след. справедливо замечает, что из существования постановления об известном сроке никак нельзя во всех случаях выводить аналогического заключения. То или другое разрешение этого вопроса обусловливается содержанием самого постановления, т. е. тем, что именно закон предписывал исполнить под страхом наказания.
Так, если полиция требует, чтобы домовладельцы 4 раза в год чистили трубы, и угрожает подвергнуть их, в противном случае, тому или другому взысканию, то при неисполнении этого предписания течение давности будет начинаться с окончанием каждой четверти года.
Совершенно иначе будет поставлен вопрос, если полиция станет формулировать свое требование следующим образом: домовладелец, у которого трубы, при полицейском осмотре, окажутся засоренными, приговаривается к известному наказанию, если он не докажет, что трубы были в продолжение истекшего месяца вычищены.
[2] Шварце, Bemerkungen, стр. 69, говорит, что к этой категории могут быть причислены все постановления, предписывающие извещать полицию об образовании всякого общества, преследующего какие-либо политические или эстетические цели.
