1. Сенат первоначально разъяснил, что находясь, по общему правилу, под опекой до 21 года, глухонемые и по достижении совершеннолетия не приобретают в силу одного этого обстоятельства права на полное распоряжение своим имуществом и свободы вступать в договоры и обязательства, и что по достижении совершеннолетия они продолжают считаться неправоспособными и состоят под законным прещением до тех пор, пока, по освидетельствовании, не будет предоставлено им право пользоваться гражданскими правами (83/51).
Но впоследствии “рассмотрев вновь” этот вопрос Сенат признал, что “в отношении управления и распоряжения имуществом и вступления в договоры и обязательства, дееспособность глухонемых, которые в качестве носителей человеческой личности могут обладать всеми теми присущими человеку по природе душевными свойствами, из коих дееспособность слагается, – обусловливается собственно наличностью у них этих свойств, т.е. разума и воли, освидетельствование же, установленное 381 ст. т. Х ч. 1, есть лишь законный способ удостоверения дееспособности глухонемого, сопровождающийся определенными последствиями”.
Предположение неправоспособности глухонемого до признания оной подлежащим учреждением (ст. 368, 371 и 372) может быть опровергаемо представлением доказательств противного (96/44).
2. “Глухонемые состоят под опекою до совершеннолетия, если опека будет учреждена, но учреждение опеки над ними, как и над малолетними необязательно. Освидетельствование всех глухонемых по наступлению совершеннолетия не может быть признано обязательным уже потому, что оно поставлено самим законом в полную зависимость от произвола их семейств (367 и 368 ст. 1 ч. Х т.), как наиболее заинтересованных в целости их имуществ.
Представляя освидетельствование в такие условия, законодатель не мог не предвидеть, что не все совершеннолетние глухонемые будут освидетельствованы. Тем не менее в законе ясно выражено, что глухонемые состоят под опекой, следовательно признаются безусловно недееспособными только до наступления совершеннолетия” (99/116).
3. “Глухонемота, наступившая даже при самом рождении или в младенчестве, не считается таким состоянием, в котором человек лишен возможности достигнуть обыкновенного уровня умственного развития или приобрести понятия об обязанностях и законе не только через воспитание, но через простое сообщество с другими.
Во всех постановлениях гражданских законов делается существенное различие между глухонемыми грамотными и неграмотными, могущими свободно изъяснять свои мысли и изъявлять свою волю и лишенными всяких к тому способов (76 ст. прилож. к 708, 381, 2 п. 2 ст. прил. к 694 ст. (прим.) 1 ч. Х т., 106-112 ст. пол. о нот. ч. (99/116).
Глухонемые неграмотные, как лишенные вовсе способности выражать свою волю, независимо от возраста и освидетельствования их, признаются, подобно малолетним и лишенным рассудка, недееспособными.
“Грамотные же глухонемые по наступлении их совершеннолетия должны быть признаваемы дееспособными на общем основании, хотя бы дееспособность их и не была установлена освидетельствованием” (99/116).
4. “Признание совершеннолетнего и грамотного глухонемого подлежащим попечительству в порядке 381 ст. 1 ч. Х т. не составляет само по себе основания к опровержению актов, совершенных им самостоятельно до учреждения попечительства.
Попечительство над глухонемыми влечет за собой те же последствия, как и попечительство, учрежденное над несовершеннолетними (381 ст.), т.е. с учреждением попечительства глухонемые вступают в разряд лиц, дееспособность которых ограничена до тех пор, пока при последующем освидетельствовании они не будут введены в полное управление и распоряжение своими имениями, почему в отношении их и приостанавливается течение давности.
Со времени же достижения совершеннолетия до учреждения попечительства для грамотных глухонемых давность протекает на общем основании” (99/116; 75/496).
5. См. ст. 2 прил. к ст. 694 (примеч.).
6. Из смысла 381 ст. следует, что, тогда как, по общему правилу, всякий, достигший совершеннолетия, предполагается уже в силу самого закона дееспособным до тех пор, пока не будет ограничен (напр. вследствие душевной болезни), относительно глухонемых действует обратное предположение: и по достижении совершеннолетия они продолжают считаться недееспособными до тех пор, пока по освидетельствовании, не будет признана за ними дееспособность (Кас. реш. 1883 г., N 51).
От этого совершенно правильного взгляда Сенат в последнее время отступил (Кас. реш. 1896 г., N 44), признав, что сделки глухонемых, хотя бы и не освидетельствованных в способности изъявлять волю, будут действительны, если обнаружится фактически полное основание совершенного ими.
Такое толкование не согласно со смыслом ни ст. 381 т. Х ч. 1, ни ст. 76 прил. к ст. 708 т. Х ч. 1, по которым глухонемой приравнивается к малолетним и лишенным рассудка. Поэтому следует придерживаться первого взгляда Сената.
Совершенные самим глухонемым сделки подлежат опровержению только с его стороны, так как ограничение дееспособности установлено исключительно в интересе больного.
Проф. Г.Ф. Шершеневич. – “Учебник русск. гражд. права”, изд. 1907 г., стр. 98-99.
7. Если приходится признать, что у нас как душевнобольные, так равно и глухонемые и немые по их дееспособности должны быть приравниваемы малолетним, то уже на этом основании нельзя также не признать, что по нашему закону и эти последние ни в каком случае не могут быть почитаемы вполне недееспособными, вследствии того, что и они так же, как и малолетние, могут быть признаваемы недееспособными только к распоряжению их имуществом, т.е. его отчуждению и обременению какими-либо правами или долгами, но никак не к приобретению имущества.
К. Анненков. – “Сист. русск. гражд. права”, т. I, стр. 204.
8. Ввиду неупоминания в нашем законе об установлении опеки над лицами, страдающими такими физическими недостатками или болезнями, например, слепотой, которые лишают их возможности вести свои дела (кроме указанных в 381 ст. глухонемых и немых), установление таковой и нельзя считать у нас допустимым.
Между тем Улож. Герм. допускает установление опеки и над такими лицами, страдающими физическими недугами.
К. Анненков. – Там же, т. V, стр. 261.
9. Так как 38 ст. XIV т. Уст. о пред. и пресеч. преступлений предписывается брать в опеку населенные имения лиц, отступивших от православия, то надлежит прийти к заключению, что в этих случаях не должно подлежать взятию в опеку ни движимое имущество этих лиц, ни недвижимое имущество, находящееся в городах, так как под имениями населенными нашим законом всегда разумелись только недвижимые имущества, находящиеся в тех селениях, в которых владельцы их имели крепостных крестьян.
К. Анненков. – Там же, стр. 261-262.
382 заменена правилами, изложенными в приложении к примечанию к статье 694.
