Производство в судебном порядке уголовных дел составляет одно из коренных требований правового строя. Но рядом с ним существовали и частью продолжают существовать другие порядки, несудебные.
Основания несудебного разбирательства в прежнее время лежали во взгляде на юстицию, как на частное достояние отдельных лиц (патримониальная, или помещичья, расправа), сословий и ведомств (приказная система), а также в весьма широком объеме дисциплинарной власти, не отмежевавшейся еще от власти карательной.
Ныне сословные различия и патримониальная юстиция отпали, дисциплинарная власть входит в свои естественные рубежи, и в значении оснований несудебного разбирательства выступают иные, чем прежде, а именно – маловажность дела, особенность задач, преследуемых данным разбирательством, и наличность дисциплинарной власти. Но эти основания имеют свои естественные пределы.
Маловажность дела служит основанием изъятия из судебного порядка потому, что требуемая последним огромная затрата как личных сил, так и финансовых средств необходима только в делах более или менее значительных, между тем как в делах ничтожных дорогая судебная процедура была бы крайне тягостна и для государства, и для лиц привлекаемых.
Но само понятие маловажности дела может быть установляемо двояко: или безотносительно от мнения обвиняемого, по одному лишь определению закона, или же с согласия обвиняемого. Первый путь, объективный, имеет два крупных неудобства: при нем, с одной стороны, граница маловажности совершенно неопределенна, завися от произвола законодателя, с другой – лишение, незначительное для одного, может быть весьма тяжким для V другого.
Поэтому заслуживает предпочтение второй путь, субъективный, так, чтобы дело, признаваемое законом объективно маловажным, тогда только устранялось от судебного порядка, когда и сам обвиняемый не возражает против несудебного разбора. При таком построении неприменение судебного порядка сводится к добровольному подчинению обвиняемого порядку несудебному, что может быть допущено на том же основании, на котором по делам о преступлениях частных допускается примирение с правом сторон не доводить своего спора до суда.
Особенность задач требует изъятия из ведения суда дел о ряде преступных деяний потому, что в делах этого рода кроме задачи репрессивной, решаемой судом, ставится задача предупреждения, сосредоточиваемая в руках несудебных органов. Но самой природой этой задачи определяется и объем мер, из нее вытекающих; имея в виду лишь зло возможное, они не могут переходить в лишение благ действительных, т.е. в наказание.
Наконец, дисциплинарное производство коренится в дисциплинарной власти общественных единиц и установлений, направленной на поддержание внутреннего их строя. Их предел также лежит в природе этой власти; меры, из нее вытекающие, могут состоять в лишении выгод, принадлежавших виновному как члену попранного им союза, а отнюдь не в лишении общегражданских благ. Высшей из них представляется извержение виновного из среды общественного кружка, строй которого им был нарушен.
По русскому праву объем несудебного производства значительно шире указываемого теорией. Даже уставы 1864 г. не нашли возможным провозгласить правило, которым обыкновенно открываются западные уставы и по которому никто не может подлежать каким бы то ни было взысканиям иначе как по суду. Смысл ст.1 УУС иной; она не гарантирует личность от притеснений, могущих иметь место в несудебном порядке, обнимая лишь случаи судебного преследования и только подчиняя судебный порядок правилам, постановленным в этом кодексе.
Параллельно с судебным преследованием допускается ею и несудебное разбирательство, в своем порядке и органах совершенно иным правилам подчиненное. Притом разрешающие его законодательные источники не сведены к общим руководящим началам, не согласованы с судебной реформой и не обладают определенностью, почему объем его весьма широк.
В производство административное из судебного порядка у нас выделяются дела:
1) по особому роду их. Так, печать подчинена тяжким карательным взысканиям, налагаемым администрацией. На основании Положения 1881 г. об охране[1] администрация в местностях охраны широко заменяет суд;
2) по маловажности их. На этом основании различаются дела о нарушениях благоустройства и благочиния (прилож. к ст. 1214 УУС) и дела о нарушениях уставов казенного управления (ст. 1124 УУС и прилож.). По первым из них маловажность определяется законом безусловно и разбирательство принадлежит органам административным; по некоторым из вторых допускается усмотрение обвиняемого и разбирательство предоставлено казенным управлениям;
3) ввиду задачи предупреждения. Предупредительные меры по нашему праву весьма широки, переходя в карательные – отдачу под надзор полиции, высылку из столиц и даже ссылку и заключение; они распадаются по органам и порядку применения на обыкновенные, назначаемые властью губернаторов, министра внутренних дел и особого совещания при последнем, и чрезвычайные, в местностях, объявленных на положении охраны, назначаемые властью генерал-губернаторов и министра внутренних дел.
Дисциплинарное производство органами своими имеет частью общественное единицы, отдельные от государства и затем вошедшие в него, – семью, общину, церковь, школу, частью государственные установления – войско, гражданскую службу. Семейное дисциплинарное производство у нас не организовано (ст.165, 166 ч.1 т.Х Свода законов и ст.1592 Уложения о наказаниях; 1868/555, Чулкова).
Весьма широка власть общины, особенно крестьянской, которая имеет над своими членами кроме власти судебной (волостные суды, сельские суды) отдельную власть дисциплинарную, наследие власти помещика над крепостными (сельские сходы). В силу последней сельские сходы под некоторым контролем земских начальников и уездных съездов могут устранять порочных крестьян от участия в сходах на срок до трех лет, отдавать в общественные работы и даже удалять их из общества (ст.51 Общего положения о крестьянах).
Такое удаление из общества в прежнее время осуществлялось или отдачей в рекруты без очереди, или переселением в другие губернии. С введением общей воинской повинности первый способ отпал, второй же преобразился в отдачу виновного в распоряжение правительства, что имеет в результате административную ссылку его в Сибирь.
Такой ссылке, распространяющейся и на семью виновного (его жену и малолетних детей), до закона 12 июня 1900 г., ее отменившего, ежегодно подвергались около 10 тыс. человек, а именно: отбывшие заключение в арестантских отделениях, которых общество не пожелает принять обратно; крестьяне не старше 60 лет, не страдающие неизлечимыми болезнями и увечьем, изобличенные в порочном и развратном поведении. Для действительности приговора требовалось большинство в 2/з голосов схода и утверждение его уездным съездом. На отставных нижних чинов и на губернии Царства Польского эта мера не распространялась.
Другие общества (мещанское, купеческое, дворянское) имели и до закона 12 июня над своими членами дисциплинарную власть в значительно меньшем объеме. Закон 12 июня сохранил за крестьянскими обществами право удаления их членов лишь при порочном поведении и обставил его некоторыми условиями, рассчитанными на сокращение ее применения.
Дисциплинарное церковное производство определяется для православного исповедания уставом духовных консисторий и правилами церкви, для прочих – уставом иноверных исповеданий и церковными правилами; хотя ему подлежат и миряне, но оно главным образом имеет в виду служителей церкви.
Наконец, должностные лица государственной и общественной службы подлежат дисциплинарной ответственности перед начальством или по суду, а для войска, где дисциплинарные меры достигают высшей строгости, имеется особый дисциплинарный устав и особый порядок дисциплинарного разбирательства.
[1] Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия от 14 августа 1881 г. явилось законодательной базой для ряда чрезвычайных мер, предпринятых русским правительством после убийства Александра II. Оно предусматривало объявление в случае необходимости состояние усиленной охраны в отдельных регионах страны.
