Указывать на обстоятельства служившие поводом к ограничению правоспособности лица по праву римскому, нет надобности, вследствие того, что ограничения эти, как вызванные к существованию особенностями национальности и быта римлян, в настоящее время не имеют значения; в законодательствах новейших подобных ограничений, напротив, почти не существует, вследствие чего мы и обратимся прямо к рассмотрению постановлений нашего закона, к этому предмету относящихся.
Ввиду того обстоятельства, что наш закон, как мы только что видели, относит способность к обладанию гражданскими правами или правоспособность к правомочиям области прав состояния, которые он определяет различно, прежде всего по соображении различия в установленных им состояниях и сословиях в государстве, — мы и должны хотя кратко рассмотреть сперва постановления его, к этому последнему предмету относящиеся.
Так, 1 ст. IX т. законов о состояниях различные права состояния установлены прежде всего: 1) для природных обывателей, составляющих городское и сельское население; 2) для инородцев оседлых и неоседлых (кочевых и бродячих); 3) для иностранцев в Империи пребывающих. Затем, в 817 ст. IX т. указывается, что иностранцами признаются все вообще подданные других держав, не вступившие установленным порядком в подданство России.
Если, затем, и принять во внимание то обстоятельство, что хотя для инородцев и установлены особые права состояния, но что они, несмотря на это все же являются русскими подданными, то вместе с тем нельзя не согласиться с замечанием Кавелина, сделанным им в его статье „Об ограничениях гражданской правоспособности в России по состояниям и званиям“, о том, что все лица, находящиеся в России по различию в их правах состояния, прежде всего должны быть разделены на два разряда; а) подданных, и б) иностранцев (Жур. Мин. Юст., 1862 г., кн. 3, стр. 486).
Ввиду полного соответствия нашему закону именно этого разделения на разряды всех лиц, в России пребывающих, мной и выставлена в главе обстоятельств, могущих влиять на правоспособность лица, принадлежность его к разряду подданных государства.
С положительной стороны правоспособность подданных может быть, однако же, выяснена только несколько ниже, вследствие того, что права состояния собственно подданных по их содержанию определяются законом опять не одинаково, но по различию, во-1-х, их национальности, как природных обывателей и инородцев, а во-2-х, по различию принадлежности их к тому или другому сословию в государстве; сперва же влияние подданства — на правоспособность лица, по противоположению состоянию подданства положения иностранцев, подлежит выяснению только с отрицательной стороны посредством указания тех ограничений, которые установлены в законе по отношению правоспособности иностранцев и которые не имеют места по отношению правоспособности подданных.
Что касается, прежде, собственно правоспособности иностранцев, то в отношении определения ее по содержанию со стороны положительной, нельзя не согласиться с замечанием Кавелина (Жур. Мин. Юст., 1862 г., кн. 3, стр. 487) и Градовского (Начала рус. госуд. пр., т. I, стр. 435), которые полагают, что правоспособность иностранцев представляется узаконениями, последовавшими после 1860 года, почти сравненной с правоспособностью русских подданных, не принадлежащих к потомственному дворянству, вследствие того, что последнее на основании 16 ст. IX т. законов о состояниях может быть приобретаемо вновь только по особому пожалованию.
Правильность этого замечания подтверждается как нельзя лучше и указаниями, выраженными в 830—835 ст. IX т. законов о состояниях, которые предоставляют иностранцам,
во-1-х, право приобретать всякими способами движимые и недвижимые имущества, в России находящиеся, за исключением только тех из них, которыми могут владеть только потомственные дворяне, а также иностранцы, получившие права оного;
во-2-х, право владеть и пользоваться всякого рода недвижимыми имуществами по договорам найма, посессии и проч., а также право управлять оными в качестве приказчиков и управляющих;
в-3-х, право вступать во всякого рода договоры и обязательства, как между собой, так и с русскими подданными;
в-4-х, право наследовать имущества, в России находящиеся, как по закону, так и по духовному завещанию.
Ввиду этих постановлений закона, нельзя не согласиться и с другим замечанием Кавелина о том, что перечисленные права должны принадлежать всем иностранцам одинаково как пребывающим в России, так и не живущим в ней, но находящимся за границей, на том основании, что эти постановления, предоставляя иностранцам перечисленные в них права, не делают никакого различия по отношению пользования ими между иностранцами живущими и не живущими в России.
О праве, затем, иностранцев, пребывающих собственно в России, просить об узаконении их детей, мной было упомянуто уже несколько выше; некоторые же из наших цивилистов, как, напр., Вальтер в его статье „Незаконнорожденные и закон 12 марта 1891 года об узаконении и усыновлении детей“ (Жур. гр. и уг. пр., 1892 г., кн. 10, стр. 32), Носенко (Производ. дел об узаконении и усыновлении детей, стр. 65—66), Шматков (Узаконение и усыновление детей, стр. 66—67), автор заметки „Усыновление русско-подданного иностранцем“ (Юрид. Газ., 1895 г., № 18), Флексор в его заметке „О праве иностранцев на усыновление детей по закону 12 марта 1891 года“ (Судеб. Газ., 1895 г., № 15), А. Г. в его заметке „О праве иностранцев усыновлять русских подданных“ (Жур. Мин. Юст., 1897 г., кн. 3, стр. 224—226), хроникер Журнала Петербургского юридического общества (Жур. Юрид. Общ., 1895 г., кн. 6, стр. 122—123) и Гордон в его заметке по вопросу „Допустимо ли иностранцами усыновление русских подданных“ (Жур. Мин. Юст., 1896 г., кн. 5, стр. 206) высказываются еще за возможность признания за иностранцами, в России пребывающими, права просить об усыновлении, причем все они, кроме Вальтера, Носенко, Шматкова и А. Г., высказываются за возможность признания за ними права просить об усыновлении не только иностранцев, но даже русских подданных, каковое заключение они основывают,
во-1-х, на том соображении, что в законе 12 марта 1891 г. „Об узаконении и усыновлении детей“ не установлено никакого изъятия по отношению права иностранцев на усыновление детей и не выражено воспрещения им просить об усыновлении, вследствие чего право это и должно им принадлежать несомненно;
во-2-х, на том соображении, что и сенат, основываясь на 822 ст. IX т. законов о состояниях, по которой иностранцы, находясь в России, как лично, так и по имуществу, подлежат действию российских законов и пользуются их общей защитой и покровительством, высказался за допустимость распространения действия закона 12 марта 1891 года и на иностранцев (реш. 1894 г., № 62), и,
в-3-х, на том соображении, что 1 ст. прилож. к 156 ст. и 163 ст. X т. иностранцам прямо дозволяется усыновлять питомцев воспитательных домов, а также подкидышей и не помнящих родства — русских подданных, каковым статьям ни в каком случае не должно быть придаваемо исчерпывающее значение, вследствие того, что действительный смысл их, по объяснению сената, заключается вовсе не в том, чтобы ими ограничивались самые права иностранцев на усыновление только лиц, в них указанных, а в том, что ими устанавливаются лишь только ограничения прав усыновителя иностранца по отношению усыновленного, заключающиеся в возложении на него обязанности крещения, если оно неизвестно, и воспитания, затем, усыновленного в православной вере с сохранением за ним, кроме этого, звания русского подданного.
Вальтер, напротив, по вопросу о праве иностранцев усыновлять собственно русских подданных определительно не высказывается, а говорит только, что право усыновления должно принадлежать у нас и иностранцам; Носенко же, Шматков и А. Г. прямо и категорически высказываются за возможность признания у нас за иностранцами, в России пребывающими, права на усыновление только иностранцев, а не русских подданных, за исключением лишь питомцев воспитательных домов, а также подкидышей и не помнящих родства на основании 1 ст. приложения к 156 ст. и 163 ст. X т., из каковых статей следует, по их мнению, то заключение, что усыновление кроме лиц, в этих статьях указанных, всех остальных русских подданных иностранцами должно считаться воспрещенным, в подкрепление какового заключения Шматков ссылается также на практику Петербургского окружного суда, решения которого и приводит.
На самом деле, едва ли не более соответствующим точному смыслу наших законов об усыновлении представляется это последнее заключение, на том,
во-1-х, основании, что из обстоятельства упоминания в законе о праве иностранцев, в России пребывающих, на усыновление только известных лиц русских подданных, вполне возможно выведение того заключения, что право на усыновление всех других лиц им, напротив, принадлежать не может потому, что в противном случае, или в том случае, если бы законом предоставлялось им право это по отношению всех русских подданных в особом упоминании в нем на право усыновления ими некоторых из них не было бы, разумеется, никакой надобности, а
во-2-х, потому, что вряд ли можно присваивать 1 ст. приложения к 156 ст. и 163 ст. X т. то значение, которое приписывают им как сенат, так вслед за ним и сторонники его объяснения, вследствие того, что самое заглавие того источника, т. е. Высочайше утвержденного 7 января 1839 г. Мнения Государственного Совета, из которого показано заимствованным правило последней статьи „О распространении права усыновления, предоставленного Российским подданным, на иностранцев, живущих в России“, довольно ясно указывает на то, что узаконение это потому и было признано необходимым издать, что до его издания законами нашими право на усыновление русских подданных за иностранцами не признавалось и что, затем, по его издании оно должно быть признаваемо за ними в тех пределах, которые в отношении его этим законом установлены, или, все равно, по отношению усыновления только тех лиц, которые в нем прямо упомянуты, а вовсе не всех вообще русских подданных.
Чтобы цель издания этого закона заключалась, напротив, в указании только на обязанность усыновителей иностранцев воспитывать усыновленных ими в православной вере, как утверждает сенат, то это утверждение представляется не только совершенно необоснованным и потому произвольным, но даже явно противоречащим тому поводу, которым, как только что объяснено, было вызвано издание этого узаконения, ясно обнаруживаемому самым его заглавием.
Далеко не в таком полном виде представляется по нашему закону только правоспособность иностранцев евреев, так как,
во-1-х, 819 ст. IX т. евреи иностранцы вовсе не допускаются к переселению в Россию, за исключением по правилу, выраженному в примечании к этой статье, только бухарских, хивинских и других среднеазиатских евреев, которым с разрешения надлежащего начальства может быть даваемо дозволение к вступлению в русское подданство, да и то только для приписки их в купеческие гильдии в городах оренбургского и туркестанского края, из какового постановления не может не следовать то заключение, что если вообще иностранцам евреям воспрещается переселение в Россию, то тем более за ними не может быть признано право приобретения каких-либо недвижимых имуществ, в России находящихся;
во-2-х, так как 831 ст. IX т. дозволяется иностранцам, кроме евреев, пользоваться правами, в ней перечисленными, из какового постановления также само собой следует то заключение, что евреям иностранцам, напротив, не может принадлежать право на приобретение отдельного владения и пользования недвижимыми имуществами, в России находящимися, ни по договору найма имущества, ни по другим основаниям, ни право управления этими имуществами в качестве приказчиков или управляющих, и
в-3-х, так как 785 ст. IX т. евреям, иностранцам вменяется в обязанность, в случае получения ими по наследству недвижимого имущества в России, продать таковое в шестимесячный срок, каковое постановление уже несомненно подтверждает правильность первого заключения — о недопустимости приобретения ими недвижимых имуществ в России.
Следует полагать, что эта последняя обязанность должна быть исполняема евреями иностранцами одинаково, как в случаях получения ими недвижимого имущества по праву законного наследования, так и по духовному завещанию.
Но, затем, относительно действия всех этих ограничений правоспособности евреев иностранцев, ввиду 776 ст. IX т., по которой, как справедливо замечает Кавелин (Права и обязан. по имущ., стр. 12), основанием к ограничению правоспособности евреев должно служить их вероисповедание, а не национальность, вследствие того, что евреи, принявшие христианство, по этой статье пользуются одинаковой правоспособностью со всеми прочими, не может не возникнуть недоразумение о том — следует ли относить действие этих ограничений по отношению правоспособности евреев иностранцев, только исповедующих их веру, или же и к евреям, исповедующим или принявшим одно из христианских вероисповеданий?
Если действительно основанием ограничениям правоспособности евреев иностранцев должно служить собственно их вероисповедание, а не национальность, то скорее следует разрешить это недоразумение в первом смысле, или в смысле допущения действия только что перечисленных ограничений правоспособности евреев иностранцев по отношению правоспособности только евреев, не принадлежащих к одному из христианских вероисповеданий.
Начиная, впрочем, с 1885 года в нашем законодательстве начинают появляться те или другие ограничения правоспособности и иностранцев вообще, хотя появившиеся в нем пока в этом отношении ограничения имеют еще значение только местное, или значение таких ограничений, действие которых должно проявляться не во всем государстве, но только в той или другой части его.
Некоторые из этих ограничений, как, напр., воспрещение иностранцам заниматься горным промыслом в Приморской области, установленное Высочайшим указом 22 января 1885 г., а также воспрещение им приобретать недвижимые имущества в Туркестанском крае, за исключением уроженцев сопредельных с этим краем среднеазиатских государств, установленное 262 ст. Высочайше утвержденного 12 июня 1886 г. положения об управлении Туркестанским краем, а затем еще Высочайший Указ 29 мая 1898 г. — „О правах иностранцев по приобретению в собственность и во временное владение и пользование недвижимых имуществ в некоторых местностях Кавказского края“, которым иностранцам воспрещается приобретать в собственность, а также брать внаем в этих местностях недвижимые имущества вне торговых и других городских поселений, за исключением только приобретения их ими наймом для устройства и содержания заводов, фабрик и для горнозаводской промышленности, да и то не иначе, как с разрешения местного губернатора, имеют настолько местное значение, что останавливаться на рассмотрении их не представляет никакого интереса.
Более общее значение имеют ограничения правоспособности иностранцев, установленные Высочайшим указом 14 марта 1887 г., составляющим приложение к 830 ст. IX т., так как действие этих ограничений должно иметь место уже в 22 губерниях, и именно во всех 10 губерниях привислянских, затем, в 9 губ. северо- и юго-западных, в 2 губ. прибалтийских, за исключением Эстляндской и в губ. Бессарабской.
Этим указом иностранцам, прежде всего, вообще воспрещается приобретение в этих губерниях в собственность какими бы то ни было способами недвижимых имуществ, вне портовых и других городских поселений.
Разбирая этот закон, Мыш в его статье „Новое направление русского законодательства об иностранцах“ по поводу этого воспрещения совершенно справедливо замечает, что в силу этого закона право на приобретение в собственность недвижимых имуществ за иностранцами должно быть признано не только собственно в официально признанных городах, но также в посадах и местечках, или причисленных к городам, или имеющих мещанское управление, относимых нашим законом к числу городских поселений (Жур. гр. и уг. пр., 1891 г., кн 6, стр. 8), как это объяснено и сенатом по отношению первых общим собранием 1-го и кассационных департаментов (реш. 1888 г., № 18), а по отношению вторых, как гражданским кассационным департаментом (реш. 1885 г., № 61), так и общим собранием 1-го и кассационных департаментов (реш. 1891 г., № 20). Во-2-х, указ этот воспрещает иностранцам в этих губерниях также вне портовых и городских селений приобретать недвижимые имущества не только на праве собственности, но также приобретать и право отдельного владения и пользования ими на каком бы то ни было основании и какими бы то ни было способами.
В объяснение действия этого воспрещения Мыш в только что указанной статье его совершенно справедливо замечает, что воспрещение это должно обнимать всякое отдельное владение и пользование недвижимым имуществом, как, напр., владение то договору найма, в виде владения пожизненного, или иного какого-либо прекарного или возмездного, в виде, напр., сервитутов, узуфрукта, пользования, или права жительства, а также какого-либо сервитута вещного и проч.
Впрочем, из этого воспрещения в самом законе указано только одно изъятие, которым иностранцам дозволяется наем домов, квартир и дач для временного их пользования и личного жительства и вне портовых и городских поселений.
В объяснение действия этого изъятия Мыш также совершенно справедливо замечает, что в силу его должно быть дозволяемо иностранцам пользование квартирами и дачами по договору найма имущества на те сроки, на которые закон допускает вообще заключение этих договоров (Жур. гр. и уг. пр., 1891 г., кн. 6, стр. 9).
Сделавши эти совершенно основательные замечания, Мыш не объясняет, однако же, еще — следует ли относить это последнее воспрещение и к приобретению иностранцами каких-либо отдельных прав пользования в недвижимых имуществах на известный срок, напр., права пользования охотой, рыбной ловлей, добывания ископаемых и проч.; на основании ли, напр., договора о их найме, или же какого-либо другого способа приобретения?
Рассматриваемым указом воспрещается иностранцам приобретение, кроме права собственности на недвижимые имущества, право владения ими и пользования, отдельного от права собственности.
Воспрещение приобретения этого последнего права иначе нельзя понимать, как в том смысле, что им иностранцы лишаются права на приобретение таких прав пользования недвижимым имуществом, которые иначе не могут быть осуществляемы, как в соединении с владением имуществом, как, напр., различные личные сервитуты, из какового постановления по аргументу à contrario само собой вытекает то заключение, что приобретение иностранцами таких отдельных прав пользования в недвижимом имуществе, осуществление которых возможно и без владения им, как, напр., права охоты или рыбной ловли, напротив, должно считаться им дозволенным, вследствие чего и занимающий нас вопрос должен быть разрешен в смысле утвердительном.
Далее, прямым последствием воспрещения этим указом приобретения иностранцам права собственности на недвижимые имущества в перечисленных в нем губерниях, являются и те постановления его, которыми иностранцам хотя и дозволяется обеспечение их долговых требований недвижимыми имуществами, но в то же время воспрещается им, как приобретение впоследствии взятых ими в залог имуществ в собственность, так и вступление во временное владение и пользование ими, каковое воспрещение повторено также и в Указе 29 мая 1898 г. „О правах иностранцев по приобретению в собственность недвижимых имуществ в некоторых местностях Кавказского края“, соответствующее также приложению к 830 ст. IX т.
В объяснение этого воспрещения Мыш совершенно основательно замечает, что залоговое право на недвижимое имущество может для иностранцев иметь значение только как право на преимущественное удовлетворение их претензии из ценности бывшего в залоге имущества по его продаже (Жур. гр. и уг. пр., 1891 г., кн. 6, стр. 13).
В соответствии с общим, воспрещением указа приобретать иностранцам право собственности на недвижимые имущества в перечисленных в нем губерниях стоит и то постановление его, которым иностранцы хотя и не лишаются права наследования в этом имуществе как по закону, так и по духовному завещанию, но обязываются в течение трех лет со времени приобретения ими права на имущество продать таковое русскому подданному, если имущество досталось им или по духовному завещанию, или же хотя и наследством по закону, но когда наследники поселились в России после издания этого указа, или же хотя и до издания его, по когда они являются наследниками по боковой линии наследодателя.
Нельзя не согласиться с объяснением Мыша в том, что обязанность продажи доставшегося по наследству имущества должна быть соблюдаема иностранцами не только в случаях получения ими какого-либо имущества в единственное владение, но и в случаях получения ими какого-либо имущества на праве общей собственности (Жур. гр. и уг. пр., 1891 г., кн. 6, стр. 15), к каковому заключению нельзя только не прибавить, что в случаях получения имущества на праве общей собственности иностранцами — совместно с русскими подданными, обязываемы к продаже долей в общем имуществе могут быть, разумеется, только первые, но не русские подданные.
Ввиду того обстоятельства, что законом этим воспрещается иностранцам в указанных в нем местностях приобретать недвижимые имущества вне торговых и городских поселений не только на праве собственности, но и приобретать на них и право отдельного владения и пользования ими и притом всякими способами, а следовательно и посредством наследования по закону, или по завещанию, и не может не возникать вопрос о том, как должно быть поступаемо с этими правами их в случае или завещания им этого имущества в пожизненное или временное владение и пользование им, или же в случае перехода к ним, как наследства по закону, временного владения или пользования им по договору его найма, бывшему заключенным наследодателем русским подданным.
Отчуждаемы эти права на недвижимые имущества не могут быть, а также и переходить к наследникам: первое потому, что оно есть чисто личное непередаваемое право, а второе потому, что передача договора найма имущества кому-либо другому без согласия другой стороны договора не может считаться допустимой, ввиду какового обстоятельства и разрешение означенного вопроса представляется возможным, кажется, только в том смысле, что пожизненное пользование имуществом должно подлежать прекращению по смерти завещателя, ввиду незаконности такого распоряжения, а что владение временное по договору найма имущества может считаться допустимым передачей от наследников другим лицам, в случае согласия на это собственника имущества, а в случае несогласия — также должно подлежать прекращению, вследствие невозможности принятия ими его в их владение и пользование.
Наконец, примечанием к 83 ст. IX т. воспрещается собственно в Волынской губернии иностранцам, даже принявшим русское подданство, если только они не православного вероисповедания, приобретать, вне городских поселений, как право собственности на недвижимые имущества, так равно право владения и пользования ими всякими способами, кроме только наследования по закону.
Приобретение, затем, и в городских поселениях права собственности на недвижимые имущества должно считаться дозволенным иностранцам, по объяснению сената, только на имущества, находящиеся в пределах территории, входящей по городскому плану в черту городского поселения, а никак не на земли вообще, принадлежащие городу и лежащие вне городской усадебной оседлости, как имущество составляющее частную земельную собственность города, одинаковое по его назначению вообще с земельными имуществами сельскими (реш. Общ. Собр. 1-го и кассац. депар. 1893 г., № 33).
Таковы ограничения правоспособности иностранцев, существующие пока в нашем законе. Все эти ограничения, кроме только ограничения, выраженного в приложении к примечанию 830 ст. IX т., на основании 857 ст. IX т. отпадают, однако же, с момента принятия иностранца в русское подданство, что совершается на основании 846 ст. IX т. посредством принесения иностранцем установленной законом присяги на русское подданство, принесением которой, по совершенно справедливому замечанию Градовского, собственно и определяется начало вступления иностранца в русское подданство (Начала рус. госуд. пр., т. I, стр. 434), так как с этого момента иностранец приобретает все права, без всякого отличия от коренных подданных, принадлежащие тому состоянию, к которому он причисляется, хотя в 841 ст. IX т. и сказано, что принятие русского подданства, есть только всегда личное для того, кто его принял, но, потому что затем, в этой же статье указывается, что дети, рожденные по принятии подданства, считаются также русскими подданными, а в 855 ст. IX т., что и жены иностранцев, принявших русское подданство, становятся также русскими подданными; отдельно же от мужей иностранки, напротив, 840 ст. IX т. вовсе не допускаются к принятию в русское подданство.
Указавши те ограничения правоспособности, которые установлены нашим законом по отношению иностранцев, мы можем перейти к рассмотрению тех постановлений его, которыми определяется уже со стороны положительной правоспособности собственно русских подданных, рассмотрение каковых постановлений и должно выяснить нам с этой уже стороны влияние подданства на правоспособность.
Несколько выше мы уже указали на то, что наш закон по отношению прав состояния собственно русских подданных различает природных обывателей и инородцев, чем и указывает как бы на то, что на правоспособность подданных должна оказывать влияние еще и их национальность, но, однако же, лишь настолько, насколько коренным подданным могут быть противополагаемы лица, принадлежащие по их национальности к группе тех или других инородцев, причисленных к таковым самим законам, выраженным в 762 ст. IX т. законов о состояниях.
Этой статьей к группе инородцев, права которых по состоянию определены особыми положениями, отнесены: 1) сибирские инородцы вообще и в особенности киргизы; 2) инородцы Командорских островов; 3) самоеды Архангельской губернии; 4) кочевые инородцы Ставропольской губернии; 5) кочевые калмыки Астраханской и Ставропольской губерний; 6) ордынцы Закаспийского края, и 7) евреи.
Ввиду того обстоятельства, что права состояния этих групп населения, относимых к категории инородцев, определяются законом особо, я и счел необходимым указать также особо, как на одно из обстоятельств, могущих влиять на правоспособность, на национальность лица.
Постановления о правоспособности инородцев, кроме правоспособности евреев, имеют, однако же, настолько местное значение, что рассмотрение их при изложении системы общего нашего гражданского права представляется даже неуместным.
Постановления о правоспособности евреев, напротив, имеют более общее значение, вследствие чего эти только постановления мной и будут здесь рассмотрены; но по отношению значения этих последних постановлений не может, прежде всего, не возникнуть недоразумение о том — являются ли выраженные в них ограничения правоспособности евреев последствием принадлежности их к инородческому состоянию или, все равно, к известной национальности, или же к их особому вероисповеданию.
Повод к этому недоразумению дает то обстоятельство, что закон 762 ст. IX т. причисляет евреев к особому состоянию инородцев, между тем, как по 776 ст. IX т. установленные по отношению правоспособности их различные ограничения отпадают по переходе их в одно из христианских вероисповеданий, вследствие чего и не может не возникнуть, конечно, недоразумение о том, какое же собственно из этих обстоятельств должно быть принимаемо за основание установленных законом ограничений их правоспособности.
Разрешение этого недоразумения в том или другом смысле не может не иметь очень важного значения, вследствие того, что если за основание ограничений их правоспособности должно быть принимаемо их особое вероисповедание, то вместе с тем принадлежность их к известной особой национальности не должна уже в этом отношении иметь какое-либо значение.
Шершеневич рассматривает различные ограничения правоспособности евреев, установленные нашим законом в рубрике ограничений, имеющих их основание в национальности, причем замечает, что подтверждением тому, что за основание этих ограничений должна быть принимаема собственно национальность евреев, а не их особое вероисповедание, может служить то обстоятельство, что наш закон говорит везде о евреях, а не о лицах иудейского исповедания, в чем можно видеть указание на то, что при установлении этих ограничений было принято в соображение племенное, а не вероисповедное начало, и вследствие чего и нельзя утверждать, чтобы переход еврея в одно из христианских вероисповеданий мог устранить все эти ограничения, несмотря на то, что в 776 ст. IX т. зак. о сост. и говорится, что евреи, принявшие христианскую веру, могут поступать во всякое податное состояние и приписываться к городским и сельским обществам, но потому, что статья это касается только публичной стороны установленных по отношению их ограничений, а не расширения их гражданской дееспособности (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 95).
По объяснению профессора Гольмстена, данному им в его рецензии на настоящий труд (Жур. Юрид. Общ. 1895 г., кн. 4, стр. 6), напротив, „закон говорит о евреях, как о лицах, характеризуемых двумя признаками — племенным и вероисповедным нераздельно, — раз еврей принял христианство, он уже не еврей; пределы действия законов, ограничивающих правоспособность евреев, далее евреев именно в этом смысле не идут“.
Из этого объяснения с полной очевидностью вытекает то заключение, что, по мнению профессора Гольмстена, указанное недоразумение должно разрешаться в том смысле, что перемена евреем его вероисповедания должна влечь за собой устранение как принадлежности его к особой национальности, так и всех установленных в законе ограничений его правоспособности.
Правильности этого заключения не противоречит, по мнению Гольмстена, и то обстоятельство, что в правиле закона, выраженном в 1 примечании к 780 ст. IX т. в котором указывается на ограничение правоспособности евреев относительно приобретения в девяти западных губерниях в собственность земель от помещиков и крестьян, сказано, что приобретать земли эти „воспрещается всем без исключения евреям“, на том основании, что выражение это иначе нельзя понимать, как в смысле воспрещения приобретать земли эти всем евреям, какого бы звания или состояния они ни были, как, напр., евреям, получившим ученую степень, или же записавшимся в первую гильдию, но только евреям, не переменившим их особое вероисповедание на одно из вероисповеданий христианских.
Также и по замечанию Дювернуа еврей может стать вполне полноправным посредством перехода его в одно из христианских вероисповеданий (Из Курса лекций, изд. 2, т. I, стр. 354), из какового замечания возможно выведение того заключения, что по его мнению так же, как и по мнению Гольмстена, основание ограничений их правоспособности следует видеть скорее в их особом вероисповедании, а не национальности.
Если считать такое объяснение значения принадлежности евреев к их особому вероисповеданию за действительное основание установления законов различных ограничений их правоспособности, то далее нельзя, разумеется, не признать, что все эти ограничения должны относиться к определению правоспособности только тех евреев, которые принадлежат к их особому вероисповеданию, и что все они должны сохранять их силу только и до тех пор, пока они принадлежат к нему, вследствие чего и представляется, конечно, уже необходимым отвергнуть предлагавшееся мной, в первом издании настоящего труда, разделение этих ограничений по соображении оснований их установления на три категории, как ограничений, установленных на самом деле по соображении только одного основания — принадлежности евреев к известному особому вероисповеданию, при наличности которого и совместно с ним только и может иметь значение основания ограничения их правоспособности и другое обстоятельство — принадлежность их к особой национальности.
Ввиду, однако же, того, что многие из указанных в законе ограничений правоспособности евреев могут отпадать вследствие наступления и многих других обстоятельств, все же нельзя не признать, что не одно обстоятельство принадлежности их к известному вероисповеданию имеет значение основания ограничений их правоспособности, но что значение таких обстоятельств имеют также и некоторые другие, как, напр., принадлежность еврея к известному состоянию по образованию или по приписке, или же по службе или занятиям, и что ввиду этого и самые установленные законом ограничения их правоспособности все же нельзя не разделить на две категории:
а) ограничения общие, относящиеся к правоспособности вообще всех без исключения евреев, без всякого отношения к их состоянию, образованию, занятию и проч., пока они не приняли одно из христианских вероисповеданий и
б) ограничения частные, могущие отпадать вследствие приобретения евреем известных прав состояния по образованию, службе, занятиям и проч. и без перемены им в то же время его вероисповедания.
Из указанных в законе различных ограничений правоспособности евреев по соображении оснований их установления к первой из этих категорий ограничений нельзя не отнести следующие:
во-1-х, воспрещение, выраженное в 1 примечании к 780 ст. IX т. всем без исключения евреям приобретать, разумеется на праве собственности, в девяти западных губерниях земли от помещиков и крестьян,
во-2-х, ограничение, выраженное во 2 примечании к 780 ст. IX т., как бы в дополнение к воспрещению предыдущему, которым повелено приостановить совершение купчих крепостей и закладных на имя евреев вообще на недвижимые имущества, находящиеся вне черты городов и местечек их оседлости, а также совершение на имя их арендных договоров на недвижимые имущества в этих местах и доверенностей на управление и распоряжение этими имуществами, к каковым поселениям на основании 2-го примечания к 884 ст. IX т. как объяснил сенат (реш. Общ. собр. 1-го и кассац. депар. 1902 г. № 33), как к городским, должны быть относимы в настоящее время на основании Высочайшего Указа 10 мая 1903 г. сельские поселения, перечисленные в особых списках, издаваемых министром внутренних дел, и в каковых списках значится теперь уже более 150 поселений, а на основании Высочайше утвержденного 4 июня 1904 г. мнения Государственного Совета также и вообще все 50-ти верстные пограничные поселения в губерниях западных и Бессарабской.
Содержание этого последнего узаконения указывает, что им воспрещается евреям приобретать недвижимые имущества вне городских поселений, т. е. в таких поселениях, в которых действует сельское, а не городское управление, но только уже, во-1-х, не от одних помещиков и крестьян и, притом, не только земли, но вообще недвижимые имущества, и во-2-х, не только в девяти западных губерниях, но вообще в местах, входящих в черту их постоянной оседлости.
Сенат, обсуждая значение этого воспрещения, пришел, впрочем, к тому заключению, что ввиду тех рассуждений комитета министров, на основании которых это воспрещение состоялось, следует признать, что евреи должны быть лишены не вообще права на приобретение недвижимых имуществ в местностях, в этом воспрещении указанных, а лишь только права приобретать эти имущества посредством договорных соглашений и сделок о их купле, вследствие чего, права приобретения этих имуществ другими способами, напр., наследованием по закону или по духовному завещанию они, в силу этого воспрещения, лишаемы быть не должны (реш. общ. собр. 1-го кас. деп., 1889 г., № 14), руководствуясь каковым указанием возможно признать, что евреи не должны быть почитаемы лишенными права приобретать в этих местностях недвижимые имущества, также, напр., посредством дарения, давности владения и проч.
Впрочем, впоследствии сенат ввиду предоставления 1402 и 1406 ст. X т. права покупать имущества только всем тем, которые по правам их состояния могут ими владеть, признал, что евреи должны быть почитаемы, на основании 1 примечания к 780 ст. IX т. лишенными права приобретать недвижимые имущества в местностях, в этом законе указанных, не только по добровольной сделке их покупки, но также и на публичном торге (реш. общ. собр. 1893 г. № 17), а также, что должны считаться лишенными права приобретать в этих местностях недвижимости и полные товарищества, из евреев товарищей состоящие, как союзы евреев (реш. 1895 г. № 61).
Затем, на основании выраженного в примечании этом воспрещения совершать закладные и свидетельствовать арендные договоры на имя евреев в этих местах следует признать, что они не могут иметь права в этих местах не только обеспечивать требования их залогом недвижимых имуществ, но и пользоваться ими по договору найма имущества.
Следует, кажется, признать, что это последнее воспрещение должно быть понимаемо несколько в более широком смысле и именно, что евреям должно считаться воспрещенным вообще приобретение в этих местах не только права пользования недвижимыми имуществами по договору их найма, но и вообще права владения и пользования ими, отдельного от права собственности и по другим основаниям, напр., по договору об установлении в пользу их пользовладения, за исключением разве только случаев предоставления им такого владения духовным завещанием, на том основании, что они, как объяснил сенат, запрещением этим не лишены права наследования как по закону, так и по духовному завещанию, а также за исключением случаев предоставления им таких прав пользования в недвижимом имуществе, для осуществления которых владение имуществом не представляется необходимым, как, напр., право охоты, рыбной ловли и проч.
Основанием, подкрепляющим это положение должно служить собственно то соображение, что если закон воспрещает приобретение какого-либо права в меньшем объеме, то тем более должно считаться воспрещенным приобретение его в объеме бо̀льшем, или как в занимающем нас случае, если закон воспрещает евреям приобретение права пользования недвижимыми имуществами посредством договора их найма, то тем более должно считаться воспрещенным приобретение этого права на каком-либо другом основании в более широком объеме, каковым оно представляется в случае установления договором сервитута пользовладения.
По объяснению сената, впрочем, евреям на основании примечания 2 к 783 ст. IX т. следует считать воспрещенным брать в наем в губерниях постоянной их оседлости никак не все недвижимые имущества вне городов и местечек, но только имущества земельные и земельные угодья, но никак не различные строения, необходимые им для жительства, как квартиры, а также и помещения, необходимые для их ремесленных, торговых и промышленных занятий, у местных домовладельцев, на том основании, что законом этим, как видно из суждений Комитета Министров, занимавшихся его разработкой, имелось в виду исключительно только воспрепятствовать евреям приобретение в собственность недвижимых имуществ земельных, но отнюдь не всех вообще недвижимостей (реш. общ. собр. 1-го и кассац. депар. 1899 г. № 3), каковое указание, впрочем, в настоящее время и прямо выражено в новом законе — в Высочайшем Указе 11 августа 1904 г. в виде дозволения арендовать им эти имущества, хотя и не всем евреям, а только тем, которым не воспрещено законом селиться вне городов и местечек в черте их оседлости, в пределах какового указания должно быть применяемо и указание сената, и к каковому указанию возможно только еще добавить, что приобретение означенных в нем имуществ со стороны евреев в пользование следует считать допустимым не только на основании договора найма имущества, но также приобретать и на основании договора о предоставлении их им в безмездное пользование, а кроме договора еще более на основании духовного завещания в пожизненное пользование.
Наконец, из воспрещения, выраженного в этом примечании свидетельствовать на имя евреев доверенности на управление и распоряжение недвижимыми имуществами, находящимися в указанных в этом примечании местах, нельзя не вывести то заключение, что евреям должно считаться вообще воспрещенным принятие на себя обязанности по управлению и заведованию недвижимыми имуществами в этих местах.
Нельзя, конечно, далее не признать, что в пределах только что рассмотренных воспрещений должно подлежать применению в настоящее время и самое правило 780 ст. IX т., дозволяющее евреям вообще приобретать недвижимые имущества в тех местах, где им дозволено постоянное пребывание, вследствие чего, за ними, если и может быть признаваемо право на приобретение недвижимых имуществ, как в городах, так и вне городских поселений, то разве только в губерниях, не входящих в район местностей, отведенных для постоянной их оседлости.
Также точно в пределах этих воспрещений должно иметь в настоящее время применение и правило 784 ст. IX т., дозволяющего евреям в черте их оседлости брать в наем всякого рода недвижимые имущества, как-то: земли, разного рода угодья, хозяйственные заведения, мельницы, постоялые дворы и проч.
Дозволение это в настоящее время может иметь применение разве только к найму евреями винокуренных заводов, да и то не всеми, а только теми из них, которые имеют право на заводскую или фабричную промышленность, так как примечанием к 119 ст. V т. уст. об акц. сбор. только этим последним дозволяется арендование этих заводов, да и то не во всех губерниях постоянной оседлости их, а только в семи из них, и именно: в Киевской, Херсонской, Таврической, Могилевской, Витебской, Черниговской и Полтавской, каковое дозволение должно быть признаваемо в силе и в настоящее время после установления в законе воспрещения евреям взятия в наем всякого рода недвижимых имуществ вне городских поселений в губерниях, входящих в черту их постоянной оседлости, на том основании, что оно повторено в издании Питейного устава 1893 г., последовавшего после установления этого ограничения.
Выраженное, затем, в примечании 2 к 784 ст. IX т. и повторенное в примечании 2 к 1699 ст. X т. воспрещение евреям арендовать недвижимые имущества в западных губерниях, входящих в черту их постоянной оседлости, приобретенные на основании особых льгот лицами русского происхождения, в настоящее время уже не может иметь значения, как такое частное воспрещение, которое входит в сферу более общего, позднейшего воспрещения арендовать евреям вообще всякого рода недвижимые имущества, находящиеся в этих губерниях, вне городских поселений, и потому должно отпадать само собой.
Права приобретения недвижимых имуществ, наследованием и, притом, как можно полагать, одинаково, как наследованием но закону, так и духовному завещанию, даже и в тех местах, в которых вообще приобретение этих имуществ им законом воспрещено, хотя их закон и не лишает, но правилом 786 ст. IX т. обязывает, в случаях получения ими недвижимого имущества путем наследования в этих последних местах, продать его в шестимесячный срок со дня его приобретения.
Это предписание закона не может не возбудить только недоразумения в том отношении, каким образом наследники должны считаться обязанными поступать с доставшимся им недвижимым имуществом не в собственность, а или во временное или пожизненное владение по завещанию, или вследствие перехода к ним по наследству арендного договора на имущество, каковое недоразумение должно быть, кажется, скорее всего разрешено в том же смысле, как и аналогичное ему недоразумение, возбуждаемое подобным же законом об имуществе, поступившем по наследству к иностранцам в тех местностях, в которых им воспрещено приобретать имущество, т. е. в смысле несколько выше мной изложенном, за исключением, впрочем, по отношению тех имуществ, которые евреям воспрещено только приобретать в собственность, но не брать в наем, или безвозмездное пользование, каковые права их и в виде наследства должны оставаться в силе и не должны подлежать уничтожению.
Разрешая вопрос о применении воспрещений, выраженных в примечании 1 к 779 ст. IX т. и в примечании 2 к 784 ст. IX т., сенат также пришел к тому заключению, что воспрещения эти должны считаться относящимися ко всем евреям вообще, вследствие чего и воспрещение арендовать недвижимые имущества вне городских поселений в местах их постоянной оседлости, должно относиться, между прочим, и к евреям, получившим высшее образование (реш. 1889 г. № 24).
Наконец, в-3-х, к этой же категории ограничений нельзя не отнести выраженное в примечании к 390 ст. XI т. 2 ч. уст. о промыш. воспрещение евреям мастерам принимать к себе для обучения мастерству учеников христиан, если у них нет ни одного подмастерья из христиан.
Другие, установленные в законе ограничения правоспособности евреев скорее, кажется, должны быть относимы уже ко второй из вышеуказанных категорий ограничений, или категории таких частных ограничений, которые должны отпадать не только вследствие принятия евреем одного из христианских вероисповеданий, но также вследствие получения им, напр., высшего образования, записки в первую гильдию, определения на службу от правительства и проч.
Относительно действия этих последних ограничений нельзя прежде всего не заметить, что закон действие их тесно связывает с установленными им ограничениями по отношению избрания евреями местожительства в тех или других местностях Империи, что ясно обнаруживается, между прочим, и из правила 780 ст. IX т., которым предоставляется евреям право приобретать недвижимую собственность всякого рода вообще во всех тех местах, в которых закон дозволяет им постоянное пребывание.
Так как правило это, как я только что сказал, должно подлежать в настоящее время применению в пределах ограничений, установленных в примечаниях к нему, то, вследствие этого, необходимо признать, что право на приобретение недвижимых имуществ всякого рода может принадлежать всем евреям в местах их постоянной оседлости, только в пределах городских поселений, т. е. городов, посадов и местечек, за исключением, впрочем, на основании 11 ст. XIV т. уст. о паспорт., города Киева, а в прочих местах Империи только тем евреям, которым дозволено повсеместное избрание местожительства, как, напр., евреям христианам, получившим высшее образование и проч. В таком же смысле объясняет правило этой статьи и сенат, указав,
во-1-х, что право на приобретение недвижимых имуществ всякого рода в местностях, находящихся вне черты постоянной оседлости евреев, может принадлежать только тем из них, которым закон дозволяет повсеместное избрание достоянного жительства, но не временного только пребывания по паспортам, вследствие чего право это и не может принадлежать, напр., евреям ремесленникам и мастерам, которым 3 примечанием к 157 ст. XIV т. уст. о паспорт. дозволяется только временное проживание по паспортам вне черты их оседлости (реш. 1888 г., № 39), и
во-2-х, что право это может принадлежать только им лично, но не членам их семейств: женам и детям, которые через такую связь их с этими лицами, как, напр., докторами, магистрами и проч., не могут иметь права приобретать недвижимые имущества вне черты постоянной оседлости евреев (реш. Общ. собр. 1-го и кассац. департ., 1889 г., № 25), каковые положения разделяет также и Шершеневич (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 94).
Положения эти в настоящее время, по издании Высочайшего Указа 11 августа 1904 г., вряд ли впрочем, могут быть принимаемы за руководство в отношении определения правоспособности жен и детей вообще всех таких евреев, которым дозволено повсеместное жительство, в отношении их права приобретать недвижимости в местах их жительства, вследствие того, что в нем прямо уже указано, что жены и дети евреев, окончивших курс наук в высших учебных заведениях, а также коммерции и мануфактур-советников и купцов 1-й гильдии имеют право самостоятельно как при жизни их мужей, так и после их смерти жить в Империи повсеместно, до вторичного выхода их замуж, или сыновья их могут жить повсеместно или до их совершеннолетия, или же до окончания курса в высших учебных заведениях, а дочери до замужества, из какового постановления закона и может быть выводимо то заключение, что за этими евреями может быть признаваемо право на приобретение ими недвижимых имуществ в местах их жительства, и что вследствие этого означенные положения сената могут быть принимаемы за руководство в отношении определения правоспособности жен и детей по предмету их права на приобретение недвижимых имуществ только тех евреев, которым законом этим хотя и дозволяется повсеместное жительство, но об особом самостоятельном жительстве их жен и детей ничего не говорится.
Право на приобретение недвижимости за всеми, впрочем, евреями, которым Указ этот предоставляет повсеместное жительство, может быть признаваемо, однако же, за исключением недвижимостей в сельских местностях черты постоянной оседлости евреев, на том основании, что Указом этим им дозволяется в этих последних местностях только брать в наем недвижимости для их жилья и для производства ими их торговли и промыслов, из какового дозволения не может быть не выводимо по аргументу à contrario то положение, что приобретение ими других прав на недвижимости в этих местностях должно считаться воспрещенным, а также за исключением приобретения их ими в тех местностях Империи, по отношению которых, как сказано в этом Указе, установлены особые ограничительные права в отношении прав евреев, то как можно полагать, в области Войска Донского, а также в областях Кубанской и Терской, по отношению приобретения в которых недвижимых имуществ как в собственность, так и в пользование по найму выражены специально воспрещения в 783 ст. IX т.
Наконец, по поводу Указа 11 августа 1904 г. нельзя еще не заметить, что им несколько расширен круг тех лиц из евреев, которым дозволяется повсеместное жительство в Империи, так как им к категории этих лиц, упоминавшихся как о таковых в прежнем законе по этому предмету, отнесены еще ремесленники и мастеровые пока они занимаются их промыслами, отставные солдаты и воинские чины, участвовавшие в последней войне на Дальнем Востоке.
Относительно, затем, права евреев на приобретение владения и пользования недвижимыми имуществами, отдельного от права собственности, как в виде сервитутов, так и по договору найма имущества, в тех местах, в которых законом им дозволено постоянное жительство, хотя в правиле 789 ст. и ничего не говорится, но, несмотря на это, нельзя не признать, что тем из евреев, которым этой статьей дозволено приобретение права собственности на недвижимые имущества, должно принадлежать и право на приобретение этих последних прав, на том основании, что в дозволении приобретать более обширное право, как право собственности, нельзя не разуметь дозволения приобретать и отдельные права, входящие в состав его, как права владения и пользования имуществом.
Подкреплением, затем, тому положению, что право на приобретение этих последних прав в местах, лежащих вне черты постоянной оседлости евреев, может принадлежать никак не вообще всем евреям, а только тем из них, которым закон предоставляет право на повсеместное избрание местожительства, — не могут не служить,
во-1-х, постановления 266 и 547 ст. VII т. уст. горного, которыми воспрещается евреям в тех местностях, в которых им воспрещено постоянное жительство, заниматься горным и нефтяным промыслами на казенных землях, т. е. воспрещается приобретать право на пользование ими в виде отдельного права пользования в чужом имуществе;
во-2-х, постановление 27 ст. VIII т. уст. оброч., которым воспрещается евреям брать в арендное содержание казенные оброчные статьи, состоящие в местах, в которых им воспрещено постоянное жительство, и
в-3-х, постановление 794 ст. IX т., которым, до появления в законах только что рассмотренных ограничений относительно приобретения евреями права собственности на недвижимые имущества и пользования ими в черте их оседлости, дозволялось брать в откупное или оброчное содержание земли, всякого рода угодья и разные хозяйственные заведения только в черте постоянного их жительства, а не повсеместно, каковое дозволение указывает, конечно, на то, что в прочих местах Империи право это за ними признано быть не может.
Опровержение этому положению нельзя видеть и в правиле 1699 ст. X т., которым указывается, что оброчные статьи и другие хозяйственные заведения, как казенные, так и частные, должны быть отдаваемы евреям в содержание не иначе, как по формальным контрактам, на том основании, что правило это указывает только форму совершения договоров найма недвижимых имуществ евреями, но не то — кому из них может принадлежать право приобретения права пользования недвижимыми имуществами посредством этих договоров, что и понятно, так как последнее указывается собственно в законах о состояниях, в соответствии с которыми должно быть понимаемо и правило этой статьи, а никак не в смысле дозволения найма имущества повсеместно всем евреям.
Затем, из сопоставления 157 и 159 ст. XIV т. уст. о паспорт., нельзя не прийти к тому заключению, что евреям может принадлежать право на вступление с казной в договоры подряда и поставки, за исключением договоров по перевозкам водяным и сухопутным, только в тех случаях, когда исполнение договора подлежит совершению в местах, отведенных для постоянной их оседлости.
Наконец, к этой же категории ограничений должно быть относимо ограничение, указанное в 1500 ст. X т., по которой евреи не должны быть допускаемы к торгам, производимым для продажи казенного имущества в тех местах, в которых им воспрещено постоянное жительство.
Кроме только что рассмотренных ограничений правоспособности евреев у нас в законе содержатся еще и некоторые другие, имеющие, однако же, значение, или слишком частных, или же только местных, как, напр., ограничение по отношению права евреев на занятие золотыми промыслами в Сибири и другие, рассмотрение которых не может представлять интереса; нельзя только в заключение их обзора не обратить внимание,
во-1-х, на то, что ввиду 767 ст. IX т., указывающей, что евреи, состоящие в подданстве России, подлежат общим законам во всех тех случаях, в коих не постановлено особых о них правил, следует признать, что вообще никакие ограничения правоспособности евреев, коль скоро они прямо в законе не указаны, сами собой предполагаемы быть не должны, и что вследствие этого, для установления того или другого из них представляется необходимым точное обоснование их положительным законом, и
во-2-х, на то, что все установленные законом ограничения по отношению правоспособности евреев не должны быть, на основании 1 ст. приложения к 1097 ст. XI т. 1 ч. уст. иностр. исповед. по сводн. продолж. 1890 г., относимы к караимам, вследствие того, что в статье этой говорится, что караимы, находясь под покровительством общих законов Империи, пользуются всеми правами, предоставленными русским подданным, смотря по состоянию, к которому кто из них принадлежит.
При рассмотрении постановлений нашего закона об ограничениях правоспособности по соображении принадлежности лица к известной национальности, нельзя не упомянуть еще о довольно существенных ограничениях правоспособности лиц польского происхождения, установленных законами, выраженными во 2-м примечании к 698 ст. X т., особом приложении к этому примечанию, в 5-м примечании к ней по продолж. 1891 г. и Высочайшим Указом 1 мая 1905 г., которым внесены довольно существенные изменения в прежние законы по этому предмету и устранены многие ограничения в отношении права приобретения лицами польского происхождения недвижимых имуществ в 9 западных губерниях в собственность и в пользование.
Именно, в этом последнем Указе в этом отношении постановлено:
во-1-х, что право приобретения в собственность земельных имуществ во всех этих губерниях принадлежит всем крестьянам католического вероисповедания, а следовательно и крестьянам полякам;
во-2-х, что всем лицам польского происхождения принадлежит право как приобретать в собственность во всех этих губерниях земельные имущества всякими способами, так и получать их в пожизненное владение и брать в наем на любые сроки всеми законом дозволенными способами, а также и брать в залог, но только от лиц польского происхождения;
в-3-х, что лицам польского происхождения принадлежит право с разрешения местных генерал-губернаторов и губернаторов приобретать в собственность в этих губерниях земельные имущества и вообще от всех их владельцев, когда это только им необходимо для уничтожения чересполосицы в принадлежащих уже им имениях, или для округления границ владения в них, а также обменивать части их имения на части имений других лиц, когда это необходимо также им для уничтожения чересполосицы, или же для приобретения удобного выгона, и
в-4-х, что всем лицам польского происхождения принадлежит право во всех этих губерниях приобретать земельные имущества вне городов и местечек также от всех лиц, необходимые для целей промышленного свойства, но только в размере не более 60 десятин.
Из сопоставления, затем, этого Указа с прежними законами по этому предмету нельзя не признать, что выраженные в них ограничения, в отношении права лиц польского происхождения приобретать в собственность или в пользование недвижимые земельные имущества в западных губерниях, должны считаться сохранившими их силу в том, что лицам польского происхождения не может и теперь принадлежать право приобретать в собственность в этих губерниях земельные имущества всякими способами, как возмездными, так и безмездными, кроме приобретения по праву законного наследования, а следовательно и не посредством завещания от лиц не польского происхождения, а также и брать их в залог и получать в пожизненное владение, а также во временное пользование по договору найма, за исключением, разумеется, приобретения тех из этих имуществ в собственность или в пользование, дозволение на приобретение которых выражено в последнем Указе.
В объяснение применения этих постановлений нельзя, прежде всего, не заметить, что выраженные в них воспрещения лицам польского происхождения приобретать указанные в них недвижимые имущества в западных губерниях должны быть относимы, как это объяснил и сенат (реш. 1891 г., № 110), одинаково ко всем лицам польского происхождения, совершенно независимо от их вероисповедания, а следовательно и к лицам, исповедующим религию православную, ввиду общности выражения примечания к 698 ст., в котором говорится вообще „воспрещается лицам польского происхождения“ и проч.; и во-2-х, что воспрещения эти должны быть также относимы вообще к лицам польского происхождения, совершенно независимо от места их приписки — в губерниях ли привислянских, западных или других, вследствие того, что в законе этом сказано, что воспрещается приобретение имений и проч. вообще лицам польского происхождения, а не уроженцам каких-либо губерний, как таковым.
Первое из этих положений разделяет также и Шершеневич, причем замечает только, что представляется сомнительным — должны ли быть распространяемы означенные ограничения и на тех лиц, один из родителей которых польского происхождения, а другой не польского (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 92), каковое сомнение на самом деле, однако же, вряд ли может возникать, вследствие того, что ввиду того начала нашего законодательства, в силу которого дети приобретают права состояния их отца, представляется вполне возможным утверждать, что если только польского происхождения мать этих лиц, а не отец, то ограничения эти не должны быть распространяемы на них.
Кроме этого, нельзя не упомянуть еще о том, что по мнению Шершеневича, не следует считать воспрещенным лицам польского происхождения приобретение имений не только наследством по закону, но также и наследством по завещанию, а равно по сделкам дарения, выдела и назначения приданого в тех случаях, когда бы сделками этими передавалось в собственность имение тем лицам и в том объеме, в котором они могли бы получить его в собственность при открытии наследства и без этих сделок.
Высказав это положение, Шершеневич как бы в пояснение его прибавляет, что за завещателем, напротив, не может быть признаваемо право передавать по завещанию все имение одному наследнику, а другим капиталы (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 93).
Не может не быть очевидным, что положением этим, хотя и в несколько ином виде, но в существе Шершеневич высказывает то же собственно заключение, которое высказано и мной, т. е. заключение о необходимости считать недопустимым по закону приобретение имений лицами польского происхождения какими бы то ни было способами, кроме наследования по закону, и в их числе и по духовному завещанию, вследствие того, что допущение их приобретения ими посредством завещания, дарения, выдела и проч., только в тех случаях, когда сделками этими передается право собственности на них в тех собственно пределах и объеме, в которых они могли бы их приобретать и по праву законного наследования, есть не что иное, как допущение приобретения их этим последним способом, и почему собственно в этих случаях возможно считать допустимым передачу имений в собственность наследникам и этими способами.
Наилучшим подтверждением правильности того положения, что лицам польского происхождения может принадлежать право приобретать недвижимые имущества в этих губерниях на основании нового закона после лиц не польского происхождения только посредством наследования по закону, а никак не по духовному завещанию, может служить Высочайше утвержденное 27 марта 1872 г. мнение Государственного Совета по делу Абрамовича, в котором Государственный Совет признал недействительным завещание о недвижимом имении Абрамовича в одной из этих губерний.
Хотя законом лицам польского происхождения прямо воспрещается приобретать в девяти западных губерниях помещичьи имения вне городов и местечек, но, несмотря на это, по объяснению сената, им не может принадлежать право приобретать также и самые владельческие города и местечки, находящиеся на помещичьей земле в этих губерниях в целом их составе или в части, за исключением только отдельных в них усадеб, на том основании, что эти города и местечки, находящиеся на помещичьей земле, должны быть относимы в силу закона к категории таких помещичьих имений, право приобретать которые им законом запрещено (реш. Общ. собр. 1-го, 2-го и кассац. департ. 1892 г., № 24), за исключением, быть может, в настоящее время на основании нового закона случаев приобретения их ими также от лиц польского происхождения.
По рассмотрении постановлений нашего закона о правоспособности иностранцев и инородцев, представляется возможным перейти к рассмотрению постановлений его о правоспособности собственно уже коренных обывателей и установленных им в этом отношении различий, по соображении принадлежности их к тому или другому сословию.
Впрочем, в настоящее время, по совершенно справедливому замечанию Градовского (Начала рус. госуд. пр., т. I, стр. 389), с уничтожением законом выраженного в примечании к 385 ст. X т., по прекращении обязательных отношений крестьян к помещикам, различия между имениями населенными и ненаселенными и существовавшие прежде различия в правоспособности лиц, принадлежавших к разным сословиям, главным образом, в отношении права на приобретение недвижимых имуществ, обусловленные принадлежностью к известному сословию, в настоящее время также уже почти изгладились.
Более многочисленными представляются по закону и в настоящее время только ограничения правоспособности лиц, принадлежащих к духовенству, обусловленные особым положением их, как служителей религии, как это совершенно справедливо заметил Кавелин (Жур. Мин. Юст., 1862 г., кн. 3, стр. 500).
По отношению, затем, определения собственно самых ограничений правоспособности лиц, обусловленных принадлежностью их к тому или другому сословию, также нельзя не согласиться с тем замечанием Кавелина, которым он утверждает, что в некоторых случаях ограничения эти должны быть выводимы и из тех постановлений закона, которыми предоставляются иногда лицам, принадлежащим к известному сословию, какие-либо исключительные права, каковыми постановлениями лица, принадлежащие к другим сословиям, прав этих, напротив, должны быть почитаемы уже лишенными (Жур. Мин. Юст., 1862 г., кн. 3, стр. 493).
В остальных случаях, как это разумеется и само собой, те или другие ограничения правоспособности, обусловленные принадлежностью лица к известному сословию, могут быть признаваемы только тогда, когда они прямо выражены в законе.
По сословиям все коренные обыватели городского и сельского населения разделяются 2 ст. IX т. законов о состояниях, по различию прав состояния на четыре главных рода людей: 1) дворянство; 2) духовенство; 3) городские обыватели, и 4) сельские обыватели.
Наибольшей полнотой прав обладают лица, принадлежащие к дворянскому сословию, в составе которого различаются еще дворяне потомственные и личные, и из них первым предоставлены исключительно еще некоторые особые права.
Вообще дворянам закон 85 и 88 ст. IX т. предоставляет как право приобретать повсеместно всякого рода движимые и недвижимые имущества, так равно и право распоряжаться или и входить во всякого рода договоры и обязательства без всяких ограничений; исключительно же дворянам потомственным он 86 ст. IX т. и 467 и 478 ст. X т. предоставляет еще право ходатайствовать перед Высочайшею Властью об учреждении из их недвижимых имуществ заповедных имений.
Основываясь на последней из указанных статей закона, Градовский также полагает, что право на учреждение заповедных имуществ составляет исключительную привилегию потомственных дворян (Начала рус. госуд. пр., т. I, стр. 390), т. е. такую привилегию, дарованием им которой закон, вместе с тем, лишает, как дворян личных, так и все другие сословия права, этой привилегией предоставленного.
Столь же полной представляется в настоящее время и правоспособность городских обывателей, к разряду которых закон, выраженный в 503 ст. IX т., относит: 1) почетных граждан; 2) гильдейское купечество местное и иногороднее; 3) мещан и посадских и 4) ремесленников и цеховых, которым закон, выраженный в 508 ст. IX т., предоставляет право как приобретать всякого рода движимые и недвижимые имущества, как можно полагать, как в городах, так и в селениях и учреждать фабрики и заводы, так равно и право вступать во всякого рода договоры и обязательства и производить всякого рода промыслы и торговлю.
К разряду, затем, сельских обывателей закон 671 ст. IX т. относит вообще крестьян и поселян различных наименований, которым он постановлением, выраженным в 678 ст. IX т., предоставляет как право приобретать и отчуждать всякого рода движимые и недвижимые имущества, отдавать их в залог и вообще распоряжаться ими, так равно и право на вступление во всякого рода договоры и обязательства так же, как и лицам, принадлежащим к другим сословиям.
Только Высочайше утвержденным 14 декабря 1893 г. мнением Государственного Совета „О некоторых мерах к предупреждению отчуждения крестьянских надельных земель“ установлены некоторые ограничения по отношению правоспособности крестьян на распоряжение их надельными землями.
Именно, законом этим крестьянам предоставлено право отчуждать их надельные участки земли, приобретенные ими или в отдельную собственность из земли отведенной в надел целого крестьянского общества, или же состоящие в подворно-наследственном пользовании их, как посредством продажи, так и дарения только причисленным, или приписывающимся к сельским обществам, хотя и не к тому обществу, к которому принадлежал отчуждатель земли, но и ко всякому другому, только лицу крестьянского сословия, а не каких-либо других, как объяснил сенат, основываясь на рассуждениях Государственного Совета, высказанных им при обсуждении этого закона (реш. Общ. Собр. 1-го, 2-го и Кассац. депар. 1899 г. № 15), за исключением только случаев отчуждения этих земель для каких-либо промышленных целей, когда они могут быть продаваемы крестьянами и лицам вообще всех состояний, хотя и не иначе, как с разрешения министра внутренних дел, даваемого им по соглашению с министрами финансов и государственных имуществ.
Затем, законом этим крестьянам воспрещается указанные участки земли из их надела также закладывать как частным лицам, так равно и частным кредитным учреждениям даже и в тех случаях, когда бы следуемая за эти участки земли выкупная ссуда была уже погашена.
Правоспособность лиц, принадлежащих к духовенству, напротив, представляется во многих отношениях ограниченной, хотя ограничения эти представляются далеко не одинаковыми по отношению различных разрядов лиц этого сословия.
Так, ограничения эти разнообразятся, прежде всего, смотря по принадлежности лица к духовенству того или другого вероисповедания, а затем, смотря по принадлежности лица, собственно уже христианских вероисповеданий, к духовенству, так называемому белому и монашествующему или черному.
Сравнительно менее ограниченной представляется правоспособность лиц, принадлежащих к духовенству белому вероисповеданий: православного, римско-католического и армяно-григорианского, которым закон, выраженный в 396, 397 и 400 ст. IX т., предоставляет право приобретать всякого рода движимые и недвижимые имущества в городах и селениях, а 264 и 547 ст. VII т. уст. горного воспрещается лицам вообще белого духовенства заниматься горным и нефтяным промыслами.
Кроме этого лицам белого духовенства православного вероисповедания закон 431 ст. IX т. воспрещает вступать в договоры подряда с казной, а также быть поручителями по этим договорам за других лиц и, затем, вообще принимать на себя поручительство по каким бы то ни было делам во всех судебных местах.
Затем, как этой статьей, так и 465 и 484 ст. IX т. закон запрещает лицам белого духовенства, как вероисповедания православного, так равно римско-католического и протестантского быть поверенными по делам, кроме дел того духовного ведомства, к которому они принадлежат, а также дел их жен, детей и питомцев.
О правоспособности лиц, принадлежащих к духовенству других нехристианских вероисповеданий, собственно в IX томе постановлений нет, но есть некоторые в этом отношении определения в XI т. 1 ч. уст. иностр. исповед., в которых, однако же, также не только не выражены какие-либо ограничения их правоспособности, но по отношению в частности правоспособности членов духовенства, принадлежащих в округу Таврического Магометанского духовного правления в 1148 ст. по продолж. 1890 г. даже прямо постановлено, что они имеют все общие права свободного состояния — личные и имущественные, а если принадлежат к дворянству, то и пользуются правами дворянства.
Нельзя не согласиться с замечанием, сделанным по поводу этих постановлений Кавелиным о том, что выраженные в них ограничения правоспособности лиц, принадлежащих к белому духовенству, не должны быть относимы к их семействам, т. е, женам и детям, на том, между прочим основании, что по 483 ст. IX т. воспрещение церковнослужителям и церковным причетникам заниматься торговлей и промыслами не должно быть распространяемо на остающихся после их смерти вдов и незамужних дочерей (Жур. Мин. Юст., 1862 г., кн. 3, стр. 505).
Помимо этого, замечание это нельзя не признать совершенно правильным также и потому, что вообще возможно предполагать, что выраженные в этих постановлениях ограничения правоспособности лиц белого духовенства установлены, как заметил Дювернуа (Из Курса лекций, изд. 2, т. I, стр. 324), именно ввиду несовместимости в глазах закона пользования теми или другими правами гражданскими с тем духовным саном или службой, которую обязаны отправлять лица, в этом сане состоящие, вследствие чего и эти ограничения правоспособности и должны иметь значение ограничений личных, собственно только до них относящихся, а не до членов их семейств.
По объяснению сената установленные законом ограничения правоспособности лиц белого духовенства должны подлежать безусловно ограничительному применению, вследствие чего за ними может быть признаваемо право выдавать и долговые обязательства, за исключением только векселей, потому что выдача их ими прямо воспрещена 6 ст. уст. о векселях, а также принимать на себя и поручительство по этим обязательствам (реш. 1899 г. № 65).
По объяснению автора статьи — „Долговые обязательства лиц белого духовенства“, напротив, следует скорее признавать, что за лицами этими не может быть признаваемо право выдавать долговые обязательства, а также и заниматься вообще промыслами, торгами, подрядами, откупными и подобными делами и быть поручителями за других, а также давать в рост серебро другим, на том основании, что в одном из Указов Святейшего Синода 22 декабря 1743 г., показанном в числе источников правил закона IX т., заключающем в себе перечисление ограничений правоспособности лиц белого духовенства, прямо указано на воспрещение им со стороны Синода заниматься перечисленными в нем делами, и каковое указание его, ввиду несомненности и полезности его, и должно быть принято во внимание при его объяснении, как основание для его исторического толкования (Юрид. Газ. 1900 г. № 31).
Если принять во внимание в видах разрешения возможных противоречивых объяснений закона, заключающего в себе перечисление ограничений правоспособности лиц, белого духовенства, то на самом деле при недостаточной ясности самого закона, в объяснение точного смысла его, должны быть принимаемы за основания его объяснения те законы, которые послужили ему источником, то вряд ли не следует склониться к признанию более правильным последнего объяснения, но не объяснения сената, хотя вряд ли не следует также скорее считать воспрещенной им выдачу долговых обязательств по займам, делаемым ими при ведении одного из промыслов, воспрещенных им Указом Синода, но не обязательств по займам, делаемым ими по разным домашним надобностям, вследствие того, что в самом законе выражено только воспрещение им выдавать векселя, т. е. долговые обязательства, возникающие как бы из дел по занятию торговлей, или обязательства по займам, делаемых у них не в виде ростовщических сделок.
Гораздо более многочисленными представляются ограничения правоспособности лиц монашествующих. Так, во-1-х, всем этим лицам без различия пола вероисповеданий православного, римско-католического и армяно-григорианского воспрещается 416, 471, 472, 474 и 497 ст. IX т. приобретать всякого рода недвижимые имущества как по договорам, так и по наследству, а также воспрещается удерживать эти имущества, приобретенные ими до поступления в это звание, вследствие чего имущества эти и должны поступать или к их законным наследникам, или же к их наследникам по завещанию, если оно было ими совершено и если оно касается имущества благоприобретенного.
В соответствии с этим воспрещением в 418 и 499 ст. IX т., но только уже по отношению монашествующих православного и армяно-григорианского исповеданий постановлено, что то имущество, которого они лишаются при поступлении их в монашество, не подлежит возвращению им и тогда, когда бы они сложили с себя это звание и обратились опять в состояние гражданское.
В отношении приобретения недвижимых имуществ по поступлении в монашество сделано в 419 ст. IX т. только одно исключение, да и то только по отношению монашествующих православного исповедания, которым этой статьей дозволяется приобретать внутри монастырей кельи, но, однако же, с тем, чтобы кельи эти после их смерти, или выхода из монастыря, оставались непременно в пользу монастыря, что дает довод предполагать, что права распоряжения раз приобретенными постройками для кельи они уже не имеют.
Относительно, затем, владений имуществом движимым и капиталами монашествующим всех трех только что указанных вероисповеданий в законе не только нет воспрещения, но есть даже указания на то, каким образом они вправе пользоваться и распоряжаться принадлежащими им капиталами.
Так, 422 ст. IX т. монашествующим православного исповедания дозволяется вносить принадлежащие им капиталы для пользования процентами в кредитные установления, но затем, 423 ст. IX т. монашествующим воспрещается отдавать их капиталы под частные долговые обязательства, а 424 ст. IX т. им также запрещается делать распоряжения на случай смерти посредством духовного завещания, как о капиталах, так и вообще о их движимом имуществе, которые должны поступать непременно в пользу монастырей, за исключением только монашествующих, входящих в состав их духовных властей, которым этой статьей подобные распоряжения, напротив, дозволяются.
Подобное же воспрещение выражено в 475 ст. IX т. и по отношению права делать распоряжения движимыми имуществами на случай смерти монашествующим римско-католического вероисповедания, но только мужского пола; относительно же капиталов монахинь в 475 ст. IX т., напротив, постановлено, что таковые после их смерти должны поступить к их законным наследникам, и только уже в случае неявки их за их получением — в пользу монастыря.
На основании этого последнего постановления, а также ввиду отсутствия в законе воспрещения монашествующим римско-католического вероисповедания делать распоряжения на случай смерти их капиталами, возможно, кажется, признать за ними право оставлять их капиталы не только законным наследникам, но вообще кому бы то ни было посредством духовного завещания.
Ввиду, затем, того обстоятельства, что дозволение это является как бы исключением из тех правил закона, по которым вообще движимое имущество после смерти лиц монашествующих должно поступать в пользу монастырей, следует, кажется, скорее признать, что право распоряжения всякими иными движимыми имуществами, кроме капиталов посредством духовного завещания не может принадлежать и монахиням римско-католического вероисповедания.
Подобные же ограничения правоспособности даны новым законом и по отношению правоспособности, лиц монашествующих армяно-григорианского вероисповедания, которым воспрещается: во-1-х, 497 ст. IX т. приобретать в свою пользу всякую недвижимую собственность; во-2-х, 498 ст. IX т. им воспрещается всякий торг товарами, за исключением продажи их собственных рукоделий, да и то только с дозволения их начальства; в-3-х, из 1015 и 1016 ст. XI т. устава иностранных исповеданий, в которых указано, что после смерти католикоса всех армян, епархиальных начальников и викариев имущество их поступает в собственность Эчмиадзинского монастыря, если ими не было сделано завещания о их имуществе в пользу богоугодных заведений, а также, что имущество, остающееся после настоятелей и настоятельниц монастырей и вообще после всех монашествующих, остается в пользу тех монастырей, в которых они состояли на службе, если ими не было сделано завещания о их имуществе в пользу богоугодных заведений, — вполне возможно выведение того заключения, что и им вообще воспрещается делать какие-либо распоряжения о их имуществе на случай смерти, за исключением только распоряжений в пользу богоугодных заведений, а также что после их смерти невозможно и наследование по закону в их имуществе, так как оно должно поступать в пользу монастырей.
Из того, затем, обстоятельства, что законом вообще дозволяется монашествующим всех трех только что указанных вероисповеданий владение имуществами движимыми, не может быть не выведено, кажется, то заключение, что несмотря на то, что им законом воспрещается прямо приобретение недвижимых имуществ только на праве собственности, им не может принадлежать право приобретения также владения и пользования ими, отдельного от права собственности, а также и приобретение всяких иных прав пользования в этих имуществах какими бы то ни было способами и, между прочим, по договору найма, на том основании, что по закону им предоставляется право обладания только имуществами движимыми.
По объяснению сената, если за лицами монашествующими православного вероисповедания и может быть признаваемо право на основании 422 ст. IX т. владеть капиталами и имуществом движимым, то все же только теми, которые были бы ими приобретены во время состояния их в монашестве, но не теми, которые принадлежали им до поступления их в монашество, на том,
во-1-х, основании, что при пострижении в монашество они произносят торжественный обет отречения от всего их имущества, т. е. одинаково, как имущества недвижимого, так и движимого, и,
во-2-х, потому, что правилом 1223 ст. X т. монашествующим запрещается вообще удерживать за собой их имущество, приобретенное ими до поступления в монашество, вследствие чего оно, при отсутствии с их стороны распоряжения о нем, поступает к их законным наследникам (реш. 1897 г., № 24).
Каких-либо, затем, общих ограничений правоспособности монашествующих ко вступлению в договоры в законе не выражено, а указаны только некоторые частные ограничения, да и то главным образом по отношению правоспособности монашествующих православного вероисповедания, которым,
во-1-х, 423 ст. IX т. воспрещается отдавать под залог имущества их капиталы;
во-2-х, 398 ст. IX т. воспрещается также брать на сохранение как капиталы, так и иное движимое имущество, и
в-3-х, 421 ст. IX т. воспрещается принимать на себя поручительство по делам. Вообще, затем, лицам монашествующим, т. е. как можно полагать, монашествующим всех трех вероисповеданий, воспрещается 246 ст. уст. гр. суд. быть поверенными по делам, за исключением только дел их монастырей.
Хотя других ограничений правоспособности лид монашествующих ко вступлению в договоры в законе и не выражено, но, несмотря на это, нельзя не признать, что за ними не может быть признано право на вступление и во многие другие договоры по характеру налагаемых ими обязанностей, несовместимых с их званием и положением, как, напр., в договоры подряда и поставки уже на том, между прочим, основании, что монашествующим исповеданий православного и армяно-григорианского воспрещается 420 и 438 ст. IX т. продавать всякие вещи, за исключением вещей собственного рукоделия, да и то не иначе, как с дозволения их начальства, затем, в договоры личного найма, в качестве наемщиков, товарищества и тому подоб.
Довольно многочисленными по нашему закону представляются также ограничения правоспособности, обусловленные в их основании состоянием лица на службе государственной, или общественной. Ограничения эти в большинстве случаев представляются, однако же, более или менее частными, как обусловленные той или другой службой лица. Общие ограничения выражены в 529 ст. III т. уст. о службе и заключаются в следующем:
во-1-х, всем чиновникам запрещается участвовать в приобретении тех имуществ, продажа которых им поручена от правительства;
во-2-х, им запрещается входить в подряды и поставки, как от своего имени, так равно от имени их жен, а также и через подставных лиц, в тех местах, в которых они состоят на службе;
в-3-х, им воспрещается входить в долговые обязательства с подрядчиками и поставщиками, как во время составления с ними условий, так и исполнения ими договоров, по месту служения их совершенных;
в-4-х, им запрещается быть залогодателями по подрядам и поставкам, в месте их служения совершаемых, и
в-5-х, им воспрещается быть поверенными в тех местах, где они при должности находятся.
Многие, затем, из частных ограничений правоспособности лиц, состоящих на службе, выражены также в 529 ст. III т. и заключаются в следующем:
во-1-х, должностным лицам акцизного управления воспрещается устраивать и брать в аренду заводы для выделки питей в той губернии, в которой они состоят на службе, а также воспрещается в этих губерниях содержать табачные плантации, фабрики, склады и другие заведения для торговли табаком;
во-2-х, служащим в пробирных палатках и в департаменте государственного казначейства по пробирной части воспрещается заниматься производством золотых и серебряных изделий, а также продажей их;
в-3-х, служащим по казенному соляному управлению, как лично, так равно их женам и семействам воспрещается заниматься продажей соли;
в-4-х, служащим в Архангельской губернии по всем частям управления воспрещается входить во всякого рода сделки по торговле с самоедами;
в-5-х, вообще всем служащим в Сибири и Архангельской губернии воспрещается вступать в долговые обязательства в первой с крестьянами и инородцами, а второй с самоедами;
в-6-х, воспрещается казначеям всех мест и ведомств отчуждать их недвижимые имущества и отдавать в ссуды их капиталы без разрешения их начальства, и
в-7-х, воспрещается постановлением продолжения к этой статье 1890 г. таможенным чиновникам иметь участие в торговле как привозной, так и отпускной, а также заключать с купцами сделки и принимать на себя по таможенным делам доверенности и комиссии и, затем, покупать в таможне товары прежде их досмотра и выпуска из таможни.
Некоторые, затем, частные ограничения правоспособности лиц, состоящих на службе, выражены еще и в других томах свода законов, как, напр., следующие:
а) 90 ст. XIII т. уст. врачеб. запрещается медицинским чиновникам иметь какие-либо денежные расчеты с поставщиками припасов в те заведения и госпитали, в которых они служат;
б) 2025 ст. X т. воспрещается чиновникам, производящим следствия, брать, как на свое имя, так и на имя других лиц, заемные обязательства с обвиняемых и других прикосновенных к делу лиц;
в) 1085 ст. X т. воспрещается всем служащим в карантинных учреждениях, за исключением членов карантинных советов, быть душеприказчиками лиц, выдерживающих карантин, и
г) 1067 ст. X т. всем служащим в карантинных учреждениях, за исключением членов карантинных советов, запрещается также получать что-либо по духовным завещаниям от лиц, умерших в карантине, если они не имеют права законного наследования на оставшееся после них имущество.
Есть еще в нашем законе ограничения правоспособности, относящиеся к лицам, состоящим собственно в военной службе, выраженные в своде военных постановлений, главнейшие из которых суть следующие:
во-1-х, 2264 ст. кн. 1 ч. II этого свода воспрещается всем служащим в военном ведомстве брать взаймы деньги у нижних чинов;
во-2-х, 3077 ст. кн. 2 ч. I нижним чинам донского казачьего войска во время пребывания их на службе вообще запрещается делать займы;
в-3-х, 330 ст. кн. 1 ч. III нижним чинам, состоящим на службе, хотя и не воспрещается вступать в договоры личного найма в качестве наемщиков, но, однако же, не иначе, как с разрешением их начальства.
Приведенными постановлениями далеко еще не исчерпывается круг ограничений правоспособности лиц, состоящих на службе, существующих в законе; дело только в том, что многие из этих ограничений, указанных, напр., в уставе консульском, а также в уставе торговом и других, по отношению правоспособности консулов, биржевых маклеров и проч. по объему действия их имеют так мало значения, что приведение их не может представить интереса.
Нельзя только не указать еще на некоторые ограничения правоспособности лиц, состоящих на службе, выраженные в 528 ст. III т. уст. о службе по свод. продол. 1890 г., заимствованного из Высочайшего указа от 3 декабря 1884 г., относительно участия их в различных товариществах и компаниях, а также общественных и частных кредитных учреждениях, как ограничениях, имеющих отчасти значение общих ограничений, во-1-х, вследствие того, что многие товарищества и компании могут быть и неторговыми, а во-2-х, потому, что ограничения эти касаются правоспособности перечисленных в этом законе лиц всех вообще, в каком бы ведомстве они ни служили.
Так, законом этим воспрещается всем лицам, занимающим на государственной службе должности первых трех классов, а также и другие или перечисленные в 1 пункте этого закона, или внесенные в особый список, составляемый на основании 3 пункта его министерствами и главными управлениями и утверждаемый Высочайшею Властью,
во-1-х, участвовать в учреждении железнодорожных, пароходных и других товариществ и компаний, а также общественных и частных кредитных учреждениях, за исключением обществ взаимного кредита, благотворительных и ссудосберегательных, и
во-2-х, занимать какие бы то ни было должности в тех компаниях и товариществах, участие в учреждении которых им воспрещено, а также быть поверенными от них и исполнять какие-либо их отдельные поручения.
Воспрещение участвовать как в учреждении только что указанных товариществ и компаний, так равно занимать в них те или другие должности и быть поверенными от них всем остальным лицам, состоящим на службе в правительственных установлениях и даже занимающим в них штатные должности по найму, закон этот ставит в зависимость от усмотрения ближайшего начальства служащего, желающего иметь занятия в этих товариществах.
Далее, в объяснение действия, главным образом, общих ограничений правоспособности лиц, состоящих на службе, выраженных в уставе о службе гражданской, нельзя не заметить, во-1-х, что хотя в законе ограничения эти определены, как воспрещения собственно служащим чиновникам совершать те или другие действия и сделки, но что на самом деле, судя по цели установления этих воспрещений, они должны быть относимы не только к чиновникам, занимающим в правительственных учреждениях штатные должности, но и к служащим в них по найму.
Сенат, по-видимому, также склоняется к объяснению этих ограничений в таком же смысле; по крайней мере, он в целом ряде решений (реш. 1871 г., №№ 633, 710, 850; 1872 г., № 976; 1876 г., № 142 и друг.) высказал то положение, что письмоводители мировых судей, которые, как известно, служат у них по найму, не должны быть допускаемы в качестве поверенных у мировых судей и в мировых съездах, места их служения, на основании запрещения, выраженного в этом отношении для служащих в уставе о службе гражданской.
Во-2-х, относительно действия этих воспрещений следует заметить также, что хотя они и выражены в постановлениях закона, относящихся до ограничения правоспособности лиц служащих собственно по назначению правительства и в учреждениях правительственных, на самом деле должны быть относимы также и к лицам, состоящим на службе в учреждениях общественных и притом одинаково, как к занимающим в них штатные должности по выборам, так и по вольному найму, на том основании, что и эти учреждения путем этих ограничений одинаково нуждаются в охране правильности отправления вверенных им дел; по крайней мере, новое положение о земских учреждениях 12 июня 1890 г. указывает уже приблизительно на эти же самые ограничения по отношению правоспособности лиц, служащих по земству, воспрещая 106 ст., как председателям и членам земских управ, так равно и прочим лицам, служащим по земским учреждениям вообще, а следовательно и лицам, служащим в этих учреждениях по найму, участвовать в подрядах и поставках по предметам земского хозяйства, а также вообще входить в какие-либо сделки по имуществу с земскими учреждениями той губернии или уезда, где они состоят на службе; а новое городовое положение 11 июня 1892 г. в его 106 ст. уже прямо распространяет на городских голов, их товарищей, членов городских управ, а также и других лиц, служащих в учреждениях городского общественного управления, а следовательно и на лиц, служащих в них по найму, воспрещения, выраженные во 2—4 пунктах 529 ст. III т. уст. о службе, упоминая, кроме этого, специально о воспрещении всем этим лицам приобретать те имущества, продажа которых возложена на них по службе.
По рассмотрении только что приведенных воспрещений закона лицам, состоящим на службе, совершать те или другие действия, а также те или другие сделки, нельзя не упомянуть еще о том, что не все наши цивилисты признают эти воспрещения за ограничения собственно гражданской правоспособности лица; по крайней мере, профессора Дювернуа (Из Курса лекций, изд. 2, т. I, стр. 332) и Васьковский (Учебн. гр. пр., вып. 1, стр. 58), вопреки мнению Мейера, Кавелина и Растеряева, видящих в них именно ограничения правоспособности, утверждают, что в них, как основанных на требовании верности служебному долгу, нельзя видеть ограничений правоспособности и что, затем, и в нарушениях их можно видеть только действия преступные, а никак не присвоение ненадлежащей правоспособности, каковое заключение вряд ли, однако же, может быть признано правильным, вследствие того, что обложение законом нарушений некоторых из этих воспрещений еще известными наказаниями, никак не может служить достаточным основанием к непризнанию за ними значения ограничений правоспособности, вследствие того, что обстоятельство это имеет значение только усиления санкции их нарушений и более ничего; между тем, как на самом деле они представляются все же присвоением именно ненадлежащей правоспособности, т. е. правоспособности, отнятой от них законом, хотя бы и потому, что это представляется необходимым ввиду их служебного положения.
Далее, как на одно из обстоятельств, так или иначе влияющее по нашему закону на правоспособность лица, нельзя не указать на вероисповедание. Хотя наш закон 65 ст. XIV т. уст. о пред. и пресеч. преступл. и провозглашает принцип веротерпимости, указывая, что свобода веры присвояется не только христианам иностранных вероисповеданий, но также евреям, магометанам и язычникам, но, несмотря на это, и в настоящее время, хотя немногие, но еще остались некоторые ограничения правоспособности, обусловливаемые принадлежностью лица не к господствующей православной церкви.
Именно, из ограничений этой категории, нельзя не указать, напр., на ограничение, выраженное в правиле 78 ст. XIV т. уст. о пред. и пресеч. преступ., которым воспрещается римско-католическому белому и монашествующему духовенству в губерниях западных иметь в домах, церквах и монастырях для услужения людей православного исповедания.
Затем, по соображении 1188 и 1189 ст. X т., которыми иноверцам нехристианам, хотя и не воспрещается получение в наследство по закону и по завещанию святых икон и украшений к ним и других предметов богопочитания христиан, как, напр., частиц мощей, одежд и гробов святых, но по которым они обязательно должны быть передаваемы в православные церкви, а в противном случае должны быть отбираемы от них, нельзя не прийти к тому заключению, что как приобретение этих предметов, так и обладание ими должно считаться нехристианам воспрещенным.
Оказывает вероисповедание влияние также и на правоспособность ко вступлению в брак, так как 85 ст. X т. воспрещается русским подданным православного и римско-католического вероисповедания вступать в брак с нехристианами вообще, а вероисповедания протестантского вступать в брак с язычниками.
Нельзя, затем, не согласиться с замечанием Дювернуа (Из Курса лекций, изд. 2, т. I, стр. 360), Вальтера в его статье — „Незаконнорожденные и закон 12 марта 1891 г.“ (Журн. гр. и уг. пр., 1892 г., кн. 10, стр. 16), Носенко (Производство дел об узаконении и усыновлении детей, стр. 10), Васьковского (Учебн. гр. пр., вып. 1, стр. 59), Шматкова (Узаконение и усыновление детей, стр. 32), Гольмстена в изданных им лекциях Мейера (изд. 7, стр. 307), Курдюмовского в его статье — „Закон 12 марта 1891 г. об узаконении и усыновлении“ (Журн. Мин. Юст., 1895 г., декабрь, стр. 239) и Шершеневича (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 96), о том, что ввиду того обстоятельства, что в законе 12 марта 1891 г. „О детях узаконенных и у \сыновленных“ говорится только об узаконении детей лицами христианских вероисповеданий, следует признать, что правом узаконения детей, напротив, не могут пользоваться лица других нехристианских вероисповеданий, как, напр., евреи и другие иноверцы, пока они, как заметил Гольмстен, не приняли одно из христианских вероисповеданий; но, однако же, по замечанию Носенко, сената (реш. 1895 г., № 17), Шматкова и хроникера Журнала Петербургского юридического общества (Журн. Юрид. Общ., 1895 г., кн. 9, стр. 142), никак не раскольники и старообрядцы, на том основании, что закон этот, за исключением нехристиан, должен распространяться на все вообще христианское население Империи, без всякого различия того — исповедует ли христианин вероучение признаваемое, или только терпимое, принадлежит ли он к какому-либо церковному обществу признанному, или же к какой-либо секте, что ясно видно из того, что в законе этом нет даже и намека на то, чтобы узаконение должно было подлежать совершению только посредством церковного брака.
Кроме этого, этим же законом прямо воспрещается, во-1-х, лицам христианских вероисповеданий также усыновлять лиц вероисповеданий нехристианских и наоборот, лицам этих последних вероисповеданий усыновлять лиц вероисповеданий христианских, и во-2-х, лицам, принадлежащим к раскольничьим и иным сектам, воспрещается усыновлять православных.
Кроме этого, ограничения правоспособности раскольников и еретиков заключаются еще, по замечанию Растеряева, в том, что постановлениями устава о предупр. и пресечении преступлений они не должны ни в каком случае принимать в их семейства православных детей, а молокане, кроме этого, не должны иметь в их домах, а также на фабриках и заведениях православных в услужении и в работниках, а также что и они не должны поступать в услужение к православным (Недействительность юридич. сделок, стр. 7).
Переход, далее, лиц из нехристианских вероисповеданий, напр., еврейского, в одно из христианских вероисповеданий влечет, как мы видели выше, многие выгодные последствия, вследствие того, что многие ограничения правоспособности после такого перехода отпадают.
Переход из вероисповеданий христианских в нехристианские, а также переход из вероисповедания православного в другие христианские вероисповедания, напротив, сопровождается более или менее серьезными невыгодными последствиями, так как по 185 и 188 ст. улож. о наказ. такой переход влечет за собой приостановление прав состояния лица и взятие его имущества в опекунское управление впредь до возвращения в прежде исповедуемую религию; приостановление же прав состояния, как мы видели выше, при рассмотрении последствий безвестного отсутствия лица, заключается, между прочим, во временном лишении правоспособности, как правомочия на обладание имущественными гражданскими правами.
Оказывает по нашему закону во многом влияние на правоспособность лица и его образование. Так, прежде всего, в силу 515 ст. IX т. получение известного образования влечет для лица переход его из низших сословий в высшие, так как в силу примечания к 1 пункту к этой статье лица из крестьян и мещан приобретают по их просьбе права личного почетного гражданства, или по получении диплома первой и второй степени от университетов на основании устава 1884 г., или по получении от академий художеств диплома на звание художника, или по получении аттестата об окончании курса даже в гимназии, а также по получении дипломов или аттестатов об окончании курса и во многих других заведениях среднего и высшего образования, в этой статье перечисленных; удостоенные же ученой степени магистра или доктора приобретают даже право потомственного почетного гражданства.
Получение известного образования должно оказывать влияние на переход из низших сословий в высшие не только мужчин, но, по объяснению сената, данного им в указе, распубликованном для всеобщего руководства в Собрании узаконений 1892 года, № 268, и женщин, получивших свидетельство на звание домашних наставниц и учительниц. Кроме этого получение известного образования влечет за собой в некоторых случаях отпадение тех или других ограничений правоспособности.
Так, в силу 11 ст. XIV т. уст. о паспорт. получение евреями ученой степени доктора, магистра или кандидата, а также получение звания аптекарского помощника, дантиста, фельдшера, или повивальной бабки открывает им право свободного повсеместного жительства в Империи, вне черты их постоянной оседлости, предоставление какового права должно влечь за собой, как мы видели выше, возможность пользования и другими правами на обладание имуществами и вступление в договоры, пользования которыми евреи вообще лишены.
Помимо этих случаев, то или другое образование лица и даже неполучение им никакого образования, по нашему закону вообще не должно оказывать никакого влияния на правоспособность лица, за исключением, впрочем, одного только случая, указанного в 246 ст. уст. гр. суд., которой неграмотным воспрещается быть поверенными по судебным делам в общих судебных установлениях.
Оказывает, затем, по нашему закону некоторое влияние на правоспособность лица также и известное занятие его и, притом, так, что иногда известное занятие открывает возможность к пользованию теми или другими правами, или служит основанием к устранению тех или других в этом отношении ограничений, а иногда, напротив, служит основанием тех или других ограничений правоспособности.
Как на пример постановлений закона, в силу которого известное занятие открывает возможность пользования такими правами, обладание которыми всем остальным воспрещается, можно указать на правило 675 ст. XIII т. уст. врачеб., которым приобретение ядовитых и сильно действующих веществ вообще воспрещается, за исключением фабрикантов, художников и ремесленников, имеющих право по их промыслам на их покупку.
В пример, затем, таких постановлений закона, по которым известное занятие служит основанием к отпадению тех или других ограничений правоспособности, можно указать на постановление 157 ст. XIV т. уст. о паспорт., примечанием 3-м к которой евреям-механикам, винокурам, пивоварам и вообще мастерам и ремесленникам дозволяется, если не постоянное, то временное пребывание по паспортам и в местам вне черты постоянной оседлости евреев, каковое дозволение влечет за собой и отпадение ограничений в отношении правоспособности ко вступлению в некоторые такие договоры, как, напр., в договоры личного найма, права на вступление в которые другие евреи лишены.
Как на примеры, наконец, таких постановлений закона, по которым известное занятие, напротив, служит основанием ограничений правоспособности, можно указать: во-1-х, на 400 ст. учр. суд. уст;, которой присяжным поверенным вообще воспрещается приобретать, как на свое имя, так и через других лиц права по искам их доверителей, и во-2-х, на 530 ст. XI т. уст. суд. тор., которой попечителям несостоятельного должника и кураторам конкурса над ним вообще воспрещается покупать, как на свое имя, так и через других иски от кредиторов несостоятельного.
Более серьезное влияние на правоспособность лица оказывает по закону уголовное наказание в тех случаях, когда оно влечет за собой или лишение всех прав состояния, или же потерю всех особенных прав и преимуществ, лично и по состоянию присвоенных, или же, наконец, потерю некоторых личных прав и преимуществ.
Последствия лишения всех прав состояния безразлично — сопровождается ли им ссылка в каторжные работы или же на поселение, заключаются на основании 25—28 ст. улож. о наказ. в потери осужденным к этим наказаниям прав семейственных и права собственности, из которых потеря прав семейственных заключается:
во-1-х, в прекращении супружеских прав, за исключением только тех случаев, когда бы другой невинный супруг добровольно последовал за осужденным в место ссылки;
во-2-х, в прекращении родительской власти над детьми, за исключением опять только тех случаев, когда бы они добровольно последовали за осужденным в место ссылки, и
в-3-х, в прекращении всех прочих прав, основанных на связях родства или свойства; а потеря права собственности в том, что все имущество осужденного поступает к его законным наследникам так же точно, как и после смерти.
Затем, лишенные всех прав состояния 1019 ст. X т. лишаются еще права составлять духовные завещания; а 1067 и 1107 ст. X т. лишаются также и права наследовать имущества, как по завещанию, так и по закону; затем, в силу 1553 ст. X т. все личные обязательства их по договорам прекращаются, а 55 ст. приложения к 708 ст. X т. запрещается, наконец, писать и совершать акты, между прочим, и от лиц, лишенных всех прав состояния, из какового постановления может быть выведено то заключение, что они лишаются права также вступать в договоры и совершать какие-либо сделки по имуществу.
Все эти последствия уголовного наказания могут наступать как в силу 24 ст. улож. о наказ., так равно и 10 ст. IX т. законов о состояниях, только лично для осужденного, т. е. поражать только его правоспособность, но ни в каком случае не распространяются ни на жену, ни на детей осужденного, рожденных или даже зачатых до его осуждения.
Относительно наступления этих последствий следует заметить еще, что допустимым у нас поражение правоспособности лица должно считаться только в случаях осуждения к лишению всех прав состояния приговором русского суда, но не иностранного, на том основании, как заметил Лохвицкий (Курс рус. уг. пр., стр. 24), что невозможно допустить, чтобы приговор иностранного суда мог иметь у нас тот же авторитет, как и приговор суда отечественного, вследствие того, что в наших законах нет никаких указаний на то, чтобы приговор иностранного уголовного суда мог иметь у нас какую-либо силу и мог подлежать исполнению, между тем, как по правилам 1278 и 1274 ст. уст. гр. суд. даже решения иностранных гражданских судов могут быть приводимы в исполнение в России не иначе, как по разрешении на это суда отечественного.
Основываясь на том обстоятельстве, что решения иностранных судов по делам гражданским, хотя и с разрешения наших отечественных судов, но могут быть приводимы в исполнение у нас, между тем, как о возможности приведения у нас в исполнение решений иностранных судов уголовных хотя бы и таким порядком в нашем законе ничего не говорится, Мыш в его статье „Право наследования после иностранцев в России“ утверждает, что гражданская смерть, объявленная приговором иностранного суда, не может служить основанием ни к открытию наследства в России в имуществе осужденного, ни к лишению его самого правоспособности к наследованию (Жур. гр. и уг. пр., 1887 г., кн. 8, стр. 50).
Сенат также высказал то положение, что приговоры иностранных уголовных судов, кроме особо в законе указанных случаев, не могут быть почитаемы обязательными для русских судебных мест по отношению к их осуществлению и к применению вытекающих из них последствий, вследствие того, что наши судебные места могут руководствоваться только постановлениями основанными на законах, российской Верховной Властью установленных (реш. угол. кас. деп. 1888 г., № 21).
Ни в каком случае не следует, затем, предполагать, чтобы лишенные всех прав состояния становились совсем бесправными, напротив, в месте ссылки они вновь приобретают известную правоспособность, так как 425 ст. XIV т. уст. о ссыльн. даже ссыльнокаторжным, пробывшим известный определенный законом срок в разряде исправляющихся, дозволяется уже с разрешения начальства производить для себя постройки домов на казенной земле места каторжных работ и, затем, в случае надобности, и переступать их другим; а 423 ст. этого же устава ссыльнопоселенцам, даже прежде перечисления их в местные крестьяне, дозволяется приобретать недвижимые имущества в селениях и городах — в первых с разрешения местного волостного начальства, а в последних с разрешения местной полиции, из каковых постановлений возможно выведение того заключения, что им должно считаться дозволенным также вступление в различные сделки и договоры, когда это представляется им необходимым для осуществления различных прав, им законом предоставленных.
Последствия, затем, лишения всех особенных прав и преимуществ, лично и по состоянию присвоенных, заключаются на основании 43 ст. улож. о наказ., во-1-х, в том, что наказания, соединенные с таким лишением прав, влекут за собой для дворян непременно переход в другие низшие сословия, так как дворянин при этом лишается дворянства, и во-2-х, как для дворян, так и для лиц всех других сословий в том, что они лишаются права быть опекунами и попечителями, а также и поверенными по делам.
Осужденные к наказаниям, соединенным с таким лишением прав, никаким другим ограничениям правоспособности не подвергаются и сохраняют за собой, на основании 46 ст. улож. о наказ. как их семейственные права, так равно и их имущественные права.
Наконец, наказания, соединенные с потерей некоторых личных прав и преимуществ, на основании 50 ст. улож. о наказ., собственно для дворян не влекут за собой потери дворянства, но для лиц духовного звания, и именно для священнослужителей, напротив, влекут за собой потерю духовного сана, а для церковнослужителей — исключение из духовного звания и, затем, для лиц всех вообще сословий потерю права быть опекунами.
Хотя о наступлении этих последствий для лиц духовного звания в 43 ст. улож. о наказ., определяющей последствия лишения всех особенных прав и преимуществ прямо и не упоминается, но, несмотря на это, последствиями этими должны сопровождаться наказания, влекущие за собой подобные лишения прав и для лиц духовного звания и, притом, всех вообще вероисповеданий, ввиду 47 ст. улож. о наказ., по которой вообще лица, без всякого различия и принадлежности их к тому или другому сословию, подвергшиеся ссылке, соединенной с таким лишением прав, обязаны в месте ссылки избрать род жизни и приписаться с разрешения начальства в мещанское или другое податное состояние.
Основанием некоторых ограничений правоспособности служат иногда не только уголовные наказания, соединенные с лишением или ограничением прав состояния, но даже и состояние под судом по обвинению в таких преступлениях, которые влекут за собой такие наказания.
Так, правилом 246 ст. уст. гр. суд. лишаются права быть поверенными по судебным делам, между прочим, и лица, которые, быв преданы суду по обвинению в преступлениях, влекущих за собой потерю всех прав состояния или всех особенно лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ, не оправданы в этих преступлениях судебных приговором.
Таким же последствием по этой же статье должно сопровождаться также и исключение по суду из службы, налагаемое как наказание, а затем даже и еще одна из мер административного взыскания, и именно исключение из духовного ведомства за пороки, а также исключение из среды различных сословных обществ по их приговорам, как-то: из обществ дворянских, крестьянских и мещанских.
Сопровождается также по нашему закону многими ограничениями правоспособности не только уголовное наказание, соединенное с лишением или ограничением прав состояния и состояние под судом по обвинению в преступлениях, влекущих за собой это наказание, но и состояние под полицейским надзором, устанавливаемым в виде полицейской меры предупреждения преступлений по распоряжению административных властей, на основании положения о полицейском надзоре, составляющего приложение к 1 ст. XIV т. уст. о пред. и пресеч. преступ.
Именно, правилами, выраженными в 22—24 и 26 ст. этого положения, лицам, состоящим под полицейским надзором воспрещается: во-1-х, быть учредителями, председателями и членами частных обществ и компаний, а также председателями и членами конкурсных управлений; во-2-х, принимать к себе учеников для обучения искусствам и ремеслам, участвовать в публичных представлениях, содержать типографии, фотографии, литографии, библиотеки для чтения, а равно и занимать какие-либо должности в этих заведениях; в-3-х, быть поверенными по делам, кроме дел их родителей, жен и детей, и в-4-х, быть опекунами и попечителями без особого разрешения министра внутренних дел.
Что касается, далее, влияния пола на правоспособность лица, то в отношении определения влияния этого обстоятельства нельзя не согласиться с замечанием Кавелина, — что по нашему закону в настоящее время правоспособность обоих полов — мужского и женского, только и различаемых нашим законодательством, представляется почти одинаковой, и если в чем еще различается, то разве только в правах по наследованию, по отношению которых женщины сравнительно с мужчинами обладают меньшей правоспособностью, вследствие того, что они, на основании 1128 и 1135 ст. X т., при наследовании по закону получают из наследства только известную указную часть, а при наследовании в линиях боковых призываются к наследованию даже только при отсутствии лиц мужского пола (Права и обязан. по имущ. и обязат., стр. 11), каковое положение высказал также и Растеряев (Недействительность юридич. сделок, стр. 57).
Влияет, затем, на правоспособность лица по нашему закону также и брак, но, главным образом, как заметил Растеряев (Недействительность юрид. сделок, стр. 78), на правоспособность женщин и именно влечет для них почти всегда переход из их состояния в состояние мужа, так как на основании 3 ст. IX т. муж высшего состояния сообщает права его состояния и жене, если только она по судебному приговору не была лишена всех прав состояния, или всех особенных лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ.
Жена по этой статье, напротив, не сообщает своего состояния ни мужу, ни детям, но сама, если она принадлежала по правам состояния к сословию высшему по происхождению, или по предшествующему браку, сохраняет эти права и по вступлении в брак с лицом состояния низшего.
Также точно на основании 855 ст. IX т. и иностранка, вступившая в брак с русским подданным, становится русской подданной, и, наоборот, на основании 853 ст. IX. т. русская подданная, вышедшая замуж за иностранца, становится вместе с этим иностранкой.
На правоспособность, затем, лиц обоего пола брак оказывает влияние разве только в том отношении, что служит в силу 1148 ст. X т. основанием в одинаковой мере к праву наследования, как мужа после смерти жены, так, наоборот, и жены после смерти мужа.
По отношению правоспособности лиц женского пола брак в некоторых случаях, впрочем очень немногих, служит основанием также и к ограничению их правоспособности; так, напр., в силу 2202 ст. X т. жены без согласия мужей не имеют права вступать в договоры личного найма в качестве наемщиц.
Васьковский в его отзыве на настоящий труд видит, впрочем, в этом постановлении закона выражение ограничения не правоспособности замужних женщин, но их дееспособности (Жур. Мин. Юст., 1894 г., кн. 1, стр. 113), с каковым утверждением согласиться нельзя, именно потому, что если бы это ограничение относилось к их дееспособности, то они имели бы право вступать в договоры личного найма через представителей, чего закон этот им, однако же, не дозволяет; между тем, как по совершенно справедливому утверждению самого Васьковского, высказанному им в его рецензии на Учебник Шершеневича, отличие ограничения дееспособности от ограничения правоспособности в том именно и заключается, что лицо, ограниченное в его дееспособности, лишается права только самостоятельно заключать сделки, но никак не через представителя (Жур. Мин. Юст., 1894 г., кн. 2, стр. 184).
Во многих отношениях оказывают, наконец влияние по нашему закону на правоспособность лица родство, свойство и усыновление. По соображении постановлений нашего законодательства о родстве и усыновлении, Мейер совершенно основательно определяет первое по противоположению ко второму, как основанное на связи между лицами по происхождению их от общего родоначальника как родство кровное или естественное, а последнее как родство гражданское, как устанавливаемое по закону известными гражданскими актами.
Указав, затем, что наше законодательство по отношению рождения лица к браку различает рождение законное и незаконное, признавая рождение законным, когда оно последовало в законном браке и незаконным, когда оно последовало независимо от брака, Мейер, далее, продолжает, что о юридических отношениях незаконнорожденных к отцу их и его родственникам не может быть и речи, вследствие того, что наше законодательство признает за ними по отношению к их отцу только право на получение от него содержания.
Относительно, затем, отношений незаконнорожденных к их матери Мейер определительно не высказывается, а говорит только, что в этих отношениях наше законодательство не уравнивает их с законнорожденными (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 66, 69 и 84).
Объяснения эти указывают, что Мейер не решается признать возможным разделение по нашему законодательству не только самого рождения на законное и незаконное, но и вообще кровного родства также на законное и незаконное, по отсутствию в нем определения той юридической связи незаконнорожденных с их родителями, которая должна бы служить основанием к установлению родства незаконного.
Действительно, наше законодательство старается с одной стороны, разрушить как бы всякую связь незаконнорожденных с их родителями, лишая их правилом 136 ст., X т., права наследования по закону, как в имуществе их отца, так и матери, а правилами 138 ст. X т. и 46 ст. приложения к 482 ст. V т. уст. о прямых налогах, лишая их и прав состояния также, как отца, так и матери, если они сословия высшего, путем установления обязательной приписки их, наравне с подкидышами и не помнящими родства, к одному из бывших податных состояний городскому или сельскому, т. е. к мещанским или крестьянским обществам; а с другой, включив постановления о детях незаконных в раздел постановлений „О союзе родителей и детей и о союзе родственном“, оно тем самым признает как бы существование родственной связи между незаконнорожденными и их родителями, а также и их восходящими и нисходящими, поскольку, по крайней мере, представляется достаточно констатированной их родственная связь с последними, обусловленная общностью происхождения от известных лиц.
Некоторые из наших цивилистов, как, напр., Загоровский в его рецензии на сочинение Кавелина „Очерки юридических отношений, возникающих из семейного союза“ (Жур. гр. и уг. пр., 1885 г., кн. 5, стр. 167) и Зачинский в его заметке „Право незаконных детей на содержание от родителей“ (Юрид. Вест., 1890 г., кн. 7—8, стр. 388—389), и на самом деле считают возможным признавать, на основании постановлений нашего закона, родственную связь не только между незаконнорожденными и их матерью, но между ними и их отцом, причем последний в основание этого заключения выставляет,
во-1-х, 210 ст. уст. духов. консисторий, которой признаются незаконными брачные сопряжения лиц, между прочим, состоящих в ближайших степенях вообще родства плотского без всякого различия родства законного и незаконного, и
во-2-х, то обстоятельство, что помещение в законе постановлений о детях незаконных в разделе постановлений „О союзе родителей и детей и о союзе родственном“ также должно служить указанием на то, что наш закон признает родственную связь и между незаконнорожденными и их родителями, вследствие чего по мнению Зачинского следует полагать, что на основании 172 ст. X т. право на получение содержания от родителей должно принадлежать одинаково, как детям законным, так и незаконным.
Нельзя сказать, чтобы эта мысль была чужда и нашей судебной практике; я могу, по крайней мере, указать на одно появившееся в печати решение Московского окружного суда, утвержденное Московской судебной палатой, в котором, как суд так и палата высказывают совершенно то же самое заключение, как и Зачинский и по тем же самым основаниям (Юрид. Вест., 1891 г., кн. 1, стр. 303—308), ввиду которых и я считаю возможным вопреки мнения Шершеневича, полагающего, что наш закон вовсе не признает родственной связи между родителями и детьми незаконными, почему первым не может принадлежать и родительская власть над последними (Учеб. рус. гр. пр., изд. 2, стр. 596), утверждать, что наше законодательство представляет достаточно данных к признанию родственной связи между лицами и по рождению незаконному и к установлению, вследствие этого, разделения по нашему закону кровного родства на законное и незаконное, каковое разделение, притом, должно иметь вообще значение совершенно независимо от принадлежности лица к тому или другому вероисповеданию, вследствие того, что 1113 ст. X т. к роду причисляются только те члены оного, которые рождены в законном браке, каковым брак признается, однако же, во всех вероисповеданиях, терпимых в России, не исключая магометанского, еврейского и языческого лишь только тогда, когда он был совершен по правилам и обрядам каждого из этих вероисповеданий.
Родству кровному может быть противополагаемо еще так называемое родство духовное, основанием которому, по справедливому замечанию Мейера, по правилам церковного закона служит факт восприятия от купели младенца при крещении лицами, называемыми его восприемниками.
Очевидно, конечно, что этот вид родства может возникать только между лицами христианских вероисповеданий, да и то не всех, а только тех из них, по правилам которых крещение должно быть почитаемо за таинство.
Помимо этого, родство духовное и вообще оказывает весьма незначительное влияние на правоспособность, и едва ли значение его в этом отношении не проявляется только в том, что оно по 37 ст. X т. может служить препятствием к браку между одним из восприемников и лицом, воспринятым им при крещении.
Родству кровному может быть противополагаемо еще так называемое свойство основанием которому, по замечанию Мейера, служит связь, образующаяся вследствие брака двух лиц, принадлежащих к разным родам, между лицами того и другого из них (Рус. гр. пр., изд. 2, т. I, стр. 85—86).
Влияние этой связи между лицами на их правоспособность представляется по нашему закону также довольно ограниченным и именно, с одной стороны, свойство на основании 37 ст. X т. в известных степенях служит препятствием к браку между лицами, им связанными, а с другой — служит основанием к приобретению имущества по праву наследования, так как по 1149 ст. X т. вдова имеет право на получение следуемой ей указной части из имущества свекра.
Более серьезное значение, как обстоятельство, могущее так или иначе влиять на правоспособность лица, имеет, напротив, родство кровное влияние которого, однако же, различно коренным образом соответственно видам этого родства, как законного и незаконного.
Так, в то время, как родство законное служит главным основанием к приобретению имущества по праву наследования, так как именно на связи по кровному родству право это и построено, родство незаконное, как мы только что видели и как заметил также и Растеряев (Недействительность юрид. сделок, стр. 73), не только не открывает этого права незаконнорожденным, но служит даже основанием к переходу их из состояния их родителей, когда они принадлежат к одному из высших сословий, в состояние низшее.
В других отношениях, напротив, и родство законное служит основанием и ко многим ограничениям правоспособности. Так, в силу 37 ст. X т. оно, прежде всего, наравне, впрочем, с родством незаконным, служит препятствием ко вступлению в брак лиц, стоящих в известных, определенных законом степенях его, и во-2-х, служит препятствием ко вступлению в некоторых случаях в договоры и принятию на себя известных обязательств.
Как на примеры этих последних ограничений, обусловливаемых состоянием лица в известной степени родства с другим лицом, укажем на следующие: во-1-х, 514 ст. XI т., уст. о суд. торг. лицам, состоящим в родстве с несостоятельным, воспрещается принимать на себя обязанности попечителя по его делам; во-2-х, 401 ст. учр. суд. уст. присяжным поверенным воспрещается быть поверенными по судебным делам против их родителей, жен, детей, братьев, сестер и двоюродных братьев и сестер; в-3-х, 627 ст. VII т. уст. гор. женам и семействам чиновников, служащих по казенному соляному управлению, воспрещается торговать солью и др.
В настоящее время, в силу нового закона, выраженного в Высочайше утвержденном 12 марта 1891 года мнении Государственного Совета „О детях узаконенных и усыновленных“ только что указанные ограничения и правоспособности незаконнорожденных отпадают в случаях узаконения их последующим браком их родителей, принадлежащих к одному из христианских вероисповеданий, после чего они пользуются всеми правами законных детей, рожденных в браке, а следовательно и правами состояния, и правом наследования.
В силу этого же закона более или менее значительное влияние на правоспособность лица оказывает также и усыновление или, все равно, устанавливаемое им родство гражданское. Так, по этому закону усыновление влечет за собой,
во-1-х, перемену в некоторых случаях состояния, и именно: в случае усыновления дворянином или потомственным почетным гражданином лица одного из других низших сословий, когда усыновленный ими получает права личного почетного гражданства;
во-2-х, усыновленный вступает по отношению усыновителя во все права и обязанности законных детей, и в-3-х, приобретает право наследования в его благоприобретенном имуществе.
Таковы главнейшие обстоятельства, могущие по нашему закону так или иначе влиять на правоспособность лица; говорю главнейшие потому, что никак нельзя решиться утверждать, чтобы только что сделанное указание их могло иметь безусловно исчерпывающее значение, вследствие того, что, как совершенно справедливо заметил Кавелин, ввиду отсутствия в нем такого общего постановления, в котором было бы сделано перечисление этих обстоятельств, нет никакой возможности ручаться за то, чтобы в нем нельзя было бы отыскать указания в каком-либо частном постановлении его и еще на какое-либо обстоятельство, могущее оказывать влияние на правоспособность (Жур. Мин. Юст. 1862 г., кн. 3, стр. 543).
В заключение, наконец, обзора этих постановлений закона остается еще обратить внимание на то — в чем, согласно его постановлениям, заключается санкция действия тех или других ограничений правоспособности лица, им установленных.
По рассмотрении постановлений его, к этому последнему предмету относящихся, нельзя по поводу их не заметить, прежде всего, следующее: во-1-х, что некоторые из этих постановлений имеют вид постановлений общих; во-2-х, что помимо этих постановлений санкции соблюдения весьма многих ограничений правоспособности выражены и в тех частных постановлениях, в которых указаны и самые эти ограничения, но санкции иногда согласные с санкцией, выраженной в постановлениях общих, а иногда несогласные, и в-3-х, что во многих частных постановлениях, указывающих те или другие ограничения правоспособности, напротив, никаких указаний на последствия их несоблюдения совсем не сделано.
Постановления первой категории нельзя не усмотреть, во-1-х, в правиле 1529 ст. X. т., которым, между прочим, объявляется недействительным договор, клонящийся к присвоению частному лицу такого права, которого оно по состоянию своему иметь не может, и во-2-х, в правиле 57 ст. приложения к 708 ст. X т., которым вообще запрещается совершать акты о приобретении такого имущества, коим приобретающие лица по состоянию своему владеть не вправе.
Хотя в последнем правиле и не указано как на санкцию его соблюдения на недействительность акта, совершенного вопреки выраженному в нем воспрещению, но, несмотря на это, при объяснении его в связи с правилом 1529 ст., вполне возможно прийти к тому заключению, что санкцией и его соблюдения должно служить то же последствие, которое указано в этой последней статье или, что все равно, акты, совершенные вопреки выраженному в нем воспрещению, должны подлежать поражению недействительностью.
Если в чем и может быть замечено различие в этих постановлениях, так это разве только в том, что первое из них представляется более общим сравнительно с последним, так как оно говорит вообще о недействительности договора, клонящегося вообще к присвоению лицу какого бы то ни было такого права, которого оно по состоянию своему иметь не может.
Но, с другой стороны, эти-то последние слова статьи, которые указывают на необходимость объяснения его непременно в связи с теми постановлениями закона, которыми определяется правоспособность лица по правам состояния, вместе с тем, указывают также и на то, что в них можно видеть никак не выражение общей санкции действия всех указанных в законе ограничений правоспособности, а только тех из них, которые обусловлены различиями в правоспособности лиц по состояниям, вследствие чего я и был вправе сказать, что правило этой статьи имеет в этом отношении только вид общего правила, между тем, как на самом деле, оно представляется только относительно общим.
Одним словом, в правиле этой статьи можно видеть выражение санкции тех только ограничений правоспособности, которые обусловливаются состоянием лиц не в русском подданстве или, все равно, принадлежностью его к категории лиц, почитаемых нашим законом за иностранцев, затем, национальностью лица, принадлежностью его к тому или другому сословию, принадлежностью его к известному вероисповеданию, обладанием им известным образованием, так как и эти последние обстоятельства, как мы видели, служат иногда основанием, как принадлежности лица к тому или другому состоянию, так и определению, затем, прав его также по причислению к тому или другому из них, и, наконец, присуждением лица к одному из таких уголовных наказаний, которые влекут за собой или лишение всех прав состояния, или же потерю всех особенных прав и преимуществ лично и по состоянию присвоенных, или же потерю некоторых из них, а в некоторых случаях и состоянием лица под судом по обвинению в преступлениях, влекущих за собой такие наказания.
Такие же санкции действия многих из ограничений правоспособности лица, обусловленных этими обстоятельствами, выражены и во многих частных постановлениях закона, относящихся до определения тех или других из этих ограничений в отдельности.
Так, во-1-х, законом, воспрещающим иностранцам приобретение недвижимых имуществ в губерниях привислянских, западных и двух из прибалтийских, объявляются недействительными всякого рода сделки, совершенные вопреки выраженных в нем воспрещений или в обход их, и во-2-х, законом, воспрещающим евреям и лицам польского происхождения приобретать недвижимые имущества вне городских поселений в западных губерниях, также объявляются недействительными сделки, совершенные вопреки этим запрещениям.
В других частных постановлениях, указывающих на те или другие ограничения правоспособности, или вовсе никаких санкций действия их не выражено, или же выражены санкции другие, несогласные с общей санкцией, выраженной в 1529 ст. X т.
Впрочем, как на пример такой особой санкции, можно указать только на последствия получения по наследству нехристианами святых икон, а также и других освященных предметов, указанных в 1188 и 1189 ст. X т., по которым не признается недействительным самое получение их, но возлагается только на них обязанность передачи их в церковь, под опасением в противном случае отобрания их.
По отношению последствий нарушения других из этих ограничений, санкции действия которых в частных постановлениях закона особо не указаны, напротив, следует признать, что нарушения их должны подпадать действию общей в этом отношении санкции, выраженной в 1529 ст.
Санкцией действия ограничений, обусловленных другими обстоятельствами, как-то: состоянием лица на службе, его занятием и другими, правило этой последней статьи, напротив, служить не может, вследствие того, что в основании этих ограничений лежит не принадлежность лица к тому или другому состоянию, но другие обстоятельства.
Такого правила, в котором была бы выражена общая санкция действия ограничений правоспособности, обусловленных этими последними обстоятельствами, в законе нет; а есть только, да и то далеко не во всех частных его постановлениях, определяющих действие некоторых из них, вместе с тем, указания и на последствия нарушений их, определяемых, впрочем, далеко не одинаково.
Так, напр., в законе, ограничившим право лиц, состоящих на службе, на участие в торговых и промышленных товариществах и компаниях, как на последствия нарушений, выраженных в нем воспрещений, указывается на обязанность лиц их нарушивших или оставить в известный срок службу, или же занятия в этих товариществах и компаниях.
В других постановлениях закона, указывающих на те или другие ограничения правоспособности лиц, состоящих на службе, как общих, так и в огромном большинстве частных, выражены, напротив, только воспрещения совершать те или другие действия или сделки, но последствия нарушения их не указаны.
Произошло это, быть может, вследствие того, что нарушения этих запрещений считаются вместе с тем преступлениями по службе, караемыми законом уголовным, во многих постановлениях которого, помимо наказаний за них, указаны также и гражданские их последствия, долженствующие служить санкцией их соблюдения.
Так, как на последствия нарушений общих воспрещений, выраженных в 529 ст. III т. уст. о службе в улож. о наказ. указано:
во-1-х, в 501 ст., что в случае покупки чиновником имущества с публичного торга, произведенного им самим, через подставное лицо, имущество это от него отбирается без возвращения ему заплаченных денег, т. е. другими словами, что самая покупка признается недействительной, и
во-2-х, в 486 ст., что в случае нарушения чиновниками запрещения быть залогодателями за подрядчиков и поставщиков по подрядам и поставкам, заключенным в месте их служения, представленные ими залоги отбираются в пользу казны.
Нарушения запрещений вступать в подряды и поставки в месте служения, а также запрещения вступать в обязательства с подрядчиками и поставщиками, хотя также по 485 и 487 ст. улож. о наказ. облагаются известными наказаниями, но гражданские последствия этих нарушений в статьях этих не указаны.
Несмотря, однако же, на это обстоятельство и ввиду того, что и эти воспрещения столь же безусловны, как и предыдущие, нельзя не предположить, что нарушения их, кроме наказания, должны влечь за собой недействительность сделок, заключенным вопреки им. Указаны, затем, в уложении о наказаниях, также последствия нарушений и многих частных воспрещений лицам, состоящим на службе, совершать те или другие действия или сделки.
Так, во-1-х, по 708 ст., в случае устройства или взятия в аренду завода для выделки напитков, подлежащих акцизному сбору, акцизным чиновником в пределах местности, подведомственной ему, завод подлежит закрытию, а взятый в аренду — отобранию от него;
во-2-х, по 428 ст., в случае взятия чиновником, производящим следствие, с обвиняемых или других прикосновенных к делу лиц заемного обязательства, таковое должно быть признаваемо недействительным, на том основании, что оно во всяком случае подлежит отобранию от него;
в-3-х, по 470 ст., в случае отдачи в ссуду денег, или передачи кому-либо недвижимого имущества казначеями и кассирами без разрешения их начальства, такие сделки подлежат уничтожению, хотя не всегда и не безусловно, а лишь только тогда, когда на них откроется начет по казенному взысканию, на удовлетворение какового взыскания имущество это или деньги и обращаются.
Из частных, затем, постановлений закона, устанавливающих те или другие ограничения правоспособности лиц, состоящих на службе, только в весьма немногих указываются и последствия их нарушения, каковые указания и содержатся едва ли только не в тех из этих постановлений, в которых выражены ограничения правоспособности лиц, состоящих в военной службе, выше приведенных, в которых в этом отношении постановлено:
во-1-х, что в случаях нарушения воспрещения делать займы у нижних чинов и возникновения, затем, со стороны их претензии к офицерам по этим займам, ответственность в удовлетворении по ним падает на командиров, не предупредивших заключения их, и
во-2-х, что в случае нарушения воспрещения нижним чинам донского казачьего войска делать займы у обывателей, такие займы должны быть признаваемы недействительными.
Санкции, наконец, воспрещений карантинным чиновникам быть наследниками по завещанию и душеприказчиками лиц, умерших в карантине, нельзя не видеть в правиле 1029 ст. X т., по которому допущенные в духовном завещании распоряжения, противные законам, признаются недействительными.
Перечисленные сейчас постановления закона, таким образом, указывают, что в нем содержатся и те или другие санкции соблюдения, по крайней мере, большинства выраженных в нем ограничений правоспособности лиц, состоящих на службе, — но, затем, все же остаются еще в этом отделе ограничений такие, нарушения которых, хотя по закону и составляют вместе с тем проступки по службе, но гражданских последствий нарушений которых в законе, однако же, не указано, как, напр., нарушения некоторых воспрещений чиновникам ведомств таможенного и соляного входить в некоторые сделки с лицами, имеющими дела в этих ведомствах.
Хотя запрещения совершать эти сделки также безусловны, как, напр., и запрещения чиновникам брать на себя подряды в местах их служения, но, несмотря на это, и ввиду того обстоятельства, что наказания за нарушения этих воспрещений установлены, по-видимому, только с целью предупреждения их со стороны чиновников в будущем, следует скорее прийти к тому заключению, что отдельные сделки, совершенные ими вопреки этим воспрещениям ранее преследования их за них, не должны подлежать поражению недействительностью, за исключением, разумеется, тех сделок, совершение которых облагается законом не только известным наказанием, но и которые объявляются им недействительными, как заметил Растеряев (Недействительность юрид. сделок, стр. 67).
Санкцией недействительности сделок закон гарантирует также нарушения тех ограничений правоспособности, которые обусловлены известным занятием лица. Так, в тех статьях закона, которыми, напр., воспрещается присяжным поверенным приобретать тяжбы от их доверителей, а попечителю и кураторам конкурса над несостоятельным воспрещается приобретать иски от кредиторов его, вместе с тем, как на последствия нарушения этих воспрещений указывается, что сделки об этом присяжных поверенных признаются недействительными, а сделки об этом попечителя и кураторов конкурса могут быть уничтожены.
Что касается, наконец, санкций нарушения ограничений правоспособности, обусловленных полом, браком, родством, свойством и усыновлением, то соблюдение и многих из этих ограничений также гарантируется законом недействительностью действий или сделок, совершенных вопреки им.
Так, гарантии тех ограничений, которые установлены в сфере наследственного права по отношению к правоспособности наследования женщин, нельзя не видеть в постановлении 1029 ст. X т., которой объявляются недействительными завещательные распоряжения, противные законам, к категории каковых распоряжений не могут быть не отнесены и те из них, которыми нарушаются и эти ограничения в тех случаях, когда они по закону должны иметь применение.
В этом же законе нельзя не видеть санкции соблюдения и других ограничений правоспособности к наследованию, обусловленных родством, свойством и усыновлением, в случаях нарушения их завещательными распоряжениями, которые также не могут не представляться распоряжениями противозаконными.
Санкция, затем, соблюдения ограничений правоспособности ко вступлению в брак, обусловленных родством и свойством, прямо указана в 37 ст. X т., по которой нарушение этих ограничений влечет за собой недействительность и уничтожение брака.
Санкции соблюдения некоторых других ограничений правоспособности, обусловленных этими последними обстоятельствами, напротив, в законе не указаны. Так, напр., в законе не указана санкция соблюдения запрещения женам вступать в договор личного найма без согласия их мужей, выраженного в 2202 ст. X т.
Несмотря на это обстоятельство, нельзя не согласиться с замечанием Вербловского, сделанным им в его статье „О недействительности юридических актов по решениям кассационного сената“ (Судеб. Журн., 1875 г., кн. 5, стр. 40), разделяемым также и Юреневым в его статье „Семейственные и гражданские права женщин по русским и польским законам“ (Жур. гр. и уг. пр., 1877 г., кн. 6, стр. 25) о том, что договор личного найма, заключенный женой в качестве наемщицы, без согласия ее мужа, должен быть признаваем недействительным, на том основании, что ввиду того обстоятельства, что закон 2202 ст. X т. одинаково воспрещает вступать в договоры личного найма, как женам без согласия их мужей, так равно и несовершеннолетним без согласия их опекунов и попечителей, вполне возможно то предположение, что последствия нарушения этого воспрещения должны быть одинаковы, как в случаях вступления в этот договор несовершеннолетних, когда он, как заключенный без согласия попечителя, в силу 220 ст. X т., представляется недействительным, так и в случае заключения его женой без согласия мужа.
Таким образом, только что рассмотренные постановления закона, содержащие в себе санкции соблюдения тех или других ограничений правоспособности лица, указывают, что в огромном большинстве случаев, нарушения их должны по закону влечь за собой недействительность совершенных вопреки им действий или сделок.
Какова, затем, должна быть недействительность тех и других в различных случаях нарушения этих ограничений, закон не различает и не определяет, между тем, как на самом деле, недействительность их не может быть одинаковой во всех возможных случаях их нарушения по различию интересов, ими охраняемых.
На обстоятельство это не может быть не обращено внимание, что и будет мной сделано ниже, в главе о юридических сделках, где мной, при выяснении оснований их недействительности в различных случаях, и будут даны надлежащие указания, между прочим, и в отношении определения значения недействительности их, по причине нарушения только что рассмотренных постановлений закона о различных ограничениях правоспособности лица.
