Известно, что не все, что римляне именовали вещами, res, res corporales, и что мы называем физическими телами, способно составлять объект правоотношений. Затем, не все вещи, имеющие эту способность вообще, способны быть предметами правоотношений одного типа.
В числе вещей вообще правоспособных найдутся такие, которые, как (в известном смысле) и нормы, регулирующие правоотношения, пригодны ad utilitatum singuloram, т.е. могут быть предметом частного юридического господства, принадлежать отдельным лицам, входить в состав их имуществ.
Но наряду с этим множество вещей, правоспособных вообще, или вовсе не могут быть предметом исключительного частного господства, или могут составлять предмет юридических притязаний отдельных лиц только частичных, или совокупных, а не полных и исключительных. Мы сейчас пересмотрим эту любопытную категорию вещей не столько приватно-, сколько публично-правоспособных (пассивно, конечно).
Наконец, латинская система выделила еще категорию имуществ, тоже приемлющих юридические определения, но опять особого типа, не светского, профанного, а священного, сакрального.
В известном соответствии с показанными нами выше видоизменениями правоспособности в активном смысле развивалась и преуспевала, в системе цивильных правоотношений, исторически, и другая сторона того же правоотношения, объективная или пассивная.
Между право- и дееспособностью субъекта и способностью быть предметом цивильных притязаний и цивильного обмена всегда видны некоторые черты соотношения и взаимности. В этих явлениях нетрудно различить ту же постепенность расширения объектов частного правообладания, какую мы отмечали выше, рассматривая развитие активной правоспособности.
Круг вещей, способных быть предметом общих гражданских правоотношений, исторически также развивается и расширяется от партикуляризмов, от исключительной способности вещей составлять предмет господства теснейших кругов или союзов лиц к более широким и всеобъемлющим.
Res mancipi в Риме, в системе квиритизма, составляли объект обладания одних граждан. Земли, недвижимости в средние века в нашей системе поместного землевладения далеко не составляли общедоступного предмета права.
Если эта пассивная правоспособность вещей не везде и не всегда одинакова, то совершенно так же и в таком же соответствии с активной дееспособностью видны в различные эпохи разные сферы оборотоспособности вещей. Это тоже как бы своего рода пассивная их дееспособность, способность быть предметом обмена. От очень узкой, очень исключительной она становится все более широкой и общей.
Здесь повторяется в частностях тот же закон, который мы выше (см. Введение) наблюдали в общем, в истории развития институтов гражданского права. По мере того, как обособляется чисто цивильное строение института от воздействия того или другого круга исключительных воззрений (национальных, исповедных, политических) и смешения с инородными институтами, объект права становится и более правоспособным, и более оборотоспособным.
Все, что здесь следует нам заметить для различения этого процесса эмансипации объектов обладания в отличие от эмансипации личности, заключается в том, что для освобождения лица нужны внутренние движущие силы, успехи правовоззрений людей, разрушающие старинные союзные формы, тогда как для эмансипации объектов из тесных старых рамок правообладания и юридического обмена нужна масса материальных, механических условий (пути, рынки), в числе коих одно из существеннейших составляет образование и распространение особой категории вещей, денег, денежных знаков.
Только при наличности этого агента обмена распадаются на части старинные имущественные комплексы, составные части имущественного обладания обособляются, индивидуализируются, совершенно соответственно тому же процессу в личной сфере, и весь состав имущества, в большей или меньшей степени мобилизируется, становится предметом гражданского оборота, все более расширяющегося, чисто цивильного и свободного.
Эти определившиеся свойства вещей составляют, таким образом, наряду с образовавшейся чисто цивильной личностью, оба главнейших момента, необходимых для образования в новых экономических условиях чисто цивильных институтов.
Если эти индивидуально определенные лица и обособленные, оцениваемые на деньги вещи должны входить в новые сочетания, образовывать новые союзы, новые комплексы вещей, universitates reram, то это будут сочетания нового типа, юридически определенного, свободного, оценочного, легко образующегося и разрешающегося, а не того старинного, вековечного, не разрешимого, трудно определяемого, неоценочного, несвободного, какой представляли собой прежние имущественные комплексы владельческих, светских и церковных, поземельных, привилегированных, неразменных богатств.
Наметив, таким образом, общий исторический процесс в развитии юридического понятия имущества и вещей, мы перейдем далее к вопросу о современном состоянии юридической способности вещей, отдельно взятых, быть предметом частного обладания и обмена их или гражданского оборота.
