Роль, которую играли французские делегаты на Римской конференции 1886 г., нельзя не назвать двусмысленной. Председатель французского общества патентных агентов, Тhiriоn, в своей оценке этой роли высказался впоследствии следующим образом[1]:
“Поручение, данное нашим делегатам, заключалось в том, чтобы, не доводя дела до полного разрыва, ввести в текст конвенции такие изменения, которые – смею утверждать – не только представляли отрицание основного принципа Конвенции 1883 г., но, кроме того, находились в полном противоречии со взглядами, высказанными нашими же делегатами в 1880 году”.
Сущность дела заключалась в том, что делегатам было предписано ввести в текст ст. 5 конвенции такие поправки, которые могли бы дать удовлетворение требованиям торговых палат. Намечено было поэтому крайне ограничительное толкование слова “introduire” (ввозить) – для того, чтобы патентодержатели обязаны были возможно более расширять фабрикацию и сужать ввоз.
При всем том, однако, делегатам предписано было поддерживать конвенцию в тех выгодных для Франции постановлениях ее, которые касались товарных знаков. В результате должна была получиться недостойная торговля: французы утверждали, что за нормы о знаках они дали слишком много уступок в статье о патентах, и просили “скидки”.
Самые заседания римской конференции носили бурный характер: они сплошь наполнены борьбою между французской делегацией, с одной стороны, и белго-испано-итальянской коалицией – с другой[2]. Временами борьба эта обострялась до того, что в протоколах есть намеки на “недипломатические” разговоры между испанским и французским делегатами[3].
На первом же заседании (1 мая 1886 г.) вопрос был поставлен ребром. Французская делегация предложила сделать следующего рода дополнение к ст. 5 конвенции[4]:
“В государствах, в которых под эксплуатацией изобретения разумеется фабрикация оного в пределах территории, ввоз патентованных продуктов может быть ограничен некоторым количеством экземпляров, по усмотрению компетентного министра”.
Предложение это клонилось, следовательно, к тому, чтобы свести первый абзац ст. 5 до minimum’a практического значения: министр торговли ведь волен был бы разрешить “ввоз” всего 2-3 экземпляров.
В виде оружия против французов итальянская делегация выставила не менее радикальное предложение:[5].
“Второй абзац ст. 5 не лишает патентодержателя защиты в других государствах Союза, если он эксплуатирует свое изобретение на родине”.
То есть предполагалось ввести в конвенцию постановление еще более либеральное, чем то, против которого боролись французы. Последние соглашались дозволить ввоз нескольких экземпляров, а итальянцы предлагали не только разрешить полную свободу ввоза, но еще и снять с патентодержателей обязательство производить фабрикацию на территории каждого отдельного государства.
Понятно, что подобное противоречие двух предложенных формул должно было внушить серьезные опасения за исход конференции. Поэтому на заседании 1 мая делегат Голландии, г. Snyder, прежде всего поставил “предварительный вопрос”, указывая, что конвенция слишком молода, и поэтому может быть опасным подвергать ее коренному пересмотру через три года после подписания.
Это заявление было поддержано бельгийцами и итальянцами, заявившими, что они согласны лучше отказаться от своего предложения, чем допустить такой “пересмотр” конвенции, который мог бы привести к принятию французской формулы.
После довольно длинных препирательств предложение г. Snyder’a было принято пятью голосами против четырех, – но было постановлено, в виде добавления, что можно будет предлагать введение в конвенцию статей “purement additionnels”.
В заседании 4 мая в виде такого “дополнительного” предложения была поставлена на обсуждение новая формулировка французского тезиса, гласившая[6]:
“Каждое государство имеет право определить тот смысл, в котором его судьи будут интерпретировать слово exploiter”.
То есть побитые на основном своем предложении французы решили спасти хотя бы вторую свою позицию. Дело в том, что термин “exploiter”, употребленный в ст. 5 Конвенции 1883 г., имеет, до некоторой степени, двоякое значение: эксплуатировать изобретение значит, с одной стороны, фабриковать его, а с другой – продавать, предлагать на продажу и т. д.
Следовательно, французские делегаты опасались, чтобы на территории Союза не установилось окончательно то толкование, которое несколько раз было высказано в печати в промежуток 1880-1886 гг. и которое клонилось к признанию достаточным эксплуатированием простой продажи (а не фабрикации) изобретения на территории данного государства.
Последовавшее длинное обсуждение[7] выяснило практическую ненужность французского предложения. Указано было, с одной стороны, что на практике в большинстве государств термин этот толковался именно в смысле фабрикации, а с другой – что какую бы узкость интерпретации ни ввело новое “добавление”, оно все-таки не могло нарушить ясного смысла первого абзаца и заставить патентодержателей покрывать весь местный спрос лишь местной фабрикацией.
Когда эта последняя оговорка была точно установлена председателем конференции, то к вотированию предложения не встретилось препятствий, и оно было принято 6 голосами против трех.
Остальные работы членов конференции, съехавшихся со столь противоположными тенденциями, не могли оказаться плодотворными. Хотя конференция и собиралась в общем на 10 заседаний, однако все последующие ее дебаты носят характер какой-то безучастной апатии.
Кое-как были вотированы 11 мая две дополнительные статьи к тексту конвенции 1883 г. (вторая не касалась патентов) и инструкция о применении различных постановлений конвенции. Во всех прениях заранее чувствовалась уверенность, что новые акты останутся нератификованными.
Закрывая заседания конференции, министр Grima1di мог сказать[8]: “Наши труды не составят эпохи в деле развития международной защиты промышленной собственности. Но трудно было бы и ожидать новых успехов для идеи бескорыстной защиты прав иностранцев в такой момент, когда государственные хозяйства наши переживают тяжелый кризис, вызвавший возрождение идеи национальной исключительности. Однако нам удалось спасти конвенцию 1883 г. от производившихся на нее нападок. Она вышла победительницей из серьезного испытания”.
Акт 1886 г., имевший целью “засвидетельствовать, что конвенция вышла победительницей из серьезного испытания”, конечно, не заслуживал практического применения. Он оставлен был нератификованным[9].
[1] Bulletin du Syndicat des ingenieurs-conseils, IV, стр. 2.
[2] Для характеристики закулисной стороны этой борьбы см. Ibidem, IV, стр. 5-22.
[3] Conference, I886, стр. 104.
[4] Ibidem, стр. 91.
[5] Ibidem, стр. 93.
[6] Conference, 1886, стр. 99.
[7] Ibidem, стр. 99-108.
[8] Conference, 1886, стр. 176.
[9] В 1889 г. в Париже был собран третий конгресс промышленной собственности. Он был весьма неудачным и крайне малочисленным. Работы его не имеют никакого значения для истории разбираемых вопросов. Ср. Congres international de la propriete indrstrielle, Proces-verbaux des seances, Paris,1889
